Ошибка на КПП

      Спешно укрывшись за уже подбитым зданием, Джейсон откинул голову, затылком прислонившись к каменной стене и перезарядив оружие. Духота постепенно сдавливала его изнутри, и пот стекал по лицу так раздражающе, что хотелось снять чёртов противогаз и поскорее коснуться чего-нибудь сухого или окунуться в холодную, освежающую водичку. Но нет же — Колчек с отрядом на задании, им необходимо захватить этот приграничный контрольно-пропускной пункт в попытке предупредить дальнейшие террористические акты.       Нельзя сказать, что сопротивления не последовало, потому что иракских военных - и уж тем более смертников - здесь было предостаточно, и всё же американские солдаты были в лучшем положении. Одним из преимуществ является факт, что они морпехи. Этим Джейсон гордится. Это направляет его вперёд и только вперёд.       С рвением двинувшись из засады, лейтенант Колчек поравнялся с сержантом Кеем, и они вместе открыли огонь по противнику. — Отрежьте их! Перекройте все пути! — скомандовал Джейсон, зная, что никому нельзя позволить сбежать, ведь это повлечёт за собой тяжёлые последствия для армии США и для всех людей в этой зоне.       Морпехи всегда исполняли приказы как надо, поэтому некоторые из них быстро окружили весь объект, работая слаженно и дисциплинированно. В этот же момент перестрелка вышла на свой самый жаркий уровень, и чувство скорой развязки повело Колчека вперёд. Сержант Кей и парочка солдат двинулись за ним, тесня врага. — Никки, обходим их, — негромко, специально, чтобы иракцы — не дай Бог, кто-нибудь из них знает английский — не услышали, приказал Джейсон, задумав застать противника врасплох. — Вас понял, сэр, идём, — показав правильный жест напарникам, Ник пригнулся и быстрым, лисьим шагом последовал за своим командиром.       Звуки выстрелов, отдалённые вспышки дымовухи и крики умирающих людей — это всё кажется таким привычным, что это будто бы правильно. Война больше не безумие. Война — это дело, которым стоит заниматься так же осторожно и правильно, как и любым другим. И войну начинают не из-за жестокости. Войну начинают из-за необходимости. Джейсон теперь не желает думать об этом как-то иначе. Ему так проще. — Лейтенант, гляньте, — Ник указал в сторону какого-то дома, за которым устроились несколько иракцев, вооружённых взрывчатками и нервно обсуждающих свои будущие действия. — У них осколочные грены. Если бросят их, многие из наших полягут. Предупредить их? — Эти уроды будут целиться в наших, куда бы они ни побежали, так что предупреждать бесполезно, — шёпотом ответил Джейсон, взглянув на друга. — Прикончим этих сучар. Подкрадёмся, узнаем, сколько их, и начнём стрелять. — Так точно.       План действий был как всегда надёжен, поэтому Ник с энтузиазмом пошёл за Колчеком. Впрочем, он бы послушал и исполнил любой другой приказ командира, даже при наличии каких-либо сомнений, ведь долг и доверие — это самые главные качества солдата, а он солдат по-настоящему хороший.       Противников было всего двое, но задуманное ими действие побуждало к ответным решениям. Джейсон ждать долго не стал, не желая рисковать судьбами своих морпехов, а поэтому, заняв отличную боевую позицию и присев на одно колено, подал знак к началу обстрела и сам принялся палить по врагам. Ник присоединился к нему сразу же, уверенно, не промахиваясь, и тут же напрягся, заметив что-то неладное. — Назад, Ник! — громко скомандовал Колчек, падая за небольшую каменную ограду и утягивая за собой сержанта.       Взрыв прогремел спереди. Поднявшаяся пыль и разлетевшиеся во все стороны обломки здания заслонили весь обзор, но старший лейтенант был уверен, что сейчас им с Ником необходимо выходить из своей засады и устроить контратаку.       Та парочка иракцев, убитых совсем недавно, перед смертью активировали гранаты рядом с собой, не успев кинуть их подальше, из-за чего взрыв пришёлся на здание, у стен которых они находились. Довольно самоотверженно. — Грёбаные камикадзе, — тихо рявкнул Колчек и тут же сделал вылазку, своими действиями подзывая за собой сержанта.       Грохот, вызванный вспыхнувшими гранатами, привёл сюда нескольких вражеских солдат, и Джейсон ответил на их агрессию тем же, продолжив перестрелку. Ник же бесшумно обошёл противников и открыл огонь, применяя эффект неожиданности и переводя преимущество на их сторону. — Продвигаемся вглубь! — приказал Колчек, всё ещё соблюдая осторожность, хоть и направлялся вперёд он довольно быстро. — Давай, мы уже на финишной прямой! Пора заканчивать.       