Выжившие

— Сынок, ужин готов! — Слышится женский голос, приглушенный расстоянием и звуками стрельбы из онлайн игры. — Сейчас, мам! — Чуть раздраженно бросает парень в ответ и сводит брови к переносице, наблюдая за тем, как его персонажа безжалостно съедают заживо. — Мамулечка кушать зовет? — Доноситься насмешливый голос из наушников, и парень раздражается настолько, что загорается желанием настучать по морде человеку на том конце провода. — Реально хохма, Жан, — цедит сквозь зубы. Его персонаж уже возродился, поэтому он начинает бегать по ландшафту в поисках той твари, что убила его уже не в первый раз. — Какие мы злые, — все с той же насмешкой говорит друг, а Эрену хочется лезть на стену. Его персонаж вновь умер, но уже от пули, и парень не выдерживает. — Пошел ты нахуй, — посылает, делая паузы между словами, и парой кликов мышки выходит из игры и сбрасывает звонок. — Эрен! — Снова доноситься голос, но уже отцовский. — Да иду я! Спустившись с лестницы на первый этаж, парень замечает сидевших за столом родителей и присоединяется к ним. На самом столе пусто, лишь тускло горящие свечи, что обожают его родители, и столовые приборы. Разглядывая незамысловатую гравировку на вилке, Эрен не замечает как перед его носом появляется тарелка с фирменным блюдом матери, которое она так любит готовить на все семейные праздники. Бокалы тоже появляются будто сами собой. Эрен слишком рассеянным стал в последнее время. По всем трем бокалом отец разливает бордово-красную жидкость. Вино, что ли? — Да, Эрен, мы с матерью решили, что ты уже достаточно взрослый, чтобы выпить с нами, — отвечает на немой вопрос сына Гриша, наливая половину бокала Эрену. Тот лишь неловко усмехается, вспоминая как совсем недавно пил с Жаном пиво; как стащил с отцовского мини-бара бутылку дорогущего конька и распил на пару с тем же Жаном; или как, спустившись в подвал с Армином и Микасой пару месяцев назад, уже испробовал это вино. Но родителям этого знать не обязательно. — Итак, — глава семьи — Гриша Йегер — приподнимает бокал с вином и откашливается, — Эрен, тебе сегодня исполняется целых четырнадцать лет! — На лице Карлы расплывается улыбка, а Эрену хочется провалиться сквозь землю, — Как же быстро летит время! Только недавно, помню, голожопым бегал и плакал, а сейчас уже вон какой мужчина вырос, — со всей гордостью заявляет Гриша, артистично размахивая бокалом. — Па-ап, — стыдливо тянет Йегер-младший, натягивая капюшон толстовки себе на лицо и исподлобья глядя на отца, от чего тот лишь смеется. — Да ладно тебе, — машет рукой и вновь прокашливается, — Так о чем я? А! Не буду толкать длинные речи, просто скажу, что ты самый лучший сын, которого только можно пожелать! — И даже несмотря на все ссоры и недомолвки, мы с отцом тебя безмерно любим, — со всей нежностью добавляет Карла, глядя Эрену в глаза. — Верно! — Уверенно кивает Гриша, — Ну что? За тебя, сынок! — Они чокаются бокалами, и каждый отпивает по глотку. Эрену стало тошно от таких речей, но он пытается закрыть на это глаза. Это же его родители, можно и потерпеть. — Перед тем, как начать ужин, мы хотим вручить тебе подарок, — Карла тянется куда-то под стол и достаёт небольшую коробочку, упакованную в подарочную бумагу. Эрен удивляется, ведь не ждал подарка от слова совсем. Он ведь ничего не просил, намеков не делал, тогда что же ему приготовили родители?       Он аккуратно берет в руки коробочку и безжалостно срывает с нее бумагу. В глаза сразу бросается фирма и модель… Телефона? — Что?.. — это все, что может выдавить из себя Эрен, разглядывая упаковку новенькой модели смартфона. Это была его заветная мечта, на которую, он был уверен, родители добро не дадут из-за сумасшедшего ценника, поэтому парень собирался копить на него и уже имел некоторую сумму, но очень далекую от полной цены. — Я недавно заходила к тебе убраться, а у тебя была включена переписка на компьютере. Я не хотела читать, честно! — эмоционально всплескивает руками Карла, — Но я протирала пыль у тебя на столе и, прости пожалуйста, глаза сами зацепились, — женщина виновато опускает голову, но Эрена волнует лишь то, что именно она прочитала в переписке, — Я увидела, что ты писал Жану о том, что хочешь себе такой, но мы, мол, тебе не разрешим, и что ты уже начал сам копить деньги. До этого момента, мы с отцом понятия не имели, что тебе подарить, если честно, и ответ пришел сам собой. — И в честь дня рождения я закрою глаза на то, каким слогом ты общаешься со своим другом, хотя это абсолютно неприемлемо, — с напускной строгостью говорит Гриша, и Эрен уже сгорает со стыда, вспомнив детали переписки. Мат на мате и матом погоняет. Вот стыдоба-то, — Да не тушуйся ты так, — Гриша хлопает сына по спине, пока тот с невообразимой радостью вертит в руках свою новую игрушку. — Я… я сейчас! Сейчас приду, — запинаясь, говорит Эрен и вприпрыжку доходит до лестницы, — Жану пойду… Пойду похвастаюсь! Жану похвастаюсь! А-а-а, он обзавидуется весь! — И пулей уноситься в свою комнату. — Сколько счастья от куска металла, — снисходительно говорит Гриша, отпивая из бокала. Карла со смешком кивает.       Парень уже не слышит замечание отца, пытаясь как можно скорее похвастаться другу обновкой. Он второпях находит его номер и нажимает на кнопку видеозвонка. Проходит казалось бы вечность, пока лицо Жана не появляется на экране. — Че надо? — Громко чавкая чем-то, по видимому, вкусным, спрашивает Кирштайн, непозволительно близко приставив камеру к лицу.       