Мечта

      — Экспеллиармус! — Себастьян не успел даже взмахнуть палочкой прежде, чем она оказалась выбита из его рук заклинанием.       — Послушай, темная магия способна на многие вещи! Ей не должны пренебрегать! Она может спасти жизнь… Может помочь Анне, — юноша активно жестикулировал руками, но в итоге развел их в стороны, непонимающе смотря на звезду Хогвартса.       — Ты ошибаешься. Твои идеи могут причинить вред другим. Если ты не хочешь слушать Оминиса, то послушай меня. Хотя чего уж я… Мы с тобой не так давно знакомы, а ты даже другу своему не доверяешь, — Нотт крепко сжимал палочку в руке, стараясь пережить очередной всплеск эмоций Сэллоу, — Мы прошли большой путь, но ничего из того, что ты нашел, не сможет снять проклятие. Тебе нужно принять это. Смириться.       — Говоришь, как мой дядя... Я в тебе ошибался, ты такой же слабый, ты страшишься истинной силы.       — Страшусь? Ха… — губы Алекса растянулись в зловещей ухмылке, совершенно несвойственной ему. Он склонил голову, слегка щурясь, пытаясь разглядеть в глазах Себастьяна хотя бы намек на разумность, но вместо этого видел лишь гнев и призрение. И это после того, как он согласился принять на себя эффект заклинания Круциатус, — Все, что ты делал, это использовал темную магию вокруг себя, но никогда не становился ее целью. Может, помочь тебе понять, что она несет за собой на самом деле?       — Что ты им…       — Круцио!       Тело Сэллоу прожгла жгучая боль. Кости свело, казалось, будто их все единовременно ломают, стараясь делать это как можно медленнее. Кожа и мышцы, словно покрытые настоящим огнем, нещадно ныли. Сосуды и вены пульсировали, наровясь вот-вот разорваться. Не прошло и пары секунд, как юноша упал на колени, нисколько не пытаясь приглушить собственный крик. Он хватался то за голову, то за грудь, пытаясь избавиться от невыносимой боли, но ничего не помогало. Хотелось забыться. Хотелось умереть, лишь бы не испытывать эту боль.       — Пожалуйста… пре... крати…       Алекс непоколебимо смотрел. В какой-то степени это представление ему даже нравилось. Он сделал несколько коротких шагов в сторону мученика, после чего присел на корточки, изучая чужое лицо: гримаса боли и дорожки нескончаемых слез. И этот человек упорно твердил, что темную магию нужно принять, что ее нужно разрешить в образовательных целях, что ее нужно разрешить использовать… Абсурд и только. Темные маги прекрасно знали действия всех подобных заклинаний, они пользовались ими и сами становились их целью. Они знали, на что идут. Они были сильны и бесстрашны. А что Себастьян? Простой студент Хогвартса, возомнивший себя тем, кто сможет справиться с подобного рода энергией.       Пятикурсник взмахнул палочкой, обрывая действие непростительного заклинания. Сэллоу обессиленно завалился на бок, прерывисто выдыхая и стараясь унять дрожь. Фантомная боль все еще ютилась в его теле, заставляя забыть обо всех проблемах на свете и даже о том, что человек, произнесший страшное слово, находился перед ним.       — Не прошло двадцати секунд, Себастьян, а ты говоришь о жизнях. Ты не заслуживаешь быть владельцем этой магии. Никто этого не заслуживает. Она должна остаться в запретных книгах, должна остаться в далеком прошлом, чтобы люди могли существовать мирно и иметь равные условия.       Но слизеринец не слушал. Он смотрел на палочку, что лежала не так далеко от него. Нужно всего лишь дотянуться до нее и произнести вслух одно слово. Этого было бы достаточно, чтобы Нотт ушел и больше никогда не возвращался, чтобы забыл о нем и о его планах.       — Я делаю это ради Анны. Я все сделаю ради нее, — гневно выпалил Себастьян, опираясь на обе руки. Движения давались ему плохо, но ясность постепенно возвращалась, наполняя организм силой.       — Тц. Какой же ты глупый, — Алекс поднялся, с неким сочувствием смотря на студента, что все еще пытается следовать за невозможным, — Круцио.       Крик снова заполнил собою пространство крипты. И пока Сэллоу старался совладать с ужасной болью, Нотт подобрал его палочку. Она ничем не выделялась: ни длиной, ни материалом, ни оформлением. Совершенно обычная палочка, прямо как у всех остальных учеников школы Хогвартс. Только вот было кое-что, что все же отличало ее, – присутствие непростительных слов в ее истории, которые, вероятно, будут повторяться до тех пор, пока жив ее хозяин. Алекс никогда бы не пошел на убийство, но вот заставить свернуть с пути он мог. Крепко обхватив края палочки, он резким движением разломал ее на две почти равные части и бросил под руку Себастьяну, одновременно с этим снимая заклинание.       