Пересмешник

— Папа Рэй, что-то у тебя не получается, — деловито подметила Мири, сосредоточенно хмуря брови. Сува уставился на подозрительно бурлящую емкость сквозь дверцу духовки с похожим недовольным выражением лица. Если смотреть правде в глаза, малышка была совершенно права: содержимое посудины не имело ничего общего с тем видео, которое они посмотрели в надежде приготовить съестной ужин. Веселый доморощенный повар выглядел так беззаботно, что, казалось, даже полный профан сможет повторить его гастрономический шедевр, но каким-то чудом ему удалось запороть даже настолько элементарный рецепт. Воистину, они были безнадежны. Перед тем, как уйти на небольшую миссию, Кадзуки не упустил возможности поддеть Рэя и в своей шутливой манере заявил, что если за приготовление ужина возьмется омега, то к концу вечера они будут на коленях умолять дать им овощей. Ответом на столь возмутительный комментарий стали прожигающий взгляд и крайне неприличный жест, украдкой брошенный за спиной Мири. Однако сейчас собственное бессилие не вызывало ничего, кроме гнетущего чувства агрессии. — Может, оно еще сырое? — спустя недолгую паузу предположил Рэй, рассеянно почесав затылок. Ровно через пятнадцать минут образец катастрофической ошибки пришлось в срочном порядке вытаскивать из духовки, из-за чего кухню моментально заволокло черными облаками густого вонючего смога. — Некрасиво! И воняет! — закричала Мири, плотно прижимая маленькие ладошки к сморщившемуся носу. Рэй тяжело вздохнул и устало провел ладонью по помятому лицу. Им конец. — Давай лучше приготовим сладкие гренки? — малышка уставилась на омегу взглядом полным надежды. — Их я тоже не умею готовить, — угрюмо проворчал тот. Мири тут же надула покрасневшие щеки, а на ее округлом личике проступили полные уверенности черты. — Я видела, как папа Кадзуки их готовит! Идем! — она ловко соскочила с высокого барного стула и, схватив оторопевшего Рэя за край синего фартука, потащила его к подвесным шкафчикам. Спустя полчаса, за время которых было пролито немало слез и предпринято тщетное количество неудачных попыток, парочка недоповаров сидела за обеденным столом, а перед ними стояли две идентичные тарелки, до краев наполненные разноцветными сахарными хлопьями с молоком. Рэй медленно пережевывал кукурузную кашицу, пока Мири беззаботно щебетала о том, как прошел у нее день в детском саду, в перерыве небрежно запихивая в рот полные ложки. Несмотря на то, что по подбородку у нее стекало молоко и мокрыми лужицами пачкало некогда безупречную пижаму, Рэй не предпринял ни попытки сделать ей замечание. Он сидел, скучающе подперев подбородок рукой, и время от времени кивал и невнятно мычал, когда от него ожидалась какая-либо реакция. Когда ее тарелка наконец опустела, Мири побежала на кухню и вернулась с небольшим полотенечком, чтобы убрать за собой собственноручно устроенный беспорядок на столе. Наблюдая за тем, как малышка усердно вытирала лужицы молока, неосознанно вытащив кончик языка, Рэй не заметил, как взгляд его невольно смягчился. С каждым днем она все больше и больше напоминала ему Кадзуки. Каждый раз, когда она помогала альфе будь то со стиркой, уборкой или готовкой, это сопровождалось пулеметной очередью из миллиона вопросов и жадными попытками выхватить у него все из рук. Иногда Рэя накрывало всеобъемлющее желание научить Мири чему-то подобному, но он был далек от понятия «хозяйственного омеги». Да, той ночью, когда Кадзуки подобрал его в баре словно бездомного котенка и насильно вписал в свою жизнь, ему действительно повернулась удача. Вскоре после этого его свинарник под названием «квартира» превратился во вполне сносное жилище, обставленное уютной мебелью, кухонные шкафчики наполнились крупами, специями и сервизом, а холодильник всегда был заполнен здоровой, свежеприготовленной едой, а не энергетиками и лапшой быстрого