Эрен с прищуром и ехидной улыбкой выжидающе смотрит и, не выдержав, начинает смеяться от переизбытка эмоций и туповатого лица друга. — Че ржешь, мерзавка? — Нарочито злобно спрашивает Жан, называя друга прозвищем, которое когда-то придумал для него, как и многие другие, особо ничем не отличающиеся от этого, и не переставая при этом громко чавкать. — А вот смотри, — вдоволь насмеявшись, наконец отвечает он, вертя в камере новым девайсом. — Это че? — Парень приближает камеру еще ближе к лицу, чтобы разглядеть вещицу, что пытается показать ему друг, из-за чего в кадре остаются лишь его брови и лоб. — Боже, — громко тсыкает Эрен, для чего-то поднося новый мобильник ближе к камере. Как будто Жану так будет легче его разглядеть, — Мне телефон подарили!       Жан резко отодвигает камеру подальше от себя, оставляя в кадре свое вытянутое от удивления лицо, выпученные глаза и часть шеи. — Маленький мажорчик, — закатив глаза, подытоживает парень, откусывая очередной кусок пиццы. — Ай, — машет рукой, — да иди ты. У меня ужин остывает, пока, рожа лошадиная, — усмехается он и отключает звонок, предотвращая истошные вопли Жана по поводу этого, как он выразился, «совершенно не справедливого, и вообще, какого хера я лошадь» прозвища.

***

      Приглушенный свет экрана телевизора падает совершенно на небольшое пространство в комнате, еле освещая даже кофейный столик, но Эрену и его хватает, чтобы, каждый раз как сменяется кадр, выпадать из полудремы, при этом легко дергаясь. Родители в обнимку расположились на другом краю дивана, укрывшись пледом и не оставив сыну даже краюшка. Приходится с ногами зарываться в толстовку и организовывать себе нечто наподобие кокона.       Зарывшись лицом в капюшон, тем самым избегая попадание света в глаза, парень было думает, что наконец-то сможет заснуть, но его попытку прерывает резкий громкий звук, исходящий из динамиков телевизора. Эрен протяжно и вымученно стонет, лишь сильнее натягивая капюшон себе на голову, тем самым пытаясь абстрагироваться от громкого и режущего слух шипения. — Помехи? Может что-то с кабелем? — Слышит парень приглушенный голос матери и следом шуршание и неторопливые шаги. — Сейчас гляну, — на выдохе отвечает Гриша, садясь на корточки перед телевизором. Он осматривает все лежащие и торчащие поблизости провода и не находит ничего неисправного или просто криво лежащего, — Да нет, все на своем месте, — мужчина встает и складывает руки на груди, — Недавно ж покупали, ничего не должно было сломаться. — Странно, — подмечает Карла, на что её муж лишь кивает головой и лениво шагает в сторону дивана, глазами выискивая пульт от телевизора. Найдя необходимый ему предмет, он тянется за ним, но резко останавливается, слыша с улицы пронзительный крик, полный страха и ужаса. Следом за криком слышится громкий скрип автомобильных шин об асфальт, и машина резко во что-то врезается, издавая оглушительный рев сигнализации. Через стеклянные двери в гостиной, ведущие во двор, отчетливо видно, как всё вокруг вспыхнуло ярким пламенем, освещая практически всю улицу.       Эрен резко подрывается из лежачего положения и, скидывая с головы капюшон, судорожно оглядываться по сторонам и натыкается на ошарашенные лица родителей. — Что это было?! — Выкрикивает парень, надеясь, что эти звуки — лишь проекция в его подсознании, которую он принял за реальность. В том фильме, что он буквально пару минут назад смотрел с родителями, была сцена с аварией, и парень утешает себя тем, что мозг решил сыграть с ним злую шутку и воспроизвести эту ужасающую картину у него во сне. Но крики с улицы становятся лишь громче и многоголоснее, а лица родителей всё более напуганными, и Эрен окончательно теряет веру в то, что это всего лишь игры его разума. — Эрен, милый… — Карла пододвигается ближе к сыну, пытаясь сохранять самообладание, чтобы не поселить в нем еще бо́льшую панику.       Взгляд Эрена устремляется на отца, стоявшего у стеклянных дверей и всматривающегося на улицу. Парень щурит глаза, пытаясь разглядеть происходящее прямо перед их двором, и замечает среди света от языков пламени и дыма хрупкую фигуру, по всей видимости, до смерти напуганной девушки и неестественно сгорбившегося мужчины, стоящего в паре метров от нее. Одна его рука была выгнула наружу, колени сильно подкошены, а голова запрокинута на бок. Не похож он на обычного пьяницу, что было бы логично. Мужчина сильно напился, сел за руль и вмазался в первый же столб. Хотя при таком столкновении он бы точно не остался в живых. Тогда как он…? И кто он? Эрен запутался в собственных мыслях и догадках, пытаясь выстроить логическую цепочку из всего происходящего. Продолжая наблюдать за событиями на улице, парень видит, как неизвестный мужчина со всей животной дикостью бросается на истошно кричавшую девушку, разрывая ту буквально в клочья. Первое, что видит Эрен — в секунду отлетевшая от двух тел, по всей видимости, рука, тянущая за собой струи крови и куски мяса. Следом яростное существо отгрызает острыми, как клыки хищного зверя, зубами внушительных размеров кусок плоти в области шеи. Бездыханное тело уже меньше подобно человеческому. Эта изуродованная груда костей и мяса валится на землю, разбрызгивая вокруг себя лужи крови, а перекосившееся существо, отдаленно и лишь по строению тела похожее на человека, нависает над бывшей буквально пару мгновений назад хрупкой и беззащитной девушкой, принимаясь дожирать остатки ее безжизненного тела.       Страх и внутренняя паника сковали тело Эрена, что тот не в силах даже вздохнуть. Перед глазами раз за разом проигрываются моменты с летящими во все стороны брызгами крови, а все те мысли, что гложили его буквально мгновение назад отошли на второй и даже третий план, будто их никогда и не существовало. И не только мысли, но жизнь до этого кажется лишь плодом воображения, симуляцией или дурным ведением. Будто само бытие ограничивается тем самым моментом звериной жестокости, больше схожим на сумасшествие, и пронизывающими каждую клеточку тела и разума паникой и безграничным страхом.       