***
После зелий, когда Отабек уже шёл по коридору в сторону столовой, ему на голову села большая сова и опустила письмо прямо в руки. Письмо было от директора: Макгонагалл просила зайти в её кабинет как только он сможет. Гриффиндорец нахмурился и поспешил в крыло к директору. Время до обеда ещё оставалось, и он мог успеть переговорить с ней. Кабинет встретил его тихим скрипом письма. — А, Отабек? Заходите, — Минерва указала рукой на стул, на который тут же плюхнулся гриффиндорец. — Понимаете, старостой вашего факультета являлся весьма… любопытный молодой человек. Мне пришлось снять его с должности. Следующей кандидатурой являетесь вы. — Я, профессор? — слегка непонимающе уточнил парень, надеясь, что ему послышалось. — Вы. У вас отличные оценки по всем предметам кроме зелий, но это легко поправить. — Но, профессор, я не… — Я рассчитываю на вас, — опередила его женщина. Та ещё манипуляторша, похлеще Дамблдора, конечно. И Отабек уже открыл было рот, чтобы сказать своё твёрдое «нет», но по итогу что-то пропищал и получил значок старосты на грудь. О чёрт, ему это совершенно не сдалось! На негнущихся ногах Алтын поплёлся до Большого зала, позабыв снять значок и сунуть его в карман. Почему именно он? В зале было шумно, за столом Пуффендуя, где сидела вся компания, растёкся Юра, прилипнув взглядом к дверям. Стоило ему увидеть Отабека, как он тут же кинулся к нему. — Бека! Ты задержался. Где ты задержался? Не молчи! Всё хорошо? Алтын молча и устало улыбнулся своему ураганчику, положил руки на плечи Плисецкого и притянул его к себе, пряча лицо где-то в шее, игнорируя очередные шепотки других студентов. — Что случилось? — беспокойно спросил шармбатонец, гладя чужую спину. — Меня Макгонагалл вызывала, — приглушённо сообщил гриффиндорец. — Назначила старостой Гриффиндора. — Оу, — Юра отлепил голову парня от своей шеи, взял его щёчки в ладони и поцеловал в лоб и в нос. — Поздравляю! — Она мне даже слово не дала вставить, — поморщился Отабек. — Я бы отказался. — Дурак, это же здорово! Видишь? Все увидят, что ты самый лучший. — Я не хочу, чтобы это видели все, мне достаточно тебя. Шармбатонец улыбнулся и снова поцеловал Отабека в лоб. Он потянул гриффиндорца к столу, чтобы накормить горячим обедом и помочь успокоить дрожащие от злости руки. — Макгонагалл хочет сделать объявление, — тут же заявил Пхичит, остановив взгляд на значке старосты. — Оппа. — Заткнись, — тут же обрубил его Отабек, уставившись в тарелку, пока Юра торопливо клал ему всякие вкусности. — Уважаемые студенты, — директор вышла на трибуну, привлекая к себе внимание. — Небольшое объявление. У факультета Гриффиндор сменился староста… Дальше Отабек не слушал, он холодно окинул всех взглядом и спрятал лицо на плече у Юры. Юри и Виктор рассмеялись, пообещав помочь. Пхичит, прячась за газетой, хихикал. Под последние слова директора пришлось встать и безэмоционально помахать всей школе. За столом львиного факультета все бесновались и аплодировали. Отабек же снова сел под крыло к Юре, старательно прячась от чужого внимания. Юри протянул график дежурств, мягко и понимающе глядя на парня, вспоминая в каком был ужасе когда его только назначили на пост старосты своего факультета. — Зато теперь ты официально можешь ходить по школе ночью, — заметил Пхичит, пытаясь приободрить друга. — Хоть какая-то хорошая новость, — кисло улыбнулся Алтын, начиная есть то, что положил ему шармбатонец. — Правда придётся потратить время на распределение обязанностей между тобой и другой старостой, — заметил Виктор. — И время на дежурства. Мы хотели со следующей недели сделать новый график, чтобы дежурили мы с Юри и каждый день кто-то один из факультетских. — То есть у меня будет много свободных дней касательно ночных дежурств? — Ага. Отабек выдохнул, выходить каждую ночь он не был готов. Это же вообще никакого времени с Юрочкой. А тому уже скоро придётся уезжать. От этой мысли стало