приготовления. Теплое прикосновение к ноге выдернуло его из раздумий. Рэй опустил взгляд и обнаружил Мири, сжимавшую в кулаке ткань его растянутых спортивных штанов. Ее надутая нижняя губа чуть побелела от натиска закусивших ее зубов, а карие глаза комично округлились в жалостливой манере. — Поиграем в Морио Карт? Пожалуйста-препожалуйста! — пропищала она. В зрачках ее плясали искры надежды. Рэй окинул равнодушным взглядом свою практически нетронутую тарелку, прежде чем тихо вздохнуть и кивнуть. Этот, казалось бы, малозначительный жест вызвал полный восторга оглушающий крик, отчего его челюсть неосознанно сжалась. Как бы мысль о том, что теперь в его квартире находился ребенок, ни начинала находить приятный отклик в его душе, спонтанные источники громкого звука все еще действовали на нервы. Мири прицепилась к его ноге словно растение-липучка, стоило Рэю подняться из-за стола и понести грязные тарелки к раковине (Кадзуки гордился бы им). Хромая на одну ногу из-за повисшего на ней коаловидного создания, Сува кое-как доковылял до дивана и аккуратно разжал вцепившиеся в него конечности, чтобы вставить диск в игровую консоль. Мири без возражений вскарабкалась на диван и наблюдала за его действиями, освещая комнату ослепляющей улыбкой и болтая ногами из стороны в сторону, отчего те со стуком отскакивали от предмета интерьера. — Держи, — Рэй вручил ей джойстик и опустился на пол, скрестив ноги и откинувшись на диван позади себя. Телевизор издал негромкий писк, стоило на экране всплыть окну загрузки. Но не успело появиться название игры, как к нему в руки шлепнулось маленькое извивающееся тельце. Облюбовавшемуся местечку на диване Мири предпочла костлявые колени омеги. Она долго ерзала, прежде чем точно так же скрестить ноги и с размахом откинуться на его живот. Рэй напрягся всем телом, как будто за шиворот ему вылили ушат ледяной воды, и не смел пошевелиться, пока малышка не нашла удобную для нее позу. У него все еще не получилось привыкнуть к неожиданным прикосновениям с ее стороны, несмотря на постоянные попытки взобраться к нему на руки при любом подвернувшемся случае. Конечно, он понимал, что настоящая причина крылась в его вторичной половой принадлежности. Кадзуки не раз опровергал эту гипотезу и твердил, что Мири обожала его за его характер, а не свойственные ему материнские феромоны, искажающие ее реальное восприятие. Не хватало ему еще вжиться в роль ласковой омежки, на которую липли маленькие дети. Рэю с трудом удавалось заботиться о самом себе, что уж говорить о том, чтобы брать на себя воспитание Мири без круглосуточного надзора Кадзуки. Даже с поддержкой альфы, выступающим в качестве отца семейства, Рэй не всегда находил в себе силы выбраться из ванной по утрам, только если его не сверлили жалостливым взглядом две пары глаз, словно умоляющих присоединиться к ним за завтраком. — Папа Рэй? — нетерпеливо прозвучал тонкий голосок. Сува опустил взгляд на Мири, вопросительно запрокинувшую голову на его грудь. Глаза ее умоляюще блестели. Только через несколько секунд Рэй осознал, что экран загрузки давно погас, и вместо него появилась просьба подтвердить игрока номер один начало игры. Тряхнув головой, Рэй отогнал от себя гнетущие мысли и выбрал режим состязания. Мири еще недоставало опыта, чтобы участвовать в полноценных гонках, а так ее машина не могла слететь с трассы, из-за чего она бы очень сильно расстроилась. Даже не подозревая о внутреннем монологе своего приемного родителя, Мири со свойственным четырехлеткам рвением сосредоточилась на экране телевизора. Кнопки джойстика ритмично цокали под натиском дергающих их пальцев, отчего в меню создания главный герой молниеносно сменял нелепые костюмы, а его машина — цвет и форму. Рэй определился куда быстрее и буравил макушку Мири терпеливым взглядом в ожидании, когда же она закончит самого, на его взгляд, абсурдно выглядящего