Эрен не знает сколько времени он провел в этом состоянии отрешенности от мира сего, но вырывает его из прострации торопливый женский голос из телевизора, иногда прерываемый помехами. — Срочный и вне…ановый выпуск нов…тей, — на экране виднеется главная ведущая местного новостного канала, чей образ частично перекрывается серыми полосами, а голос — резким для слуха шипением, — Неда…но выявленная учеными инфекция, распр…траняется по городу с невероятной скоростью. В Террлисе за последние сутки зарегистр…овано уже более тысячи зараженных, и они представляют невероя…ую угрозу для местного населения. Инфицированные полностью теряют рассудок и с пом…щью укусов распространяют вирус. Просьба всем эвакуи…ваться из города как можно скорее! Повторяю… — С явной паникой в голосе говорит девушка из студии новостей, иногда сменяясь помехами, и всех присутствующих в комнате снова одолевает страх и смятение.       Эрен судорожно разглядывает лица родителей, пытаясь найти в них ответы на интересующие его вопросы. Что это, мать его, за вирус? Почему он так быстро распространяется? Всего за жалкие сутки уже больше тысячи зараженных! Почему никто, черт возьми, не говорил о нем?! А самое главное — что им делать дальше? — Карла, собирай необходимую еду и разливай питьевую воду по бутылкам, — командует Йегер-старший, собрав всю волю в кулак и пытаясь не поддаваться общей панике, — Эрен, бегом наверх, пакуй все самое нужное. — Но Гриша… — со слезами на глазах шепчет Карла, робко вставая с дивана. — Никаких но, — строго отрезает мужчина, переводя взгляд то на растерянную жену, то на не менее напуганного сына, — Живо, я сказал!       Эрен пулей уносится по лестнице вверх, а Карла, не смея ослушаться мужа, убегает на кухню. Гриша быстрыми шагами направляется в сторону подвальной двери, берет ключ, висящий на крючке, и так же стремительно спускается в пропитавшееся запахом сырости помещение. Возвращается он оттуда уже с охотничьей винтовкой в руках и парой дополнительных патронов в карманах. Карла все так же мельтешит на кухне, перекладывая бутылки с водой в сумку, а Эрен, уже полностью экипированный, спускается со второго этажа. — Пап, я собран, — неуверенно и все так же напуганно говорит парень, подходя ближе к отцу. Замечая в руках отца ружье, он ужаснулся и еще больше перепугался, но промолчал, ведь понимает, что лучше иметь оружие и не нуждаться в нем, чем нуждаться, но не иметь. — Отлично, — отвечает Гриша, откладывая винтовку на стол, — Допишись до своих друзей и спроси в курсе ли они всей ситуации, — на что Эрен кивает и достаёт свой разбитый во многих местах телефон из кармана штанов. Своим подарком он так и не успел попользоваться, ведь надеялся сделать это завтрашним утром, хорошенько отоспавшись, но судьба видимо решила, что лучшим подарком для него будет эпидемия малоизученного и безумно опасного вируса. Мда, не так он себе представлял свой четырнадцатый день рождения. Он ведь собирался весь следующий день провести со своими близкими друзьями, сходить в какой-нибудь ресторан или боулинг, за свой счет! К слову о друзьях…       Парень трясущимися руками пытается зайти в мессенджер и написать в общую беседу, но либо у него кривые руки, либо с интернетом проблемы, но его сообщение не отправляется уже секунд двадцать, которые кажутся вечностью, учитывая суматоху вокруг. — Да твою ж мать, — тихо, себе под нос, ругается Эрен, и решает, что позвонить будет куда эффективнее. Найдя в недавних вызовах номер Жана, он прикладывает телефон к уху, но не слышит даже гудков, — Что ж такое-то, — уже громче говорит парень, сбрасывая вызов, и его взгляд устремляется в верхний угол экрана. — Что такое? — спрашивает подошедший к парню Гриша с рюкзаком за спиной. — Сети нет, — обреченно вздыхает Эрен и убирает телефон обратно карман. — Сука, — громко ругается мужчина, и парень в удивлении раскрывает глаза, ведь отроду не слышал от отца ни намека на бранные слова. — Гриша! — Осуждающе вскрикивает Карла, всплескивая руками. — Что «Гриша»?! Вот что «Гриша»?! — Так же всплескивая руками, повышает тон мужчина, — Мы в любой момент можем одичать от заразы, а ты мне тут сцены устраиваешь из-за простого ругательства! — Но не при ребенке же! — Да этот ребенок похлеще сапожника ругается, думаешь я не знаю?! — Па-ап… — пристыжено и виновато отзывается Эрен. — Да успокойся, я в твоем возрасте так же с друзьями общался, — убавив тон голоса, говорит отец, закидывая винтовку за спину. Карла тсыкает, застегивая сумку с едой и водой, — Все готовы? — Получив в ответ удовлетворительные кивки, Гриша направляется в сторону выхода, — Тогда выдвигаемся.       Первым из дома выходит Гриша, осматривая территорию дома на наличие заразных бешенных тварей. Не найдя поблизости никакой угрозы, он жестом руки подзывает к себе жену и сына, веля следовать за ним. Быстрым шагом они доходят до машины и за считанные секунды садятся в салон, блокируя двери. Эрен сидит сзади и сжимает похолодевшими и трясущимися руками мягкую ткань потрепанных домашних штанов с незамысловатым рисунком.       В его юную голову не может прийти осознание того, что в один миг его размеренная подростковая жизнь превратилась в полную хаоса, паники и крови, как бы он не старался себя в этом убедить, повторяя в своем разуме, как заевшую пластику, одну и ту же фразу: «Это конец». Конечно, в его небольшом городке не водилось наилучших врачей страны, но даже те, кто работал в больнице отца были годны если не вылечить людей от психоза, то хотя бы предотвратить весь этот переполох и эвакуировать еще здоровых жителей до того как обезумевшие устроят массовое истребление.       В голове Эрена словно щелкает выключатель, подкидывая в разум одну конкретную и ясную мысль. Его отец — врач единственной больницы их небольшого городишки.       