Узы крови

Италия, Рим Август, 2018       Когда Клаус Майклсон завершил ритуал, став гибридом оборотня и древнего вампира, то незамедлительно покинул Мистик-Фоллс, не найдя ни единой причины остаться. Он получил то, чего отчаянно желал веками, разрушив чужие жизни, и обрёл врага.       После похорон Елены Гилберт, Стефан Сальваторе погнался за её убийцей, желая свершиться мести. Он бился со всей той жестокостью, ему не характерной, мечтая уничтожить монстра, погубившего жизнь его любимой. Не вышло.       Первые три года Клаус насмехался над попытками Стефана, играя с ним, как кошка с мышкой, забавляясь. Однако убивать не спешил. Питая давнюю привязанность, Никлаус Майклсон по-прежнему считал Стефана Сальваторе другом. Как бы не были извращены их нынешние отношения.       Стефан неоднократно пытался заручиться поддержкой ведьм, но каждый раз получал отказ. Никто из ныне живущих не находил в себе смелости, дабы противостоять древнему гибриду, за спиной которого стояла семья в окружении подобных ему созданий. Никлаус Майклсон породил гибридов при помощи своей крови, создав армию, пресмыкающуюся перед ним.       Он в самом деле стал королём.       Осознав, что борьба бессмысленна, не равносильна, Стефан Сальваторе, разорвал все связи с близкими, и пустился в кровавый запой. Он скорбел и никто не мог унять его боль, даже Деймон, долгие годы пытающийся отыскать следы младшего брата, кои Стефан заметал умело, помня о наставлениях Лекси.       Спустя долгие девять лет Стефан Сальваторе сумел примириться с нынешними реалиями. Он обосновался в Италии, поселившись в Риме. Местные жители, с которыми он пересекался, знали его, как Атласа Сальво.       Подрабатывая в местном ресторане музыкантом, забавы ради, Стефан находил отдушину в клавишах пианино, всего себя отдавая музыке. С ней он забывался.       Без Елены. Милой, нежной, невинной Елены его жизнь потеряла краски, а сам он, казалось, сделался персонажем в немом чёрно-белом фильме. У Стефана была вечность, но он не знал, что с ней делать, кому её посвятить.       Не возвращаясь в Мистик-Фоллс, он временами присматривал за друзьями Елены и её семьей. Мередит Сайлз после окончания школы — стала женой школьного учителя Аларика Зальцмана, переехав с ним в Канаду, где они жили по сей день. И, судя по слухам, положили немало вампиров, терроризировавших местных жителей.       Мэтт Донован, как положено, закончил престижный университет, открыл своё дело и обзавёлся семьёй. Он так и остался в Мистик-Фоллс. Видно, крепко прирос корнями.       Деймон. Деймон тосковал недолго. Меньше чем через год он положил глаз на Бонни Беннет, очаровав её. А, может, он всё это время был ею очарован. Он следовал за девушкой всюду, и с ней же умудрился окончить университет, хотя совершенно не был увлечён учёбой. Надо сказать, что Деймон действительно оберегал Бонни, заботясь о ней.       «Возможно, — одно время размышлял Стефан, — Елена не была единственной для Деймона».       Жизнь продолжалась, словно мир не потерял солнечную и чистую душу, погибшую слишком рано. Елене не было восемнадцати, когда её прекрасное тело в гробу опустили в холодную землю, захоронив на кладбище в Мистик-Фоллс неподалёку от родителей. Её могила, извечно усыпанная цветами, выделялась среди всех прочих памятников на невзрачном кладбище.       Стефан хорошо помнил, как плакала Дженна, обнимая тогдашнего жениха Роберта; как еле сдерживая слёзы, храбрился Джереми, периодически касаясь рукавом хлюпающего соплями носа. Помнил Кэролайн, Мередит и Бонни, создавших мемориал в центре города с позволения мэра, дабы жители города не забыли, что когда-то в нём жила золотая девочка.       Чета Гилбертов покинули США, перебравшись в Лондон. Дженна вскоре вышла замуж за Роберта. В браке у них родилась девочка, имя которой дали Элейна. Джереми, как и хотел когда-то, стал художником, нередко публикуя скромные статьи в непременном лондонском журнале.       «Порой, я вижу её светлый лик, когда уходящие лучи солнца покидают землю. Её локоны точно также переливались золотом, маня душистым запахом весенних цветов. Я слышу её смех в пение птиц, в стрекотание стрекоз, когда выбираюсь на охоту. Смотря на морскую гладь ранним утром, могу легко представить её глаза — лазуриты, столь прекрасные, что сердце замирает, как прежде. Словно, она не покидала меня», — Стефан вёл дневники, каждую строчку посвящая Елене. Он признавался ей в любви, изливал боль словами, и впадал в ярость, виня себя за то, что не сумел уберечь любимую.       