Кей без каких-либо вопросов подчинился, рванув вслед за своим командиром, но спустя время заметил что-то и немного замедлил шаг, тем самым вызывая недоумённое выражение лица у лейтенанта. — Там человек бежит, Джейсон, — указал вперёд Ник, продолжая ход. — Женщина. Вроде, безоружная. — У этой девки сумка на плече, — напряжённо заметил Колчек, подобравшись к цели на расстояние в пару шагов и выставив автомат, держа медленно идущую к ним спиной женщину на прицеле. — Вцепилась в неё обеими руками. Боится выронить сраную бомбу. — И тут Джейсон ещё сделал несколько шагов по направлению к ней, повышая голос. — Эй! Медленно и аккуратно опускай свою сумку на землю и падай на колени, пока я в тебя не выстрелил!       Никакой ответной реакции не последовало и Колчек сделал предупредительный выстрел, чувствуя, как его мышцы твердели из-за странного беспокойства. — Я сказал, стоять! — снова крикнул он, подойдя ближе. — Хер с тобой! Я предлагал те- — Главный Ястреб два-один, это Ястреб семь, с восточной стороны на вас надвигаются противники, приём. — Бля, — прошипел Джейсон, развернув корпус в направлении предстоящей атаки. — Это Главный Ястреб два-один, понял тебя, конец связи. — Он приготовился к отражению нападения, уверенно открыв огонь. — Никки, шмаляй в ту суку!       Ник колебался всего секунду и сразил женщину одним точным выстрелом, не желая перечить командиру. Когда жертва рухнула на землю, сержант Кей не издал никакого звука и не сделал ни одного движения, просто уставившись на лежащее тело.       Дав достойный отпор врагу, Колчек завершил перестрелку и спешно поднялся на ноги, ощущая прилив сил. — Ух! — весело протянул Джейсон, снимая противогаз и смотря в небо, где высилось палящее солнце. — Ура!       На его лице изобразилась настоящая радость. Конечно, убивать — это не его любимое занятие. Это никогда не доставляло ему наслаждения. Однако осознавать, что всё наконец закончилось, всегда было чудесно. — Джейсон… — послышался настороженный голос Ника, снявшего противогаз тоже, и лейтенант с облегчённой улыбкой обернулся, вопросительно кивнув головой.       Ник, вроде, смотрел на женщину, которую только что застрелил, и Джейсон, всё ещё чувствуя восторг от успешного окончания перестрелки, с трудом гадал, что могло ввести его друга в такой шок.       Но всё же через время увидел.       Рядом с сумкой рассыпался рис, и странная тревога сковала недавно торжествующее сердце лейтенанта. Кей, отошедший к убитой, неспешно опустился на колено рядом с ней и так же медленно потянулся за сумкой, даже не приготовив оружие. — Осторожнее, Никки! — тихо предупредил Джейсон, подойдя к нему и выставив руку вперёд, потому что всё ещё верил в то, что там чёртова бомба.       Но бомбы нигде не было. В сумке мирно лежали лишь этот рис, какие-то овощи и дурацкие травы. — Боже… — угнетённо склонил голову Ник, покачав ею и прикрыв глаза.       Колчек стоял неподвижно. Он понимал, что сейчас чувствует его друг, знал, что тот уже вовсю обвиняет себя за то, что всадил пулю в невинного человека. И это причиняло ещё больше боли, которую необходимо скрывать, лишь бы поднять дух своему подчинённому.       Джейсон всё это выдержит, он в этом уверен, даже больше, чем уверен, и ему хотелось поделиться этой уверенностью с Ником, чтобы тот встал на ноги и забыл о том, что сейчас произошло. Война не окончена, они должны продолжать быть сильными во всех смыслах этого слова, и простой поддержки тут мало. Нужно холодеть ко многим вещам. Нельзя держать их на сердце всю оставшуюся войну. Или даже оставшуюся жизнь.       Именно это Колчек и хотел сказать своему товарищу, но он не смог, потому что в этот момент сержант Кей перевернул женщину, и им показалось её искажённое страхом лицо. Ей действительно было ужасно страшно: она, как оказалось, шла в наушниках. Видя, что происходит вокруг, эта женщина, наверняка, потихоньку пошла прочь, боясь привлекать к себе внимание и боясь слышать ужасающие свисты пуль, проносящихся рядом, и страшные предсмертные стоны. Может, поэтому и не сняла наушники: её пугала даже мысль о том, чтобы умереть, слушая, как умирают и другие.       Джейсон не заметил, как и его руки начали дрожать. Мрачное молчание и убитое виною лицо Ника лишь подливали масла в огонь, а трепет собственного сердца только усиливался. Но так нельзя. Нельзя просто так взять и отчаяться. Это не по-морпеховски. — Идём, Никки, — Колчек явно постарался сделать свой тон как можно более спокойным, и это у него получилось. — Я убил мирного жителя, — Кей покачал головой, отведя взгляд от своей жертвы только сейчас и отправив его на командира. — Я, блять, убил ни в чём не повинную женщину. — На войне, — сразу нашёл, что ответить, Джейсон, — люди часто умирают. Оглянись вокруг: наши тоже полегли. — Они солдаты, Джейсон! — резко поднялся на ноги Ник, приняв серьёзное и злое к самому себе выражение лица. — Они знали, на что шли, и были готовы к этому! — Эмоции сержанта менялись ежесекундно, и теперь он уже горестно поджимал губы, ища поддержки в глазах командира, но находя в них