oh, I'm counting all the numbers between zero and one

      в заходящих лучах солнца пепельные волосы сугавары коши казались теплее по оттенку, чем было на самом деле. дайчи испытывал невыносимую боль даже не столько от распространяющейся по организму заразы, сколько от осознания, что все скоро закончится. слишком скоро. поэтому смотрел, пока мог.       коши хорош собой. они были вместе с самого основания отряда зачистки, одними из первых. не сказать, что не было страшно возиться с этим. впервые — да, а после как-то привыкаешь. запах зараженных уже не вызывает рвоту — лишь легкое раздражение. в данный момент савамуру тошнило. от себя.       как он докатился до жизни такой? оступился. когда по пачке в день укладываешь зомби, находишь в этом что-то вроде игры, чтобы не свихнуться. когда укладываешь их по пачке в день, настает точка, где ты переоцениваешь свои силы и идешь на больший риск, чем можешь осилить. это с ним и произошло.       в лагере заканчивались припасы, и дайчи отправился самостоятельно. у него выдался сложный день. всего одна чертова царапина. даже не укус, а, мать его, ц а р а п и н а. савамура всё равно вынес припасы за город, но в лагерь идти не стал — это могло плохо кончиться.       сугавара пошел за ним через полтора часа и нашел его. дайчи тогда еще было больно, когда он сообщал о своем заражении и видел реакцию коши. маска спокойствия товарища слетела, как зомби с лестницы из-за собственной неловкости. суга грязно ругался и матерился, савамуре от него крепко влетело. челюсть саднило.       сугаваре очень шел черный цвет и мачете. в кобуре, на поясе, он держал пистолет, за спиной было ружье — оно тоже очень шло сугаваре. по скромному мнению дайчи, сугаваре шли даже слезы.       савамура хотел защитить коши, но не смог защитить даже себя.       сугавара хотел подарить дайчи весь мир, но вынужден ограничиться пулей в лоб.       суга выплеснул эмоции и припал плечом к плечу савамуры, подкуривая две сигареты одновременно. одну для себя, другую — для дайчи. савамура затянулся и выдохнул почти сразу же, сугавара же задержал в легких.       дайчи многое ему не сказал. обычно перед смертью выговариваются, а у него в горле образовывался тугой ком, мешая. савамура прочистил горло, еще раз, и — ничего. сугавара же высказал многое, пока крыл все вокруг матами. сказал многое, но не все.       сугаваре хотелось остаться здесь навечно. он смотрел на вымазанные в грязи и крови ботинки дайчи, на заходящее солнце, на разбросанные ошметки машины и трупов, и хотел здесь остаться. вместе с дайчи. плечом к плечу. курить молчаливо, потому что там, чуть дальше, мир слишком громкий, а он слишком устал.       савамура видел, что, вопреки своей рассудительности — вспомнить хотя бы то, как стойко суга держался, когда дайчи всадил в лоб асахи пулю, — коши оттягивает время. сугавара будто и не собирался убивать его, а собирался остаться и умереть вместе с ним. — не глупи, — сказал дайчи. — я не собирался, — ответил сугавара, доставая пистолет.       коши проверяет магазин. коши прикладывает запястье ко лбу савамуры, проверяя температуру. дайчи и сам чувствует, что его начинает понемногу лихорадить. в горле все еще тошнотворный ком. суга так близко, и дайчи рад, что закончит все именно он. — насчет три? — криво усмехается савамура. — посчитаю от нуля до единицы, — голос сугавары срывается.       сугавара прижимает ладонь к затылку дайчи и надавливает, сталкиваясь с ним в поцелуе. савамура чувствует мокрые дорожки слез, и уже не разбирает, кто из них виновник этого. дайчи целует сугавару.       савамура чувствует прохладу ствола пистолета, прижимающегося к его виску. чувствует теплые губы, и это такой невероятный контраст. дайчи слышит щелчок предохранителя. сугавара решительно жмет на спусковой крючок, и его оглушает.