Когда второстепенный персонаж влюблен

      — Джиу-я, я сделала что-то не так?              Сейчас Ли очень сильно хотелось избежать сцены, где снова станет главной задирой милой старшеклассницы, которая в ней души не чает. Ссоры с Аён были регулярными, к ним уже привыкли все, они лишь гадали, к чему сегодня Джиу придралась. Ведь в глазах одноклассников Ли никогда не представала в лучшем свете.              — О чём ты? — Джиу не смотрит на свою подругу, ей не хотелось видеть глаза, наполненные слезами, в которых она определенно заметит мольбу на прощение и жалость. — Всё в порядке.              — Нет, я правда виновата перед тобой, — чуть ли не крича произносит Мун, прикоснувшись к запястью брюнетки, сильнее сжав его. — Скажи, пожалуйста, и я извинюсь, я исправлюсь, пожалуйста, только… только не бей меня.              Окружавшие их ученики начали громко вздыхать и перешептываться между собой. Насилие — страшный грех. Особенно если это происходит в школе. Каждый ученик здесь прекрасно осведомлен о своих правах и знает, что никто не в праве их нарушать. А если и такие нарушители появлялись, то их жизнь становилась адом.              Вот и Джиу почувствовала неладное.              — Аён, может, прекратишь наговаривать? — Ли старалась говорить спокойно, что было довольно-таки сложно, особенно когда тебя обвиняют в рукоприкладстве, которого ты не совершала.              Толпа становилось больше — они пристально наблюдали за двумя подругами, о которых ходило слишком много слухов. А если быть точнее, то слишком много разговоров было именно о Джиу, что всегда принижала при всех свою подругу детства. И кажется, эти слухи сыграли с Ли большую шутку.              — Я-я… прости, я не хотела, — Аён резко закрывает свое лицо руками, падая прямо перед Джиу на колени. — Я прошу прощения, правда, я не хотела садиться с Сонхуном, он сам подсел!              Ученики снова начинают жужжать о происходящем, а терпение Джиу медленно испаряется. Ей было настолько сильно плевать на их отношения с Сонхуном, что она всю неделю старалась игнорировать что одного, что другую. Но, видимо, даже безразличие со стороны девушки не приведет ни к чему хорошему.              — Ты…              — Что тут происходит!?              Громкий и грозный голос словно рассеял всю толпу, что резко замолчала, стоило этому тембру разнестись среди школьного коридора, как гром среди ясного неба. Злой и шокированный Сонхун подлетает мгновенно, обнимая бедную девушку, что утопала в собственных слезах, Джиу же в это время удивленно наблюдала за разыгравшейся сценой. У неё в голове крутилось столько слов, столько мыслей, но все они оставались на месте лишь при одном взгляде Пака на Ли.              — Ты совсем из ума выжила? — Пак смотрит, как хищный ястреб на добычу, готовый разорвать одноклассницу в клочья. — Как ты можешь относиться так к человеку, который даже не виноват в твоей безумной ревности!              Слова, ударившись о толстые школьные стены, попадают прямо в сердце Джиу. Она смотрит прямо на Сонхуна, в чьих глазах читается открытая ненависть, и старается делать вид, что её не страшит взгляд холодных кофейных глаз. Только дрожь в руках выдаёт девушку, чей страх охватил полностью её тело. Но никого это не беспокоит.              Виновата во всем только Ли Джиу.              В слезах лучшей подруги, в собравшейся толпе зевак, которые уже готовятся к тому, чтобы передать завтра всё происходящее, в ненависти Сонхуна и одновременной любви к нему. Встанет ли кто-то на её защиту? Уж точно нет. Кто защищает злодеек книг? Верно, никто.              — Думай, как пожелаешь, — выдает Ли, сжав свои ладони в кулаки. — Ты все равно мне не поверишь, есть ли смысл продолжать этот бессмысленный разговор?              — И ты даже не извинишься, сестрёнка?              Джиу и не заметила, что за спиной Пака находится полная компания его друзей. И среди них, конечно же, был и Хисын, который с равнодушием наблюдал за всей ситуацией. Он ведь уже привык к бессердечным выходкам своей сестры, которую даже не хотелось признавать как родственника.              — Я не буду извиняться за то, что не делала, — отвечает Ли, собираясь уходить. — Мне не перед кем просить прощения!              Джиу проходит мимо Сонхуна, который был занят успокаивающими объятиями с Аён, останавливаясь рядом с компанией брата, проговаривая напоследок единственные слова, которые так хотели вырваться:              — И с каких пор ты лезешь не в свои дела, Хисын? Тебе ведь все равно наплевать на меня, не делай вид заботливого брата, не обманывай в первую очередь себя же. Я прекрасно знаю, что тебе фиолетово на меня. Так что перестань лезть туда, где есть я. Ведь причина всех неприятностей всего лишь я.              Джиу срывается с места, скрывается за длинными коридорами школы, оставляя большую толпу в молчании. Что там происходит сейчас, девушку уж точно не интересовало. Её в принципе ничего не привлекало, кроме боли внутри неё.              