тоскливо. Студент Шармбатона будто почувствовал его эмоции и тронул руку под столом. Виктор как-то задумчиво подпёр подбородок рукой, глядя на Юри. Юри рядом молчал, ожидая, пока его жених что-то скажет. — На самом деле, сейчас такое время неспокойное, — тихо-тихо заметил блондин, чтобы слышала только его компания. — Что я бы вообще отменил дежурства старост факультетов. Вы младше и… — А что может случиться? — Пхичит придвинулся поближе. — Многое, — пространно ответил Виктор, переплетая свои пальцы с пальцами Юри и легонько оглаживая кольцо на чужой руке. — Мы когда встречаемся, чтобы пойти к озеру? — решил приостановить странные речи Виктора Юра. — Мне, наверное, стоит поговорить с Мари, старостой своего факультета. И после этого можем пойти, — растеряно ответил Отабек. — Не думаю, что это очень долго. Ты можешь подождать меня в гостиной Гриффиндора. — М, я лучше приведу себя в порядок, — Юра чмокнул Отабека в щеку и встал. — Буду ждать от тебя письма. Алтын улыбнулся и взглядом полным нежности проводил своего парня. — Ты похож на щенка, это ужасно, — закатил глаза Пхичит. — Но ты буквально приручил этого дикого русского. Отабек доел свой обед, пожелал всем приятного аппетита и поспешил к Мари. Их диалог слегка затянулся. Девушка оказалась весёлой и ответственной. Она явно была рада ему, как второму старосте. Рассказала всё-всё и даже не смеялась, когда Отабек попросил подождать и сбегал за пергаментом, чтобы записать её советы и наставления. Когда они закончили обсуждать планы, за окном уже было темно, а в кресле около камина спал Юра, свернувшись клубочком и обняв подушку с вышитым на ней львом. Ох, Бек даже не заметил когда тот пришёл. Рядом с креслом стояла корзинка, внутри которой, на проверку, оказался перекус для их пикника. Новоявленный староста почувствовал себя слегка неловко. Мари улыбнулась, напомнила о том, что сегодня они должны дежурить и ушла в свою комнату. Гриффиндорец осторожно потрепал Юрия по волосам. — А? Вы уже всё? Так быстро, — шармбатонец сонно потёр глаза, силясь прогнать сон. — Я уснул ненадолго. — Прости, — виновато сказал Отабек. — Я не думал, что информации будет так много. — Ничего страшного. Мы опоздали на ужин, — скрывая сожаление, сообщил Юра. — Но у меня есть перекус, так что всё в порядке. — Это хорошо, но мне жаль, что мы не успели на пикник. — Там всё равно дождь, — пожал плечами Плисецкий, всё-таки не сумев скрыть того, что расстроился. — Мне, правда, жаль, — Алтын тронул его руку. — Хочешь посидим сегодня в выручай-комнате? — У тебя дежурство, — заметил шармбатонец, складывая руки на груди. — Но я всё равно тобой горжусь, geroi. — Спасибо, — рассеянно ответил гриффиндорец. — Хорошо, а как насчёт того, чтобы посидеть в башне старост после дежурства? — Будет обидно если я усну. — Поспим в комнате Юри, — Отабек тоже не хотел упускать возможность побыть со своим парнем. Оба чувствовали, что скоро придётся расставаться на какое-то время и делать этого не желали совершенно. — Ладно, уговорил. Давай я подожду вас в башне, но сначала мы всё-таки перекусим, — Плисецкий указал на корзинку с едой. Отабек кивнул, вставая. — Пойдём в мою комнату, — парень поднялся по ступенькам в свою спальню и замер. — Не понял, где мои вещи? — У старост отдельная комната, — из-за спины появилась Мари. — Так что, думаю, твои вещи уже там, — девушка мило улыбнулась, и Отабек улыбнулся в ответ, поблагодарив её. Кажется, у Юры скрипнули зубы. Почему эта девчонка пялится на его парня? Пусть отвернётся или он выцарапает ей глаза. Пальцы, кстати, начало подёргивать от неконтролируемой магии. — Встретимся тогда у статуи Вольфгана Мрачного. Гриффиндорцы обычно дежурят в западной части замка. — Хорошо, — Отабек помахал ей и развернулся к Юре, сразу же зарываясь носом в чужие светлые мягкие волосы. — Идём. Юра подхватил корзинку и, не оборачиваясь, гордо прошёл мимо Алтына, направляясь в сторону башни старост. Парень поспешил следом. Обиделся что ли на что-то?***