персонажа. — Вперед! — она победоносно вскинула в воздух руки с зажатым в них игровым джойстиком, стоило омеге перейти в раздел выбора трассы. Неизвестно, сколько прошло времени и сколько уровней было пройдено, пока веки Мири не стали смыкаться все надольше и открываться все реже. Джойстик выскользнул из ослабевших пальцев, и она вялым голосом попросила просто посмотреть за игрой, что, впрочем, удовлетворило их обоих. Может, если бы Рэй лучше справлялся со своими родительскими обязанностями, он бы предугадал, что сладкие хлопья на ужин повлекут за собой резкий упадок сил. Тем не менее он позволил Мири мирно лежать у него на коленях, пока с ее приоткрытых губ не начали слетать тихие знакомые посапывания. Рэй осторожно поправил распластавшееся на нем тельце, чтобы удобнее откинуться на диванную обивку и продолжить играть уже в одиночку. Голова Мири приятным весом давила на его грудь, а равномерное дыхание отвлекало от отравляющих душу, пожирающих изнутри мыслей. Часы летели, и небо за окном сгустилось сумраком позднего вечера. Оглушительный в тишине квартиры щелчок, раздавшийся из прихожей, заставил вздрогнуть. Это Кадзуки наконец-то вернулся домой с одиночной миссии по сбору информации. Щеки Рэя тут же вспыхнули от осознания того, что внезапный звук вынудил его интуитивно сжать Мири в своих объятиях, словно в бездумной попытке защитить ее от недоброжелательных злоумышленников, вломившихся в их квартиру. Он ослабил вцепившуюся хватку, отчего брови малышки недовольно сошлись на переносице. Она сонно уткнулась носом в его грудь и удовлетворенно вздохнула, снова проваливаясь в пелену глубокого сна. — Я до… — хотел было закричать Кадзуки, но вовремя замолк, увидев спящую на коленях Рэя Мири. Карие глаза Курусу метнулись к висящим на стене часам и, удивленно округлившись, вернулись к рассевшейся на полу парочке. До привычного времени отбоя Мири оставалась еще пара часов, однако ударная доза глюкозы сделала свое дело. Затем альфа посмотрел на раковину и недовольно покачал головой, увидев громадную гору посуды, которую Рэй оставил «откисать», и две компрометирующие тарелки со следами свернувшегося молока и размокшей кукурузной жижи в довершении всего этого беспорядка. — Хлопья на ужин? С таким же успехом мог бы просто заказать пиццу, — Кадзуки отставил в сторону снятый с плеча рюкзак, стянул кроссовки носками обуви и прошагал в гостиную. Рэй промычал что-то невнятное в ответ и выключил приставку, отложив игровой джойстик на пол. В то же время альфа почти бесшумно опустился перед ними на колени и принялся нежно поглаживать Мири по спине сквозь пижамную ткань с единорогами. Почувствовав его прикосновение, малышка открыла заспанные глаза и, потерев их кулаком, улыбнулась в шею Рэя. — Папа Кадзуки, — неразборчиво пробормотала она, протягивая руки ко второму отцу. Альфа легко подхватил ее невесомую фигурку и подкинул на сгибе локтя, отчего Мири весело захихикала и прильнула к его груди. На лице Рэя застыло абсолютно безразличное выражение, однако грудь его кольнуло от смеси странных непонятных эмоций. Кадзуки пощекотал Мири за бок и ласково чмокнул ее в лоб, прежде чем прижаться щекой к ее макушке и обратить взгляд на наблюдающего за ними омегу. — Как все прошло? — монотонно поинтересовался тот, быстро отвернувшись и сделав вид, будто рассматривает свои ногти. — Неплохо. Без сучка и задоринки. Кью доволен. Рэй ограничился кивком головой за неимением более подходящего ответа. Висок как будто горел от направленного на него взгляда. Спустя несколько секунд молчания альфа тихо фыркнул и поднялся на ноги, чтобы отнести их приемную дочь в комнату. Только когда он скрылся за поворотом, Сува выпустил ненароком задержанное дыхание и подрагивающей рукой зарылся в длинные черные волосы, оттягивая передние пряди. Каждый раз, когда он оставался наедине с Мири, внутри него разрасталось