Ты грех, который мне не искупить

На улице сильно холодает, да так что в квартире легко можно замёрзнуть. Тэхён сворачивается калачиком под одеялом и не хочет вылезать, но запах свежей выпечки творит чудо. Пока Инсу накрывает на стол, огромная «гусеница» в махровых носках усаживается перед тарелкой. Намотав вокруг себя одеяло, Тэ решает, что будет завтракать в полном спальном обмундировании. Омега с заспанным лицом и паклей на голове вытаскивает руку сквозь щель в своём «коконе», чтобы взять булочку. Ночь, в которой он материл Чонгука и закапывал себя под грудой болезненных мыслей, не прошла бесследно. — Не вздумай испачкать, — папа суетливо расставляет перед ним тарелки и наливает кипятка в кружку. — Ты надолго? — «гусеница» оказывается ещё и охрипшей. — Не знаю, надеюсь, что нет, — Инсу чмокает Тэ в макушку и отправляется переодеваться. Тэхён завтракает, немного согревается и решает убраться, пока папы не будет дома. В процессе вычищения всего и вся из своей комнаты под бодрую музыку омега добирается до рабочего стола. В одном из ящиков в самой глубине ему попалось на глаза зеркальце. То самое, которое разбил Джихо в школьном туалете по приказу Ли. Омега садится на кровать и смотрит в треснувшее отражение. Кажется, это было только вчера, и в то же время — в прошлой жизни. Тэ передергивает от воспоминаний, полных дерьма. Видимо, три года ада нельзя перечеркнуть так просто. Столько мучительных дней в попытках выжить. Тысячи обидных слов и липких взглядов. Один человек сотворил ему из простой школы тюрьму. И один из неё же вытащил. Зеркало отправляется в мусорку, и Тэхён чувствует, что не хочет сидеть дома. Наспех закончив со столом, омега надевает белый свитер с крупной вязкой в виде косички, чёрные джинсы и пуховик. Почти у самой двери чертыхается и бежит обратно в комнату за шапкой. Выбросив мусор, Тэ вставляет наушники и спешит по знакомой улице прямо к костёлу. Одиночество сегодня ему противопоказано. И пусть холод кусает за щёки, Тэ просто идёт поболтать с Хоши, а если тот занят, то может даже с настоятелем. За пятнадцать минут бодрой ходьбы Тэхён прослушивает несколько композиций и даже решает одну потренировать на занятии. Вдруг у него получится? Фантазируя, как он будет петь, омега чуть не влетает в идущего навстречу мужчину. Парнишка начинает извиняться и кланяться и замечает слева от себя припаркованный ламборгини. Поскольку стёкла затонированы, он не знает, внутри Хосок или нет, и решает продолжить путь. В холле Тэ встречает Хоши, который как ужаленный мечется с коробками. Мешать другу он, конечно, не хочет и решает посидеть в главном зале. Устроившись в центре левого ряда, омега расстёгивает куртку и убирает шапку в карман. Проводит руками по волосам и наблюдает, как горят свечи у алтаря. С минуту медитируя на пламя, он вдруг понимает, что церковь — это не только об исповеди и грехах. Это же ещё и о любви. Причём, клятва у алтаря кажется Тэхёну необъятно серьёзным поступком. «Интересно, каково это?» Представить себя в белом можно, вообразить рядом… его. Омега машет головой, отрицая свою же фантазию. Кто вообще захочет быть с ним, да ещё и всю жизнь? Нарожать детей и есть стряпню, что Тэ научится готовить? Точно не такой как… — Малыш, ты не против? — среди полупустого зала Хосок выбирает место рядом с Кимом. — Здравствуйте, — отшатывается омега и отсаживается подальше, пропуская мужчину. — Как ты? — альфа расстегивает чёрное пальто и присаживается. — Хорошо, спасибо, — слегка кланяется Тэ. — А у вас? — Да хре… кхм кхм… нормально, — Хосок начинает