Близилось время третьего и, как говорили, самого сложного испытания. Юри фыркнул. Развалившийся на подушках Виктор, чемпион Хогвартса, наблюдал за тем, как его парень натягивает рубашку, пряча следы поцелуев. — Интересно, каким будет третье испытание. Во времена Поттера это был лабиринт, но сейчас вряд ли сделают также, верно? С драконом ты уже дрался. В гроте был, зелья выпивал, — Юри запнулся, поняв, что перепутал пуговицы. — Черт возьми, — ругнулся он по-японски и принялся расстёгивать пуговички. Виктор воспринял это за приглашение, ухватил пуффендуйца за полу рубашки, роняя на себя и прижимаясь к чужим губам. Юри ахнул, но на поцелуй ответил, усевшись на бедра своего парня, проводя короткими ногтями по бледной коже. Как же было хорошо, стоило только Виктору коснуться его. Откуда в сердце появилась такая большая и крепкая любовь к этому слизеринцу? Юри огладил гладкую нежную щёку и ласково улыбнулся в поцелуй. — Витя, я не выдержу ещё один заход. — О, дорогой, возможности человеческого тела не ограничены. Юри расхохотался, завалившись рядом с блондином. Он приглашающе показал на свою грудь и слизеринец тут же лёг, укрываясь одеялом и притираясь ухом к сердцу, слушая мерное биение. В этом ощущении и звуке было что-то завораживающее. Виктор прикрыл глаза, наслаждаясь и чувствуя, что, наконец-то, отдыхает. Ему было приятно, что, наконец-то, кто-то взял на себя заботу о нём. Юри он доверял своё сердце, душу и тело. И что угодно в общем-то. В окошко постучались. Юри лениво открыл глаза и посмотрел на семейную сову, сидевшую на подоконнике и стучавшую клювиком, в котором держала письмо. Пуффендуец потянулся за палочкой, не желая будить задремавшего Виктора. Взмах руки — окно открылось, и сова залетела внутрь, кидая письмо рядом с лежащей парой. Пуффендуец дал ей крекер, погладил по головке и проследил, как птица уселась на спинку кресла. Разорвать конверт тихо было трудно, но брюнет справился. Письмо было от родителей, Юри сразу же принялся читать. Те сообщали, что у них всё хорошо, а дальше следовало длинное письмо о том, как они рады, что их сынишка нашёл себе пару, желали им всего самого лучшего, но крайне возмущались, что ещё не знакомы с избранником сына. Юри рассмеялся. Мама, он узнал её почерк, потребовала их совместную фотографию. Пуффендуец улыбнулся и призвал фотоаппарат. Он легко растолкал Виктора. — Поцелуй меня в щёку, будь добр, — попросил он ещё полуспящего парня. Блондина даже спросонок не надо было просить дважды. Он потянулся повыше, одеяло сползло с его плеча, прижался губами к гладковыбритой щеке своего барсучонка. Юри подумал и всё-таки устроил руку так, чтобы было видно кольцо. Раздался щелчок и из магловского фотоаппарата вылезла моментальная фотография. Виктор сонно потёрся кончиком носа о чужой подбородок и снова бухнулся дремать. Юри прекрасно понимал, такое стремление слизеринца сделать его своим официально. Времена неспокойные: маглорожденных и полукровок находят мёртвыми чуть ли не на самых центральных улицах. Виктору казалось, что заяви он официально свои права на пуффендуйца и всё, можно быть уверенным в его безопасности, да и разбегаться они явно не планировали. Так что двух зайцев одним выстрелом, как говорили в России. Юри, конечно, не думал, что всё так просто, но жест своего любимого понимал. Они были влюблены друг в друга и молчали об этом так долго, что не хотели терять ни минуты своего времени. Пуффендуец задумался: испытывали ли такие же эмоции Юра и Отабек? Отабек долго держал оборону. Пусть этот вечно растрёпанный безэмоциональный львёнок отрицает это сколько угодно. Но Юра запал ему глубоко. Юри внимательная мамочка, Юри всё замечает в своих детках. Виктор поёрзал и приоткрыл глаза. — Сколько времени? — Почти половина восьмого, уже пора собираться на ужин. Блондин кивнул и сполз с кровати, скрываясь