Исповедь

Когда-нибудь вы найдете это письмо. Мне будет уже все равно, кто это сделает. Да, глупо представляться, но это я, Эрагон. Глава Ордена Всадников, герой войны, Губитель Шейдов и Королей, философ, наставник, и невесть кто ещё, кем окрестили меня вы. Да, именно вы. Мне же, вы помните (а я, надеюсь, ещё помните), всегда было достаточно обращения по имени. Так странно. За годы смирившись, что все в мире заканчивается, держать в руке перо, осознавая, что эти строки — последнее, что от меня останется. И что бумага не бесконечна, в отличие от тех слов, что я сказал бы вам, подверглись такая возможность. Но я — всего лишь Всадник. Запомните это. И с Богом меня не равняйте. Божеством я не был никогда. Удивлены? Знаю, удивлены. Я ведь не слепой, не замечать, как вы шепотом повторяете идеально составленные речи, прежде, чем сказать их мне вслух, как тычете в бок невнимательных товарищей (о, ужас), не заметивших моего секундного присутствия на противоположном конце двора, как тщательно скрываете следы весёлых гулянок, в надежде не испортить мое мнение о вас. Повторюсь, не Бог я, чтобы на меня молиться. И не тот, кому стоит подражать. А новый Глава Ордена, без сомнений, уже избранный, быть моей тенью не заслуживает. Да, он будет ошибаться. Не раз, не два, не три... Так много, что вы о нем не раз пожалеете, и столько же раз сравните со мной. Не жалеть не прошу. Прошу лишь со мной не сравнивать. В конце концов, у всех разные взгляды на общие цели. Он — не я. Дайте ему время. И гоните мой призрак из-за его спины. Не дайте ему поверить, что он чем-то недостоин своего места. И сами в это не верьте. Мы с ним равны. Думаете, я не ошибался? А зря. Разворошите архивы (теперь-то по рукам за это не получите), поднимите старые записи, вы увидите, как часто менялись и сыпались планы. Увидите смятые, заляпанные бумаги, неровные буквы, после, начисто переписанные. А вы думали, они идеальны? Все идеальное до глупости просто, от того и безошибочно. Жизнь же Всадника простой не назвать. От чего не считать ошибки допустимыми? Понимаю, вы в ступоре. Даже сейчас я не могу подавить улыбки, представляя, как вы мелко дрожите, читая эти строки со странным, почти маниакальным упоением, пытаясь вникнуть в обрывки моих мыслей, бывших для вас тщательно хранимой тайной. И уберите руку с письмом от камина. В ней не настолько секретный документ, не улика, и не компромат, чтобы вот так от него избавляться. Запомниться, как легенда — последнее, что я хочу. Это письмо — тому доказательство. Недостатки каждого из нас есть его личность. И я хочу, чтобы сейчас вы взглянули на мою. Простую, обнаженную. Равную вашей. Потому что люблю вас. Потому что кроме вас у меня не осталось ничего. Уйти святым значит обмануть тех, кто мне дороже жизни. А искренность — есть высшее проявление любви. Любите — на деле у вас нет ничего, кроме вашей любви. Способность любить — единственное, что лишения не отнимут. Вы будете живы, покуда ваше сердце будет способно на любовь. Жизнь без любви пуста. А живы мы только тогда, когда сама жизнь имеет смысл. Кто знает, может, жизнь ради Ордена и была моей самой большой ошибкой. Которую я бы совершил снова. О, за эти слова я задушил бы себя много лет назад. Когда ради Ордена пришлось пожертвовать почти единственным, что было дорого. Моя сегодняшнее любовь к Ордену почти равна той мимолётной ненависти. Тогда казалось, что кроме рвущейся на части души и холодного одиночества впереди ничего нет. О, я так жалел, что на это решился! (Вот, видите? Снова ошибка.) Чему удивляетесь? Эту тайну в могилу я уносить не собирался, к тому же, она поможет сбить тот ареол божественности, которым вы меня окружили. Тогда я понял поистине великую силу любви, о которой говорил все эти годы. Какой бы ни была любовь, за ней всегда по пятам следуют успех и упорство. Потому что лишь чувствуя любовь мы можем почувствовать по-настоящему значимость цели. А жертва всегда была составляющим пути к ней. Не бывает достижений без потерь. А осознание правильности решений приходит лишь по прошествию времени. Раны затягиваются, оставляя только старые, памятные шрамы, боль от которых, поверьте, легко глушится осознанием спокойной, теплой правильностью текущего момента. Сейчас, оглянувшись назад... Для себя я ничего не нажил. И не жалею. На кону лежала моя жизнь. Счастливая жизнь, о которой я мечтал в начале, и совершенно недостижимая, как я понял в последствии. И только любовь к вам заставляет меня не чувствовать этого одиночества. Не такая уж большая цена за цель жизни, правильно? А был ли я счастлив? Знаете, счастье всегда было понятием неоднозначным, и испытать его в полной мере может лишь тот, кто в жизни обрёл больше, чем потерял. А мою душу две смерти разорвали дважды. У меня осталось меньше трети. Лишь потому я жду смерти — моя слабость— хочу снова увидеть глаза их обеих.

Эрагон