рассматривать зал, особенно его центральную часть. — Я не был тут несколько лет. Не мог зайти внутрь, — альфа становится неподдельно серьёзным и даже задумчивым. — Тут ничего не поменялось. Разве что я сам. Несколько секунд молчания, пока Хосок смотрит перед собой. Неужели, это самое настоящее откровение. Тэхён поворачивается к алтарю, чтобы не отвлекать альфу, и слушает. — Есть вещи, которые я не могу себе простить, а я прощал многое, — Хосок покачивая, наклоняет голову. — И ни молодость, ни помутнение рассудка не оправдывает моего греха. Одного единственного, который грызёт меня изнутри каждый день. Рана не успевает затянуться, как я сам раздираю её в кровь и так уже пять лет. Думал, если приду сюда, то вспыхну как вампир на пороге, — грустно улыбается и опускает голову. — Бог ведь всё знает и всё видит. Не только то, что творит человек, но и то как он раскаивается, — Тэхён мысленно обнимает альфу. — Покажите, кто не грешен? — Ты говоришь, как мой брат, — поворачивается к нему Хосок. — Он у вас очень мудрый, — легкая улыбка касается губ омеги. — Есть вещи, которые нельзя простить и исправить. С ними остаётся только жить. — Исправить — пожалуй, но простить — можно всегда. Всё зависит от величины сердца. Думаю… он уже простил, — ладонь Тэ касается плеча альфы, и тот делает тяжёлый вдох, устремляя взгляд в потолок. — Попробуйте сделать что-то противоположное. Говорят, это работает. Ну… если допустим на простом примере, то… Если человек украл деньги, но пожалел об этом, а вернуть владельцу уже нельзя — можно помочь тем, кто нуждается, благотворительность, все дела. — С деньгами такое работает, а вот с людьми нет. Назад уже не вернёшь. — Ну… — Тэ шумно сглатывает, понимая, что речь идёт о более глубоком покаянии. — Может, тогда прожить такую жизнь, какую бы хотел этот человек? Для него, знаете… посвящая каждый добрый поступок, каждый светлый и радостный день ему? Полагаю, у вас особенные отношения с Богом, — пожимает плечами омега, не зная стоит ли продолжать. — Но если не готовы созидать во имя Него, то можете делать это для того человека… — голос Тэхёна под конец превращается в шепот. — Спасибо, малыш. Видимо, я так долго шёл сюда из-за тебя, — Хосок резко выдыхает и слегка наклоняется своим плечом к плечу Тэхёна. — Можно попросить вас меня так не называть? — смущённо кривится омега. — Тут я бессилен, прости, — усмехается альфа и резко оборачивается назад. Ким следит взглядом и видит Темина в компании с Хоши. Друг мечет взглядом то на Тэ, то на Хосока и теребит рукав. Они подходят ближе, и омега почти прячется за спиной настоятеля. Альфа встаёт, чтобы обнять дядю и заглядывает ему за спину. — Мой мальчик, ты здесь, я так рад, — священник прижимает Хо и широко улыбается. — Да-да, это я, — кивает альфа, — привет, — подмигивает он Хоши, и тот мгновенно становится цвета своей чёлки, — как жизнь? — Х-хорошо, спасибо, — друг в панике начинает поправлять волосы и свитер. — Пойдём, раз уж ты здесь, мне нужно кое-что обсудить. Хоши, сынок, ты свободен, — оборачивается на помощника Темин. Священник уводит племянника к себе в кабинет, пока тот откровенно умиляется покрасневшему омеге. — Эй, ты чего, — Ким хватает друга за рукав. — Он со мной заговорил… — округляя глаза, парень и встряхивает головой, — немыслимо. — А ну-ка, пойдём-ка, у меня возникла пара вопросов, — Тэхён, еле сдерживая улыбку, толкает друга в коридор. Добравшись до комнаты Хоши, Тэхён снимает куртку и усаживается на стул, многозначительно смотря на всё ещё красного друга. — Я весь внимание, — расплывается