за дверью ванной, чтобы принять быстрый душ. Юри набросал родителям ответ, вложил в конверт фото и постучал в прикрытую дверь. — Витя, я могу одолжить Маккачина? — Всё что угодно, moe serdce, — ответил Виктор. Юри улыбнулся, он, так же как и Отабек учил русский. Отабеку было проще. А вот у Юри язык шёл с огромным трудом, но милые прозвища парень пытался выучить в первую очередь. Русская письменность пугала, но особенно заинтересовали его буквы Ж, Ы, Ь и Ъ. Читал их парень с огромным трудом, Виктор часто над ним смеялся, но пытался помочь. Через пару недель усиленных тренировок японец гордо запрыгнул во втором часу ночи на их кровать и продекламировал сонному Виктору: Y lukomor’ya dup zelenyi; Zlat’aya tsep’ na dupe tom: I d’nem I nos… I noch’y kot ychen’ii Fse hodыt’ po tsepi grygom. Он, конечно, путал Б и П, добавлял смягчение там где не надо, но… Так громко Виктор не ржал уже давно, даже не смотря на усталость. Он прижал к себе своего парня и расцеловал его в обе щеки. — Мой умничка, просто замечательный. Как же я тобой горжусь. Теперь их утром начиналось с совместного произнесения скороговорок и всего такого. Юри позарез хотелось удивить своих родителей и родителей Виктора знанием языка своего жениха. Слизеринец смеялся и говорил о том, что родители, после Рождества у них в особняке, любят его и без этого, но слизеринец был непоколебим. Виктор тоже делал попытки учить японский, но он признался, что пока что обойдётся устным вариантом. Пальцы, перо и вообще сознание отказывалось запоминать сложные иероглифы, которые не были похожи ни на латиницу, ни на кириллицу.***
На ужин Юри и Виктор слегка опоздали, за столом произошли некие изменения. Побледневший Пхичит сидел между Отабеком и Юрой и отчаянно смотрел на дверь, дожидаясь старост школы, чтобы они его спасли. — Вы чего? — поинтересовался Юри, присаживаясь напротив троицы. Алтын и Плисецкий как воды в рот набрали, а Пхичит тяжело вздохнул. — Если я всё правильно понял, то камнями преткновения стали Крис и Мари. Юра ревнует к Мари, а Отабек к Крису. — Не понял, — Виктор завис, держа тарелку жаркого. — Вы глупенькие? Юри наступил на ногу своему жениху, посмотрел на обиженных парней и старательно произнёс: «Na otpizjenih vody vozyat’». Виктор не сдержался и громко хрюкнул, кивая Юри: «верно-верно. Только oBizhenЫh». Юри послушно повторил слово и обернулся к парням. — Так, рассказывайте, в чём проблема и почему страдает Пхичит? — Он постоянно проводит время с этой devkoi, прикрываясь старостскими делами! — обличительно заявил Юра, тыкая в Отабека пальцем, правда при этом чуть не задевая Пхичита по носу. — Крис его лапает, а ему нет до этого никакого дела! — Ты меня уже достал своими беспочвенными обвинениями! Ещё скажи, что я с ним трахаюсь тайно от тебя! — Это ты считаешь, что я на дежурстве сосусь с Мари! Ты меня, соплохвост тебя задери, обнюхал всего вчера! — От тебя пахло не твоим одеколоном! — Идиот, мой закончился и я попросил у друга! — Придурок, pizdets, ненавижу тебя! — Пошёл ты, — Отабек отшвырнул от себя вилку. Виктор подпёр голову рукой, понимая, что нормально они не поедят, только он открыл рот, чтобы что-то сказать, как Алтын и Плисецкий, хмуро глядя друг на друга, одновременно встали, подхватили свои сумку и рюкзак, развернулись друг к другу спиной и прошли каждый к другому столу. Юра — к столу, куда посадили шармбатонцев, а Отабек — к столу своего факультета. Тут чуть не рухнул со скамьи даже Пхичит. — Какого мигурта происходит? — Так они оба, значит, те ещё собственники, — задумчиво пробормотал Юри. — А ты меня не ревнуешь? — с подозрительным воодушевлением спросил Виктор. — Ты не даёшь мне повод. Да и я русский начал учить. А ты японский. Если бы у тебя кто-то был на стороне, ты бы такой подвиг не совершал, — Юри взял вилку в руки и посмотрел на столы, куда разошлись Юра и Отабек. — Делааа… И что нам делать? Ребята вздохнули