Порез, недопонимание и мятный джулеп

      На борту Энтерпрайз все знали, что Чехов Павел Андреевич — невероятно умный подросток. Вундеркинд. Самый настоящий гений. Но сам Павел с радостью бы оспорил этот факт после того, что умудрился сделать буквально несколько минут назад. В конце концов, додуматься ловить падающий нож мог только «гений». Ему ужасно повезло, что острое лезвие прошло по касательной, оставив, пусть и болезненный разрез на ладони, но все же не очень глубокий.       Прижав кровоточащую руку к груди, парень быстрым шагом направился в медицинский отсек. Рука ужасно болела, и энсин надеялся, что к утру от пореза не останется ни следа. В конце концов, на их корабле был лучший в мире доктор. Во всяком случае, Павел был готов спорить с любым, кто посмеет сказать, что это не так.       От мысли о докторе МакКойе, парень невольно покраснел. С Леонардом они встречались уже больше полугода, но в последнее время виделись весьма редко: как назло, большая часть экипажа решила, что самое время слечь с простудой. Оттого отвлекать возлюбленного из-за такого пустяка казалось… Глупым.       Автоматические двери медотсека открылись совершенно бесшумно. Сбегать было уже поздно. Тем более навряд ли МакКой обрадуется, если узнает, что Павел не пришёл к нему, когда была необходима медицинская помощь.       Чехов не в первый раз был в этом месте ночью. В это время суток оно выглядело… Спокойно. Ночное освещение создавало приятный полумрак, а тишину не разрезал ни один звук. Стараясь ступать как можно тише, чтобы не разбудить никого из пациентов, он по памяти пошёл к рабочему месту доктора.       Леонарда МакКойя парень заметил почти сразу: тусклая лампа на рабочем столе освещала одинокий силуэт заснувшего прямо над работой человека. Голова его лежала на руках, что уютно устроились на заполняемом журнале. Прикусив губу, энсин оглянулся в поисках чего-то, чем можно укрыть возлюбленного. Пусть сон в сидячем положении далеко не идеальный, это все равно лучше, чем совсем его отсутствие. Тем более, в последнее время в медотсеке был самый настоящий аншлаг и медикам приходилось работать днём и ночью. Оттого усталость на их лицах стала слишком привычна, а черным кругам под глазами, еще немного — и смогли бы позавидовать панды.       Заметив мягкий плед, лежавший на прикроватной тумбе возле, на удивление пустующей кровати, парень сразу же направился к нему. Пару мгновений, и мягкий тёплый плед был в руках энсина. Стараясь не запачкать все кровью, парень развернул ткань и укрыл спящего доктора. К МакКойю хотелось прикоснуться, зарыться пальцами в мягкие волосы, оставить легкий поцелуй… Но зная чуткий сон мужчины — этого лучше было не делать. Борясь со жгучим желанием, Чехов выключил настольную лампу и быстрым шагом направился к выходу.       Павел не заметил, как в рекордные сроки он оказался в своей каюте. Сердце бешено билось, щеки пылали, а в голове был полный хаос. От невозможности оказаться в тёплых объятьях доктора хотелось плакать. Видя, как Леонард загружен, Чехов даже не пытался украсть его внимание себе, довольствуясь редкими улыбками и лёгкими прикосновениями, когда в свободное время приходил помогать в медотсек.       Закрыв глаза, парень начал медленно и с расстановкой считать до десяти. Легче не стало. Когда он вновь открыл глаза, его взгляд сразу упал на нож, с которого все и началось. Подняв запачканный кровью предмет, парень аккуратно положил его на стол и стал искать взятую ещё из России аптечку. Пусть там не было ничего современного и быстро заживляющего, зато были старые проверенные средства: перекись, зелёнка и марлевые бинты. Решив, что для первой помощи этого хватит, Чехов пообещал себе обязательно встать пораньше и зайти за квалифицированной помощью перед сменой.       Стерев с руки уже засохшую кровь, парень залил порез перекисью и… Только чудом смог сдержать болезненный крик. На глаза навернулись слёзы, которые он мужественно пытался сдержать. Павел, конечно, знал, что старые добрые бабушкины способы лечения не самые приятные… Но забыл, что они настолько болезненные. Подув на рану, Чехов почувствовал пусть и смутное, но облегчение.       Когда боль более-менее прошла, он помазал вокруг раны зелёнкой и надежно все замотал бинтом, предусмотрительно захватив и запястье и даже немного предплечье. Поставив будильник и стянув запачканную кровью форму, он лёг на кровать и не заметил, как заснул в считаные секунды.       