в улыбке Тэ. — А что ты хочешь услышать? — кружится, не зная куда себя пристроить, омега. — Чего ты так вспотел и дёргаешься от одной фразы? — Ну, Хосок никогда не заходил сюда, по крайней мере, пока я тут работаю. И не считая, того случая у тебя дома, он мне слова не сказал. — Ой-ой, — Ким прикрывает ладонью рот. — Даже не вздумай, — Хоши поднимает указательный палец, — не смей. — Влю-бил-ся! — чеканит Тэхён и получает подушкой по плечу. — Эй, погоди. Стой, — поднимает руки Тэ. — Ты ведь давно его знаешь, получается, ты напрягся из-за «Сонхва», потому что думал, что Хосок меня туда устроил? — Идиот, да? — валится на кровать парень, прикрывая своё лицо подушкой. — Ну… по правде говоря…– Ким нарочно сделал паузу, чтобы Хоши выполз из укрытия, — я не далеко от тебя ушёл. — Чонгук? — произносит друг так, словно это даже не новость. — У меня что на лбу его имя выжжено? — вскакивает Тэ, не получив и грамма удивления. — Мы с Чимином давно догадались, но ждали, пока сам признаешься. Ты должен отдать нам должное, мы титанически сдерживаемся от допросов. — Вот спасибо, — Тэ плюхается на кровать, и Хоши кладёт голову ему на бедро. — Сердцу не прикажешь, как говорится. Он ведь совсем не… ну… я не хочу сказать, что он плохой человек, но… — поправляет вишнёвую чёлку омега. — О, не продолжай, я прекрасно понимаю. — Так вот, я думаю, что, несмотря на всё, что он натворил, в нём есть добро и свет. Ким понимает, что речь не о Чонгуке, но ему это умозаключение тоже подходит. За одним маленьким «но». Тэхён ему не нужен. Вчера он увидел, с кем альфе хорошо и кто достоин быть рядом. — Глупо? — Хоши поворачивает к Тэ голову и смотрит с надеждой в глазах. — Вовсе нет, я вообще-то разделяю твоё мнение. — У тебя-то есть шанс, — бурчит друг и вызывает у Тэхёна вопросительный взгляд. — О чём ты? — Перестань, — Хоши закатывает глаза. — Ни один альфа в здравом уме не станет возится с омегой, если он ему безразличен. — Как насчёт благотворительности? — Я тебя умоляю. Он устроил твоего отца на хорошую работу, хотя мог просто уволить. Перевёл тебя в школу, которая находится под его попечительством и … — И вчера я видел его с шикарным омегой в отеле, в котором они точно не в покер пришли поиграть. — Да простит меня святой отец и стены этой церкви… — Хоши поднимается и смотрит на друга, как на отсталого. — Он на сколько, шесть-семь лет тебя старше? — Восемь, — глухо отвечает Тэ. — А ты как бы школьник, объективно. Как у тебя с анатомией, кстати? — хмурится друг. — Да понял я. — Он взрослый мужик, со всеми этими… потребностями, — Хоши откровенно начинает угорать. — Ты последний раз в кино глаза закрывал на постельной сцене. — Я понял, — цедит Ким. — Но даже если вдруг, чисто гипотетически, он к тебе остыл — радуйся. Вот эта мысль Тэхёну совсем не нравится. Омега с ожиданием смотрит на друга. — Почему? — Та жизнь, которой они живут полна опасности. И… быть с ним — это риск остаться с разбитым сердцем. Во всех смыслах. — А жить каждый день, мечтая о нем, это не рвать его на куски? Только медленно. Хоши медленно кивает, опустив глаза в пол. — Как ни крути, больно будет в любом случае, — подытоживает Тэ. — Тогда уж лучше с ним, — кривит рот в грустной ухмылке друг. — Не ты ли говорил про любовь-бензопилу? — пытается поднять градус атмосферы Тэхён. — Бойтесь своих желаний… — Чонгук не бензопила, нет… Он не такой взрывной, — поднимает глаза к потолку омега, подбирая метафору. — Огонь. Точно… С ним горишь заживо, — осеняет Тэ. — Очень подходит ему. Вы, когда рядом стояли, я словно очутился в