Молчание

Сергей упёрся в чужую голую поясницу руками и надавил вниз. Надавил до хруста и, испугавшись собственной медвежьей хватки, отпрянул, окидывая лежавшего на столе беспокойным взглядом. Тот не издал ни звука, лишь воздух, покидая его лёгкие, оставил после себя тихий свист. Дмитрий Сергеевич в такие моменты был особенно молчалив. Молчалив настолько, что становилось страшно и хотелось выбежать оттуда сию же секунду, попутно бормоча под нос извинения. Как будто Сергей заглянул к нему на внеплановое совещание и сорвал его. Как будто всё это вовсе не было тем, чем было на самом деле. В огромном, залитом солнцем помещении стояла такая тишина, что шлепки кожи о кожу звучали оглушительно громко и отдавались эхом, а лицо у майора с каждой минутой наливалось краской словно помидор на краснодарском солнце. «Хорошо хоть этих двух дылд здесь нет... А то стояли бы и смотрели, безглазые, на то как я... его...» Сергей агрессивно сглотнул, откидывая голову, и вжался бёдрами, замерев и давая себе передышку. Ощущалось... хорошо. «Узкий какой... горяченный... Ох, блять...» Голова майора нетерпеливо клонилась обратно, к зрелищу, лицо приобрело то самое похотливое, азартное и чуть глуповатое выражение, которое у него никак не получалось контролировать. Руки задрали отглаженную рубашку выше, оголяя профессорову спину. Дмитрий Сергеевич никогда не раздевался, только брюки приспускал. То ли из образа выходить не хотелось, то ли желания не было, то ли времени на последствия таких спонтанных решений. Сергей словил себя на мысли, что на четвёртый раз ему уже хотелось, честно говоря, лицезреть его хотя бы без рубашки, а то что же это в самом деле... Тот также никогда не поворачивался к нему лицом. Наверное не хотел, чтобы Нечаев смотрел на то как оно меняется, плавится под приливом эмоций. Стыдится что ли? Зачем? Было бы чего... Лицо-то у него ведь такое красивое. Вдохнув всей грудной клеткой, майор возобновил толчки, сделав их агрессивными и резвыми. К шлепкам прибавились мокрые и хлюпающие, совершенно блядские звуки, посылавшие по позвоночному столбу табуны беспокойных мурашек. Краем глаза можно было заметить какое мучительно-блаженное выражение приняло лицо Дмитрия Сергеевича. Брови сведены на переносице, глаза зажмурены, губы сжаты в бледную кривую полоску, а малиновое ухо так нежно пропускает через себя солнечный свет, что хочется склониться и закусить его как мармеладинку. «Ох, ну что же это, блять, такое?..» Сергей поддаётся порыву, наклоняется ближе. Его нос улавливает терпкие нотки хвойного одеколона. Он едва успевает коснуться носом каштановых волос и слегка приобнять чужие плечи, как тут же прохладные, но твёрдые руки возвращают его собственные обратно себе на поясницу. «Понял...» Успевает подумать майор, отшатывается, не прерывая физический контакт там, где оно более всего важно, и почти разочарованно вздыхает. «Ничего... В следующий раз...» Он давит шефу меж лопаток, прижимая его к столу ещё грубее, меняя толчки на те самые, какие порой способны выбить из человека весь дух. Дмитрий Сергеевич испускает короткий одобрительный вздох и начинает ёрзать по столу. Его блестящая жилетка мнётся, руки беспомощно цепляются за гладкую поверхность, сквозь сжатые губы проскальзывают плохо сдерживаемые вздохи. Вздохи, сипение, мычание. Но никогда не стоны, нет. Сейчас главное не останавливаться, Сергей это знает, и поэтому долбится до последнего как грёбаная машина, до покрасневшего лица и мокрой шеи, пока тело под ним не начинает биться в конвульсии, а после устало обмякает. Сергей делает ещё пару толчков и молча изливается внутрь, прижимаясь мелко подрагивающими бёдрами, после чего глазами бегло ищет салфетки, которые всегда находятся там же, на столе, — любопытно, что в никакие другие дни их там не обнаруживается, вот ведь совпадение. Наспех отирается и идёт