Чудом не опоздав на мостик, энсин влетел в двери буквально за минуту до начала своей смены. Рука болела, но, безбожно проспав, он даже не думал о том, чтобы заглянуть перед работой к доктору. На самом деле он думал только о том, как успеть привести себя в человеческий вид перед тем, как показаться команде на глаза.       Сев за приборы, он, не обращая внимание на обеспокоенные взгляды, сразу же попытался ввести пароль в систему, но корабль не смог разобрать то, что он говорит. Это было так привычно, что стоило больших усилий не закатить глаза. Каждый второй день начинался с того, что парень пытался подключится к компьютеру, а тот его не понимал. Павел, конечно, не оправдывал себя, но его общий не мог быть так плох, как считал бортовой компьютер. В конце концов, он отучился в академии и сдал на этом языке все экзамены, и вот уже несколько лет путешествовал на Энтерпрайзе. Невозможно, что за столько лет практики, он всё ещё не смог начать говорить хоть немного сносно. Хотя бы так, чтобы компьютер стал распознавать его команды с первого раза. Повторив пароль, Чехов наконец-то смог приступить к своим прямым обязанностям.       — Что с рукой? — порой талант Хикару незаметно говорить о чём угодно, кроме работы, прямо во время смены, поражал.       — Долгая история, — на самом деле история была не долгая, но говорить о своей глупости не хотелось.       — А если вкратце? — наверное, стоило ожидать, что от друга просто так отделаться не получится. В конце концов Хикару Сулу на корабле стал для него и лучшим другом, и братом. И, наверно, его переживание и забота были логичными.       — А если вкратце, то не очень приятное знакомство с ножом, — Павел постарался ответить как можно более понятно, но не вдавался в подробности. Последующих расспросов не последовало, хоть и взгляд, брошенный на долю секунды был… Настораживающий. Казалось, в нём читались сожаление и вина. Пообещав себе подумать об этом позже, Чехов полностью сосредоточился на смотровом окне и на показателях бортовых приборов.       Следующие шесть часов прошли до приятного предсказуемо и спокойно. Единственное, что по-настоящему настораживало Павла — удивительная активная болтливость Сулу. Он, конечно, никогда не славился примерным молчанием, но сегодня… Его даже не останавливали замечания Спока. Он говорил абсолютно обо всём. И единственное, что Чехов вынес из этого почти монолога, что жизнь прекрасна, чтобы ни происходило.       Запоздало пришла мысль, что, возможно, Хикару… Нужна помощь? Может быть, он поссорился с мужем? Сильно заскучал по нему и дочке? Может Демора заболела? Тряхнув головой, Чехов сосредоточился на работе, серьезно настроенный поговорить с другом во время обеда. В конце концов, шестичасовая ода любви к жизни — это не совсем нормально. Как там было? «И жизнь хороша и жить хорошо — сказал Маяковский и застрелился»? Возможно, стоит об этом поговорить с капитаном или, лучше, с доктором МакКойем? Но сначала всё равно разговор с другом, а уже там как пойдёт.       Стоило только смене закончиться, Паша, договорившись встретится с другом за обедом, поспешил как можно быстрее покинуть мостик и направиться в медицинский отсек. Рука, казалось, не переставала болеть ни на минуту, да и бинты были на редкость неудобными.       — Энсин Чехов? — двери лифта почти успели закрыться, когда их улыбчивый капитан влетел в небольшое помещение. Кирк улыбался своей фирменной улыбкой, но в его глазах было что-то, что заставляло насторожиться. Он был как будто дерганым и, казалось, долго подбирал слова. — Вы сегодня так быстро покинули мостик.       — Моя смена была закончена и… У меня есть ещё пара дел, которые я должен успеть сделать до обеда, — парень искренне улыбнулся Кирку.       — Весьма жаль. А я хотел предложить вам выпить немного перед обедом, раз уж так сложилось, что наши смены подошли к концу, — еле удержавшись, чтобы не закатить глаза на высказывания Джима, Павел кивнул. И вправду, какое удивление, что их общая Альфа-смена закончилась в одно и тоже время. Впрочем, странное поведение капитана стало понятным: наверняка Спок опять ликвидировал все алкогольные запасы Кирка и тот не знал, как невзначай одолжить у навигатора что-нибудь крепкое.       — Пойдёмте, Капитан, — стоило только дверям лифта раскрыться, Павел сразу же повел капитана к своей каюте. Будучи полностью уверенным в своей догадке, Чехов не замечал направленный на его перемотанное запястье обеспокоенный взгляд. На удивление тихий Джим следовал за парнем, совершенно не подозревая, как стоит завести интересующий его разговор. За три года совместной работы, Чехов стал для него почти младшим братом, которого необходимо защищать. И Кирк искренне старался оградить его от внешней опасности, но, видимо не смог уберечь от чего-то более важного.       Стоило только Павлу ввести код доступа, двери призывно открылись. Каюта парня была маленькая, но уютная: многочисленные редкие печатные книги украшали прикроватную тумбочку и стол, а на кровати был наброшен даже на вид мягкий голубой плед. Но совершенно не это привлекло внимание капитана, его взгляд метался от лежащей на стуле форме до острого ножа на столе. Оба предмета «украшала» засохшая кровь.       — Есть виски и водка! — Кирк не заметил, когда Чехов успел закопаться в недра своего шкафа и вынырнуть из него с двумя бутылками в руках. Мужчина переводил взгляд с одного крепкого напитка на другой и понимал, что после увиденного в этой комнате ему и вправду стоит выпить. Хотя бы для того, чтобы придумать план по спасению всеми любимого навигатора.       — На самом деле, есть ещё бурбон, но… — не дождавшись ответа капитана, парень отвёл взгляд. Упомянутый напиток хранился в запасах Чехова исключительно для одного человека. Эта бутылка осталась с того дня, когда парень был уверен, что никогда не осмелеет достаточно, чтобы подойти к любимому мрачному доктору и предложить ему выпить после тяжёлого дня. Удивительно, что для сближения им так и не понадобился алкоголь, только долгие уютные разговоры, совместные попытки спрятаться от рождественского шума и маленькая веточка омелы, повешенная заботливой рукой капитана прямо над входом к медикам. — Капитан, а вы умеете делать мятный джулеп?       — Конечно! В конце концов это любимый напи… — Джим остановился на полуслове. Дважды два наконец-то сошлось. В голове крутилось только две мысли: «Твою мать» и «Что мне с этим делать?». С одной стороны, если его предположения верны, то… То что? Чехов умный и серьезный молодой человек, так что о серьёзности его намерений вопросов нет. Тем более, парень явно нравился Леонарду, но… Кирк знал друга не один год, чтобы разрываться: с одной стороны навряд ли существует более надежный человек, чем МакКой, с другой… Это Леонард. Морально искалеченный, не верящий в любовь циник.       — А научите меня делать его. У меня всё есть. Ну, кроме льда, но я уверен, для репликатора это совсем не проблема! — Павел смотрел на своего капитана с самой настоящей мольбой. Он не ожидал, что день, который начался весьма скверно, преподнесёт ему такой приятный сюрприз. Павел нашел более двадцати «классических» рецептов, в которых достаточно сильно отличалась граммовка ингредиентов. А капитан точно знает, как сделать идеальный, на взгляд МакКойя, коктейль.       — Чёрт с тобой. Иди за льдом, — капитану нужно было время, чтобы хоть немного собраться с мыслями. Стоило только закрыться за Чеховым двери, он подошёл к столу и взял в руки нож. Обычный универсальный кухонный нож. Он сам предпочитал таким дома и овощи резать, и мясо. Однако… Насколько безопасно оставлять столь опасный предмет парню? Тем более после того, что он сделал? С другой стороны, разве он, Кирк, сможет незаметно от Чехова вынести нож? Если учесть, что они планируют распивать достаточно крепкий коктейль — шанс есть. Положив предмет обратно, Джим сел на кровать парня, пытаясь придумать, как незаметней начать волнующий его разговор, при этом не спугнув.       — Я принёс! — Чехов вернулся быстро. В термосумке у него было несколько килограммов дробленого льда, а на лице сияла искренняя улыбка. Каждый раз, когда Павел так улыбался, он выглядел таким милым, что Джим забывал, что Чехов уже не ребенок, которому через несколько месяцев стукнет двадцать один. С этой улыбкой и светлыми кудряшками казалось, что тому всё ещё семнадцать.       — Напомни мне, как так получилось, что я в будний день пью с несовершеннолетним подчинённым? — мужчина наблюдал, как Паша по очереди ставил на стол бурбон, воду, сахарную пудру, мяту и лёд.       — Чисто теоретически, по законам России я уже давно совершеннолетний, так что вы ничего не нарушаете, — парень профессионально открыл алкоголь, и Джим начал немного сомневаться, что сможет перепить Павла и незаметно утащить нож.       