ххх
Чонгук залетает в дом и ловит на себе вопросительные взгляды. Отмахивается и, еле сдерживая счастливую и дурацкую улыбку, поднимается к себе. Снимает пальто, пиджак, бросает их на кресло, а себя — на кровать. Как мальчишка он изнервничался, издергался и, наконец, выдохыхает. Дальше можно не бояться. Не торопиться, но и не рвать сердце клочьями. Как же тяжело ему дался этот недопоцелуй. Если бы омега только знал, какими стальными цепями Чонгук сковал себя в желании прижать Тэхёна крепче и забыть про осторожность. В следующий раз никаких гарантий. Единожды испробовав — навечно обречён. Хочется его рядом, под боком, на груди у самого сердца — себе. За дверью шаги, лёгкий стук, и магнолия проникает в комнату: — Я так понимаю, ужинать ты не будешь? — Чонгук не смотрит, но знает, что Джин улыбается. — Нет, — мягко произносит альфа не шевелясь. — Так и знал, — слева проминается матрац, и омега ложится рядом на спину, — Не спугнул же? А то я тебя знаю. — Нет. — Хорошо. Только учти… В нашей семье я первый устраиваю свадьбу. — Намджун в курсе? — ухмыляется Чонгук и поворачивает голову к брату. — А куда он денется? Всё. Чон своего не упускают, — расплывается в улыбке Джин. — Бедняга, — беззвучно хохочет альфа и получает локтем в бок. — Он счастливчик, я бы сказал, божественно везуч. — Да. Это я и имел в виду. Они молчат, с минуту глядя в потолок. Каждый о своём и по себе счастливый. — Я бы повалялся с тобой ещё немного, но дорама сама себя не посмотрит. И, Гуки, — омега, присев, оборачивается на брата. — Держи себя в руках, желательно, перед каждым свиданием. А то я сам тебя побью. — Джини, — уже в голос смеётся Чонгук. — Я серьёзно. Любовь — страшная вещь, а он у тебя ещё сахарный вдоль и поперек. — Постараюсь. — Будь любезен. Дверь в спальню закрывается, и альфа не хотя поднимается с кровати. Нужно в душ. И очень сильно постараться заснуть.ххх
Тэ вскакивает от будильника и, распахнув глаза, мечется, чтобы его отключить. За окном — темень, на экране — первое декабря, семь утра. За дверью уже гремит посудой папа, и хочется снова приложиться к подушке. Нужно собираться. Не хотя собрав силы и оставив теплую постель, он бредёт в ванную. Горячий водопад, шампунь в глаза, брызги на стекле. «Чонгук!» Тэхён замирает с мыльной вспененной головой и таращится в стену: «Приснилось?» Только не это… не может быть… Торопится, топчется, ёрзает, хватает полотенце. Залетая в комнату, распахивает шкаф и подносит свитер к лицу: «Слава Богу». Реальность оказывается не такой суровой — можно жить дальше. Выдохнув тонну волнений, принимается сушить голову. Сборы из плавных и размеренных снова перерастают в беспокойные метания. «Что если он и сегодня приедет?» Волосы укладываются ещё раз, рубашка проверяется на все возможные дефекты, а лицо на наличие изъянов. Всё чисто. На кухне папа ставит ему завтрак, но кусок снова не лезет в горло. Разве что половинка вафли с джемом. В автобусе музыка безуспешно пробует заглушить мысли в голове. Прощай, покой, спокойствие и, может, даже сон. Дорога до школы словно сократилась вдвое, и вот уже Тэхён идёт по дорожке к зданию «Сонхва». В кармане коротко вибрирует телефон, и тонкие пальцы касаются экрана. Незнакомый номер мгновенно становится самым желанным в записной книжке. «Хорошего дня, медвежонок. Увидимся после школы». Ким прижимает телефон, оглядывается и снова перечитывает. Улыбается так, что сводит челюсти, и сжимает гаджет чуть ли не до треска. Он бы и прыгать начал от счастья, если бы не друг. — Тэхён-а, не томи, — Хоши обнимает омегу и тащит ко входу, — как всё прошло? — Я сейчас умру от счастья, — всё ещё с улыбкой пищит Ким. — Не говори такое, но расскажи всё в подробностях. До начала урока пятнадцать минут, в которые Тэ впихивает всё, что можно, с прошлого вечера. Хоши открывает рот, улыбается, жмурится и, когда Тэхён показывает смс, чуть ли не визжит вместе с Кимом. — Я так рад за тебя, просто не описать, — омеги обнимаются прямо посреди коридора. — Но почему медведь? — Без понятия, — машет головой Тэ. — Наверное, потому что ты плюшевый. Звонок разводит их по разным кабинетам, и Тэхён пробует собраться с духом, чтобы не запороть уроки.ххх
