Красный

Поместье клана Зенин окутывал туман, смерть, бездыханность разбросанных по всему участку тел. Вокруг лишь реки крови, обливающие ало-красным когда-то расцветающие кустарники цветов в садике у дома. Вокруг лишь трупы. Маки пошла по головам, когда-то пообещавшая себе стать главой клана она вмиг изменила свое решение, изменила свою мечту. Уничтожив всех до последнего, душа девушки была спокойна. Он был рядом. Пускай только осознавший свою слабость, Наоя понял, что лучше находиться по ее сторону, особенно когда к проклятию небес так сильно тянуло. Зенин не стал сражаться с младшей кузиной, даже не успел ничего сказать, только лишь задал вопрос «У тебя что — нет сердца?» и очнулся только тогда, когда сам же слизывал кровь своей семьи с девушки, прикусывал едва зажившие ожоги, трогал ее тело везде, где только мог дотянуться, лишь бы выбить из нее хоть какой-либо звук. Она лишь смотрела, ухмылялась, царапала загривок парня, обвивала его своими бедрами и притягивала ближе. Сокрытое в ненависти желание завладеть вырвалось наружу, их тянуло друг к другу давно, она хотела подчинить, он хотел подчиниться, но теперь первенство взял Наоя, а Маки лишь оставалось лежать под ним, извиваться от его умелых рук и не подавать виду, что ей нравится. А ей нравилось, он знал, что ей нравилось. Он знал, что его язык на ее шее доставляет ей удовольствие, что в поцелуях, в которых чувствовался привкус крови, хотелось утонуть, задохнуться и утащить с собой своего ненавистного. Он знал, но не спешил, дразнил младшую, грязно лапая ее через ткань ее формы. То грубо сжимал чужую грудь, чувствуя, что Маки так и не стала носить лифчик, надавливая на соски и выпытывая из нее удовольствие, то опускал руку между чужих ног, сильно надавливая и двигая пальцами, отчего у Маки сильнее сводило голову, и она не выдержала. Девушка первая полезла на парня, стягивая с него все, что ей мешало. Хотелось оставить больше кровавых отметин на спине, руках, груди. Она разрывала кожу Наои своими ногтями, а он не сдерживался, показывал голосом, мимикой, движениями, что ему нравилось, что хотелось большего. Позволяя раздевать себя, тот не отрывался от ее губ, то нежно целуя, то кусая до крови, лишь бы попробовать ее саму, а не каких-то второсортных родственников, которые оказались недостойны. Кимоно парня было откинуто в угол его комнаты, единственное место, которое не было облито кровью, но Маки еще не закончила. Она водила руками по его бледной коже - настоящий аристократ клана - сильнее надавливала ногтями, проходясь по венкам, играясь с огнем и грубо ухмыляясь, пока в ее глазах загорались искорки. Он уже давно возбужден, хочет поскорее почувствовать ее на себе, она это видит, но не позволяет, лишь обрамляет рукой чужой член, проводя от основания до головки, пачкая его в крови и собирая смазку, чтобы откинуться на стенку и пошло облизать ее с руки, смотря в глаза парню напротив. У него сносит крышу, Наоя тяжело дышит, притягивает девушку к себе, сначала пытается нащупать молнию, затем просто разрывает чужую одежду, чтобы поскорее лицезреть запрещенное. Она ему позволяет, представляя во всей красе, продолжая улыбаться, то берет руку парня в свою и подносит к груди, все-таки позволяя легкому стону сорваться с ее губ, когда чувствует, как грубая рука сжимает ее грудь. Он снова принимается вылизывать ее, помечая абсолютно везде, кусая за шею, оставляя укусы на ключицах и играясь языком с сосками, пока собственное возбуждение уже неприятно ноет между ног, желая поскорее вырваться. Маки не позволяет, продолжая одарять слух Наои своими стонами, та ничего предпринимать не собирается. В любой другой ситуации — помогла бы, протянула руку помощи, попробовала бы на вкус, но не сейчас, не с ним. Сейчас она лежит под ним, наслаждается тем, как он бережно, но в то же время жадно целует ее тело, спускаясь ниже. Она знала, что у него было много девушек, знала имена некоторых, знала, что убила их, ведь теперь он только ее, а он знал, что так старался только для нее, ни одна другая шлюха в клане не получала даже капельки того, что сейчас делал Наоя для своей богини. Она позволила себе быть честной, стонала, цеплялась за волосы, пока он слизывал смазку с ее половых губ, проникая пальцами глубже, лаская клитор своим языком. Он делал это с наслаждением, пробуя и смакуя девушку, чувствовал, что сам кончит лишь оттого, что вылизывал ту, которая была слишком высоко. Он смог постичь недосягаемое, а она кончить от его языка, сжимая его голову своими бедрами, пока ее стоны отражались эхом по всему поместью. Он кончил вместе с ней, даже не помогая себе рукой. Ее это радовало, смешило, раззадоривало, что хотелось посмотреть, что еще может выдержать ее дорогой кузен. Маки с членом во рту выглядела очень пошло, как будто не в своей тарелке. Ей не шло, но для него она выглядела прекрасно, а она сама старалась сделать как можно более наигранное лицо, прямо как из той дешевой порнушки, что Наоя смотрел будучи подростком. Она не знала как делать минет, но не боялась ошибиться, не боялась сделать тому больно, чувствуя и зная, что от боли он будет лишь кайфовать. Маки заглатывала полностью, задыхалась, сплевывала и помогала себе рукой. Если он делал это с удовольствием, она показывала отвращение и не позволяла прикоснуться к себе. Они оба знали, что делают это ради удовольствия другого, и Маки Зенин слишком сильно знала, что нравится Наое, что не позволяла ему кончить из раза в раз: чувствуя, когда он был на пике, она резко сменяла темп или вовсе отстранялась, поднимаясь к лицу парня и кусая того за губы, не позволяя поцеловать себя. Надрачивая одной рукой, она облизывала чужие пальцы, прикусывая за них и показывая Наое, какая она умничка и как она умеет, он гладит ее по щеке, каждый раз чувствуя, что вот-вот кончит, и в один момент она все-таки позволила тому выпустить все во второй раз. Она заглотила его полностью, позволяя Наое кончить ей в рот. Слюна смешивалась со спермой, стекала с ее подбородка, но она не глотала, для него это была бы слишком большая честь. Поднимаясь с колен она садится на него, направляя его член в свое лоно, от чего тот еще сильнее стонет и цепляется за девушку, что ей даже не пришлось насильно открывать чужой рот, чтобы сплюнуть сперму хозяину. Наоя чувствует соленый вкус, от которого немного воротит, но углубление поцелуя, инициативность Маки и движения чужих бедер на нем заставляют его забыться. Они целуются в его сперме, она смешивается с кровью, стекая по разгоряченным телам обоих, пока оба снова и снова прижимают друг друга ближе, пытаясь слиться в этом моменте. Ночь проходит незаметно, они не останавливались все это время, с каждым разом хотелось все большего, а адреналин никак не спадал, лишь возбуждение заставляло их тянуться друг к другу. Кровь Наои навсегда останется привкусом на ее языке, она не забудет его вкус, он никогда не забудет Маки Зенин, девушку без проклятой энергии, чье возбужденное лицо удовольствия он увидел перед тем, как его же кинжал распорол ему глотку. Она никогда не забудет его кровь и те слова, что он произнес, пока она оставляла последние поцелуи на еле живом теле. Он всегда будет хотеть ее, что даже после перерождения в проклятие она станет той, кого он никогда не отпустит.