Гай Марий, третий основатель Рима

Гай Марий, третий основатель Рима, человек, который спас Вечный город. "Будет ли еще когда-нибудь у римского народа такой же, как и он, вождь и защитник?" Такой вопрос задаёт Плутарх в адрес Спициона Эмилиана Африканского из уст некоего гостя на пиру. Сципион отвечает, хлопая Мария по плечу: "Будет, и, может быть, даже он." Но будет ли после Мария, такой же вождь и защитник, как Марий? На этот вопрос история хранит молчание. Много нам ведомо героев, полководцев, спасителей и покорителей сердец. Многие достойны стоять рядом с Марием и зваться равными ему, рассказывая о своих подвигах, но подвигов Мария так никто и не повторил. Тяжек путь будущей легенды, отпрыск семейства, что имело влияние, но не имело богатства. По меркам господ Вечного города, при рождении обречённый остаться на вторых ролях. Но так и начинают все герои и Марий не исключение. С 17 лет он выбирает целью жизни военное ремесло, стремясь занять важное место в политике Города. Проявляя себя на поле боя и за беседой, снискает уважение и покровительство великого "африканского" триумфатора, своего владыки, что провозгласит фразу, застывшую в веках: "Карфаген взят, жду ваших приказаний". Уничтожить до основания отдан приказ. Выживших в рабство. Никто не смеет быть выше Рима. Наглецы сами сложили оружие и этим обрекли себя гибель. Рим не знает жалости и справедливости к тем, кто осмеливается поднимать голову. Так начал подходить к концу II век до нашей эры. Спустя годы, за 10 лет до начала I века, в Африке вновь случились беспорядки. Царь государства Нумидии Югурта, братоубийца, захватил власть. Рим был в гневе, Нумидия с середины войны с Карфагеном верный союзник и друг Рима. Рим не бросает своих друзей и не закрывает глаза на их беды, это удар в самую честь Вечного города. Непростительно. На защиту достоинства граждан в Африку отправился консул, надежда благочестивых горожан, Луций Бестия. Через год вернулся, нагруженный золотом и поражением. Предательство, как низко пали нобили, раз сам правитель продал победу убийце и думал, что сможет уйти от наказания. Суд. Всё должно быть по закону. Но кто свидетель? Кто может подтвердить? Только Югурта. Фарс, узурпатор и враг едет по улицам столицы мира не в кандалах, а в дорогих одеждах, окружённый охраной, чтобы дать показания против консула, избранника народа! Не должно случиться святотатства, не позволим опорочить честных граждан этому мерзавцу, подумал тогда народный трибун, глас народа Бебий, потирая кошель с золотом и мелкими песчинками на дне. Запретить Югурте говорить. "Вето" дано слово. Гнев, стыд и раздор ответ ему. Югурта, уходя, напоследок произносит: "о продажный город, он вскоре погибнет, как только найдет покупателя". Уже два года длится война, но никто не может одержать победу. Югурта силён и быстр, он легко уходит от атак легионов, оставляя тем довольствоваться лишь мелкими селениями. Он наносит смертоносные удары там, где не ждёшь и скрывается в песках, подобно змее. Нумидия это его дом, здесь он всесилен, вся она его крепость. Раз римляне совершили глупость и вошли в её пределы, то это они должны искать способы напасть, а он просто будет отщипывать по кусочку от богатой добычи. Пусть пока они и отъедают свою долю, но это пока, рано или поздно он проглотит их целиком и докажет своё право на власть. Он слишком долго ждал этого. Слишком многих подкупил. Довольствоваться лишь частью, завещанной отцом? Он получит всё. Он слишком много сделал ради этого и не уступит. Слишком поздно. Третий год войны. Новый консул года повел войска свои, чтоб прозвали "Нумидийский" на века веков земли. Квинт Цецилий Метелл ему имя, и нет в Риме благороднее и могущественней рода. Избрал он себе мечи из достойнейших, а