и задумались. С этим действительно надо было что-то делать, но в голове не было ни одной идеи. — Никто из них не настроен на диалог, — осторожно начал Пхичит. — Верно, — Юри потёр лицо. — Когда только успели поссориться, дураки. Ладно, не знаете, у Юры есть какой-нибудь друг из Шармбатона? — Плевать на Юру, — внезапно всё-таки выдал Пхичит. — Я не прощу ему, если он обидел Отабека. Черт, да вы же даже не знаете, каким он был до этого года! Он и двух слов не мог связать рядом с другим человеком, глядел на всех волком! Только со мной кое-как общался. Он преобразился, он запрятал свои страхи куда подальше, чтобы этому другу медведей было хорошо! И я это говорю не только потому, что он мой друг. Мы с ним недавно говорили по этому поводу. Знаете, как ему было тяжело решиться на публичное проявление чувств? Это Юрий у нас яркая звезда Шармбатона, а Отабек пытается сделать всё, чтобы тот не чувствовал себя тенью, — таиландец будто сдулся. — Так что мозги в первую очередь промываем шармбатонцу. А не промоются, я ему медведя в жопу понапихаю. — Пхичит! — возмутился Виктор, правда не было понятно он возмутился из-за стереотипов или из-за неприличных угроз. — Не пхичиткай мне тут. Знаю я как меня зовут. Компания надеялась, что парни поговорят и успокоятся уже на следующий день, но чуда не произошло. Юра демонстративно делал вид, что не видит Отабека, а тот снова замкнулся в себе, стал носить большие тёмные толстовки и при любой возможности окидывал всех ледяным взглядом и накидывал на голову капюшон, чтобы никто не пристал. Крис всё-таки приударил за Юрой, тот, наконец, это заметил, но, быстро оглядевшись в Большом зале и не найдя того, кого искал, выдохнул и влепил дурмстрангцу пощёчину. Впрочем, это не улучшило отношений русского и гриффиндорца. Пхичит выл, пытаясь разговорить и растормошить Алтына, тот ни в какую не хотел общаться, лишь односложно что-то отвечал, но послушно садился рядом на совместных рунах, защите от тёмных искусств, зельях, истории магии, трансфигурации и заклинаниях. Пхичит ежедневно отчитывался Виктору и Юри. Те пытались выловить Плисецкого, но тот словно нашёл какие-то тайные ходы в Хогвартсе и ловко ускользал от них каждый раз. Так прошла неделя. Слизеринец и пуффендуйцы почувствовали, что они уже на грани того, чтобы сдаться. Отабек, как новый староста Гриффиндора, не появлялся в башне Кацуки и Никифирова, молчал и тоже старался их игнорировать. Юри некстати вспомнил, что и раньше видел такого тихого и замкнутого парня в предыдущие года. Точно, он ещё на первом курсе поймал его, почти падающего с лестницы. Так они, оказывается, познакомились раньше. А весь этот год Отабек вёл себя так оживлённо. Это, правда, всё было из-за Юры? Сейчас гриффиндорец был похож на тень самого себя, даже ещё более призрачную, чем первые четыре года в Хогвартсе. И Юри это надоело. Вечером перед ужином он, закатав рукава и свалив дежурство на своего фиансе, гневно ворвался в башню, отведённую для студентов из Шармбатона. — Где Юра? — грозно прорычал безобидный с виду пуффендуец. Все, кто был в гостиной, тут же указали пальцами на одну из дверей, ведущую в спальни. Юри благодарно кивнул и ворвался в спальню Юры, чуть не снося дверь с петель. Парень сидел на кровати, оглаживая щёку какого-то парня в капюшоне, и прижимался к нему в глубоком поцелуе, норовя повалить на кровать. — Ты сейчас издеваешься?! Плисецкий вскочил, будто его поймали на чем-то неприличном (хотя так и было). Шармбатонец тут же успокаивающе вытянул перед собой руки, начиная от неожиданности бормотать почему-то на русском. — Ty vse nepravil’no ponyal! — Юра откинул чёлку от лица, широко распахнув глаза. — Ты так быстро забыл об Отабеке?! — ахнул Юри, указав рукой на сидящего на кровати сжавшегося и странно подрагивающего парня, он ухватил Юру за руку и дёрнул на себя. — Зачем всё это нужно было? Просто поиграть?! Чёртов русский! — Mne