Парнишка кидает на затылок мужчины настороженный и напуганный взгляд. — Пап, — окликает Эрен отца чуть дрожащим голосом, — почему ты ничего не говорил? — Ты о чем, сын? — глухо отзывается он, пристально смотря на дорогу перед ним и сжимая ободок руля двумя руками. — Обо всем этом, — тон Эрена становится грубее, ведь он был уверен, что отец знал обо всем заранее, но по неизвестным причинам утаивал это от своих родных. — Я не понимаю, к чему ты клонишь, — пытаясь сохранять спокойствие, отвечает Гриша, сильнее сжимая руль, от чего его костяшки заметно белеют. — Все ты понимаешь, — Эрен не смягчает тон и буравит взглядом затылок отца, хотя в этом не было абсолютно никакого смысла. Всё уже произошло, да и злится он, скорее, не на родителя, а на череду обстоятельств, произошедших за этот вечер, — Ты же врач, — неизвестно для чего озвучивает Эрен то, что было заведомо известно всем присутствующим, — Зараза не может настолько быстро распространяться, чтобы за день ей заболели аж тысяча человек, ведь так? Значит к вам в больницу уже поступали с этим вирусом, и вы наверняка знали, к чему он может привести. — Да, — на выдохе соглашается Гриша, на что Эрена окутывает злость, и он хочет было открыть рот и начать на повышенных тонах обвинять отца в безответственности и, буквально, предательстве, но тот не дает ему этого сделать, продолжая говорить, — Но этим занимались другие люди. Я не имел к зараженным никакого отношения, лишь слышал, что зараза довольно цепкая, но не более. — Но ты же не последний человек в этой гребанной больнице! — Эрена переполняют эмоции — от гнева до глубокого разочарования во всей сложившейся ситуации. В его голове все, что было за его недолгую жизнь, хоть и не всегда аккуратно, но сложенно по полочкам по разным отсекам, сейчас пребывает в полнейшем хаосе. Будто маленькие жители его разума решили устроить погром в мозговом офисе, снося все на своем пути и не желая восстанавливать порядок. Голова просто кипит и разрывается от всего этого беспорядка, эмоции зашкаливают до краев, выливаясь из и так небольшой чаши терпения, из-за чего Эрен готов забиться в истерике в любую секунду. Его отец это прекрасно понимает, поэтому не повышает голос на сына в ответ, боясь, что весь шквал эмоций парня выльется, как огромное цунами, приправленное бушующими раскатами грома и яркими, режущими взгляд, молниями. — Я еще раз повторяю, Эрен, этим занимались другие люди. Я не имел доступа к этим данным и уж тем более никак не мог повлиять на исход событий, — вкрадчиво отвечает Гриша, выкручивая руль и выезжая на трассу. Эрен не успокаивается, но молчит, не имея понятия, что ответить отцу. Он не был осведомлен, значит и винить его не в чем.       Парень решает отвлечься от терзающих его душу мыслей и эмоций и переводит взгляд на пассажирское окно. Они выехали в центр города, что было безумно опасно в нынешней ситуации, но другого выезда из города от их дома, кроме как через центр, не было. И это стало еще одной проблемой. Помимо бушующих на улицах зараженных, языков пламени и исходящих от них клубов дыма, преградой для отступа из опасной для жизни зоны стало столпотворение из автомобилей, конец которому был лишь чуть поодаль от центра города. — Да твою ж мать, — ругается Гриша, выкручивая руль в сторону, и выезжает из общей колонны машин на узкую дорогу между домами, в попытке объехать столпотворение из автомобилей, — В панике у людей мозг один на всех.       Ход машины заметно замедляется, стоило им свернуть в переулок, но этот путь явно более быстрый и выгодный в сложившейся ситуации. Медленно, но уверенно они маневрируют между жилыми зданиями, через некоторое время оказавшись практически в самом начале длиннющей пробки, в хвосте которой были минутами десятью ранее. Жилые домишки и хоть какие-либо постройки остаются позади, и им открывается вид на просторное холмистое поле с редкими кустарниками, что означало только одно — они приблизились к выезду из города. Гриша пытается пристроиться сбоку от бесконечно сигналящих машин с сидящими в них паникующими пассажирами, желающими поскорее удрать из этого хаоса и не напороться на обезумевших зараженных. Мужчина пробует протиснуться в основной ряд машин, на что ему отвечают громкими автомобильными гудками с явно неодобрительным подтекстом. Оставив эту затею, мужчина решает остаться слегка в стороне, как и многие другие, кто так же как и он хотели ощутимо сократить свой путь до выезда, но создали лишь только бо́льшую пробку, от которой буквально вся дорога была перекрыта. — Почему они не едут? — Спрашивает Эрен, и его голос предательски подрагивает, выдавая его истинное чувство, поселившееся в груди. Натуральный страх, почти животный, что заставляет легкие и сердце сжаться до боли. Это не сравнится с тем страхом, когда несешь со школы пару-тройку двоек в дневнике и представляешь ремень отца с армейской бляхой. Это не похоже на причину трясущихся рук перед посадкой на тошнотворный аттракцион. Это не сравнимо ни с чем. Такой страх заставляет человека, прежде мыслящего разумно и трезво, поддаться инстинктам и бежать. Бежать сломя голову, бежать куда подальше, лишь бы не сталкиваться лицом к лицу с его причиной. — Армейские и полицейские машины перекрыли дорогу, не выпускают совсем никого, — отвечает Гриша, внимательно вглядываясь в происходящее за лобовым стеклом, вытянув шею. Эрен тоже пытается разглядеть хотя бы что-нибудь, но в его поле зрения попадают только легковые автомобили, принадлежащие местным жителям, клубы дыма от языков пламени, доходящих до них почти от самого центра города, и свет фар. — Почему, Гриша? Что нам делать? — Спустя всю дорогу, проведенную в молчании, Карла наконец-то собирается с силами и выдавливает из себя слова, кое-как удерживая слезы, которых собралось на глазах уже приличное количество, и они норовят вот-вот предательски выступить. Но Карла всеми силами пытается удержать свои эмоции при себе, чтобы не усугублять итак напряженную обстановку.       