на должность легата, правой руки своей, избрал Гая Мария, острейшего из всех. Славен Марий войной с Карфагеном, где сам Сципион держал его подле себя. Югурта неуловим и опасен, но Марий умеет воевать с теми, кто нападает из засады, его не напугать какими-то партизанами. Во истину он лучший клинок, что мог выбрать Метелл. Но не знал он, что клинок этот своей волей живёт и с двух сторон заточен. Волной они пронесутся по Нумидии, то разделяясь на мелкие течения, то соединяясь в одно. Строй побед и сотен разорённых жилищ останется за ними. Но Югурта подобен ветру - сегодня здесь, завтра там. Нумидийского царя не так-то просто поймать. Метелл, не торопящийся крушить столь прыткого врага, решит уподобиться ему. Ты боишься дать нам открытый бой, Югурта? Хорошо. Тогда ты не будешь против, если я прогуляюсь по твоей прекрасной стране. Здесь так много интересного. Кстати, я стою у тебя за спиной, беги и оставь этот лагерь мне. Лишь Марий ропчет, не перестало гордым мужам, сломя голову, носиться по пескам, словно мальчишкам. Метелл, верно, и вовсе забыл о войне, он думает лишь о богатстве обираемых нумидийцев. Африканское золото затмило ему взор. Так не может больше продолжаться. Сенат примет меры. А если нет, то он обратится к другим людям. Его ещё помнят и любят как народного трибуна. Он поедет в Рим и выставит свою кандидатуру на должность консула следующего года. Даже если сенат продлит полномочия Метелла, трибуны поддержат Мария, и сенат ничего с этим не сделает. Нужно только отправить несколько писем, заручиться доверием. Он, Марий, справится намного лучше Метелла, он разгромит Югурту даже с половиной армии. Пусть он тщеславен, но разве это порок для великого полководца? Нет. Метелл уходит гордо, не склонив головы. Но оставляет своему бывшему мечу подарок. Победит с половиной армии? Что ж, значит ему не составит труда обойтись и вовсе без неё. Говорят варвары-кимвры совсем распоясались, второй консул Луций сейчас сражается с ними, вот и будет ему подмога. Отправлю легионы к нему. Марий не расстроится, он знает, что делать. Новых легионов в городе нет, это все знают. Страшную цену платят горожане за победы. Но не все. Лишь те, что благородны и носят древние гербы. И те, что выбились в люди трудом, упорством коварством предков. Но есть и другие. Кто по рождению и состоянию никогда не мог позволить себе щит легионера. Почему бы не дать им дорогу? Оружие, еду, обучение, уважение и статус легионера. И добавить ко всему этому достойную плату за службу и земли за подвиги. Новые легионы, цельные. В них не будет голытьбы, не знающей, чем бы прикрыться. Все они станут, пусть даже внешне, подобны знатнейшим из нас. То-то аристократы взбесятся. Без армии, Метелл? Она у меня уже есть. Ты сам не оставил сенату выбора, традиции не помогут выиграть войну, а в Риме больше нет армии. Значит я соберу её сам из тех, кого найду. Я закалю их, Метелл, я дам им всё. Твои войска считают крохи, чтоб дожить до конца года, а мои заберут всё причитающееся им без остатка. Они пройдут сквозь все пески Африки по самым безумным путям со скоростью, которая и не снилась Югурте. И не будет силы, способной победить муллов Мария. Ты гонялся за мелкой добычей, набивая кошель, а они завоюют для меня Капсу и отберут всё золото Югурты до последней монеты, оно будет принадлежать им, а не тебе, а моей же долей станут слава и верность. Мне, а не тебе суждено стать великим. Ты проиграл, Метелл. Посмотри на мои мечи, как их много и как они сверкают. Взгляни на тот, что я держу в правой руке. Его выковал древний кузнец, он не снабдил его дорогим убранством, но наделил острым жалом. Ни один другой меч не сравнится ним в гибкости и прочности. И этот меч по имени Сулла всегда будет верен мне. Так ведь?