Чонгук нажимает отправить, и сообщение улетает самому милому существу на планете. Проходит минута, две, десять. Альфа начинает сомневаться, что отправил тому человеку. Перепроверяет номер — всё в порядке. «Почему не отвечает? Видно же, что прочёл… Что за…? Напугал? Переборщил?» В офис Чонгук заходит злой как чёрт. Даже секретарь мешкается перед тем, как принести боссу кофе. Альфа швыряет телефон на стол, рявкает на скопившиеся бумаги и достает пачку сигарет. Секретарь на цыпочках крадется к столу и ставит американо. Получает злобное «спасибо» и спешит прочь из кабинета. Чон и сам не понимает, откуда столько гнева? Почему он вообще так реагирует и начинает беситься самого себя. Открыв ноутбук, нещадно стучит по кнопкам с сигаретой в зубах. Цифры, таблицы, схемы, расхождения и так по кругу. На дне чашки два глотка, в пепельнице три окурка, на экране долгожданное сообщение. «И тебе. Прости, был на уроке. Буду ждать». Ладонь с грохотом опускается на стол, заставляя мышку и кружку подпрыгнуть. Альфа облокачивается на спинку кресла и, прикрыв глаза, сам себе ухмыляется. «Влюблённый дурак». С минуту наслаждаясь моментом, Чонгук переводит дух и снова принимается за работу. Нельзя опаздывать к Тэхёну, а дел по горло. Когда Хосок входит в кабинет, альфа уже три тысячи раз выругался и скурил всю пачку сигарет. — Что с лицом? Тебя тоскливая выдра покусала? — Хо плюхается в кресло перед братом. — Может, ты не заметил, но работы у нас прибавилось, — тяжело вдыхает Чонгук. — Может, тебя это утешит, — Хосок кривится, глядя на полную пепельницу. — Дела с Юнги идут хорошо, даже засранец Ичиро сидит тише травы. Там, кстати, новые поставки замаячили, нужно тебе с ним встретиться. — Надо бы. — Хён, что будем делать с Ли? — брат хмурится, глядя в уставшие глаза альфы. — Пока он на службе, мы не сможем подобраться, несчастный случай будет устроить крайне тяжело. Да и… я хочу видеть, как мразь испускает дух. — Ждать до пенсии? Ты серьёзно? — в голосе Хосока звенит раздражение. — Два года и ещё немного, чтобы он расслабился. — Это твой план? Ждать, пока ублюдка разобьет инфаркт или какая-нибудь другая хрень? — Думаешь, я не хочу его смерти? Не всё так просто, Хо, пока он вертит правосудием, как своим хером, нам нельзя рисковать. Ли должны снять с должности, у него сейчас слишком много власти. А нас с тобой очень легко засадить за решётку при желании. Подумал о Джини? — Чёрт… — младший проводит рукой по волосам и резко опускает ладонь. — Два года… — У мести нет срока годности. А мы с тобой пока займёмся делами семьи. — Как малыш Тэхён? — ухмылка скользит по тонким губам. — Хорошо, — Чонгук поднимает глаза и язвительно улыбается. — Вы с Джини тронулись, честное слово. Один как очумелый скачет по дому, распевая какую-то хрень, второй ревнует с нихуя, — брат встает и, махнув рукой, двигается к выходу. — Поеду на склад, мешки с травкой и то приятнее собеседники. — Хо? — Чего? — оборачивается альфа. — Ты был у дяди? — Да. — И как? — Чонгук внимательно изучает лицо младшего. — Тебе это не понравится. Там был малыш Тэхён, и мы поговорили. Мне полегчало. — Ты рассказал Тэхёну? — в шоке смотрит на Хо Чонгук. — Думаешь, я кретин? Закрасил как мог, — брат замирает. — Но он умный, так что… Знаешь, если хочешь, чтобы парнишка стал частью нашей семьи, ему придется о многом узнать и смириться. От всего не убережёшь, — Хосок открывает дверь, — ему придётся стать сильным, с тобой или без тебя. Альфа, оставшись один, ещё долго думает над фразой брата и, закончив с документами, отправляется в школу.ххх