лесу охваченным пожаром. Сочетание десять из десяти, — кивает Хоши. — И всё же, думаю, ему на меня плевать. — Тогда он просто дурак. — Эй. Тэхён вытаскивает подушку из-под спины и шмякает её о вишнёвую макушку. Беседа всё же заканчивается шуточной дракой и чаем. Вернувшись домой, Тэхён обнаруживает папу, который нервно расхаживает по гостиной. Инсу замирает, заметив сына, и подносит ладони в молитвенной позе к губам. — Сынок, у меня новости. И… я должен с тобой посоветоваться. — Не пугай меня. Он же тебя не уволил? — мрачнеет Тэ. — Нет-нет, садись, — папа утягивает омегу на диван. — Господин предложил мне пройти обучение в Сингапуре. Чтобы я смог продвинуться по карьерной лестнице. Повышение, Тэхён-а. — Так это же здорово! — подпрыгивает Тэ. — Да, но… мне придётся уехать на две недели, — в глазах Инсу брезжит тревога. — Вот как, — Тэхён поджимает губы и на секунду задумывается. — Так в чём проблема? Я вроде не маленький. — Ты не оставался один больше, чем на сутки. — Мне почти восемнадцать. Я справлюсь. — Сынок, я так переживаю. Не хочу бросать тебя… — Пап, успокойся, это две недели, а не десять лет. Ты слетаешь в крутой отель, поучишься, вернёшься и станешь менеджером. Хватит за меня переживать, подумай о себе, — омега берет ладонь папы и сжимает, внушая уверенность. — Думаешь, стоит? — Уверен. — Вылет в пятницу. Всё так неожиданно, — Инсу облокачивается на спинку дивана и хватается за сердце. — Я не успеваю привыкнуть к сюрпризам этого мира. «Скорее одного альфы. И я тоже, пап». — Всё будет хорошо, за меня не переживай. Разве что я заскучаю и приведу Хоши с Чимином на ночевку, — растягивает улыбку Тэ. — Никаких альф в доме! — папа сразу пускает в ход суровый взгляд. — Я тебя умоляю, где я и где эти… не смеши меня. Тэхён поднимается и начинает греметь посудой. Пообедать омега так и не успел. Зато теперь они вместе с Инсу поужинают. «Что ты задумал?» — Тэ пытается понять, совпадение ли повышение папы с тем, что они с Хоши сегодня обсудили.

ххх

После собрания в отеле Чонгук направляется в офис, где торчит до шести часов. Потом заскакивает в торговый центр. К семейному ужину надобно привезти «извинения». В бутике, где Сокджин практически живёт, альфа скупает все блузки из новой коллекции, подходящие брату по размеру. Шурша пакетами, он проходит мимо ювелирного и, на секунду замешкавшись, заходит внутрь. Консультант тут же бросается помочь клиенту с выбором. Но Чонгук понятия не имеет, зачем пришёл. Пройдя мимо витрины с обручальными кольцами, цепляется взглядом за пару из белого золота, но решает, что пока рановато и он точно чокнулся. А вот безобидная подвеска, совсем не помешает. Перед мужчиной выставляются новинки рождественской коллекции. Только снежинки, елочки и прочая ерунда не совпадают с расплывчатым представлением о подарке для Тэхёна. Консультант, оценив настрой клиента, скрывается в другом конце бутика и возвращается с тонкой цепочкой из белого золота. На ней сверкает бриллиантами подвеска. Изделие сделано в форме сердца из переплетенных нитей и усыпано драгоценными камнями. Чонгук коротко кивает и подносит карту к терминалу. Закинув пакеты в багажник мерседеса и спрятав маленькую коробочку в карман пиджака, альфа садится за руль. Чон представления не имеет, когда и как подарить Тэхёну сердце, своё и то, что из белого золота. Мысль признаться в чувствах омеге заставляет мужчину поёжиться. Чего-чего, а такого он ещё в своей жизни не делал. Дарить подарки за хороший секс — да, за истерзанную душу и ночи самобичевания — нет. А если он его пошлёт? Чонгук