Смешать идеальный коктейль было сложно: у Чехова в каюте не было ни джиггера, ни мадлера. Приходилось все отмерять исключительно на глаз, а придавливать и размешивать исключительно ложкой. Для того, чтобы найти идеальные пропорции потребовалось: пять попыток, несколько часов и два быстро пьянеющих тела.       — А… Почему именно мятный джул…леп? — говорить было тяжело, но, казалось, ещё один глоток их прекрасного коктейля — и капитан забудет, что у данной попойки изначально была какая-то цель.       — Я хочу приготовить его Ле… Доктору МакКойю, — Павел сидел на своей кровати, упорно борясь со сном. Смотря на него, Кирк не мог не почувствовать умиление на пару с разочарованием. С одной стороны, парень всё ещё был ребёнком, как бы не настаивал на обратном. С другой стороны, он был так наслышан про хвалённую устойчивость русских к алкоголю, что смотря на Пашку, чувствовал разочарование. Впрочем, радовало то, что Чехов сам заговорил про Леонарда.       — Ты это сделал из-за него? — Джим смотрел внимательно на навигатора, заранее выискивая любые попытки соврать. Но Павел и не думал лгать. Немного удивлённый, что капитан спрашивает по сути одно и тоже, но разными словами, он кивнув, и не подозревая, что Кирк говорил вовсе не о коктейле.       — Я слышал, что он любит бурбон и этот напиток…       — Павел, я спрашивал про руку, — не дослушав, Кирк перебил парня. Его тон был настолько серьёзен, что Чехову стало не по себе.       — Нет, это получилось совершенно случайно! — парень рефлекторно спрятал руку за спину. До этого момента они так хорошо сидели с капитаном, что парень успел забыть о глупом порезе.       — Павел! Такое не «получается случайно»! — Кирк сделал глоток из почти полного стакана, стараясь успокоиться. — Пойми, то, что произошло… Доктор МакКой не такой хороший, как может показаться на первый взгляд… — мужчина подбирал слова, в глубине души не веря, что Леонард на первый взгляд вообще может показаться хорошим. Его вечный хмурый взгляд, сарказм и нелюдимость обычно заставляли людей обходить доктора стороной. — На самом деле он… — говорить что-то плохое про друга не хотелось, впрочем, этого и не потребовалось.       — На самом деле он удивительный! — Павел перебил капитана, что до это дня никогда не делал. Что-что, а оскорблять возлюбленного в своей же каюте он не позволит никому. — Он очень добрый, умный и чуткий! Он невероятно талантливый доктор! Он сутками не спит, чтобы все на корабле были здоровы, а вы!       Кирк смотрел на юношу перед собой и не мог поверить, что это и вправду всегда милый и улыбчивый Павел Чехов. В данный момент он воплощал собой настоящую фурию: его щеки покрылись румянцем, руки были сжаты в кулак, а взгляд, казалось, мог заморозить насмерть.       — Я не хотел сказать ничего плохого. Лишь то, что он излишне угрюмый, — Джим поднял руки вверх, словно показывая, что сдаётся. Он снова напустил на себя беззаботный вид, понимая, что спорить тут бесполезно.       — Он просто серьёзный. И переживает за всех, — Павел улыбнулся и стал говорить так тихо, будто рассказывал какую-то тайну. — Но он очень красиво улыбается. Редко, но очень искренне.       От слов навигатора Кирку стало почти физически больно. Ещё никогда в жизни он не слышал столько любви, когда кто-то говорил про его друга.       — Просто… Я понимаю, что твои чувства к доктору сильны, но… Это не повод… — закончить Кирк не успел. В комнату ворвался бледный МакКой и сразу же подлетел к Павлу, не обращая ни на кого больше внимания. Джим пораженно смотрел на то, как перепуганный друг старался то ли обнять мальчишку, то ли осмотреть.       — Л… Леонард? — забывшись, энсин назвал доктора по имени при капитане. Впрочем, он ещё никогда не видел возлюбленного в таком виде: перепуганный, запыхавшийся, расстроенный…       — Мне сказали, что ты, пытаясь покончить с собой, вскрыл вены, — убедившись в здоровом виде шокированного данным заявлением парня, доктор смог взять себя в руки и сделать шаг назад.       — Я бы никогда не стал этого делать! — стараясь как можно быстрее успокоить мужчину, Павел взял его руки в свои. Посмотрев на этот жест МакКой, казалось, побледнел ещё сильней. Заметив, это Паша перевёл взгляд от лица возлюбленного на руки и… Начал спешно объяснять, лишь чудом не переходя на русский. — Это вообще не то, о чём ты говоришь! Вчера нож начал падать, и я зачем-то попытался его поймать. Там на ладони порез. Я приходил к тебе вчера, но ты так устал, что заснул на документах. Я не хотел тебя будить, ты бы вновь принялся за работу, а тебе тоже необходимо отдыхать. Поэтому сам обработал и перевязал порез, решив зайти к тебе с утра, но проспал. А в обед я пообещал встретиться с Сулу, но капитан… — парень замолчал, понимая, что время обеда давно прошло. — Я обещал Сулу, но не пришёл, он наверняка волнуется…       — Сулу в медицинском отсеке. Волнуется и волнует немолодых докторов, — МакКой покачал головой. Хотелось отругать мальчишку за то, что заставил стольких людей волноваться просто так, но… Чехов выглядел таким грустным и виноватым, что Леонард задушил это желание глубоко внутри. Вместо этого он осторожно коснулся щеки парня и, поймав его взгляд, улыбнулся уголками губ. — Давай снимем твою горе-повязку и посмотрим на твой порез.       — А я, пожалуй, пойду. Навещу Сулу, объясню что к чему… — сказав это достаточно громко, Джим с наслаждением смотрел на невозмутимого друга и на быстро краснеющего Чехова. Прихватив с собой так и не убранную бутылку вискаря, довольный капитан направился на поиски корейца, мысленно пообещав устроить лучшему другу долгие расспросы.       Не обращая внимание на Кирка, Леонард сел на корточки возле возлюбленного и осторожно начал разматывать повязку. Снимая бинт слой за слоем, доктор почувствовал, как в груди зарождалась гордость за своего возлюбленного — повязка была наложена идеально. Впрочем, совсем скоро гордость уступила своё место привычному раздражению. Порез был далеко не шуточный, а цветущая зелень вокруг него вызывала столько вопросов.       — Ты порез чем обработал?       — Перекисью. И зелёнкой, — МакКойю стоило больших усилий, чтобы не взорваться, и Павел это видел. Видел и даже не пытался сдержать звонкого смеха. — Знаю всё, что ты об этом думаешь, — энсин наклонился и оставил легкий поцелуй на губах возлюбленного. — Но ведь лучше обработать так, чем совсем никак.       — Лучше не заниматься самолечением, а идти за нормальной помощью, — мужчина отвел взгляд. После легкого поцелуя мальчишки, он потерял весь запал и ворчал скорее по привычке. Леонардо не был уверен, что его удивляло больше: то, как легко Павел мог влиять на него… Или то, что сам МакКой был весьма не против этого.       — Не хочу нормальную помощь. Хочу лучшую, — на губах Чехова была улыбка. Он так давно не оставался с доктором наедине, что сам не заметил, как начал переходить на неприкрытый флирт. — А лучшую можешь оказать только ты.       — Чехов! — нахмурившись, мужчина достал трикодер и кожный регенератор, удивляясь, как не забыл эти вещи, в панике вылетая из своего кабинета после слов Сулу. Стоило только трикодеру подтвердить, что напрочь устаревшие методы по обеззараживанию всё ещё действенно работают, МакКой стал залечивать порез. Через пару минут о ране напоминала только зелёнка на коже энсина.       Встав, он собирался вернуться обратно в медотсек, но почувствовал робкое прикосновение к своей руке.       — Капитан научил меня делать мятный джулеп… Ты бы мог немного отдохнуть и выпить его со мной, — взглянув на Павла, МакКой почувствовал щемящую нежность в груди. Уставший, немного пьяный парень выглядел очень несчастным. Несмотря на то, что Павел никогда не упрекал его за трудоголизм, мужчина почувствовал себя немного виноватым. — Тebe nuzhno otdokhnut’.       Чехов не смотрел на доктора. При разговоре с Леонардом на русский он переходил в редких случаях, зная, что мужчина всё равно не поймёт ни слова. Но порой держать переживания в себе было слишком тяжело.       Покачав головой, мужчина сел на кровать рядом с энсином. В конце концов, его смена закончилась несколько часов назад, и он может позволить себе несколько часов хорошего сна в крепких объятьях возлюбленного. Всё равно, если в медицинском отсеке случится что-то непредвиденное, доктор М’Бенга или сестра Чепел обязательно с ним свяжутся.       Стоило устроиться поудобней и взять со стола коктейль, Чехов перебрался ближе к нему и, положив голову на плечо доктора. Взяв свободную руку в свои ладони, он и сам не заметил, как медленно погрузился в сон.       Наблюдая за заснувшим парнем на своём плече, чувствуя его тепло и попивая коктейль с наполовину растаявшим льдом, Леонард чувствовал, что он наконец-то счастлив.