незнакомое ранее ощущение. Когда Рэй стал достаточно взрослым, чтобы понимать, каким должен быть настоящий любящий родитель, для себя он твердо решил, что эта дорога для него заказана. И не из-за невообразимого зверства, которому отец подверг его в раннем возрасте, а просто потому, что он был слишком отчужденным человеком. За все свое безрадостное детство ему не довелось ощутить тепла чужого прикосновения, отчего сердце его до такой степени огрубело, что практически перестало биться. Пока в его жизни не появился Кадзуки. Поначалу альфа казался ему чересчур назойливым: заставлял принимать душ, регулярно питаться, стричься и как минимум раз в день менять одежду. Это раздражало хотя бы по той причине, что Рэй никогда не жил с другим человеком в такой непосредственной близости и в нерабочее время предпочитал полное одиночество. Но Кадзуки настойчиво, мало-помалу, проложил путь в его сердце и дал ему причину биться с ускоренной силой. Появление Мири только сильнее растопило твердую толщу его обледеневшей души. Она залечила те раны, о существовании которых он даже не подозревал и которые не мог вылечить даже Кадзуки за время их знакомства. Сейчас вместо того, чтобы ночи напролет сидеть за видеоиграми или начищать свои пистолеты до блеска, Рэй помогал ей с домашними заданиями из детского сада и учил ухаживать за цветами, расположившимися в разных уголках квартиры. Из-за свалившихся ему на голову дополнительных обязанностей Рэй стал все чаще ложиться в постель — то есть ванную — в приемлемое время суток, крепко спал целую ночь и, на удивление, рано просыпался каждое утро. Но ни за что на свете он не признается в подобных изменениях ни одной живой душе, тем более Кадзуки. Из-за их положения — это с трудом можно было назвать отношениями, поскольку этому не было точного определения — в омеге постоянно бурлило необъяснимое чувство нависшей тревоги. Уже многие годы их связывал исключительно бизнес, но с течением времени и постоянного присутствия в обществе друг друга появилось нечто совершенно другое. Изначально это был способ выпустить пар и отпраздновать еще один прожитый день после особенно опасной миссии. Но по прошествии нескольких месяцев это безымянное явление не давало заснуть по ночам и заставляло пялиться в непроглядный потолок ванной комнаты, изводя себя чуждыми раннее эмоциями, на повторе пролетающими в сознании. Звук шлепающих шагов, отбивающихся о древесину винтовой лестницы, отвлек от внутренней суматохи. Рэй поднял голову и увидел Кадзуки, соступившего с последней ступеньки. Уличная одежда сменилась мягкой пижамой. По пути к дивану рука альфы скользнула по выключателю, и внезапно комната погрузилась в кромешную темноту, разрезаемую тускло помигивающим экраном телевизора. — Залезай, — он дернул омегу за запястье, увлекая на пружинистые подушки. Когда Кадзуки бесцеремонно плюхнулся рядом с ним, вес его тела сотряс весь диван. Силой толчка Рэя подбросило в воздух и заставило вплотную прижаться к чужому боку. Он исподлобья зыркнул на альфу, но тот только одарил его широкой улыбкой, отчего в уголках его глаз собрались мальчишеские морщинки, и потянулся к пульту телевизора. В следующий момент на экране воспроизвелась романтическая комедия, недосмотренная прошлым вечером. — Что там Мири? — небрежно спросил Сува, не отрывая голубых глаз от мелькающих перед ним кадров, дабы случайно не посмотреть на Кадзуки. — Пускай спит. Нет смысла будить ее на пару часов, — пояснил тот. Рэй коротко кивнул и притянул колени к груди. Он мало что помнил из просмотренной накануне половине фильма, поскольку незаметно его сморила беспощадная дрема, стоило главным героям сходить на первое свидание. На утро он проснулся на диване в гостиной, укрытый взявшимся словно из ниоткуда одеялом. Когда экранная парочка слилась в плавном танце, Кадзуки смачно зевнул и вальяжным движением закинул