делает глубокий вдох и постукивает пальцами по коже на руле. Пожалуй, он подумает об этом чуть позже. Сокджин решает устроить семейный ужин и даже обещает сделать пирог, тот, что папа готовил им в детстве. Возможно, это спонтанное решение или грядёт что-то страшное. Во дворе особняка стоит ламбо Хо и жёлтый порше. «Забрал значит» Альфа достаёт пакеты из багажника и заходит в дом. Внутри его встречает аромат запечённых яблок и корицы, в сознании тут же взрываются картины из прошлого. Смех отца, который уронил пакет муки на пол. Морщинки у глаз папы, когда он увидел белый пол на кухне. Хосок, весело размахивающий игрушечным мечом под крики Джини, чтобы тот проваливал и не мешал им готовить. Ком подступает к горлу, и в глазах щипет соль. Чонгук кашляет и проходит в гостиную. И тут же из кухни выглядывает старший. — Я услышал знакомых шорох, это мне? — брат в белой футболке и серых брюках, поверх которых надёт фартук, протягивает руки, забирая подарки. Фиолетовые волосы заколоты с правой стороны, и на подбородке видно следы от муки. Омега заглядывает внутрь пакетов и, преисполненный радостью, чмокает Чонгука в щёку. — У меня для тебя только ужин, прости, — подмигивает Джин и просит прислугу отнести вещи к нему в комнату. — Этого более чем достаточно, — альфа обнимает старшего, и они двигаются в сторону кухни. — Я планировал есть, а не готовить! Это подстава, — возмущается Хосок. Чонгук в шоке смотрит на то, как брат в белой рубашке и ярко розовом фартуке режет яблоки посреди, мягко говоря, «засраного» стола. Вокруг альфы мука, чашки, ложки, специи, шкурки от яблок. — Ты больше сожрал, чем нарезал! — Сокджин толкает младшего бедром. — Я голодный. Зачем нам три пирога? Мы что, ждём футбольную команду на ужин? — Эти на подарок, — фыркает Джин и тут же поднимает взгляд на Чонгука. Альфа многозначительно задирает подбородок и тянет улыбку. — И кто, блин, удостоился такой чести? — Хо закидывает очередной кусок в рот и получает по руке деревянной лопаткой. — Не твоё дело. Мало ли у меня друзей, — ворчит Джин и просит помочь прислугу с уборкой стола. — Ты это слышал? — Хосок поднимает бровь, глядя на Чонгука. — Каждое слово, — альфа тянется к чашке с яблоками, пока старший отвернулся, и хватает кусочек. Через полчаса в разгар ужина и за бокалом вина, Чонгук, откинувшись на спинку стула, задумчиво смотрит сквозь пространство. Хосок, уничтожив стейк, ковыряет салат. Он нарочно переоделся в красный свитер, который Джин терпеть не может, и грозится вычислить «друзей» старшего. Омега, наполнив третий бокал вином, поправляет тёмно-синее домашнее кимоно, которое Хо привез ему из Японии. Пристально следит за братьями, слегка прищурившись, и очаровательно пьянеет от усталости. — Каков план, Гуки? — тянет уголок губ Джин. — О чём ты? — альфа возвращает взгляд брату. — О ком, милый, о ком. — Кхм-кхм, а я надеялся избежать этой темы, — альфа делает глоток белого. — Ты пять минут сверлишь тарелку с салатом, — фыркает Хосок. — Выкладывай. — Вариант оставить его в покое мне не подходит. Практика показала, что это бесполезно, — тяжелый вдох. — Он мне нужен, и я его заберу. Пока не придумал как, но чем быстрее, тем лучше, — Чонгук вертит бокал в руке и замечает, как расплывется в улыбке Джин, а Хо тянется за телефоном. — Давай-давай, сладкий, где мои нолики? — омега подпирает голову рукой и хихикает. — Да чтоб тебя, Хён, — альфа стучит пальцами по экрану, и на телефоне Джина высвечивается сообщение о зачислении десяти миллионов вон. — Вы… спорили на меня? — опешив, голос Чонгука