Гриша смотрит на жену со всем возможным беспокойством и берет её за руку, пытаясь предотвратить все ещё опасно поблескивающий в её глазах поток слез. Мужчина гладит её большим пальцем по тыльной стороне ладони и чувствует, как дыхание и сердцебиение Карлы немного успокаивается, приходя во что-то хотя бы отдаленно напоминающее норму. Второй рукой женщина резко смахивает остатки так и не выступивших слез с век, чувствуя себя немного спокойнее, нежели прежде. — Сейчас мы ничего не сможем сделать, — говорит Гриша, пытаясь сохранять рассудок холодным и речь спокойной, но твердой и уверенной, — Будем ждать, пока что-нибудь изменится. — То есть ты предлагаешь просто сидеть и ждать?! — Эрен вскрикивает неожиданно громко, со всей эмоциональностью, что изначально была страхом и волнением, но в силу его буйного возраста превратилась в злость, граничащей с истерикой, — Как стадо баранов будем в тупую стоять и приманивать к себе этих тварей. Вы же оба видели, что тот бешеный мужик девушку раскромсал и сожрал! — Слова вылетают из юных уст невероятно быстро, приправленные всеми возможными вариациями негодования, из-за чего местами становилось трудно разобрать его речь, но смысл уловить вполне несложно. Эрен зол и напуган. Напуган, потому что напуганы все, потому что повидал такую картину, которую его еще не до конца окрепший разум воспринимать отказывался от слова совсем.       Зол он, потому что… Конкретной причины своей агрессивности Эрен найти не может. Все его эмоции смешались в единое нечто, доселе парню не знакомое, но разрывающее его изнутри, что выливается в злобные крики и эмоциональные жестикуляции. — Эрен, следи за тоном, — со сталью в голосе одергивает сына Гриша. Эрен на мгновение замолкает, осознавая, что впервые слышит голос отца таким и что натурально взбесил его своими воплями, — Толку от того, что ты кричишь — никакого, — вкрадчиво объясняет Гриша, стараясь не ругаться на Эрена, потому что понимает, что тот взвинчен, а контролировать себя всецело пока что не в силах, — Я понимаю, что ты на эмоциях, но и мы с мамой тоже. Ты лишь накаляешь обстановку, а нам это сейчас ой как не кстати. Нельзя позволять панике овладевать нашим разумом, — ощутимо смягчив тон, поясняет Гриша, смотря Эрену в глаза через зеркало заднего вида, — Ты меня понял? — Да понял, понял, — бубнит парень, скрещивая руки на груди и уводя взгляд в сторону, пялясь в окно, — Мы все еще можем уехать через поле, — раздраженно и будто бы вскользь бросает Эрен, считая, что этой небрежно кинутой фразой сможет осенить отца, который собирался в тупую ждать, по всей видимости, чуда. — Не можем, — разочарованно вздыхает Гриша, потирая затекшую шею, — Там ужасное бездорожье, а за ним — густой лес. С таким раскладом мы далеко не уедем.       Эрен ничего на это не отвечает, чувствуя себя слегка пристыженным за то, что напрочь забыл о существовании непроходимого леса, про который в детстве с друзьями рассказывали различные байки и пугали детишек помладше. Славное было время. Не то, что сейчас. В голове Эрена до сих пор не укладывается мысль о том, что им пришлось покинуть родной дом, забив невероятных размеров болт на все, что в нем находилось. От вещей с высоким ценником, до фотографий и памятных бумажек. Но по большей части на вещи Эрену было плевать, разве что жалел, что так и не попользовался обновкой. Что за черт его дернул отложить все дела на утро?       Самый существенный страх в нем вызывала неизвестность. Он не знал и даже представить не мог, что их всех ждёт дальше. Когда они вернутся домой и вернутся ли вообще? Как там его близкие друзья? Не сожрали ли их эти поехавшие зомбо-монстры? Все эти вопросы не дают Эрену и мгновения на покой, заставляя его сердце биться чаще, неприятно, аж до боли сжимаясь в груди. Тревожные мысли охватывают его с ног до головы каждый раз с новой силой, словно цунами, что своими волнами отбивает остатки рассудка. Как же ему хочется прямо сейчас услышать где-то назойливый звук ненавистного ему будильника, проснуться в своей теплой уютной кровати и осознать, что это все было лишь дурным сном, лишь проекцией его бурного воображения. Но такого счастья не случается, и вместо трели будильника Эрен слышит истошные крики и вопли с улицы, вперемешку с одичалым звериным рыком толпы мутантов.       Эрен с новой силой пугается, выжимаясь в автомобильное сиденье и расширенными от испуга глазами смотрит в окна. На улице между машин разгуливают зараженные, нападая на пытающихся сбежать жителей. Изуродованные твари выбивают стекла и под крики мужчин, женщин и даже детей впиваются в их плоть, оставляя внушительных размеров впалые ссадины. Укушенные заражаются буквально мгновенно, и количество одичавших растет в геометрической прогрессии, оставляя все меньше шансов на выживание.       Гриша решает действовать, а не сидеть сложа руки и ждать проголодавшихся гостей, что готовы были сожрать их целиком, не пережевывая мясо и не выплевывая кости. Машина резко сворачивает в поле — единственное место, где было меньше всего машин, людей и уже нелюдей, по крайней мере Гриша на это очень надеется. Цифра на спидометре превышает ту, с которой можно было бы проехать по такому бездорожью, поэтому и машину, и пассажиров в ней трясет как при девятибалльном землетрясении. Эрен, не успев заведомо сгруппироваться или хотя бы пристегнуть ремень, подлетает на каждой кочке и, когда Гриша неожиданно и резко выворачивает руль в сторону, со всей амплитуды ударяется локтем о пассажирскую дверь. Всю руку изнутри мгновенно прошибает неистовой и нестерпимой болью, отчего парень взвывает и шипит, обхватывая здоровой рукой поврежденную, чтобы хоть как-то уменьшить нарастающие с каждой секундой болезненные импульсы.       