Студент тяжело дышал, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Он не сразу понял, что именно лежит перед ним, но когда осознание пришло к нему, он поднял взгляд, полный ярости, на человека, которого считал своим другом.       — Я ненавижу тебя, — процедил сквозь зубы юноша.       — Лучше так, чем гнаться за мечтой, которую не можешь осуществить.       — Пошел ты… Я еще покажу тебе, что это не так. И тебе, и Оминису, и дяде.       — Если сможешь.       — Будешь пытать меня заклинанием, пока не откажусь от идеи спасти Анну? Ты скорее умрешь, чем я соглашусь на это.       — Нет, я просто сломаю тебя, — холодно произнес Алекс, взмахивая палочкой и подчиняя себе Себастьяна.       Слизеринец замер. Его глаза наполнились тусклым зелёным свечением, что обозначало успешное использование заклинания. С десяток секунд Нотт попросту смотрел на него и размышлял, как правильнее поступить, но кроме изначальной мысли, что посетила его ещё во время Круцио, ничего не нашлось. Потому он опустился на каменный пол и перенёс вес туловища на руки, что увёл за спину.       — Возьми мой член в рот и хорошенько смочи его слюной.       — Хорошо, — сухо и безэмоционально произнёс студент.       Он опустился на колени, между ног своего «хозяина», и без каких-либо пререканий освободил половой орган от одежды. Без энтузиазма и прелюдий он обхватил головку губами и взял всю длину, старательно смазывая всё слюной. И пока Алекс насаживал его голову, пытаясь найти подобное дело привлекательным, Себастьян выл от отчаяния где-то в закромах души. Империус... ужасное заклинание, способное подчинить себе волю практически любого существа. Непростительным делает его не только лишение свободы, но и сохранение всех ощущений, включая память. Человек, испытавший на себе заклинание, может в мельчайших деталях вспомнить все, что его заставляли делать.       — Хватит. Теперь сядь на него и доставь мне удовольствие.       Волшебник молча снял с себя нижнюю часть школьной формы, включая белье, и вновь опустился на колени. Пальцами одной руки он придерживал половой орган, пальцами другой – направлял. Достаточно сексуально, учитывая, что делала это только физическая оболочка. Без какого-либо промедления тело опустилось до самого основания, почти сразу же начиная двигаться. Оно не обращало внимание на резкую боль, не обращало внимание на наличие крови. Оно послушно исполняло указание своего «хозяина» и пыталось доставить удовольствие. Но этого нельзя было сказать о самом Себастьяне. Он ярко ощущал разрывающую боль каждого движения. Ощущал волну унижения и отвращения к самому себе. Пытался содрогнуть границу между разумом и телом, но наружу проступило лишь несколько слез, что отдавали зелёным. Он обессилен, сломлен. Его растоптали, смешали с грязью за благие намерения, за настоящую мечту, за Анну.       — Быстрее.       Безвольный студент подчинился, моментально увеличивая частоту движений и окуная «хозяина» в омут пылающего удовольствия. Алекс прикрыл глаза и откинул голову назад. Горячее дыхание обжигало собственные губы, пока пульсирующий узел внизу живота постепенно стягивался. Он никогда бы не подумал, что иметь кого-то под заклинанием Империус так приятно.       Сэллоу хотел закрыть глаза и не видеть этого. Хотел вцепиться руками в шею предателя и смотреть, как тот хрипит, задыхается, царапает короткими ногтями кожу, пытаясь освободиться, но всё, что он мог делать, – это наблюдать, как Нотт часто дышит, утопая в оргазме, и ощущать, как тело становится сосудом для вязкой жидкости.       — В сторону.       Слизеринец послушно отполз, давая «хозяину» возможность подняться и привести себя в порядок. Но стоило палочке рассечь воздух, как он обмяк, чуть не упав назад.       — Ты…       — Так будет лучше для всех, Себастьян, — Алекс спрятал палочку в кармане мантии, — Никогда не забывай случившееся и причину, иначе мне придется это повторить.       Юная звезда еще пару секунд смотрела на сломанного мальчика, после чего развернулась, следуя к выходу.       — Я ведь… доверил тебе самое ценное… — шепотом произнес Себастьян, смотря словно сквозь сломанную палочку.