22 января 1884 год.
Отец чаще стал ходить в лес за дровами. Сидеть часами в тёмной ледяной избе было сущим адом. Хотя, казалось бы, в аду должно быть жарко. Спасала только шкура медведя, добытая отцом несколько дней назад. Без травм не обошлось, и теперь на всё лицо виднелся ужасный шрам. Я благодарна отцу за его сильный дух, что не сломился после потери матери. — Лола, смотри! Я нашёл куклу в синем платье. Она на маму похожа… — Джозеф — мой младший брат протянул мне небольшую куколку с черными волосами из гривы нашего мертвого коня и соломенного тела. Одета она была в синее платье, ткань которого была вырезана из платья матери. Это был последний подарок от неё перед гибелью. Оспа забрала её от нас и в доме стало намного, намного холоднее. Отдав куклу брату, я принялась топить печь, чтобы прогреться и разогреть ужин к приходу отца. За окном послышался вой ночного зверя, умирающего от голода и холода. — Джозеф, принеси мне, пожалуйста, ещё дров из поленницы. — Это были последние… Кивнув, я принялась разжигать камин. Дрова затрещали, сбрасывая с себя «морозную накидку». Пламя разрасталось нехотя, будто сама Матушка Зима стояла рядом со мной и мешала огню охватить поленья. И всё же, спустя несколько минут, в избе стало немного теплее. Яркий огонёк отбрасывал причудливые тени. На деревянном столе посередине комнаты стояла миска с рагу из кабана и три кружки. Взяв миску, я поставила ей на специальную подставку внутри камина, где мы готовили и разогревали пищу. — Лола, отец идёт! — Закутайся посильнее в шубу и помоги ему донести дров. Мальчишка весело кивнул и, утеплившись, вышел в снежную бурю, впуская в дом немного снега и холода. Огонь пошатнулся от ветра, но не погас, продолжая греть и освещать небольшое, но родное жилище. Поправив поленья в камине кочергой, я проверяла рагу — ещё холодное. В окне, я заметила, что кроме дров отец нёс на спине тушку животного. Издали и во мраке сложно было разобрать, кого именно завалил отец, но в груди теплилась надежда, что пища будет ещё какое-то время. — Здравствуй, доченька. Ужин готов? — Отец повалил рядом с дверью тушку волка, видимо того самого, что я слышала ранее. Я помогла отцу снять шубу и убрала её на сундук около камина, греться. — Ещё нет, отец. Дрова долго разгорались. — Ну, ничего, подождём. Джозеф, разложи пока дрова в поленнице, а мы с Лолой ужином займёмся. — Гукнув, братец стал тащить несколько поленьев от двери до поленницы туда-сюда. Отец взял несколько добытых дров и закинул в печь. Присев, он стал дуть, чтобы пламя быстрее разгорелось. Я же достала с полки остатки хлеба, которые успели купить в соседней деревушке до начала бури, и стала его нарезать. — Отец, хлеб кончается, и запасов тоже осталось не так много. Травы ещё нужны. — Доченька, не знаю, сколько ещё продлится этот буран. Будем надеяться, что через пару дней сможем отправиться на рынок. Да и тропы все замело, как будем добираться, сложно сказать. — Ничего, доберемся, папенька. — Отец поставил на стол уже горячую миску с рагу и стал раскладывать его по тарелкам. Поставив в камин самодельный чайник со снегом, я вернулась к столу и помогла отцу. Вскоре, мы уже сидели и ужинали. Отец стал рассказывать, как ходил в лес, что видел, как забил волка. После ужина, я стала укладывать Джозефа спать. Укрыв его по самый нос одеялом, я стала петь колыбельную, что матушка пела нам, а ветер за окном, подхватив мелодию, стал уносить её дальше в лес: — Баю-баюшки баю… Не ложися на краю… Придёт серенький волчок И укусит за бочок…