Омега ждёт, пока основная масса учеников разъедется, и можно будет спокойно выйти на парковку. Не дай бог, кто-то снова распустит слухи про то, что он встречается с Чоном. Хоть сейчас это, возможно, и правда. Какое счастье, что альфа припарковался подальше от школы. Тэ почти бежит к черному мерседесу, из которого, улыбаясь, выходит Чонгук. Он открывает омеге дверь и, словно прячась за нею, обнимает Тэхёна всего на секунду. Такой ничтожный по длительности миг оказывается может растянуться в сотню раз. Счастливый и смущенный — потрясающее сочетание типичной встречи с Чонгуком. Когда он садится рядом и поворачивается к Тэ, внутри омеги всё сжимается и дрожит. Неистово колотится сердце, пробивая обшивку из смелости. Рвётся наружу, через ребра, к хозяину, словно оно Тэхёну и не принадлежит больше. Пожалуй, что так… — Голодный? — мягко спрашивает альфа. Тэхён не может открыть рот и машет головой, застенчиво улыбаясь. — Ты ведь после занятий, разве не проголодался? — игриво хмурится Чонгук. — Нет, мы с Хоши пообедали, — Ким с трудом заставляет язык работать. — Что ж, раз так, может по десерту? — Ну… можно, — Тэ немного ёрзает и отворачивается довольный к окну. Чонгук привозит его в маленькую кофейню с шикарным видом возле реки Ханган. Альфа помогает Тэ снять куртку, и сам, повесив пальто, садится напротив. Он тоже в белой рубашке и классических брюках. Этот незначительный факт заставляет Тэхёна поджать губы и сдержать довольную улыбку. Первый день зимы и его собственной сказки. Где всё вокруг сияет от гирлянд и пахнет им сквозь пелену кофейных зёрен. Волшебный мир, где среди сотни глаз, лишь от одних его бросает в жар и холод. И сказку эту ему создал Чонгук. — Твой папа согласился поехать в Сингапур… Я разговаривал с ним сегодня по телефону и пообещал за тобой присмотреть, — альфа словно нашкодивший поднимает глаза на Тэ. — Как? Ты ему… — Ничего не рассказал. Хотя хотел. Просто он так распереживался, что мне пришлось, — Чонгук пожимает плечами, мол, не было выбора. — Вот как. Он и правда чересчур нервничает на этот счет, — омега отпивает кофе. — Как о тебе не переживать? Это невозможно, — улыбается мужчина. — Только господин Инсу всё равно узнает, что мы видимся. Может… — Чем позже, тем лучше, — напрягается Ким. — Хорошо. В кармане пальто раздаётся мелодия, и Чонгук достает телефон. Нахмурившись, альфа поднимает трубку. «Я занят… Разве мой брат не может решить этот вопрос?.. Хорошо». — Что-то случилось? — обеспокоенно моргает Тэ. — Ничего страшного. Дела, — альфа, помрачнев, убирает телефон. — Мне придётся уехать на пару дней. — Далеко? — осторожно, как будто ему нельзя такое спрашивать, произносит Ким. — В Токио. Есть вещи, которые решить могу только я, — Чонгук явно недоволен. — Юнги тоже уедет? — казалось бы, безобидный вопрос, но альфа моментально становится серьёзным и впивается в Тэхёна глазами. — С чего ты взял? — Я… — запинается омега и пытается понять, где накосячил. — Тебе Чимин что-то рассказывал? — Немного, — почти шепотом бурчит Ким. Тяжело выдохнув, Чонгук прикрывает глаза и потирает переносицу. Горько усмехнувшись своим мыслям, спустя пару секунд возвращает лицу мягкость. — Не забивай голову всякой ерундой. — Но ведь это опасно, — омега обнимает себя руками, словно защищаясь. — Уже нет. Ты что, переживаешь за меня? — альфа удивленно приподнимает бровь и поднимает уголок губ. Тут