Неверный

      Ночью Сэм просыпается от хлопка входной двери. Замерев и задержав дыхание, он отчетливо слышит поскрипывание половиц на первом этаже. Сердце бухает в груди так, что, кажется, слышно всем. Ему страшно. Почему-то появляется странное чувство, будто прошлая жизнь, которую от так старательно пытался забыть, пришла за ним.       А эти легкие шаги… Что-то есть в них такое знакомое, родное. Но Винчестер не сосредотачивается на этом свербящем ощущении, подсказывающем, что все не так просто.       Он ступает быстро и беззвучно. Спустившись по лестнице, видит промелькнувшую тень — знакомую тень. Но не позволяет себе остановиться и подумать, узнать. Кидается резко со спины и вступает в драку.       Тело помнит все. Двигается без участия Сэма, по наитию, по привычке. Но противник оказывается сильнее, и вот уже Винчестер прижат к полу.       — Эй, полегче, тигр, — с насмешкой говорит человек.       — Дин? Ты меня ужасно напугал!       Запах Дина, так плотно прижавшегося и так близко нависающего над ним, наполняет легкие. Сэм прикрывает глаза.       — Потому что ты подрастерял форму!       Делая над собой усилие, Сэм резко перекатывается и подминает под себя брата. Тот довольно ухмыляется, словно победа и так и так его.       — Или все-таки нет?       Они поднимаются с пола.       — Дин, что, черт возьми, ты здесь делаешь?       Сэм звучит так возбужденно-радостно, и, конечно же, брат считывает каждую его эмоцию. Улыбается и издевательски тянет:       — Искал пиво.       — Нет, Дин, что ты делаешь здесь? — делает Сэм ударение на последнее слово.       Что ты, Дин, делаешь в этой гостиной? В этом городе? В моей жизни?       — Хорошо. Ладно. Нам надо поговорить.       — А позвонить было никак?       — А ты бы ответил?       После этого риторического вопроса напряжение моментально густо разливается в пространстве. Радость младшего утихает, и на смену ей приходят вина и страх. Потому что он, нет — они оба — не хотят знать ответ. Поэтому Дин и не воспользовался телефоном.       Тут неожиданно загорается и бьет по глазам свет, прерывая невеселые мысли. На пороге комнаты стоит заспанная Джессика. И только тогда Сэм замечает, что сжимает ладони Дина в своих, и как мало расстояние между ними. К щекам приливает жар. Младший отступает на шаг, и руки безвольными плетьми повисают вдоль тела. А брат — придурок! — шире растягивает губы в улыбке и пялится на Сэма так, что у него внутри затягивается узелок.       — Сэм? — неуверенно зовет Джессика.       — Джесс, эм… Дин, это моя девушка, Джессика.       У Сэма такое чувство, будто он — не он. Он не верит в то, что говорит, смотрит на все, как со стороны: неужели это и впрямь его, Сэма, девушка? стоит рядом с его братом? Это кажется невозможным — чтобы люди из двух совершенно разных, практически параллельных миров встретились.       — Подожди… Это твой брат Дин?       Тут Дин наконец поворачивается к ней лицом. И, как всегда, черт бы его побрал, начинает нагло флиртовать. И Сэм ревнует. Его брат отпускает весьма недвусмысленные намеки в сторону его девушки, но вот только ревнует Винчестер отнюдь не ее.       Это все — сплошное безумие. Они не виделись два года, два года! Не говорили по телефону, не переписывались, ничего. И Сэм думал, вернее, очень хотел верить, что у него отболело и прошло. Он ведь так старался забыть…       Улыбку. Россыпь мелких веснушек. Длинные и пушистые ресницы, густые брови. Острые скулы и вечно торчащие волосы, такие приятные наощупь.       Он изо всех сил запрещал себе любые мысли о сильных руках, на которых видны вены, о шрамах, историю каждого из которых он мог рассказать наизусть, о мимике, жестах, взглядах, пластике движений, голосе и запахе.       Но не получилось. Стоило Дину появиться, как тепло разлилось по телу, мурашки стайками разбежались по спине, перевернулось в животе что-то, и засосало под ложечкой, как бывает от предвкушения чего-то волнительно-потрясающего, чудесного. Все тщательно запертые мысли и чувства вырвались на свободу, завертелись с удвоенной силой.       Сэм храбрится, не подает виду. Но он знает, что брат все понял. Сам же он не понимает, что нужно делать и говорить, и — он знает это! — ведет себя, как полный дурак.       Естественно, что он не может отказать Дину. Для порядка ломается немного, говорит про собеседование, но сам уже все решил. Стоит Дину позвать — и он хоть на край света за ним пешком пойдет, только вот брату знать об этом совсем не обязательно.       Поэтому Сэм кидает в сумку что попало, вскользь целует Джессику, обещает быть к понедельнику и едва не вприпрыжку несется к машине.       Дин быстро вводит его в курс дела. Младший слушает вполуха, и постоянно кидает быстрые и, как ему думается, незаметные взгляды на брата. Тот ведет себя, как ни в чем не бывало. Словно не было этих проклятых двух лет. Словно все как раньше.       Они садятся в машину. Тут все насквозь родное, и Сэм впитывает в себя атмосферу уюта и, как ни странно, безопасности, наполняется ей до краев. Привычные шутки, подколы, разговоры. Взгляды, от которых Сэм тает, плавится, становится мягким и гибким, податливым — делай, что хочешь. Едва заметные касания, что заставляют фейерверки взрываться внутри Сэма.       