лишь пустое равнодушие. — А она не знала. Наверное, она проходила через КП к себе домой, потому что это самый короткий путь с рынка на её улицу. Может быть, её ждала семья. Или друзья… — Это всё уже не так важно, Ник, — крепко сжимая в руках автомат, приказал Джейсон, больше не желая слышать ничего, что отдавалось бы в его душе такой сильной болью. — Мы сделали то, что надо было сделать. Сейчас это уже военный объект, и тут ведутся военные действия. Как только смертники принялись за свою работу, мирные люди должны были уже отсюда убраться, это обязан знать каждый. Хватит фантазировать. — Хватит оправдываться, — парировал Ник, подойдя к другу. В его тёмных глазах искрило сожаление. — Мы облажались — даже нет, — мы серьёзно проебались, лейтенант. И теперь её смерть — на моей совести. Её кровь — на моих руках.       Колчек знал: его приятель ждёт откровений, потому что надеется на то, что не будет мучиться от всего произошедшего в одиночку. Но это нисколько не поможет, это не умалит его чувства вины, поэтому лейтенант лишь сурово нахмурился, сдерживая собственную, неприятную скорбь. — Больше не хочу ничего слышать, — убедительно сказал Джейсон, демонстрируя умение делать свой взгляд максимально грозным и неспешно разворачивая корпус. — Возвращаемся к остальным. — Да твою ж мать, Джейсон! — Ник разражённо встряхнул командира за локоть, не позволяя тому уйти от разговора. — Не прикидывайся таким железным и признай, что мы допустили ошибку.       Ни за что. Колчеку легче убедить себя в том, что смерть этой женщины — это обычный несчастный случай, коих немало, а раз так, то и убиваться насчёт этого не стоит. Лучше сосредоточиться на будущем и идти на следующие задания с трезвой головой. Именно это всё и отразилось на лице старшего лейтенанта, идеально прикинувшего на себя маску пустого хладнокровия. — Я не понимаю, зачем ты делаешь вид, что тебе всё равно! Тебе ведь непросто, как и мне. Я буквально казнил эту женщину, — тяжело выдавил из себя Ник с выражением злости на лице. Сейчас он был явно недоволен своим другом, который упрямо и отлично держался, моля Бога о том, чтобы этот разговор наконец-то закончился. — Но приговор ей вынес ты.       Последняя капля… — Да сколько уже можно, блять, Никки, хватит! — громко и раздражённо заявил Джейсон, и его голос изломался хрипотой, свидетельствующей о том, с какой яростью и сокрушённостью эти речи выскакивали наружу, разрывая горло. — Да, она погибла! Но мы не должны жалеть об этом, тебе ясно? Мы поступили, как солдаты! Всё, нахер! Не действуй на нервы ни самому себе, ни мне.       Ник не ответил как-то злобно или с каким-либо возмущением, но благодарно покивал головой с сжатыми в тонкую полоску губами. — Ладно, — произнёс он, — значит, всё-таки мы будем жить с этим оба. Вместе.       Джейсон показательно закатил глаза, устало вздыхая и чувствуя, как в висках уже пульсирует от тяжести и ядовитости собственных слов. — Я с этим жить не собираюсь, ясно? — сипло и угрюмо оповестил Колчек, едва склонив голову, чтобы козырёк кепки тенью прикрыл его внушительно негодующие глаза. — Не собираюсь и не буду.       Сержант Кей этого взгляда, ясное дело, не боялся, поэтому только печально хмыкнул, ненарочно надевая грустную улыбку. — Повторил дважды, да? — скрывая в своих глазах настоящую боль, заметил Ник, на что Джейсон по-командирски нахмурился, призывая к прекращению диалога. Невыносимо.       Ник это понял, как понял и всё то, что творилось на душе лейтенанта, поэтому решил исполнить немой приказ. Напоследок обернувшись к погибшей женщине, он немного поморщился от чувства вины и полностью разочарованный во всём пошёл к своим напарникам, давая понять, что сейчас эта тема закрыта.       Джейсон остался наедине с мёртвым телом, но он не ощущал себя жутко. Наоборот, он, наконец выдохнув, почувствовал облегчение: теперь он мог смотреть на покойницу и просто молчать, невольно запоминая её перепуганное лицо. Этот случай он ещё долго не сможет выбросить из головы. И именно за этот случай Колчек вряд ли себя простит, потому что не такой уж он и железный. Потому что его съедают угрызения совести ещё большие, чем у Ника. Ведь это Джейсон отдал приказ застрелить её. Эта смерть из-за него. Невинный человек был убит из-за него. И из-за него Кей теперь в таком состоянии.       Колчек ошибся: надо было поддержать Никки, ведь тому была необходима именно его поддержка. Но Джейсон не смог. Он побоялся открыться. Побоялся сорваться. Побоялся показаться слабым не перед сержантом, а перед, в первую очередь, своим другом… Не это ли настоящая слабость?       Ник во всём прав. Во всём. Они облажались. И теперь, в наказание, Джейсону придётся справляться с этим в одиночку, сдерживая все эмоции в себе и контролируя демонов, что поселились у него в голове.