переходит на октаву выше обычного. — Я ставил, что ты продержишься ещё неделю. Ты меня подставил, чувак, — опрокидывает бокал Хо. — Хах, учись, сладкий, — размахивает телефоном омега, и младший отбирает аппарат, чтобы Джин не утопил его в тарелке лапши. На мобильный в руке альфы приходит сообщение, и глаза Хосока, кажется, трезвеют, глядя на экран. — Я говорил, что убью его? — цедит Хо. — Какого хера он тебе пишет? Сокджин пантерой кидается через весь стол в попытке вырвать телефон. Задевает рукавом свой бокал, проливает вино на скатерть, но возвращает «улику». — Началось… — Чонгук растягивается на стуле. — Ты знал? — младший сверлит альфу взглядом. — Вчера выяснил. — Хён, — Хосок поворачивается к омеге, — ты серьёзно? — Более чем. И вообще, может хватит держать меня на цепи? Я старше вас и требую уважения. Хватит тиранить меня словно я школьник, — Джин ловит недобрый взгляд Чонгука и виновато кивает. — Он мне нравится, да… — старший всё же немного опьянел, потому что, поднявшись на ноги, его немного колышет. — Всё это время я жил только для вас, заботился, прикрывал ваши задницы. Но я не могу делать это вечно. Хосечка… — омега всхлипывает. — Ты что меня совсем не любишь? — Не говори ерунды, — фыркает альфа. — Тогда не трогай Джуна… Эй, дыши в сторону! — отшатывается Джин от попытки Хо обнюхать брата на наличие аромата ментола. Младший закатывает глаза, подходит к бару и возвращается за стол с бутылкой виски. — Я думал, он тебе безразличен? Ты ж его проигнорил на этих… танцах? — Хосок отправляет в горло алкоголь покрепче и наливает Чонгуку. — Прояви я симпатию, ты бы прям там устроил скандал, — Сокджин плюхается обратно на стул, поднимает свой бокал и показывает ладонью младшему на бутылку вина. — А ты чего молчишь? — Хо помогает омеге с полусладким и смотрит на Чонгука. — Пусть попробуют, — пожимает плечами альфа. — Не мне с одержимостью к школьнику решать судьбу Джини. — М-да, — качает головой Хо, — я, походу, один в здравом уме. — Не переживай, тебя тоже шарахнет, — ухмыляется омега. — Обрадовал. Ладно, Хён. Но знай… — младший концентрирует всю серьезность в глазах, — я поклялся, что убью каждого, кто тебя доведет до слёз. Так что… — Странно, почему тогда вы ещё живы? — хохочет омега под удивлённые взгляды. — Из-за вас я больше всего и плачу, — цокает Джин. — Прости, — виновато опускает голову Хо. — Надеюсь, мы всё выяснили? — щурится Чонгук, устало улыбаясь. — Где мой пирог? — Я понял, — выпрямляется Хосок и округляет глаза. — Ты для него… — показывает на шарлотку альфа, забыв название блюда. — Не смей её сожрать, иначе клянусь, ты проснешься с зелеными бровями! — омега поднимется, чтобы взять пирог с кухонного островка. — О, бедный Сокджин. Никто не бережет твоё хрупкое сердце… Несмотря на причитания, брат хоть и криво, но разрезает первый пирог и раскладывает по тарелкам. Хосок сомневается в способностях «верзилы» оценить великолепие Сокджина по достоинству и вместе с Чонгуком урабатывают бутылку виски. После ужина он помогает Джини справиться с лестницей и спускается вниз. Альфы Чон уже перед камином в гостиной наблюдают за пламенем. Они не разговаривают, просто смотрят, как догорает полено, оставляя им тепло. Ближе к полуночи Хо отправляется к себе, оставляя Чонгука в плену пьяных мыслей. Он никогда этого не делал, да и не с кем, но рука сама потянулась к телефону. Пять минут он сверлил экран с высвеченным на нем «Медвежонок». Горько ухмыльнувшись такой ситуации и своей трусости, альфа откидывает мобильный и закрывает глаза. «И кто из нас ребёнок?»