руку на спинку дивана. Тепло его кожи словно электрическим разрядом пронзило Рэя даже через плотный слой домашней толстовки. Его плечи напряженно сошлись в одну линию, а пальцы принялись нервно перебирать ткань спортивных штанов в области коленей. Его поведение, похоже, осталось для альфы незамеченным, поскольку глаза того неотрывно следили за происходящим на экране, а сам Рэй хаотично перебирал в голове беспорядочно метающиеся мысли. Его боязливый взгляд украдкой скользнул по профилю Кадзуки. И невольно сердцебиение набрало темп при виде совершенных черт лица, на котором с озорством танцевали белые блики телевизора. В голове до сих пор не укладывалось, как такой привлекательный альфа мог проводить свои вечера в компании такого затворника, как он. И, что более странно, с тех пор, как началась эта интрижка, а уж тем более как Мири появилась в их жизни, почему Кадзуки завязал со своими ночными похождениями. Рэй настолько затерялся в своих мыслях, что не заметил, как губы Курусу изогнулись в небольшой ухмылке. В следующую секунду он повернул голову и перехватил застывший взгляд омеги. В тусклом освещении комнаты глаза альфы казались темно-бордовыми, но сейчас в них отсутствовал привычный блеск беззаботного веселья. Рука, лежавшая на спинке дивана, медленно обвила его плечи и притянула к себе. Рэй против воли расслабился и растворился в приятном прикосновении. Изголодавшись по чужой ласке, которой был лишен многие годы, он никогда не мог сопротивляться нежным объятиям альфы. — Все в порядке? — прошептал тот. Место, которое поглаживала его рука, словно наэлектризовалось и посылало разряды тока по всему телу. Рэй кивнул и словно заколдованный опустил взгляд к губам напротив. Кадык судорожно дернулся в попытке сглотнуть вставший поперек горла ком. Он и не понимал, что тянется вперед, пока их лица не оказались на расстоянии пары миллиметров друг от друга, а дыхание не смешалось воедино. Их губы трепетно соприкоснулись. Не отдавая отчета своим действиям, Рэй приоткрыл рот и впустил скользкий язык внутрь. В плавных движениях Кадзуки не было намерений возобладать и перехватить контроль. Несмотря на то, что Рэй был не очень опытным в этом вопросе, он знал, что, в отличие от большинства альф, Кадзуки был нежным и позволял ему самому устанавливать удобный для него темп, не заставляя нарушать границы допустимого. Сильные руки настойчиво притянули за плечи. Рэй оседлал колени Кадзуки, отчего их грудь прижалась вплотную друг к другу. Диван надрывно скрипнул, вынудив альфу со смехом отстраниться. Даже в царившем сумраке было видно, с какой радостью горели его глаза. Он обхватил лицо Рэя ладонями и благоговейно прошелся большими пальцами по глубоким теням, залегшим под голубыми глазами. Взгляд Кадзуки был таким пристальным, таким страстным, что омеге пришлось отвернуться, почувствовав тронувший его лицо румянец. Он надеялся, что темнота была достаточно непроницаемой, чтобы скрыть его небольшой позор. — Я скучал по тебе сегодня. Без тебя совсем не то, — тихо признался Кадзуки, но Рэй в ответ только недоверчиво хмыкнул, не отрывая взгляд от книжной полки поверх чужого плеча. — Я говорю правду, — опять проскулил тот, сжимая ладонью тощее бедро омеги. — Да, — в конце концов неохотно согласился он. — Будь я там, мы бы расправились в два счета. Курусу расхохотался и подался вперед, позволяя их лбам соприкоснуться и не оставляя Суве другого выбора, кроме как посмотреть ему прямо в глаза. — Мири сказала, что сегодня вы здорово повеселились. Что ты пытался приготовить для нее… — Ключевое слово — «пытался», — оборвал его Рэй. — Можем потренироваться как-нибудь все вместе, — со спокойной улыбкой предложил Кадзуки. Грубая оболочка, отгородившая его сердце от всего мира, таяла от каждого обещания, данного этим альфой. В ответ он без лишних слов прильнул к чужим губам, решив сосредоточиться