Совершив вечерний променад вдоль Лидо-ди-Остиа, Стефан внутренне сокрушался от того, что не мог показать необъятную красоту Рима Елене. В душе он надеялся, верил, что, обретя покой, Елена Гилберт присматривает за ним. Ему было приятно утешаться этой мыслью, хоть он и знал: в загробном мире им не встретиться. Он вампир, монстр, чудовище, а значит, единственная дорога после смерти ему уготована в Чистилище, а там нет светлых душ. Нет Елены.       Пройдя мимо бара, двери которого были открыты, заманивая потенциальных посетителей терпким запахом выпивки, — Стефан напрягся. Вот уже который день его не покидало предчувствие, будто некто устроил за ним слежку. Чужое незримое присутствие тревожило. Стефан не хотел быть найденным старшим братом, верно истосковавшимся по нему.       Когда смазанная тень вильнула под ногами, Стефан резко обернулся. Стоя меж каменный невысоких домов, он прислушивался к звукам. Людей поблизости не было.       Раздалось приглушенное мяуканье. Белоснежный котёнок, красоты неописуемой, не сводил сапфировых глаз со Стефана. Он мяукнул снова, как бы говоря — «Я здесь, взгляни же на меня, приласкай».       В Риме часто на пути встречались кошки, являющиеся едва ли не полноправными гражданами. Ранее Стефан не задерживал на них взор дольше нескольких секунд, да и животные вампиров не жаловали, но что-то в котёнке, вставшим на пути, было нечто неуловимо знакомое.       Тряхнув головой, сбросив наваждение, Стефан приосанился, продолжив путь к скромной квартирке, кою он снимал в одиночку. Вслед ему раздалось новое мяуканье, а когда он обернулся через плечо, котёнка не было.       — Стефан, — точно кошка промурлыкала девушка, преградив путь. — Скучал?       Поражённый Сальваторе затаил дыхание, всматриваясь в красивое лицо вампирши. Её крутые локоны мерцали в свете солнечных лучей, переливаясь золотом. Безукоризненно красива — она манила его, волнуя мысли.       Наваждение спало мгновенно, стоило невинной улыбке расплыться в ухмылке.       — Кэтрин, — на выдохе выдал мужчина, скорбно опустив голову.       В ней не было невинности, свойственной Елене. Тем не менее сердце Стефана предательски ёкнуло. Чтобы не было в прошлом, Катерина занимала особое место в его жизни.       — Зачем ты здесь?       Она не ответила. Только поманила за собой, скрывшись в тени.       Послушавшись, Стефан погнался за Катериной, за короткое время очутившись в своей квартире.       «Выходит, она давно в Италии раз знает, где я живу», — пронеслось в его мыслях, когда он задержал взгляд на девушке, по-хозяйски расположившейся на кровати поверх не заправленной простыни.       — Заскучала.       Вглядываясь в хмурое лицо Стефана, обрамлённое тёмными кудрявыми прядями, небрежно уложенными, — Кэтрин склонила голову в бок.       Всё то время, что Стефан провёл в уединении, как он смело думал, Катерина незримо находилась рядом. Она приглядывала за ним, оберегала. Понимая, что ему нужно время, дабы оправиться от потери, Пирс не мешалась, предпочитая оставаться в тени тайным зрителем.       — Ты-то? — наполнив стаканы крепким бурбоном, Стефан передал один Кэтрин, с улыбкой принявшую выпивку. — Зачем ты здесь? Как ты меня нашла?       В молчании прошло несколько минут.       Стефан взглядом обвёл скромную, достаточно светлую, комнату, присев на край кресла. Он бездумно глядел на настежь распахнутые окна, вдыхая свежий запах бриза. Море успокаивало нервы, особенно по вечерам, когда прогуливаясь вдоль берега, Стефан наслаждался тем, как волны омывали босые стопы.       Долгие годы пробыв в одиночестве, Стефан отвык от общества. Вот и сейчас он позабыл о Катерине, мыслями находясь далеко от незваной гостьи.       Мягкой поступью, Катерина медленно подступала к Стефану, словно опасаясь спугнуть его резкими движениями. Встав за его спиной, она опустила локти на спинку кресла, острыми ногтями очертив контур мужской челюсти.       — К чему вопросы? Ты ведь знаешь, они меня утомляют.       — Неужто есть что скрывать? — едко бросил Стефан, махнув головой — Кэтрин отняла ладонь от его лица, но не отошла. — Признайся, ты здесь не ради меня. Так что тебе нужно?       Кэтрин громко сглотнула, оскорбившись. Голос Стефана веял скукой, но обидело её не его безразличие, а мысли, что она явилась, преследуемая какой-то целью.       Да, у Кэтрин Пирс в самом деле имелся план по устранению главного из своих врагов, но в Италии она находилась, в первую очередь, ради Стефана.       Кэтрин, какой бы эгоистичной и себялюбивой не была, всегда выбирала Стефана.       — Как жаль, что ты столь низкого обо мне мнения. Я тосковала по тебе, по твоим объятиям, поцелуям… — на миг смежив веки, Катерина закусила изнутри щёку, собравшись с мыслями. — Что ж, ты прав. Любовь подождет, покуда наш с тобой враг жив и здоров. В конце концов наша любовь вечна.       Не заострив внимание на словах Катерины о любви, Стефан сильнее нахмурился, ладонью крепко стиснув бокал. К бурбону он так и не притронулся — перехотел.       — Что ты предлагаешь? У тебя всегда есть план.       Кэтрин усмехнулась. Она обошла кресло, встав напротив мужчины. Стефан поднял на неё взгляд. Складки, ранее прорезавшие его лицо, разгладились. Теперь внимание Сальваторе было полностью сконцентрировано на Катерине, соблазнительно прищёлкнувшей языком.       Она ладонями упёрлась в его колени, овеяв губы, сжавшиеся в тонкую линию, дыханием.       — Как и всегда, — едва коснувшись губами губ мужчины, Кэтрин продолжила томно: — Ты ненавидишь Клауса, хочешь ему отомстить. Жаждешь обогреть руки его кровью. Я тоже. Знал бы ты, милый, сколько каблуков я износила, убегая от него. Он хочет моей смерти, я хочу свободы. Предлагаю объединиться. Учти, это одноразовое предложение, так что соглашайся.       Секунду другую бегая по лицу Катерины, Стефан пытался прочесть её мысли, а затем громко рассмеялся. Смех его выходил с кашлем, звучал неестественно.       — Да ты обезумела! Решила идти на семью первородных? И с чем, позволь узнать?       Стефан словно ожил, стоило урагану по имени — Кэтрин, вновь ворваться в его привычный уклад жизни. Она, точно свежий ветерок, пришедший с прохладой в пору невыносимой жары.       — Стефан, ты всерьёз полагаешь, что я больше пяти веков бегала от Клауса, не пытаясь найти против него оружие?       Подавшись вперед, Сальваторе почти коснулся губ Катерины. В глазах его, первой зелени, пылал огонь ненависти. Он был готов простить Кэтрин многое, если она в самом деле поможет ему свершиться справедливости.       — Расскажи мне.       Покачав головой, Кэтрин отстранилась, не пытаясь скрыть улыбку. Она кокетничала, интригуя.       — Но-но.       Околдованный её словами, Стефан подорвался с места, подступив к Пирс близко. Их дыхание смешалось, — её сбивчивое, его размеренное.       — Расскажу, но сначала…       Схватив Стефана за лацканы рубашки, Кэтрин силой притянула его к себе, с первородной жадностью впившись в тонкие губы. Она не сдержала стон, оказавшись, как когда-то, крепко прижатой к груди мужчины, к которому рвалось её сердце чаще, чем в памяти всплывало его имя.       — Нет, — прошептал Стефан неуверенно. В противовес своим словам он разорвал топ на груди Катерины. Её грудь, скрытая чёрным кружевом, вздымалась часто. — Я не хочу…       Повалив мужчину на постель, вампирша опустилась на его бедра, круто выгнувшись в спине. Кэтрин сцепила пальцы на запястьях Стефана, заведя его руки за голову. Он не сопротивлялся, когда она языком провела по контуру его скулы, оставив укус на шее.       Капли крови окропили кожу. Стефан не сумел подавить стон. Ему не хватало женского общества, ласки, тепла. Хоть и спорного. Катерина, к которой его по-прежнему влекло, даже спустя два века, — рождала приятное томление в груди.       — Разве?       Ухмыляясь по-кошачьи, она все равно что насмехалась над жалкими попытками Стефана оттолкнуть её.       — В пекло.       Отдавшись страсти, Стефан и Катерина переломали немало мебели, в течении целого дня и ночи не разрывая жарких объятий.       Нагая, обессиленная Катерина лежала на груди Стефана, на пальцы накручивавшего её длинные локоны. С ней было хорошо, почти спокойно.       — Так каков твой план, в чём он состоит?       Первые утренние лучи, пробивающиеся сквозь тонкую ткань светлых штор, коснулись лиц вампиров, словно благословляя их замысел.       — Одна знакомая ведьма нашептала мне о…       — О чём?       Кэтрин приподнялась на локтях, взглянув на Стефана. Он выглядел умиротворенным. Хотя она и знала, что это напускное спокойствие, за коим скрывается дичайший интерес.       — Скажу за поцелуй.       Не успев опомниться, Кэтрин оказалась прижата спиной к матрасу. Нависший над ней Стефан поцеловал её, как она и хотела — жадно до боли, грубо до удовольствия. Она поддавалась, хотя и была сильнее. Порой приятно было позабыть о преимуществах вампира.       — Что ты знаешь о Неясытях?..       «Когда-нибудь ты будешь со мной также нежен, как с Еленой», — подумалось Кэтрин, смеющейся с задором, когда Стефан прижался к её шее щекой, несвязно прошептав:       — Иди ко мне.       Ближе к вечеру Стефан с Кэтрин покинули Рим. Вдвоём они держали путь в Новый Орлеан, намереваясь покончить с главной из всех бед — Майклсонами.