Они еще недолго едут в таком бешеном темпе, но вскоре скорость постепенно снижается, отчего их наконец перестает мотылять по салону. Эрен оглядывается по сторонам, внимательно разглядывая происходящее за окном. Вдалеке от них все еще бушует толпа зараженных, слышится шум сигнализации машин и безостановочные крики. — Черт, — цедит сквозь зубы Гриша, копошась руками где-то под рулем. — Да заводись же! — Мужчина раздраженно вскрикивает, ударяя ладонью по баранке руля, отчаянно пытаясь услышать звук заводимого мотора, но этого не случается, в какие бы стороны он не вертел этот проклятый ключ, — Всё, застряли, — на выдохе говорит Гриша. В его голосе отчетливо слышится разочарование, смешанное со вселенским отчаянием, пока семья смотрит на него в надежде, что машина все-таки заведется, что он просто не до конца провернул ключ; что, из-за крайне панического состояния, забыл, как заводить мотор… Да что угодно он сделал не так, но только бы не поломка автомобиля!       Но суровая реальность бьет хлесткой пощечиной по лицам семьи Йегеров, когда за лобовым стеклом стал виднеться исходящий откуда-то из-под капота струящийся дым.       Гриша с прищуром озирается по сторонам, крайне внимательно разглядывая холмистое поле, в котором они застряли в самой неподходящей ситуации. — Я пойду загляну под капот, — уверенно говорит мужчина и разворачивает туловище и голову к задним сидениям. — А вы с мамой сидите тут и не высовывайтесь. — Но Гриша… — дрожащим голосом окликает Карла мужа, протягивая свою хрупкую дрожащую ладонь и хватает его за плечо. — Там опасно… — Не опаснее, чем сидеть сложа руки и ждать, пока нас распотрошат, — сердито отвечает мужчина, хмуря брови и поджимая губы. Он аккуратно распахивает дверь автомобиля, встает с насиженного места и хватается за лямку ружья, висящего за его спиной, беспокойно оглядываясь по сторонам. Поблизости и даже на горизонте не замечает опасности и аккуратно, стараясь не шуметь и не ступать на сухие ветки под ногами, чтобы не создавать лишние звуки, пробирается до капота. Гриша одним отточенным движением открывает крышку, и та с неприятным и резким скрипом поддается, разнося шумы по окрестности. Мужчина морщится и сильнее поджимает губы, не довольный тем, что его авто уже приличное время нуждалось в ремонте, но он все время откладывал это дело на потом, аргументируя тем, что «мы итак особо никуда не ездим, а до моей работы она спокойно доезжает», «починю, когда сломается». Вот, сломалась, давай чини.       Но по всей видимости это стало настоящей проблемой, ведь мужчина стоит уже приличное время, просто глядя на внутренности своей «да она и так катается» машины, из которой дым повалил с новой силой. Эрен смотрит на отца через лобовое стекло испуганным и одновременно изучающим взглядом, следя за за каждым его движением, за мимикой на его лице, и с каждым мгновением разочарование поглощает его, словно смертоносная лавина, сметающая все на своем пути. Гриша аккуратно захлопывает крышку капота, глубоко вздыхая, и устремляет свой удрученный взгляд сначала на Карлу, а затем на Эрена, неоднозначно пожимая плечами. Но парень понимает все и без слов. Они здесь застряли, и единственное, что остается делать — ждать неминуемой гибели. Бежать своим ходом в лес — заведомо проигрышная затея, заплутаешь, как только пройдешь пару метров, настолько он темный и непроходимый. А соваться в город равнозначно пляске с бубном на месте и громкому крику во всю глотку «Нападайте на меня». В общем, у них нет ни единого шанса на выход из этой ловушки.       Эрен все еще с надеждой пристально вглядывается в отца, когда тот собирается делать шаг, чтобы сесть обратно в машину, но в миг ритм сердце парня начинает стремительно набирать обороты, отзываясь тугим комом в горле и болью в груди, а глаза в ужасе распахиваются, когда он видит за фигурой мужчины то, чего так боялся. — Папа, сзади! — до невозможности громко и почти истерично вскрикивает Эрен, подаваясь туловищем вперед и хватаясь руками за спинки передних сидений.       Но, несмотря на отчаянные вопли сына, Гриша не успевает даже мало-мальски среагировать, как нечто, отдаленно и лишь по строению тела напоминающее человека, хватает его сзади обеими руками, обвивая поперек туловища, и с оглушающим диким криком впивается зубами в шею и откусывает кусок плоти. Мужчина, еще сохраняя рассудок, пытается вырваться из крепкой хватки существа, но оно во много раз превосходит его в силе и не дает даже шевельнуться.       В груди Эрена бушует настоящий ураган из всевозможных негативных чувств и эмоций, который не даёт ему сидеть на месте, и парень рывком бросается к противоположной от себя двери. — Эрен, нет! — напуганный голос матери немного отрезвляет сознание парня, и тот на миг останавливается, бросая на нее свой затуманенный взгляд. Женщина выглядит, мягко говоря, потрепанно. По порозовевшим щекам текут крупные слезы, глаза её поблескивают, отражая ужасы, происходящие за пределами этого автомобиля, а домашняя потрепанная блузка придавала ей еще более жалкий вид. В этот момент Эрену становится искренне боязно за мать, которая была в этой ситуации беспомощна, учитывая её невысокий рост и хрупкую комплекцию. — Я хочу помочь папе! — отчаянно кричит Эрен и, не выдерживая, позволяет своим соленым слезам стекать сначала по щекам, переходя на подбородок и следом капая куда-то вниз. — Я прекрасно тебя понимаю Эрен, — тараторит Карла, желая удержать любимого сына внутри салона автомобиля, чтобы тот не понесся сломя голову на верную смерть, — Но мы с тобой тут ничем не поможем. Отец вышел с ружьем, а другого оружия у нас нет! — Но нельзя же просто сидеть, — шмыгая носом и утирая влагу рукавом кофты с лица, отвечает Эрен совсем тихо, почти безмолвно, осознавая, что они все обречены. И даже если каким-то невероятным образом сумеют выбраться, то их жизнь никогда не станет прежней. Они больше не будут сидеть всей семьей на диване и непринужденно смеяться с глупых передач по телевизору. Они больше не смогут беззаботно играть в теннис на заднем дворе или по-детски дурачиться, развлекаясь с соседской собакой, ведь все те ужасы, которые они лицезрели этой ночью навсегда останутся в их памяти липким, мерзким пятном, что не смыть ни одной водой мира, не состирать ни одним порошком или мылом. Эти воспоминания до конца их дней останутся на подкорке, и стоит только мельком пробежаться по закромам своего сознания, как кровавые картины будут всплывать вновь и вновь, пугая своей жестокостью. Они все будут жить в постоянном страхе. Это страх и от воспоминаний, и от того, что это все может повториться вновь. Таким же улыбчивым и солнечным днем может снова прогреметь новость, что они все обречены. Обречены страдать, находиться в паническом состоянии и страхе перед абсолютной неизвестностью.       