на физических, а не моральных ощущениях. Карие глаза потрясенно распахнулись, но спустя пару секунд длинные ресницы встрепенулись и опустились. Язык принялся с таким же упоением вылизывать каждый доступный участочек ротовой полости. В какой-то момент Рэй почувствовал, как член под ним оживает и становится тверже. Он плавно поелозил по всей длине, ощущая, как между ног пульсирует собственное возбуждение. Продолжая жадно сминать губы альфы своими, он начал отстраняться, не выпуская из цепких объятий широкие плечи. Кадзуки понял намек и повалил его на спину, расположившись между раздвинутыми ногами и аккуратно удерживая себя на расставленные по обе стороны от головы Рэя предплечьях. Грудь омеги стала тяжело вздыматься и опускаться, стоило Кадзуки придавить его своим весом и заполнить своим существованием все его естество. Горячая пульсация между ног напоминала о цели сегодняшней ночи. Ладони Рэя нетерпеливо скользнули по разгоряченным бокам альфы и, вцепившись в края футболки, небрежно стянули ее. От столь поспешного движения блондинистая макушка взъерошилась, вынуждая Рэя остановиться и насладиться представшим перед ним видом. В отличие от него самого, Кадзуки обладал какой-то эфемерной красотой. Он позволил мощным рукам альфы проделать с его телом нехитрые манипуляции, в результате которых вся его одежда оказалась на полу. Его полностью обнаженное тело было предано воле Кадзуки. Бледная кожа была усеяна россыпью искаженных шрамов, которые было видно даже в блеклом свете все еще включенного телевизора. За каждым из них стояла нелегкая история, каждый из них появился из крови и страданий. Розовые, воспаленные следы накладывались поверх старых и поблекших, раз за раз вскрываемых на последних миссиях. Кадзуки с завидным мастерством делал вид, будто они не вызывали в нем отвращения. Он мог часами выцеловывать каждый неровный рубец и пулевое ранение, пока Рэй не начинал нетерпеливо елозить и требовать перейти к чему-то большему. Словно в противовес ему, тело альфы выглядело, на удивление, безупречно, учитывая их род деятельности. Он был олицетворением солнца, в лучах которого Рэй так отчаянно пытался насладиться бесконечным источником тепла. Как и множество десятков раз до этого, альфа устроился между его разведенных ног и принялся усыпать подтянутый живот невесомыми поцелуями. Первые прикосновения вызвали невообразимую дрожь по всему телу. Глаза плотно зажмурились в попытке сконцентрироваться на искрах удовольствия, бегающих по длине позвоночника. Его собственный раскрасневшийся член налился кровью и прижался к животу, а ляшки промокли от скользящей по ним смазке. К счастью, даже в порыве страсти Кадзуки хватило ума подложить под них свою футболку, чтобы не испачкать диван. — Можно сегодня я буду целовать тебя здесь? — горячий шепот опалил покрывшуюся испариной кожу. Рэй с трудом разлепил глаза и опустил голову, тут же встречаясь со взглядом напротив. Он сразу понял, что имел в виду Кадзуки. Между ласками тот незаметно спустился вниз и теперь лежал напротив раскрасневшегося, набухшего, влажного входа. Своим языком он обожал доводить омегу до исступления, и, скажи тот хоть слово, он бы растянул свои сладкие пытки на долгие часы. Однако сегодня Рэй нуждался в чем-то другом. В чем-то гораздо большем. Прямо здесь и прямо сейчас ему нужно было обладать Кадзуки целиком и полностью. — Нет, хочу, чтобы ты был внутри, — собственная просьба прозвучала слегка дрогнувшим голосом. Во взгляде Кадзуки отразились неподдающиеся расшифровке эмоции. Тем не менее он безмолвно кивнул и приподнялся, нависнув над раскинувшимся под ним телом. Рэй обвил его бедра ногами и притянул к себе, где-то на задворках сознания поражаясь различию между гладкой золотистой кожей и его собственной изувеченной бесцветной плотью. Однако в тот момент, когда крупная головка члена пристроилась к его влажному