к лифту не оборачиваясь. Этот ритуал уже заучен. Вопросы и уточнения неуместны. В висках у него бешено стучит, ноги трясутся и заплетаются. Он вваливается в лифт, опираясь рукой об стену и вслепую шлёпает ладонью по кнопке. Закрывает глаза. В голове всплывают последние кадры его осознанного зрения — бледная и влажная от пота спина в мелких родинках, капелька спермы, пытающаяся найти себе дорожку сквозь пух чужого бедра, и тело Дмитрия Сергеевича, отчаянно пытающееся подтянуть себя на дрожащих локтях. У майора вырывается сиплый стон. Поездка в лифте кажется ему нескончаемой. ХРАЗ молчит. Он никогда не комментирует подобные события. Порой, после произошедшего, его не получается вывести на разговор в течение часа, а то и в течение двух. Нечаев ему за это чертовски благодарен, только вот с каждым разом эта тишина становится всё менее выносимой. С Дмитрием Сергеевичем, учитывая всю пикантность положения, они также никогда, ни единым словом не заикались о происходящем. А с какого хера, как говорится? Когда всё это стало иметь место в его и без того покосившейся жизни? В один прекрасный день Дмитрий Сергеевич просто вызвал его к себе на личную встречу, встал перед ним на колени и... Действительно, блять, ёбаный «волшебник». Сергей выдохнул, впервые за всю историю его поездок на этом лифте опускаясь в кресло, и начал высчитывать удары собственного сердца, наотрез отказывавшегося успокаиваться. Скорее бы выйти на улицу и закурить. -Хотите поговорить об этом? От зазвеневшего как будто под самой коркой мозга металлического голоса Сергей вздрогнул сильнее, чем того ожидал. -Нет. А ты чё вылез-то? -Откликаюсь на Ваше расшатанное эмоциональное состояние, товарищ майор. -Откликнись как-нибудь в другой раз. -Вас, кажется, произошедшее сильно беспокоит. Сильнее, чем это должно беспокоить определённых людей. -Это каких ещё таких людей? -Ну, например людей, трахающихся со своими начальниками... У Нечаева брови поползли верх, но он ухмыльнулся скорее одобрительно, чем пристыженно. -Ты откуда таких слов понабрался, глиста металлическая? -Так от Вас же, товарищ майор. Сергею, хоть и сквозь зубы, всё же удалось простодушно рассмеяться. Произошедшее потихоньку улегалось внутри него, и шутки, пускай и самые дурацкие, определённо шли на пользу. -Значит так, слушай сюда. Обсуждать с тобою я это не намерен, понял? -Понял, товарищ майор. -И нос свой не суй куда не надо. Помощничек, блять... Небось сидел там и считал сколько раз я... Ох... -Что такое, товарищ майор? -Да ничего... проехали. ... Руль «Турбины» приятно холодил ладони. Сергею вовсе не обязательно было держаться за него, ведь всей поездкой заправлял мирно гудящий «Шмель», но, честно говоря, сейчас ему просто хотелось иметь под руками нечто материальное, что-то, что не позволяло бы беспорядочно мечущимся мыслям утащить его на подсознательное дно. Музыку он так и не включил, хотя несколько раз порывался, однако в конце концов на неё просто не осталось настроения. Вокруг клубились облака. Они заползали в машину через откинутую крышу бесшумно, вкрадчиво и осторожно, словно лапы больших кошек. Вид был умиротворяющий. «П-3. Волшебник на связи.» У майора, только успевшего прийти в себя, снова подскочило и заметалось сердце. Создавалось впечатление, будто всё его тело заколыхалось в такт его бешеному стуку. Прежде чем ответить, он измученно выдохнул и сглотнул подкативший к горлу тяжёлый ком. -Слушаю Вас, Дмитрий Сергеевич. «У меня тут наметилась для тебя кое-какая работёнка. Сейчас с тобою свяжется Штокхаузен и объяснит тебе детали задания. Ты готов?» -Так точно, Дмитрий Сергеевич. «Вот и славно. В таком случае удачи, мой мальчик.» Связь прервалась и Сергей безвольной куклой обмяк в кресле, положив похолодевшую ладонь на лоб и прикрыв глаза. Губы на мгновение скривились в горькой улыбке. Его наконец-то отпускало.