Из тягостных размышлений Эрена выводит двухголосный громкий неестественный рык, что моментально с новой силой пугает его, приводя в ступор. Он отчетливо услышал два звериных голоса, что не вяжется с тем, что он видел пару мгновений назад. Зараженный ведь был всего один.       Парня по всему телу будто прошибает многочисленными разрядами тока. Через лобовое стекло отчетливо видно двое неестественно выгнувшихся фигур, движущихся по направлению к пассажирской двери со стороны Карлы. Та одним резким движением подается корпусом в бок, еле дотягиваясь до кнопки у водительского кресла, что автоматически блокировала все двери.       Эрен растерянно машет головой по сторонам, будто что-то судорожно выискивая за пределами салона автомобиля. — А папа где?.. — хрипло спрашивает парень с заметным беспокойством в голосе и упирается взглядом в заплаканное лицо матери. — Сын… — говорит она осторожно, словно боится спугнуть и все сильнее вжимается в кресло, пристально наблюдая за движущимися в её сторону фигурами. Эрен молчит. Ждёт, пока она скажет, что видела, как папа бежал прочь и смог спастись, но этого не происходит. На окно возле Карлы неожиданно и громко ложатся чужие кровавые ладони и начинает виднеться лицо со всеми его чертами, — А вот и папа… — выдает она хрипло, следом громко сглатывая слюну. Эрен замирает, все его тело будто наливается тяжелым свинцом, что не дает ему шевельнуть даже мизинцем.       В смысле, а вот и папа? Где она разглядела в этом ужасающем и опасном существе своего любимого мужа? Эрен пытается вглядеться в лицо, что все еще находилось непозволительно близко к стеклу, и в его голову резко, будто звонящий колокол прямо над ухом, поступает осознание. Это не просто озверевший монстр, что до этого разгуливал где-то неподалеку в поисках жертвы. Это его отец. Его любящий папа, который всю жизнь его воспитывал, на которого он с самого детства равнялся, теперь подвергся этому чудовищному вирусу и буквально одичал, намереваясь заразить остальных членов семьи.       Эта душераздирающая мысль плотно отпечаталась в сознании Эрена, но он все равно не может в это поверить. Его отец, Гриша Йегер, всего пару минут назад сидел живой и здоровый за рулем собственного автомобиля, стараясь успокоить жену и сына, сейчас стоит на улице и ломится в окно, желая пролезть внутрь и выпотрошить некогда любимых и дорогих для него людей.       Через пару неудачных попыток пробраться внутрь, кровавые и исцарапанные ладони стучат с еще большей силой по стеклу, от чего на нем остаются внушительные трещины. Громкий взвизг Карлы заставляет Эрена напрячься и буквально вжаться в сиденье. Еще одного сильного удара стекло не выдерживает и вдребезги разбивается внутрь. Острые осколки летят прямиком на женщину, защищающую свое заплаканное и напуганное лицо руками, пока часть осколков впивается ей глубоко под кожу рук и ног. Она не перестает истошно кричать, пытаясь отбиться от сильных зараженных рук, что уже начинают хвататься то за ноги, то за руки, то за хрупкую шею. Карла старается отодвинуться все дальше от неизбежно надвигающейся гибели, но сквозь спинку кресла она физически не может провалится. Эта мысль стала для неё последним желанием. Безжалостная тварь впивается зубами прямо в плечо, отрывая целиком руку и откидывая её куда-то в сторону. Голос Карлы резко стихает, заставляя Эрена кричать лишь громче и пугливее. — Нет! Нет! — истошно вопит парень, дергая за ручку двери, но та совершенно не желает поддаваться его напору, ведь несколькими минутами ранее Карла нажала на кнопку блокировки, из-за чего теперь Эрен обречен на смерть, — Помогите! — он кричит, не переставая, и с каждым движением зараженного все громче. Тварь, бывшая его отцом пару минут назад, залезает в разбитое окно и стремительно надвигается на Эрена, ползя своим обезображенным телом по его матери, — Помогите! Не-е-ет! — его голос сорван от истерических воплей, но парень даже не думает останавливаться кричать.       Пугающие руки хватают Эрена за ноги, сильно сжимая и не давая и шанса на побег. Зараженный ползет медленно, но верно к перепуганному парню, перехватывая его уже за кисти, а затем и вовсе впивается мощной ладонью в шею и плечи. Его раскрытая пасть находится непозволительно близко к Эрену, намереваясь отодрать кусок юношеской плоти. Шея парня крепко сжимается в руке, не позволяя тому вдохнуть хотя бы каплю воздуха. Боль в легких перетягивает на себя все внимание, и он совершенно игнорирует ноющую боль в руке и ногах. Прямо здесь и сейчас Эрен понимает, что это конец. Самый натуральный конец его жизни, но перед глазами не проносятся все пережитые воспоминания, как это обещают фильмы и книги. В его голове лишь одно — как же чертовски больно в груди. От недостатка кислорода и невозможности вдохнуть, и от осознания потери своих самых близких людей.       