Тайна стен библиотеки

      Я раздражала его одним своим присутствием, как и он меня, мы дико бесились, когда видели друг друга и старались избегать. В этом мне повезло: на уроках математики я никогда не выхожу к доске, у меня не спрашивают что-то на счёт темы и я не являюсь девочкой на побегушках у учителя алгебры, чего нельзя сказать про других учителей, к сожалению.       Исходя из причины нашей ненависти к друг другу, я поняла одну вещь: мы похожи. Он мужчина, по своей природе сильный и независимый, самостоятельный, а тут какая-то малолетка узнала о его слабости… причину, от которой он может заплакать как мальчишка, разрушив свой визуал сильного мужчины. А я росла в таких условиях, когда жаловаться было чем-то постыдным, а если плачешь — то ты слабачка и всегда такой останешься.       В ответ он знал и мою слабость.       Пусть мы договорились держать это в тайне, больше всего я бы хотела отмотать время назад и в тот поздний вечер не разговаривать с незнакомцем о своих переживаниях.       Этот человек вёл уроки всегда каким-то идиотским методом, будто он сам ещё школу не закончил и делает все, что нельзя. За это его уважала большая половина учеников, потому что он был не такой, как все, слишком приземлённый к ученикам, не смотря на разницу лет в пятнадцать максимум, да и преподносил темы слишком понятно, а это, черт возьми, алгебра.       Девочкам в след мог кинуть какие-нибудь обидные пошлые шуточки, смысл которых до них либо не доходил, либо доходил, но не сразу, но они считали, что он заигрывает с ними. Он устроил однажды тусовку для всех учеников нашего класса и за свой счёт накупил алкоголя, не удивлюсь, если договорился с парнями и пронёс туда наркотики, которые, к счастью, не попались мне в тот день на глаза. На самом деле прикалывало смотреть на это все со стороны зная, что мне он ничего не скажет, потому что будь его воля, он только рад избавиться от моего присутствия раз и навсегда. Забавно. Я могла прийти в лицей в чулках и короткой юбке, услышать от всех учителей с десяток замечаний, но ни одного от него, хотя видела этот взгляд, было до одури интересно.       А сейчас он присел у открытого окна на подоконник у своего учительского стола и достал из кармана узких брюк пачку сигарет, бесцеремонно и аморально закуривая прямо в кабинете, поставив пепельницу на подоконник со стороны кабинета, поскольку до этого она стояла со стороны улицы. Он так делает не первый раз, для многих это не новость.       У доски стояла моя одноклассница и решала какой-то пример при помощи тетради, потому что он уже не мог смотреть за тем, как она тормозит и решил сжалиться хотя бы так. Несмотря на то, что я сидела на четвертой парте, я отличалась довольно хорошим собственным зрением и отлично видела, как он её рассматривал, ну так-то да, скинни джинсы на стройных ногах всегда выгодно смотрятся. Он выдыхает дым в окно справа от себя, немного поворачивая голову, из-за этого столкнулся со мной взглядом, хмурясь. Рубашка у меня просвечивает, было видно белье, но, к сожалению, он не мог увидеть в каких красивых чулках я сегодня пришла. Просто ходить в них больше не перед кем, а перед ним даже забавно, ведь он ничего не может сделать с этим. Блондин отвернулся, встал с другой стороны от открытого окна, лишь бы не поворачивать голову в мою сторону.       Ладно, я давно хотела поиграть с тобой по приколу.       Из сумки я достала пачку сигарет, деловито вынимаю одну и следом зажигалкой поджигая кончик. В полной тишине на меня обернулись многие, приподнимая брови от моей наглости. В нашем классе курит каждый второй, но многие предпочитают электронки и даже их не достают. Одноклассники состроили такие лица, мол, ну ты и дура, но вы просто не понимаете почему я так делаю, это ведь интересно: публично нарушать правила и знать, что тебе за это ничего не будет.       Мужчина наконец посмотрел на меня; свёл брови вместе.       — Вы не перепутали место? — мне нравится тот факт, что ко всем обращается на «ты», а со мной так официально. Одноклассники уже полностью отвлеклись от урока, ожидая увидеть между нами замес.       — Беру с вас пример, Алексей Евгеньевич, не замечаете? — стряхиваю пепел прямо на парту, не разрывая с ним зрительного контакта. Вижу в глазах ярость. Господи, как же задница подгорает от этого всего.       — Не удачный пример, — спокойно ответил он, затушив сигарету и убирая пепельницу обратно на улицу. — Советую прекратить и… — он не успел договорить, как дверь в кабинет распахнулась и сюда зашёл завуч, втыкая в какую-то бумажку в руках.       — Сидите, сидите, — она даже не заметила, что никто и на сантиметр задницу не сдвинул, потому что далеко было не до этого. Ты не могла минут через десять прийти, алё? — Алексей Евгеньевич, хотела обсудить… а чем у вас тут пахнет? — и тут она подняла голову на класс, сразу же замечая меня с сигаретой в руках. Я просто настолько охуела от ситуации, что затупила и забыла убрать тлеющую сигарету хотя бы под парту. Приехали… — Это ещё что такое? Горина? Алексей Евгеньевич, это что такое? Послабления? — да он сам прихуел от такого, учитывая, что минуту назад дымил, как паровоз, просто ему повезло, черт.       — Да что вы? Не-е-ет. Я говорил прекратить, но Анна решила, что ей дозволено, — он отстранился от окна и встал в полный рост рядом с разгневанным завучем, смотря на меня с каким-то звериным оскалом. Почувствовал победу.       — Горина, к директору, быстро.       Твою мать! Твою мать! Твою мать!       Только не туда. Та сразу же отца вызвонить и он примчится сюда, а учитывая мои нескончаемые косяки за последний месяц он уже не будет таким снисходительным и согласится на любое наказание, которое придумает директор. Мне кажется, он даже не против будет и пятнадцати суток, хоть отдохнёт полмесяца от моих закидонов. Но больше меня пугало то, что сначала он убьёт Максима — своего начальника охраны, который является моим постоянным спонсором всего, что не продают несовершеннолетним, и папа об этом прекрасно знает, а потом он грохнет меня.       — Вперёд, — повторил завуч, стоя у открытой двери и дожидаясь меня, а он лишь кивнул головой в сторону неё, показывая, что надо идти уже.       — Конечно, — губ коснулась улыбка. Помирать? Так уж до конца. Встаю из-за парты, кинув в свою сумку тетрадь и ручки, не быстрым шагом подходя к учителю. — Пепельницы не будет? А-то затушить не обо что, — отдаю ему в руки наполовину скуренную сигарету, игриво смотря в его глаза.       — Не курю. Вредно, знаете ли, — я закатила глаза от такой пафосной фразы, затем прохожу мимо него, стараясь никак его не задевать, хотя… стоило. Я что, зря такую юбку надела?       — Вот видишь, Горина, даже взрослый мужчина понимает, что курение это вредно, а вы даже на уроке умудряетесь курить, — да, определённо святой человек, души в нем никто не чает. — Что за поколение? — не прекращала возмущаться она, и рот у неё не закрывался до самого кабинета директора, но я её не слушала, потому что человечество изобрело беспроводные наушники, а длинные распущенные волосы с лёгкостью скрывали их в ушах. — Заходи! — дерзко кинула она, и как только мы оказались перед директором, она начала все рассказывать и без моей помощи, даже про мой внешний вид, хотя я бы поведала с десяток секретов нашего математика, уверена, эти секреты, которые хранят все ученики, потому что не хотят, чтобы всеми любимый учитель покидал стены этого «прекрасного» лицея, гораздо интереснее.       — В библиотеку привезли книги, много книг, тебе необходимо будет все расставить по местам, а объём работы будет зависеть от того, как на твоё наказание отреагирует отец, — приподнимаю брови, услышав это прекрасное заключение директора. Чего? Я вам что, в грузчики нанималась? Один хер я не собираюсь таскать книги по всей нашей необъятной библиотеке. Идите вы куда-нибудь. — Поможешь нашему библиотекарю, она одна долго будет этим заниматься.       Да я рада за неё, позвали бы на помощь каких-нибудь мальчиков, а не меня, со мной она ещё дольше будет кочевряжиться.       — Могу идти? У меня урок, — уже разворачиваюсь и собираюсь слинять из школы под видом того, что надо досидеть урок.       — Нет, сейчас подойдёт библиотекарь и заберёт тебя с собой, чтобы ты не сбежала, а на урок сегодня ты уже не пойдёшь, договорюсь с Алексеем Евгеньевичем.       — Вы че серьёзно? — моему удивлению не было предела. Да она прикалывается?       — Сядь пока, — батюшки, она хочет моей смерти прямо в этой библиотеке в слое пыли.       Несмотря на то, как библиотекарь тут передо мной распиналась и рассказывала в какой последовательности, зависимо от года, фамилии автора, издательства и прочего, нужно расставлять книги, я её откровенно не слушала, потому что даже если бы я и поняла её, я бы всё равно это все не сделала. Да тут книг под три сотни, если не больше, и вы хотите, чтобы я их расставила? Во-первых, у меня на это уйдёт, в среднем, месяц, во-вторых, достаточно и во-первых, ну и вряд ли папа готов увидеть меня, отбросившую копыта, в стопке этих книг. Он и так был только «за» моё наказание.       Времени было уже шесть вечера, все уже сидят дома в тёплой кровати и чай пьют, а я сижу в душной и пыльной библиотеке на полу на книгах, тупо убивая время.       — О-о-о, — из-за длинного стеллажа с книгами тихо вынырнул математик, деловито опираясь о край и смотря на меня, — скучаешь?       — Что вы тут забыли? — недовольно говорю. Можно он уйдёт отсюда? И без него неплохо. Я и так уже подумала о своём поведении и лучше бы я тогда спокойно сидела на месте и не общалась с ним, чтобы потом не сидеть здесь.       — Да вот, отправили меня посмотреть как ты тут справляешься, может, помощь какая мужская нужна, а ты, я смотрю, книгу один раз в руки взяла, и-то, чтобы под задницу свою красивую положить, — приподнимаю бровь, смотря за тем, как мужчина медленно стал подходить ко мне. Он сейчас на полном серьёзе сделал комплимент моей заднице?       Учитель сложил руки в карманы тесных брюк, сам шёл неторопливо в мою сторону, не сводя с меня глаз, будто нашёл свою жертву и загоняет в тупик. Сука… ты слишком хорош.       — Нет, спасибо, конкретно ваша помощь не нужна, — он встал прямо у моих ног, а мне не оставалось ничего, кроме как закинуть голову, смотреть на него в таком положении и охуевать от его вида.       — По краю ходишь, ты за поведением своим следи.       — А зачем? — усмешка. — Мне и так нравится.       Он мрачно выдохнул, закидывая голову назад и устремляя взгляд в потолок. Признать честно, он выглядел просто шикарно, учитывая, что я смотрела на него снизу вверх и он имел очень хорошее спортивное тело. Никогда прежде не могла его рассмотреть с такого ракурса — совсем другой мужик.       — А ну-ка, Анюта, поднимай свою красивую задницу с книг, в которых умных мыслей больше, чем в твоей голове, и разбери хотя бы одну стопку, тогда можешь быть свободна.       Как он это сделал? Как? Я давно за собой замечала, что мне не нравится, когда меня зовут «Анюта», чувствовала всегда что-то детское и было как-то некомфортно от такого имени, а в его голосе это звучит так… приятно, мне нравится, чёрт возьми. Как он сделал это своим голосом?       — Нет, я в грузчики не нанималась. Вам надо? Вы и расставляйте, — складывая ногу на ногу и скрещиваю руки на груди, смотря за его движениями здесь. — И почему вы не ушли ещё домой? Время-то уже, не школьное, уроки давным-давно закончились.       — Ну как я мог оставить тебя здесь одну? — в его голосе слышались нотки иронии. Что-то здесь не чисто.       — Прямо-таки не уснули бы? — щурюсь, а он подошёл к стопке с книгами, рассматривая их. Вот и пусть сам работает.       — Иди сюда, поможешь себе и мне.       — Чё это? Я сказала, что не собираюсь дышать пылью, — сразу отчеканила я, отмахиваясь.       — Придётся. Давай не мороси, встанешь на стремянку и будешь книги складывать. Она просто на соплях держится и меня не выдержит, ну а если че, то тебя словлю, — он ехидно улыбнулся, а я в его руках заметила книги по математике. А, ну с этим он быстрее разберётся, чем с книгами русских писателей.       — Почему бы вам не пойти прямо сейчас домой? Я неплохо проведу здесь вечер и потом сама уйду отсюда. Вот вам надо всем этим заниматься? — он решил промолчать и молча поставил стремянку, лёгким движением руки приглашая меня залезть на самый верх. А он дотошный, лучше бы и дальше избегали друг друга.       — Если не полезешь ты, то придётся лезть мне, а так как я тяжелее, то упаду с неё и на меня упадёт какой-нибудь из этих стеллажей с книгами. Какая-нибудь книга острым концом попадёт мне прямо в висок и ты будешь единственный свидетель моей смерти в мои двадцать семь, а потом я буду являться тебе во снах или наяву и ты будешь себя ненавидеть за то, что я умер из-за тебя. Вопрос: оно тебе надо? — да, уговаривать он умеет, вопросов у меня нет.       — Какой же вы… — тяжелей вздох.       — Я знаю, — милая улыбка, — лезь, я подсказывать буду, — чуть-чуть опускаю юбку вниз, всё-таки начиная лезть по этой хлипенькой стремянке, вообще не понимая как меня угораздило согласиться на это.       — Оно вам надо, что ли? — кряхтела я, искренне боясь навернуться с этой стремянки и сломать себе шею. Глубоко сомневаюсь, что он будет рад словить меня, падающую с неё.       — Меньше слов, Анюта, больше дела. Вот эту книгу на, ставь рядом с вон той красненькой, с жёлтой линией, — я саркастично улыбнулась смотря на него сверху вниз, а он смотрел на меня, в ответ улыбаясь также. Знала бы, что будет такая ситуация, то хотя бы чулки не надевала бы.       — Говорите так, словно я какая-то тупая, — он отмахнулся, и протянул мне другую книгу.       — Ну что ты? Максимум — глупая, — да он просто насмехается надо мной!       — Давайте вы не будете оскорблять и продолжите говорить по существу? — резко дёргаюсь, чуть ли не падая, но вовремя успеваю поймать равновесие. Вух, ладно, пронесло, живая. Чувствую на лодыжке его горячие руки, пропуская по всему телу дрожь. Фак, мне не должно было это понравиться. — А можно просьбу: не надо трогать мои ноги, — дёргаю своей ногой, лишь бы он увидел, что мне неприятно и убрал руку.       — Да нужны мне твои ноги… что я, ног женских никогда не трогал что ли? — я выпрямилась, надеясь сама разобраться куда поставить эту книгу и показать, что я не настолько тупая, как он думает, но вместо этого не могла собраться с мыслями, поскольку чувствовала его взгляд на себе, сгорая от этого. Господи, как же было бы круто, если бы он трахнул меня прямо здесь… О, боги, о чем я думаю?       — Куда эту книгу? — опускаю на него взгляд, замечая, как он бесцеремонно закурил и поднял на меня свой горящий взгляд. Алексей Евгеньевич выдохнул густой дым вверх, не отнимая от меня глаз, затем проинформировал:       — Я был прав, а эту книгу нужно поставить рядом с той, которую недавно поставила рядом с красной, — киваю, вставляя туда книгу. Поворачиваюсь к нему снова, надеясь забрать из его рук очередную книгу, но вместо этого он упёрся обеими руками о стремянку и разглядывал меня с ног до головы с сигаретой в зубах. Стыдновато. Руками стараюсь прикрыть длину юбки, немного даже стараясь опустить, но это и так была максимальная длина и мне не оставалось ничего, кроме как сгорать на месте.       — Книгу не дадите? — его губы расплылись в улыбке, а затем он протянул мне две книги.       — Эти ставишь вместе к стене слева от себя, — киваю, молча убирая их туда. — Але, да, — ну хотя бы отвлёкся на телефон и не будет открыто пялить на меня. Как можно постоянно держать телефон на беззвучном? Это же неудобно, вдруг позвонит кто-то по важному вопросу, а у тебя телефон без звука в кармане валяется. — Хорошо, давай, — он убрал телефон обратно в карман, поднимая взгляд, — чё, перекур что ли? Давай эту туда же, — убираю, заметив, что места для книг вовсе не остаётся.       — Тут ещё книги две максимум поместятся.       — Две… говоришь, — он выдыхает, смотря на стопки книг. — Анюта, держись и не дыши, я сейчас, — он отпустил стремянку и сел на корточки перед книгами, отыскивая что-то подходящее.       — Если я не буду дышать, то умру и упаду, потом буду приходить к вам в кошмарах. Оно вам надо?       — Это будет лучше, чем я тебе сниться буду. На вот эти поставь рядом с синей книгой с обеих сторон и слазь давай оттуда, пока ноги целые.       — Тогда держите.       — Тебя? — было бы не плохо меня взять. Всё, ладно, не думаю об этом.       — В том числе, вообще я про стремянку, — на ватных ногах спускаюсь вниз, всё ещё ощущая его взгляд на себе. Пошёл он нахрен — я больше не полезу, ему надо — вот и пусть лезет, пусть убьётся нахрен тогда, я как-нибудь уж переживу его присутствие в своих снах. — Больше я не полезу на неё.       — Страшно что ли? — он стоял слишком близко ко мне, что я могла ощущать его парфюм вперемешку с дымом от сигарет. — Я же сказал, что поймаю, — мужчина сделал последнюю затяжку и затушил бычок о металлическую стремянку, на которую он опирался своим телом. Чувствую его дыхание на губах, улавливаю запах никотина и борюсь внутри себя с отчаянным желанием поцеловать его.       — Я же сказала, что не буду работать, — голос тихий, из-за его близости ко мне становилось сложнее дышать.       — Жаль, — он коснулся моих губ и тут же отстранился на пару сантиметров, словно проверяя мою реакцию. Нет, а какая у меня может быть реакция? Я просто затормозила и охуевала от его присутствия, реально. — Я бы ещё раз посмотрел на тебя в таком виде, — делает шаг на меня и прижимает к деревянному стеллажу с книгами, полностью накрывая мои губы своими. Дерзко. Тут же отвечаю на его поцелуй, обнимаю за шею и прижимаю к себе ближе, хочу почувствовать его очень близко. Стеллаж за моей спиной немного пошатнулся из-за напора учителя, давая понять, что лучше будет переместиться в другое безопасное место и не ронять его. Через мгновение он уже нёс меня куда-то, держа под задницей. Лёша… Лёша, не привычно, но мне нравится. Лёша сажает меня на подоконник, закидывает мою голову назад и целует с большим напором, параллельно вытаскивая заправленную блузку. Вслепую нахожу пуговицы его рубашки, незамедлительно начиная расстёгивать их и проводить острыми ноготками по его телу. — Я тебя правильно понял? — горячо дышит в губы, а я продолжаю расстёгивать пуговицы его светлой, немного мятой, рубашки.       — Да, прямо здесь, — шепчу ему на ухо, а затем зубами хватаюсь за мочку уха, где висела небольшая, но заметная серьга.       — У тебя был уже секс? — он поднимает юбку складками и оставляет на талии, шире раздвигая мои ноги. Беру свои слова обратно — я не зря надела чулки в этот день.       — Да, — отвечаю бархатным голосом, что мне совсем несвойственно.       — Знала бы ты, как давно я мечтал о тебе, — его рубашка упала ему под ноги, а мне открылся шикарный вид на его торс и немалое количество объёмных татуировок, которые он умело скрывал за водолазками и рубашками.       — Приятно слышать, — щетиной царапает мою шею, стягивает рубашку, а затем и вовсе лифчик, убирая его в сторону. Стон срывается с губ, когда он дерзко кусает нежную кожу и оставляет засос прямо на груди, не прерываясь ни на секунду. Руки тянутся к его брюкам, я смело расцепляю ремень и просовываю руку внутрь, услышав его стон надо мною. В его штанах было уже тесно, поэтому я сжимаю член мужчины в своей ладони и, перед тем как вовсе их спустить, он достаёт из кармана защиту, тут же взяв упаковку в свои зубы, чтобы открыть. — И как часто учитель математики носит с собой в кармане презервативы?       — Не поверишь, — он крепко зафиксировал моё лицо в своей ладони, смотря чётко в мои глаза, — перед тем, как сюда пойти, кинул в карман. Потому что ты слишком плохо себя ведёшь последнее время, да и чулки носишь, а это… запретный приём.       Он входит резко, замирает во мне. Из груди тут же вырывается стон, и я обнимаю ногами его бедра, желая чувствовать его в себе как можно ближе и совершенно не хотелось, чтобы это заканчивалось. Толчки немного мягкие, нежные, он словно издевается и хочет меня наказать отнюдь не грубостью, а повышенной нежностью.       — Пожалуйста, не издевайся надо мной… — жалобно скулила я, требуя от него большего и исправился, начал ускорять движения, заставляя меня сгорать в его руках прямо сейчас, когда за моей спиной в паре сантиметров находилось холодное окно, а за ним морозный январь. — Лёш, Лёша, — было до изнеможения хорошо, его имя само слетело с губ вперемешку с моими отнюдь не тихими стонами, что я не могла контролировать и просто отдавалась моменту. Каким же надо быть… охуенным, чтобы доводить до такого состояния девушку в своих руках.       