Сэм в жизни не признается, как скучал. Как хотел, но не мог забыть. Как пытался заполнить разъедающую пустоту внутри Джессикой, и как плохо у него выходило.       Но ему и не нужно ничего говорить, Дин и без того видит, чувствует, знает. Как будто они связаны паутинкой незримых легких нитей, по котором передаются малейшие колебания эмоций. Это странно, пугающе, но в то же время естественно и прекрасно.       Вскоре они останавливаются в мотеле, где до них ночевал отец. Русоволосая девушка на ресепшене, выдавая братьям ключи от комнаты, так смотрит на них, что у Сэма появляется яркий румянец и стойкое желание начать оправдываться. А Дину хоть бы хны — подмигивает ей и, приобняв младшего за плечи, направляется в указанный номер.       — Дин! — тихо возмущается Сэм.       — Что, Сэмми?       И такой невинный взгляд! Если бы не чертики в глубине глаз, можно было бы сказать, что Дин действительно не понимает, что именно делает. Но Сэм слишком хорошо знает старшего брата.       — Придурок.       Сказано не зло. Хоть Сэм еще недолго нарочито хмурится, он вовсе не обижается.       — Сучка, — откликается довольный Дин.       Дальше начинается привычная круговерть расследования. И Сэму, несмотря ни на что, так хорошо и спокойно. Впервые за много месяцев он не чувствует тяжести на своих плечах, не думает о будущем и не вспоминает прошлое.       Дело продвигается на удивление легко. Копы, конечно, как и всегда по незнанию вставляют палки в колеса, но это лишь добавляет энтузиазма и подогревает интерес. Братья довольно быстро понимают, с чем столкнулись, но Сэм неожиданно оказывается жертвой.       Вечером, возвращаясь в мотель, он звонит Дину. Но не успевают братья проговорить и двух минут, как связь прерывается.       Женщина В Белом возникает из ниоткуда на заднем сиденье Импалы. Сэм не соглашается везти ее «домой», отказываясь тем самым играть по навязанным ему правилам, ведь пока неясно, как эту тварь убить. Но та и не спрашивает его согласия.       Машина по воле призрака несется в нужном направлении сама, пока Винчестер судорожно пытается найти выход. Радует его лишь одно — Дин наверняка понял, что именно случилось. Значит, старший будет ждать его на месте.       Но вот они подъезжают к заброшенному дому Констанс, а Дина все еще нет.       Сэм смеется в лицо приведению:       — Ты не можешь меня убить. Я никогда не изменял девушке!       Но Констанс заползает ему на колени, вопреки всем законам логики оказываясь тяжелой, прижимается своими ледяными губами к его шее и шепчет в ухо, обводя языком мочку:       — Неверность не означает секс или поцелуй, Сэмми. Твои сны, твои мысли и желания, твои чувства… Ты любишь. Любишь другого. Этого достаточно. Это даже гораздо хуже…       Ее когти вонзаются в грудь Винчестера, норовя добраться до колотящегося сердца. В этот момент слышится звук выстрелов. Женщина мерцает, то пропадая то появляясь, и коротких мгновений хватает для того, чтобы Сэм дотянулся до ключей, завел машину и направил ее прямиком в дом, сквозь ветхие деревянные перекрытия.       Констанс исчезает. Через проломленное отверстие в стене влетает Дин и тут же распахивает дверцу Импалы, вытаскивает брата наружу. Сэм кашляет от многолетней пыли, поднявшейся в воздухе. Дин кидает наметанный взгляд на его рану и с облегчением выдыхает: органы не задеты, кровотечение несильное.       Тут разозленное и напуганное привидение материализуется в воздухе и первым делом придавливает братьев комодом к стене. Дышать становится тяжело, у Сэма кружится голова, и он теряется во времени, потому что все плывет перед глазами.       Однако Винчестерам неимоверно везет. Появившиеся на лестнице дети Констанс и без участия братьев расправляются с матерью. Сэм не успевает заметить, что конкретно они делают, но вскоре от семьи остается лишь мокрое пятно на полу.       Дин отталкивает комод, ставший легким с упокоением призрака, и спешит к машине. Проверив корпус на наличие вмятин и царапин, удовлетворяется внешним видом Импалы, и, просунув руку в разбитое окно, поворачивает ключ зажигания. Раздается рев мотора.       — Да, Детка, да! Смотри, Сэм, какая умница, она и не такое выдержит!..       Сэм, стоявший все это время неподвижно и глядевший на брата, не отрываясь ни на секунду, делает широкий шаг вперед. И прижимается разбитыми губами к губам Дина. Глаза того широко распахиваются от удивления, но он отвечает. Зарывается пальцами в волосы Сэма, притягивает его ближе, тяжело дышит в короткие перерывы.

***

      Спустя минут пятнадцать братья выезжают из заброшенного дома. Дин то хмурится, то улыбается, молчит, но правую руку, свободную от вождения, не убирает с бедра Сэма.       А Сэм и сам тонет в вихре эмоций. Он бы никогда не осмелился на такое в других обстоятельствах. Ему и сейчас до дрожи в коленках страшно. Но чувство свободы и странного счастья волнами поднимается из глубины его существа. Пусть это ужасно глупо, дико и неприемлемо, но ему сейчас все равно.       Раз он не смог обмануть даже дурацкое привидение, какой теперь смысл притворяться перед Дином и самим собой?