Эрен уже не пытается бороться, когда слышит пару приглушенных из-за пелены, накрывшей сознание, хлопков, но всем телом чувствует, что снова может дышать. Всеми фибрами души ощущает как приятным чувством кислород растекается по всему его телу, наполняя жизнью. Эрен резко распахивает глаза и начинает громко кашлять и пытаться ухватить как можно больше воздуха, но это становилось проблемой, когда каждый новый поток кислорода сопровождается сумасшедшей болью в легких. — Пацан, ты живой? — будто сквозь толщу воды слышит Эрен стальной мужской голос, доселе ему не знакомый. — Да дохлый он уже, — отвечает новый голос первому, но менее заинтересованно в состоянии парня. — Да! — кое-как собравшись с силам и отдышавшись, пытается привлечь внимание Эрен, — Я живой, живой! — Тебя успели укусить? — с подозрением спрашивает первый голос, наводя фонариком в салон автомобиля. Эрен бегло осматривает себя и пытается сконцентрироваться на том, чтобы уловить боль в теле, но, кроме все еще неприятных ощущений в горле, он чувствует себя вполне себе целым. — Нет, но… — запинается, но, увидев как двое мужчин на улице переглядываются и держат наготове автомат, сразу же продолжает: — Но меня он только рукой душил, это же не считается? — спрашивает боязливо, ведь совершенно не хочет словить пулю лбом, либо превратиться в чудовище. Мужчины все еще смотрят друг на друга, будто сомневаясь в правдивости истории Эрена. Один из них отходит в сторону и подносит нечто прямоугольное, похожее на рацию, ко рту и приглушенно говорит: — Тут ребенок, не укушенный, — и отпускает кнопку на рации, ожидая обратной связи. Ответ приходит быстро, но Эрен не успевает разобрать слов, искаженных шипением рации. — Не считается, — запоздало и с легким смешком отвечает парню первый мужчина, переставая сверлить его голову взглядом, словно мишень. Значит, некий человек из рации все-таки решил сжалиться над беззащитным ребенком. — Давай вылезай.       Эрен было хочет потянуться до кнопки, что разблокировала бы двери, но в миг его одолевают сомнения. — Кто вы такие, кстати? — с подозрением спрашивает парень, почесывая левое предплечье, что по какой-то причине решило начать неприятно зудеть. — Военные, — безапелляционно отвечает строгий голос первого мужчины. — А может вы заразные? — Эрен не особо горит желанием доверять страшным дядям с пушками, даже если они и спасли его от смерти. Как сохранили жизнь, так её и заберут, — А может вы и не военные совсем, почему я должен вам на слово верить? — Слушай, пацан, — начинает говорить второй мужчина, чей голос звучит более раздраженным. — Я Эрен. — Хорошо. Значит, Эрен, слушай, — спокойным голосом говорит первый безымянный мужчина, стараясь таким образом успокоить изрядно расшатанные за этот вечер нервы парня, — Мы правда военные, смотри сюда, — он показательно приближает к разбитому окну руку, чтобы взору Эрена открылся вид на нашивку на его форме в виде армейского символа, — Теперь веришь? — непринужденно спрашивает, будто вблизи от них сейчас не полыхают жилые здания, а улицы не залиты кровью и страхом. — Верю. — Вот и славно. А зараженными мы просто априори быть не можем, — военный разводит руками в сторону, — Ты посмотри сколько на нас обмундирование и оружия, — он показательно трясет автомат, что до сих пор находился в его руках, — Ну что? Ты идешь с нами или будешь ждать, пока тебя сожрут? — мужчина спрашивает со всей серьезностью. Эрен не думая тянется к кнопке, и слышится негромкий щелчок, после которого он со всей осторожностью дёргает за ручку двери, и та послушно поддается его напору.       В сопровождении двоих военных все еще перепуганный Эрен идет вслед за ними, но чувствует себя уже более защищенным. — Как ты в этой машине оказался, Эрен? — неожиданный вопрос выводит парня из размышлений, но заставляет задуматься о другом. О том, что волновало его больше всего. Он, целый и почти невредимый, уходит все дальше от бездыханных тел своих некогда любимых родителей. Это осознание ударяет по Эрену как гром среди ясного неба, заставляя предательские слезы накатываться на глазах по новой. — Мы с родителями хотели уехать из города, — отвечает он, стараясь не выдавать дрожи в своем голосе. — А где они сейчас? — интересуется один из военных, внимательно озираясь по сторонам и светя фонариком себе и Эрену под ноги. — Остались там, где вы меня нашли, — мрачно отзывается парень, с досадой пиная камушек, попавший под ноги. — Но там был только один человеческий труп, — задумчиво выдает мужчина, что шел чуть сзади Эрена. — Папу заразили, — подрагивающим голосом отвечает он, уже не в силах сдерживать накатывающие слезы. Оба военных будто почувствовали, что не стоит донимать мальчишку болезненными для него вопросами, поэтому продолжили молча идти, изредка бросая взгляд на Эрена, оценивая его состояние.       Широкими шагами, в темп плечистых мужчин в форме, Эрен и его спутники с пушками подмышками доходят до стоящего прямо возле леса внедорожного автомобиля. Явно армейского и явно бронированного. Такому ни снег, ни дождь, ни ураган, ни толпа мутантов не страшны.       Мужчина, что изначально был более дружелюбно настроен к Эрену распахнул тому заднюю дверь, приглашая залезть в салон. Он с осторожностью сел на сиденье, сразу подмечая его удобство. Следом за парнем в машину сели мужчины. — Мы сейчас едем в зону эвакуации, — говорит сидящий за рулем военный, заводя мотор, и разворачивает туловище к Эрену, — Ты можешь пока прилечь поспать. Здесь удобно, а дорога не сказать, что близкая, — и разворачивается обратно, нажимая на педаль газа. Эрен тихонько кивает, но этого уже никто не видит, и заваливается на бок, все не переставая чесать левое предплечье, зудящее еще с появление военных.       Эрен в конец раздражается, ведь уже чувствует, будто кровь начинает литься из расчесанного места, и задирает рукав кофты, что была на нем с самого отъезда из дома. Его брови резко вздымаются, глаза в ужасе раскрываются, а до этого нормализовавшееся дыхание вновь сбивается. Вдоль всего его предплечья красуется свежий укус.