отверстию, эти мысли быстро улетучились из его головы. Рэй в предвкушении задержал дыхание, когда внутрь него скользнули первые пару сантиметров. Альфа плавным движением вогнал член в плотные объятия пульсирующих стенок. Рэй резко выдохнул, когда их бедра соприкоснулись. Каждый раз ему напрочь сносило крышу от чувства всеобъемлющей наполненности возвышающимся над ним альфой. Когда их тела были соединены так прочно, не составляло никакого труда представить, что они были взаправду женаты и у них троих была настоящая семья. Не увидев на лице омеги явные признаки боли и дискомфорта, Кадзуки начал ритмичными движениями покачивать своими бедрами. С искусанных губ омеги слетел ошеломленный вздох, стоило тому изменить угол проникновения. Член вплотную прижался к заветному местечку, каждым своим движением создавая восхитительное трение. От каждого размашистого толчка по низу живота расходились волны удовольствия. Рэй отрешено раскинулся на спине, пока Кадзуки вколачивался в его хлюпающее отверстие. Его потное тело содрогалось от силы нарастающих ударов. Полуприкрытые глаза впитывали очертания пыхтящего над ним альфой. Молочные блики телевизионного экрана освещали кончики золотистых волос и придавали их обладателю неземной ангельский образ. Из-за этого вида комок странных злополучных эмоций лишь сильнее сдавливал его сердце в стальные тиски. Кадзуки был хорошим, замечательным человеком, который заслуживал кого-то намного лучше Рэя. Он заслуживал настоящую семью и партнера, с которым мог ее создать. Последнее, что ему нужно было, это неполноценный омега с необъяснимой боязнью к кроватям и неспособностью исполнить его самую сокровенную мечту. Когда-то давно Кадзуки почти приблизился к тому, чтобы воплотить ее в жизнь, и на этот раз Рэй не позволит ему проворонить второй шанс ради перспективы быть с кем-то вроде него. От этих мыслей собственная ладонь неосознанно скользнула по животу в области чуть ниже пупка. Неискушенному взгляду искривленный шрам, оставшийся со времен юности, казался одним из множества недостатков, полученных в битвах и навсегда изуродовавших его кожу. Для Рэя же это было вечным напоминанием о том, чего лишил его отец ради возможности создать из него идеальное оружие. Оружие, которое не имело утробы и не могло выносить свое потомство. Оружие без причины бросить семейный бизнес. Внезапно вокруг его запястья обернулась теплая ладонь и завела его руку обратно над головой. Рэй густо покраснел, когда их взгляды пересеклись. В карих глазах не было ни намека на отвращение, а лишь безграничная нежность, которая всегда исходила от альфы в моменты интима. Плавный, но тем не менее мощный темп не сбавлял обороты. Рэй чувствовал, что Кадзуки близится к кульминации, по тому, как толчки того периодически сбивались с заведенного ритма, а чужая ладонь крепче вцепилась в его бедро. Собственное тело пронзила мелкая дрожь, предупреждая о скорой разрядке. Влажные стеночки бешено запульсировали, с жадностью втягивая в себя твердый член. Альфа уронил голову ему на ключицу и ненасытно вжался носом в пахучие железы, расположенные прямо под челюстью омеги. Он шумно втянул аромат и потерся своей шеей о блестящую кожу. Рэй всегда недолюбливал свой запах лучистого ликориса, который служил непосредственным синонимом к смерти и горю. Хотя, если задуматься, это растение как нельзя кстати описывало все те ужасы, совершенные его предками и им самим. Запах Кадзуки, напротив, успокаивал и ассоциировался у него со свежим бельем, сохнувшем на солнце. Когда их феромоны смешивались, аромат бордовых предвестников смерти казался более-менее сносным. — Рэй… Звучание собственного имени пронзило позвоночник искрами удовольствия. Отверстие омеги сладко сомкнулось вокруг толстого члена. Кадзуки прекратил жестко вдалбливаться в его тело и теперь мелкими толчками доставал до эрогенной зоны. Их потные