Он проводит большими пальцами по животу, затем поднимает руки выше, мягко сминая мою грудь в своих ладонях и в полутьме находя мои губы. Отвечаю, продолжая испытывать ласки его рук на своём теле.       — Как же с тобой хорошо, — шепчет прямо над ухом.       Хочу, чтобы мы остались вдвоём где-нибудь на целую ночь и делали все, что душе угодно.       Приятно слышать грубые мужские стоны над ухом, когда голос не срывается. Он приятно стонет надо мной, местами рычит от того, что мои ногти сильно царапают мужскую спину, но ему от этого, скорее, даже приятно. Так сказать, на себе чувствует свои старания. Стон громче: он входит глубже, во всю длину, наваливается на меня сильнее, замирает совсем ненадолго и продолжает резкое движение.       — Если во время каждого наказания будешь приходить ты и так меня трахать, то я буду чаще непослушной, — голос хрипит от стонов.       — Не обязательно это делать здесь. У себя дома я могу наказать тебя более эффектно, — он шепчет над ухом, крепко сжимая мои ноги в своих руках. — Здесь могут быть лишние глаза и уши.       — Ммм… звучит, как приглашение к тебе на чай, — мы улыбнулись.       — Так и есть, у меня много разных сладостей, — он мягко припал к моим губам, из-за чего воздуха стало меньше. И так слишком жарко и влажно в этой библиотеке, так ещё и он лишает меня возможности нормально дышать.       Я чувствовала, как напряглись его мышцы пресса, рук, ягодиц, я могла ощущать в ладонях его силу и сходить с ума от этого. Всё-таки когда тебя трахает взрослый мужчина ощущения куда приятнее. Он целует влажно, оставляет засосы, ему совершенно плевать на происходящее вокруг и мне это нравится. Лёша понимал всю опасность ситуации для нас двоих, учитывая, что с улицы нас с лёгкостью могут увидеть люди, а в библиотеку могут зайти, так как библиотекарь ещё не уходила домой. И чувство этого адреналина, что мы можем быть пойманы в такой личный для нас обоих момент, возбуждало нас сильнее.       — Лёш, — стон вперемешку с его именем, он замедлился, остановился вовсе, переведя дыхание, затем продолжил, чтобы довести меня до пика. Мыслей нет, есть только ощущение его рядом и сумасшедшее чувство эйфории от этого секса. Он потрясный мужик, и если бы не наша некая ненависть на протяжении двух месяцев, этот секс не был бы таким сладким. Во всем есть плюсы. — Просто охуеть, — заключила я, кладя голову на его плечо, стараясь побороть бешеную отдышку. У меня такое было, когда остановилась после тридцатиминутного бега без остановки на тренировке.       — Полностью согласен, — он поцеловал меня в висок, затем собрал мои волосы в хвост в своей руке, проводя по обнажённой спине. — От подоконника дует, заболеешь ещё, — я улыбнулась его приступу заботы, а затем он накинул на мои плечи мою блузку. Он только что трахал меня на этом подоконнике, а сейчас заботиться о том, чтобы я не заболела. Расслабься, на мне все заживает, как на собаке.       — Заболею — будешь мне апельсины в окно комнаты кидать, — он засмеялся, мягко касаясь губами моего лба.       — Я меткий — проблем не будет. Салфетка есть?       — Ага, значит про резинки он вспомнил, а вместо салфетки страницей книги решил воспользоваться? — рюкзак лежал недалеко, поэтому не спеша достаю ему салфетку.       — Да, очень смешно, — спрыгиваю с подоконника и опускаю с себя юбку, затем поворачиваюсь к нему спиной с просьбой застегнуть мне лифчик. Я бы и сама справилась с этой легчайшей миссией, но он же не для красоты. Лёша охотно согласился мне помочь, прижимается вплотную своим телом к моей спине, что я ягодицами могла ощущать его ещё не застёгнутый ремень. Возбуждает. Он застегнул и мягко коснулся губами плеча, затем шеи и скулы, ммм… — Повторим?       — Только не здесь, во-первых, адреналина уже не будет такого, во-вторых, хочу почувствовать тебя всего в комфортных условиях, — он развернул меня к себе лицом, затягивая в поцелуй, а я нежно проводила руками по его обнажённому торсу, поскольку рубашку застегнуть он так и не успел. Какие-то голоса… музыка что ли? — Погоди, — резко разрываю поцелуй, накрывая его губы ладонью и прислушиваясь к постороннему шуму.       — Солнце, обламываешь, — не унимался, хотел продолжения.       — Да погоди! Прислушайся! Слышишь? — мы оба замерли, смотря друг другу в глаза и слушая посторонние звуки, которые становились громче с каждой секундой. Очень чёткими они стали, когда дверь в библиотеку хлопнула и сюда зашли две женщины общаясь между собой. Ладно, это я рано сказала, что адреналина тут не будет. Это по любому библиотекарша с кем-то идёт меня проведать, именно поэтому нужно срочняком поменять место дислокации.       Хватаю сумку в руки и тихо, как мышка прохожу вместе с Лёшей мимо стеллажей, доходя до самой дальней стены и останавливаясь там. Надеюсь, сюда не придут, зато можем послушать, что они скажут, в частности, обо мне.       — Ольга Юрьевна, а вы отпустили её что ли? — по голосу узнаю — директор.       — Я? Нет же, мы с ней договорились, что она разберёт хотя бы одну стопку, а она только… пару книг поставила и все, вот ведь девчонка. И ведь ушла и ничего не сказала, — Лёша пригрозил мне пальцем, будто бы ругая меня.       — Ой, да ну тебя, — шепчу ему, а он лишь смеётся.       — А сюда Алексей Евгеньевич приходил? Я отправила его сюда по такой же причину, что и Горину, — поднимаю брови, а он лишь опустил голову, мол, кто просил её говорить об этом.       — Так тебя тоже в честь наказания сюда отправили? За что же? Неужели, курил? Ай-я-яй, как не стыдно, — я открыто издевалась, было приятно осознавать, что он тоже отбывает здесь вместе со мной наказание, хотя говорил, что просто так пришёл.       — Солнце, хорош, — я тихо посмеялась.       — Нет, его я не видела.       — Печально, ладно, пойдёмте, завтра разберёмся с ними.       — Завтра я просплю, — шепчу ему в губы.       — Мне одному что ли отдуваться? Я завтра заболею, — в ответ прямо в мои губы сказал он, поцеловав. — Застегнись, — он пошевелил края моей расстёгнутой блузки, засияв улыбкой.       Шаги женщин стали отдаляться, а вскоре они вовсе ушли, только… только они кажется закрыли двери и полностью отключили свет.       — Это чё, прикол такой? — я тут же возмутилась и подбежала к двери, дабы проверить, пока за моей спиной не торопясь шёл математик. Слишком сильно толкать не буду, чтобы не вызвать подозрений, но и тут опереться на неё достаточно было, чтобы понять, что мы заперты. — Пиздец, — заключила я, скатываясь вниз по двери. Я вообще-то уже час мечтаю попасть домой и очень вкусно поесть. Я голодная.       — Да, мам, я уже дома. Да я сам пришёл, смотрю — никого нет и ушёл, а один тут работать не хотел — скучно, — он сел рядом со мной, а я положила голову ему на плечо. — Да, конечно, разберись с этим завтра, ладно, давай спокойной ночи, завтра встретимся, — и тут я сложила небольшой пазл. Почему со своей мамой он говорил о работе здесь и о том, что тут никого не было? Его мама что, работает здесь?       — Твоя мама работает здесь? — он засиял своей улыбкой и вновь достал сигарету из пачки, прикуривая.       — Она директор здесь, именно поэтому меня никто не может уволить, потому что от безделья я опять пойду пить, курить и употреблять. Я объяснял обратное, но она пока ни в какую.       — Ах, ты… — щурюсь, — значит, пришёл и никого не было? Значит, тоже ушёл, потому что одному скучно? Свою задницу отмазал, а я? Мне же завтра прилетит.       — Тебе бы в любом случае прилетело, учитывая, что ты вообще с места двигаться не хотела.       — Ну и что… потом же сдвинулась, — он усмехнулся, сплетая пальцы наших рук вместе. Такой невинный и до одури шикарный жест, у меня слов нет.       — Лёш.       — М? — смотрит на меня.       — Я кушать хочу очень сильно, а нас заперли, — и тут в глазах у меня собрались небольшие капли слёз.       — Да ладно тебе, сейчас оперативно доставку закажем и все, через двадцать минут уже наедимся, — он прижал меня к груди, заботливо поглаживая по голове, а затем нежно поцеловал в макушку.       — А как они нам еду доставят? В трубу закинут?       — Как вариант, но я подумал про окно, поднимайся, — он протянул мне руку и с лёгкостью поднял меня с пола. — Что будешь? Пицца? Роллы? Бургеры?       — Ты правда закажешь? — с некой наивностью в глазах смотрю на него, а он лишь улыбается и целует меня в лоб.       — Да, попросим доставщика, чтобы привязал нашу еду и мы поднимаем, у нас верёвок тут дохера… — оглядываемся, где за нашими спинами стояли стопки перевязанных книг.       Мы сложили книги у окна рядом с батареей, даже столик из них сконструировали, и сели рядом, после чего я начала искать какую-нибудь вкусную еду на нас двоих, а учитывая степень нашего голода, можно было смело заказывать на четверых. Лёша заботливо обнял меня за плечи, и положил голову на мою, следя за моими действиями в телефоне. Так, это тоже надо, в корзину, все съедим, а что не съедим — останется на завтра, а-то достала школьная еда. Вроде лицей, а кормят дай бог.       — Попить взяла че? — хрипит он, заглядывая в телефон и пролистывая корзину.       — Да, — он посмотрел на напитки и утвердительно махнул головой, чтобы я оформляла заказ. Я в предвкушении вкусно покушать. — А что скажем курьеру?       — Да скажем как есть, мол, братан, выйти не можем, давай через окно. За щедрые чаевые они на все согласны.       — Тогда чаевые с меня, я как раз вчера наличку сняла, — он пожал плечами. Ну зато это по-честному. Отдаю ему телефон в руки, а сама прижимаюсь к его груди, ощущаю тёплые объятия. Ещё сегодня утром я избегала его присутствия, а теперь жмусь к нему и ощущаю себя до невозможности в комфорте. — Если мне кто-нибудь сегодня сказал, что вечером я буду сидеть с тобой вот так и чувствовать себя в безопасности, я бы рассмеялась.       — Подобная хрень, спонтанно все вышло, — усмехаюсь, а после ложусь на его ноги, а он кладёт руку на мой живот, нежно проводя пальцем по нему. — Тебе не холодно?       — Да, нет, — приподнимаю плечи, прикрыв глаза.       — Устала?       — Ну такое, я не выспалась, — он нежным движением убрал с моего лица выпавшие волосы, а губ коснулась еле заметная улыбка. — И что теперь? — наши глаза пересеклись. Он прекрасно понял о чем я, прикусывая губы.       — Жалеешь, что у нас был секс? — голос стал твёрдый, словно боялся спрашивать.       — Совсем нет, скорее наоборот, я бы ещё повторила, — ох, эта улыбка на его губах, в ней читалась вся пошлость и не только. — А ты? — что ты мне скажешь на это?       — Кажется, я уже говорил, что мечтал о тебе давно, а когда я избегал тебя, то параллельно избегал мыслей о тебе, хотя это не помогало, пиздец я давно не влюблялся, как пацан, — он наклонился, втянул меня в долгий и требовательный поцелуй, показывая свою настойчивость.       — А мне никто не говорил никогда, что влюбился в меня, — шепчу в его полуоткрытые губы, — а ещё прекрасно то, что это взаимно.       — Будешь моей девушкой? Обещаю сделать все, чтобы ты не пожалела о своём выборе, — я поднялась с его ног и смело перекидываю ногу через его бедра, садясь на него и кладя руки на плечи. Приятно слышать такие слова, учитывая ещё, что это взрослый, состоявшийся мужчина, с которым не страшно проснуться утром. В конце концов, солидный мужчина не малолетний бездельник.       — Надо отдать должное: сигареты не портят жизнь, как многие говорят, а наоборот её улучшают, — провожу рукой по его коротким волосам. — Я согласна быть твоей девушкой, — его губы накрывают мои, и я чувствую эту улыбку. Он негромко засмеялся, явно радуясь моему ответу, радуя меня не меньше. Кто бы мог подумать что на самом деле он такой… уютный и романтичный, просто заверните мне его всего, я оформляю и покупаю.       — Обожаю тебя.       Поцелуй глубокий, многозначный и такой… эмоциональный, хочу повторить, но немного иначе. Хочу сделать ему приятно, хочу видеть его эмоции в этот момент и знать, что именно от меня ему будет так хорошо. Ремень расстёгивать не пришлось, я лишь расстегнула пуговицу и ширинку брюк, начиная то сжимать, то разжимать его член в своей ладони и сквозь поцелуй слышать прерывистые хриплые стоны. Теперь твоя очередь стонать от моих ласк.       — Только не останавливайся… — шепчет.       — И в мыслях не было, — так же негромко отвечаю я прямо над его ухом и начинаю спускаться дорожкой коротких поцелуев ниже и ниже, доходя до самого низа живота, уже ощущая, как его член вновь стал твёрдым. Он чуть приподнимает таз, спуская брюки с боксерами, помогает мне. Делала я это впервые и, кажется, по мне это было заметно невооружённым взглядом. В теории я знала как правильно все сделать, у меня проблема была лишь в том, что смущение невозможно было убрать куда-либо, прямо наказание.       Провожу кончиком языка вдоль от конца до самого основания, замечая его еле заметную дрожь в теле от нахлынувшего удовольствия, ибо по-другому эти стоны не объяснить. Он собрал мои распущенные волосы в хвост, держал их рукой на затылке, помогал мне поддерживать темп и правильно делать ему приятно. Внимательно следил за моими движениями, а я могла замечать, как в этой полутьме его серо-голубые глаза сияли от ощущений. Лёша не надавливал второй свободной рукой на голову, скорее лишь заботливо гладил и стонал. Сжимал изредка руки в кулаки, поддавался вперёд.       — Убиваешь, — стонет, а я поднимаю глаза, смотрю на него исподлобья, что ему явно понравилось и он только издал ещё один стон, крепче сдерживая мои волосы в хвосте своей правой рукой.       — Ни в коем случае, ты мне ещё нужен.       — Возьми в руку, — слегка опешила, но сделала, как он попросил. Неуверенно, робко и с красными от смущения щеками, но раз уж начала, то закончи это красиво и в следующий раз он будет просто еле жив от переизбытка эмоций. — Теперь проведи вверх-вниз не доходя до конца, — не успела я провести рукой, как он откинул голову назад, сжал в кулак кисти левой руки с такой силой, что костяшки приобрели белый оттенок. Поглощаю на половину длины член в рот, совмещая эти действия вместе, замечая как он старается дышать. Я, конечно, знала, что от минета любой мужик готов на стену лезть от нахлынувших ощущений, а этот бы залез, а-то сейчас как задохнётся, и так всё указывает на это. — Колени не болят? — вдруг интересуется он, поднимая голову.       — Нет, но на самом деле вообще всё равно, — кусает губу, крепче сжимая мои волосы.       — Солнце… все, — не отстраняюсь, лишь продолжаю дальше проводить вверх-вниз, дабы довести его до пика. Он тут же хватает меня за скулы и впивается в губы, так резко и желанно, с нотами грубости и нежности одновременно, будто хочет выразить свою благодарность. Никогда бы не подумала, что получу от этого наслаждение не меньше, чем мужчина. — Если бы ты делала это не в первый раз, у меня было бы меньше эмоций, — улыбается, снова целуя прямо в губы.       — Так палевно? — на самом деле не хотелось отпечататься в его памяти, как какая-то неопытная дура.       — Так до одури возбуждающе. Мне все очень понравилось, — снова поцелуй в губы, но на этот раз он меня отпустил и я, не теряя времени, потянулась к своей сумке доставая ему оттуда салфетку. — Да, спасибо, — улыбается мягко.       