Тэхён совсем плывет и уводит покрытые стыдом глаза в сторону. — Тэхён-а, ты меня с ума сведёшь, — хохочет Чонгук, заставляя Кима спрятать лицо в ладонях. Так этот вечер и проходит, красными от смущения щеками и смехом альфы. Уже возле подъезда, но ещё в машине омега теребит край пуховика и поглядывает на часы на панели. Пора бы домой, но его будто приклеили к сидению. — Надолго? Уедешь? — Тэхён нарушает тишину. — До пятницы, — тяжелый выдох, и альфа поворачивается всем корпусом к Тэ. Ким не двигается, но предельно точно знает маршрут черных глаз. То, с каким интересом его лицо изучается в эту секунду, и надо бы бежать… Но… Остаться — вот чего хочет омега и теряется в попытках продлить этот вечер. Весь салон уже пропитался их ароматами, и, кажется, эта смесь — единственное, чем хочется дышать всю оставшуюся жизнь. Альфа тянется к нему рукой и касается щеки, умоляя горячими пальцами посмотреть на него, и Тэхён поддается. Если в салоне чиркнуть в этот момент спичкой, машина взлетит на воздух. Глаза в глаза, секунда в вечность, и целый мир летит ко всем чертям, пока он так на него смотрит. «Боже, дай мне сил…» Тэ не дышит, хотя тут уже и нечем. От шеи и до копчика бежит батальон мурашек, и пальцы в блаженном ужасе сжимают кромку куртки. Организм выключает питание — рубильник за рубильником. Всё глохнет, выключая серое вещество под шапкой каштановых волос. Лишь сердце держит парня на плаву, не позволяя отключиться. Альфа тянется к нему, и горячее дыхание опаляет кожу. Чонгук его целует, но кажется воскрешает из мертвых. Так нежно и осторожно, что холодная волна проносится по позвоночнику от самого мозжечка. Омега теряется настолько, что хватается за поля его пальто как за спасательный круг и делает рваный вдох. Чон тянет его на себя и прижимает сильнее, касаясь ладонью щеки. И снова до костей прошибает ток, заставляя жмурится под лаской губ. Чонгук уверенно, но нежно запускает пальцы в волосы на затылке Тэхёна. Не дает и шанса отпрянуть или сбежать. Да разве Тэ пытался? Омега не умеет целоваться, и этот чистый холост теперь во власти пьяного в стельку им художника. То широкими мазками, то легкими касаниями Чонгук делит жизнь Тэ на до и после. Что-то нечеловеческое творится в этом маленьком купе. Искры безумия беснуются в глазах Чона, когда он возвращает омегу на землю. — Оказывается, это не так просто… — альфа пробует восстановить дыхание. — Что? — пытается прийти в себя Тэхён. — Прости, это мы пока обсуждать не будем, — Чонгук сам себе усмехается и, мотнув головой, выходит из машины. Он помогает недоумевающему Тэхёну выбраться на простор свежего воздуха и подает рюкзак. — Спасибо, что… — Тэ не знает, что говорить и как себя вести. В голове вместо мозгов одни фантики, и те шуршат что-то невнятное. Короткий поцелуй в уголок губ, прямо как вчера, и хитрый взгляд. — Беги домой, а то замёрзнешь. — Пока, — немного дуется и пожимает плечами. — Скоро увидимся. Тэ поднимается к себе, забыв про папино чутье и всякую осторожность, и падает ничком на кровать. Почему он так вымотан? Словно душа держится за тело прищепками. Медленно моргает в стену, и тут до него доходит, о чём говорил Чонгук. Нервно сглотнув и уткнувшись лицом в подушку, издаёт непонятный вопль. Это бы продолжалось и дальше, если бы не папа. — Сынок, я оставил тебе немного самгёпсаля, — приоткрывает дверь Инсу. — Не хочу, я устал. — Тогда иди в душ и ложись спать. — Сейчас. — Что за запах? — папа хмурится, и Тэ тут же вскакивает на ноги. — Мясо, наверное, ты же жаришь. — Не знаю, столько всего тут у тебя понамешано. Иди давай уже в ванную, пока я убираю со стола. Дверь в комнату закрывается, и Тэхён скатывается на пол с облегчением. «Пока пронесло…»