bol’no! Otpysti menya! — шармбатонец вырвал свою руку из цепких пальцев Юри. — A ty pochemu molchish?! — Плисецкий гневно обернулся к парню, который всё также сидел на его кровати. — Prosti, — произнёс тот знакомым голосом и скинул капюшон. — Юри, это просто неприлично так врываться. — Отабек? — у пуффендуйца опустились руки, и он ошарашено посмотрел на парней. — Ничего не понимаю. — Я написал Беке письмо, — поспешил объясниться Юра. — Пригласил его к себе, и мы уже второй час миримся. Гриффиндорец улыбнулся и кивнул: «Правда, сначала мы орали друг на друга. Только сейчас пришли к выводу, а не беспочвенным обвинениям в ревности, и тут пришёл ты». — То есть вы помирились? — Да, — парни кивнули, и Отабек притянул Юру обратно к себе на колени. — Буквально за пять минут до того как ты ворвался. Вообще-то мы могли мириться более активно, стучи в следующий раз, — Плисецкий зарылся пальцами в волосы Отабека, нетерпеливо прижимаясь к нему, требуя ласки, которой был лишён почти неделю. — Вы бы мирились в старостской комнате Отабека, или в выручай-комнате, или в ванной старост, но тут же общая спальня! — Мы задёрнем полог и я наложу заглушающие чары, — Отабек казалось уже был где-то не тут, вжимаясь носом в чужую шею и закрыл глаза, окутанный в тепло чужого тела. Юри выдохнул и плюхнулся прямо на ковёр, явно не собираясь уходить. — Вы хоть знаете как мы переживали? — Явно не больше нас, — фыркнул Юра, потягивая чужие прядки. — Больше никакой ревности? — Больше никакой ревности. — И как вы всё-таки решились помириться? — Ну, — Юра многозначительно хмыкнул. — Меня отловил Пхичит и надавал мне пинков под зад, если быть честным. — У меня то же самое, — рассмеялся Отабек, целуя Юру в нос. — Только он не надавал мне пинков, а провёл мне беседу, пока мы вместе дежурили. В общем-то, я узнал много нового. Например, то, что он волнуется о наших отношениях. И ему, действительно, не всё равно от того, что я счастлив. — Он сказал, что ты подстраиваешься под меня, — тихо заметил Юра, оглаживая запястье своего парня и поглядывая на Юри, будто пытался найти подтверждение в его глазах. Это было совершенно не похоже на вечно озлобленного русского, который был милым котёнком только с Отабеком и иногда с Юри, Виктором и Пхичитом. — Будто бы ты, чтобы мне было хорошо стал более активным, общительным, шумным. — Я всегда был катастрофой, — заметил Отабек, забыв о Юри. — Но да, я был тише. И менее общительным. Общение с тобой изменило меня. С ноября мне хочется быть ярким, чтобы ты не терялся из-за меня, чтобы светил ярче. Плисецкий замолчал, утыкаясь носом в чужую шею и замолкая. Информацию надо было переварить. — Юри, — наконец, подал он голос. — Ты не мог бы нас оставить? Я хочу за закрытым пологом и заглушающими чарами объяснить Беке, что ради меня не надо меняться и что люблю его любого. От этих слов завис даже Отабек, который, впрочем, быстро совладал с собой и растянул губы в улыбке. Его любят.***
Юри довольный зашёл в Большой зал. Наконец-то можно вздохнуть спокойно, не думая об этих придурках. Можно уделить время Виктору, рассказать ему о том, что родители хотят с ним познакомиться и что они приедут на последнее испытание. — Витя, — пуффендуец сел за стол напротив своего парня и тронул его ногу своей под столом. — Виктор? — Ммм? — парень оторвался от газеты и сразу же её отложил. — Чего такое, dorogoi? — Мои родители хотят приехать на последнее испытание, так что… Может это повод познакомить тебя с ними? — Я буду счастлив, — проникновенно и громко сказал Виктор, взял своего парня за руку и поцеловал колечко. — Правда, мои родители тоже хотят приехать и, наверное, это хороший повод познакомить их? Можно и обсудить дату нашей свадьбы и… — он потянулся через весь стол, чтобы чмокнуть Юри, но тот закрыл ему рот ладошкой и улыбнулся. — Я поцелую тебя и соглашусь на свадьбу, если выиграешь кубок. У Виктора загорелись глаза. Это стимул.