животы терлись друг о друга и издавали хлюпающие звуки при каждом движении. — Можно… Можно я внутрь? — осипшим голосом выдохнул в его шею Кадзуки. Глаза Рэя закатились от наслаждения, когда тот обернул ладонь вокруг его истекающего смазкой члена и принялся надрачивать в такт двигающимся бедрам. Он зарылся пальцами в соломенные волосы, притягивая до невозможности ближе в отчаянной нужде почувствовать жар чужой кожи. — Да. Да, Кадзу, пожалуйста, — простонал Рэй, морщась от накрывающего экстаза. Кадзуки ощутимо содрогнулся всем телом и, получив заветное разрешение, вогнал свой член до самого основания. Трепыхающиеся в оргазме стеночки наполнились горячей спермой. Рэй охнул и распахнул рот в беззвучном крике, пачкая свой живот липким семенем. Запыхавшись, они повалились на диван и рвано хватали ртом воздух. Сердце гулко билось о грудную клетку, грозясь вырваться наружу. Спустя несколько минут первым пошевелился Кадзуки. Он медленно отстранился, отчего его член выскользнул из покрасневшей дырочки. С головки тянулись нити густой спермы и омежьей смазки, пачкая футболку, что защищала диванные подушки под ними. Рэй поморщился от не очень приятных ощущений, но сопротивляться не стал. Взгляд его с ленцой наблюдал за неуклюжими попытками альфы наспех вытереть их обоих от следов недавнего секса и так пострадавшим предметом гардероба. Когда ему это все-таки удалось, Кадзуки улегся обратно на грудь своего любовника. Незнакомые эмоции в его взгляде встретились с затуманенными голубыми глазами. В комнате стояла насыщенная смесь их смешавшихся запахов, которая дурманила разум Рэя, и он не сразу понял, что губы Кадзуки двигаются. — Что? — переспросил он охрипшим голосом. Альфа тихо рассмеялся, закусив нижнюю губу, но, успокоившись, все-таки повторил со взглядом полным надежды: — Проведешь ночь со мной? Реакцией на это предложение стали сведенные в хмурую полосу брови и нелепо приоткрывшийся рот. Сил на вразумительный ответ после такого сильного оргазма не осталось. — Мы разве это уже не сделали? — от бессмысленности этих слов поморщился даже он сам. На этот раз Кадзуки не засмеялся. Его губы украсила мягкая улыбка, и он с каким-то необъяснимым трепетом завел прядь черных волос за ухо омеги, большим пальцем огладив выбритый висок. — Я имел в виду поспать у меня в комнате, ты, отшельник. Твоя ванная не отрастит ножки и не сбежит от тебя за одну ночь. Рэй даже не мог заставить себя придумать достойный аргумент против, поэтому он тяжело вздохнул и кивнул. На лице Кадзуки от одного уха к второму расплылась счастливая улыбка. Но в следующую секунду веселье сменилось хитрым оскалом. Он подорвался с дивана и, подхватив ничего не подозревающего Рэя на руки, направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Омега попытался вырваться из его хватки. В конце концов он был наемным убийцей, а не изнеженной домохозяйкой. Но на все его усилия освободиться Кадзуки лишь сильнее сжал его в своих объятиях. Улыбка на его лице становилась все шире, а с губ слетело незатейливое мычание, сложенное в веселую мелодию. — Ты идеален, Рэй. Вы с Мири — моя маленькая семья, — внезапно признался альфа. От столь небрежно брошенной фразы сердце Рэя пропустило удар. Однако вряд ли Кадзуки говорил это всерьез... — Хорошо, — пробормотал он, даже не пытаясь скрыть недоверчивый тон. Кадзуки невесомо сжал его предплечье и как можно тише открыл дверь спальни ногой. Он бережно опустил Рэя на скрипнуший матрас и присел перед ним на колени. Его широкие ладони легли на худые колени омеги. — Это правда. Вы двое… — его голос сорвался, — … вы моя семья. Рэй с трудом заставил себя хотя бы на одну ночь забыть о своих страхах и переживаниях о том, что однажды Кадзуки придется найти настоящую семью. Сейчас ему не оставалось ничего, кроме как слабо кивнуть и позволить крошечной улыбке тронуть его губы. — Конечно, Кадзуки.