Открыв дверь на крышу школы, она глубоко вдыхает свежий весенний воздух, наполненный приятным ароматом сакуры, а дорожки слёз медленно скатываются по щекам, заставляя девушку упасть на колени, разбивая их в кровь. Но эта физическая боль совсем не сравнится с той, что разрывает её изнутри.              Сколько ей терпеть эту несправедливость? Сколько ещё нужно будет делать вид холодной и бесчувственной твари, чтобы получить грамм любви и заботы? Что нужно сделать, чтобы хоть на мгновение перестать чувствовать себя лишней.              — Я всего лишь хочу немного любви, разве я так много прошу?              Голос срывается на душераздирающий крик. Птицы, что обитали неподалеку на крыше, улетают подальше от девушки, которая уже не знала, куда выплеснуть всё то, что накопилось в душе.              — Почему этот мир так жесток? Зачем нужно было мне появляться в том мире, где я на протяжении всей жизни ощущаю одиночество!? Зачем?              Она медленно поднимается с колен, слёзы всё ещё катятся с лица, а лёгкие жадно набирают воздух. Её мелкие шаги делают девушку ближе к парапету. Джиу смотрит на огромный Сеул своими заплаканными глазами и озвучивает свои мысли, будто все жители смогут её услышать, будто кто-то из них сможет ей помочь заглушить эту отравляющую боль внутри, хотя бы на пару дней:              — Будет ли лучше, если я испарюсь прямо сейчас?              — Ты дура или как?              Голос за спиной не заставляет девушку даже вздрогнуть. Она смотрит на весенний Сеул и чувствует, словно каждый проходящий мимо школы человек по-своему счастлив. И их счастье, Джиу уверена, заключается в таких простых вещах, как: уютный и теплый дом, в котором ждут близкие и родные люди, веселые и чувственные беседы с друзьями, приятные и милые свидания со вторыми половинками, занятия своим хобби и многое другое. То, чего у Ли попросту нет.              — Да, я дура, и что ты мне сделаешь?              Она поворачивается и видит, как Пак Чонсон с сигаретой во рту рассматривал пол. «Видимо, Хисын попросил», — подумала Джиу. Она обреченно вздыхает: умереть на глазах друга брата — не самая лучшая затея. Ли шмыгает носом, а после присаживается на холодный бетон.              — Можешь идти, — голос её дрожит, а ей самой так хотелось, чтобы девушки обняли, приласкали, как дворового котенка. — Тебе незачем нянчиться со мной. Скажи Хисыну, что я всё ещё, к его сожалению, жива.              — Почему ты так говоришь? — Чонсон тушит сигарету и, сняв с себя кожанку, направляется к девушке. — Разве нормально так относиться к старшему брату?              — А нормально так относиться к младшей сестре? — встречно спрашивает Джиу. — Нормально ли игнорировать её существование не только в школе, но и в доме. Делать из неё монстра, которого нельзя никак подчинить. Относиться ко мне, будто я всего лишь приложение к нему, которое ничего не стоит. Будто я выбирала быть его сестрой, будто это я всю жизнь ненавидела его.              — А разве это не так? — Пак приземляется рядом с Ли, накрывая её дрожащие плечи теплой кожанкой. От него пахнет сигаретами, и казалось бы, они должны были задушить девушку, которая напрочь не переносит этот запах, но вот что странно — именно этот неприятный аромат дыма привел её в чувства.              Весенний ветер играется с распущенными волосами девушки. Он также убирает мокрые дорожки слез с лица Джиу, будто мягко прикасаясь к коже. Казалось, будто он пытается поддержать девушку, чья жизнь сложилась не самым лучшим образом. А сидящий рядом Чонсон не мог остановиться задавать вопросы. Ли Джиу всегда отличалась необоснованной жестокостью и грубостью, что определенно отпугивало остальных. Кроме Пак Чонсона. Он верил, каким бы общество не представило человека, на самом деле он совершенно другой. Так он думал и про Джиу, чьи слёзы вызывали у парня сострадание.       — Я всегда восхищалась своим братом, — тихо шепчет Джиу, опустив голову. — Хисын — один из талантливых людей, которых бы я знала. Он очень трудолюбивый и целеустремленный, брат знает, чего хочет от жизни, и этим покорил меня ещё в детстве. Мне всегда хотелось хоть капельку быть похожей на него… но наши отношения никогда не были как у нормальных братьев и сестер. А ненависть стала основной нашей эмоцией, которую мы разделяли на двоих.              — А нельзя было с ним поговорить?              — Будто я не пыталась, — тут же проговаривать Джиу, снова шмыгнув носом. — Но ведь я выжила из ума, как говорил Сонхун. Так что, никто мне не поверит. Я уверена, даже ты сейчас выслушиваешь это не по собственному желанию.              — Вообще-то я…              — Не надо, — Ли перебивает парня, что удивленно уставился на неё. — Не стоит передо мной оправдываться. Иди к моему брату и доложи, что все нормально. Он же только так и проявляет свою «любовь» ко мне.              Джиу быстро поднимается с пола, не обращая внимание на ссадины на коленях и брошенного в одиночестве парня. И даже когда Ли хлопнула дверью, Чонсон не сдвинулся с места.              — Кто же тебя так сильно ранил?