На его телефон приходит уведомление, что курьер почти пришёл и он тут же набирает его номер, чтобы договориться с ним о передаче еды в наши руки, параллельно застёгивая свои штаны. Я осталась сидеть на полу, смотрела за ним, за его действиями и не могла оторвать взгляд. Настолько редко я могла его видеть с другой стороны. — Да, отлично, ждём. Ну все, я договорился, поэтому давай свяжем верёвки между собой, чтобы достать, — Лёша вновь протягивает мне руку и легко поднимает меня с пола. — Морские узлы знаешь?       — Нет, откуда?       — Вот и я нет, жаль, значит, будем обычными спасаться, — я усмехнулась, вместе с ним развязывая стопки с книгами.       Через парочку минут длинная верёвка из коротких была сделана, надеюсь, в пути не потеряем всю свою еду. А-то до следующего пришествия курьера я не доживу — умру от голода.       — Ну-ка проверим прочность в действии, — Лёша ушёл к окну проверить наличие доставщика. — О, пришёл, — Господь, наконец-то, мы спасены. Учитель открыл окно, кидая парню в жёлтой одежде верёвку и объясняя ему что нужно сделать. Пока он поднимал еду, я скатала в трубочку парочку пятитысячных и засунула в ручку, чтобы удобнее было передать деньги да и не жалко, все равно деньги отца, которых у него и так дохера, а я голодная просто до потери сознания уже. Я всё отдам, все деньги мира, только бы поесть.       — На, кинь ему, тут деньги, — он недоверчиво глянул на мою ручку, хмыкнув.       — Вот это ты заморочилась. Братишка, лови, и спасибо ещё раз за понимание, — парень нашёл в снегу ручку, и счастливый побежал работать дальше, пока мы, не менее счастливые, разбирали еду.       — О, Боги, щас умру не от голода, а от того, что подавилась слюной, голодная смотря на еду, — фонариком подсвечиваю на роллы, уже просто не сдерживаясь и начиная есть.       — Полностью поддерживаю, — слышу его облегчённый выдох, когда наконец проглотил что-то вкусное. — Свет включить?       — Ты че? Дурак? Охрана увидит и нам кранты, — он хмыкнул, но продолжил есть вместе со мной в полутьме, когда мы себе фонариками от айфонов подсвечивали.       — Уж что-что, а такой вечер у меня впервые в жизни, прямо хорошо на душе от этого, — произнёс он, приподнимая голову чуть вверх, будто мечтает.       — Ещё бы, не каждый день трахаешь в библиотеке свою ученицу, а потом ешь вместе с ней на полу, сидя на книгах. Это дорогого стоит, так что ты меня теперь навсегда запомнишь в своей жизни, — он заулыбался, быстро поцеловав меня в губы.       — И я искренне рад, что этот вечер разделяешь со мной именно ты.       — Ой! Господи! — а следом и громкий хлопок. Господь с вами, дайте дальше поспать. Лёша, на ком я расположилась практически всем телом, поскольку он мягче, начал негромко кряхтеть. — Алексей Евгеньевич? Горина? Что вы тут устроили? — библиотекарша Ольга Юрьевна искренне не понимала что за хрень здесь происходит, а я хочу сказать, что я счастлива проснуться рядом с ним. Как я рада, что он мне не приснился. Самое лучшее утро в моей жизни.       — Ольга Юрьевна, здрасьте, вообще-то нас здесь вчера закрыли вместе с Аней, мы стучались, но нас так никто и не открыл, нам не оставалось ничего лучше, чем переночевать здесь: на полу, на книгах, в пыли, — абсолютно спокойно говорил Лёша, будто заранее репетировал ответ.       — Но спали вы как-то странно. Обнимались.       — И это странно? — Лёша ухмыляется, потянувшись за бутылкой с водой. — Повторюсь: мы были на полу, она все-таки девочка и будущая мать, к тому же посмотрите на её фигуру: одни кости, ей было твёрдо, поэтому вы застали нас в таком виде.       — Но мы вчера с Верой Алексеевной заходили и вас тут не было.       — Были, просто в наушниках ничего не слышно, — встряла я, а у женщины, к счастью, закончился поток вопросов.       — Так что не придумывайте себе того, чего не было. Если бы я мог, я бы ночевал отнюдь не здесь не в компании с ученицей, — его голос звучал даже немного грубо. Ненавидит оправдываться, а сейчас это было даже необходимо.       — Ладно, извините, — женщина скромно развернулась и ушла к своему столу, пока мы продолжали сидеть на полу и собираться с мыслями. Не хочу уходить, но надо.       — Самое лучшее утро, Солнце, — шепчет, но так тепло это произносит и следом целует меня, что я готова растаять прямо сейчас, здесь, вся, перед ним.       — Я правда слишком худая? — это я запомнила.       — Не придумывай. У тебя отличная фигура, вчера вечером я убедился в этом ещё раз и даже позавидовал сам себе. Не накручивай себя, ты хорошо выглядишь, мне нравится, — он затянул меня в поцелуй, а потом помог подняться на ноги и мы сложили в мешок остатки нашей еды, ещё раз поцеловавшись перед выходом из-за стеллажей.       Библиотекарь на нас косо глянула, в мы лишь не быстро прошли к выходу, но потом я быстренько нырнула за дверь к Лёше.       — На большой перемене приходи — доедим и не только, — он не многозначно улыбнулся и подмигнул мне, что было все понятно и так.       — Приду, — в ответ подмигнула я, уходя с ним в противоположные стороны.       Я в библиотеке за всю свою жизнь столько времени не проводила, как за эту ночь и минувший вечер.