Самый вкусный чай

- Город засыпает, просыпается мафия. И мафия проснулась. Тёмные глаза с хищным прищуром выслеживали жертву. Выбор был не слишком велик, но для начинающего мафиози более чем достаточно. Спустя несколько мгновений приговор был вынесен. Рука с вытянутым указательным пальцем обвиняющие указывала на светловолосую девушку, отрезая путь к спасению. Однако страшному решению не было суждено сбыться. Маленькие девчачьи ручки ухватились за рукав чёрной рубашки новоиспеченного убийцы и изменили указанное направление. Теперь под прицел попадал рыжий парень лет 19. Наверное, «мафия» хотел бы возразить, но девочка, сидящая у него на коленях, смотрела с таким доверием и с такой уверенностью в своей правоте, что оставалось только взъерошить каштановые кудряшки и закрыть глаза девочки ладонью. - Мафия засыпает, просыпается доктор. Ленка была младшей сестрой Глеба. И пока она не умела читать, чтобы узнать свою роль, они брали одну бумажку на двоих и сообща решали, кого выбрать жертвой, пациентом или подозреваемым. Конечно, когда ты старшеклассник, не так уж хочется постоянно брать с собой ребёнка, следить, не замёрз ли он, вовремя отводить домой, но Ленка обожала гулять в компании старших ребят. Глеб это знал и не мог оставить её дома. Свободной рукой он нащупал ладошки сестры. Тёплые, всё в порядке. - Доктор засыпает, просыпается комиссар. Мелкая нетерпеливо ёрзает на коленках. Парень предпочитал носить тёмную одежду, в то время, как девочка частенько бегала в светлых платьях, из за чего трогательно и нежно смотрелась на фоне брата, напоминая светлячка. Глеб её так и прозвал: «Светлячок». Конечно, он имел в виду маленькое, легко парящее светлое пятнышко в темноте, а не противную и жирную гусеницу, коим является светлячок при свете дня. Это последний кон игры, пора её отводить домой, и без того уже задержались. После этого, конечно, можно будет вернуться и залезть на гаражи, или пойти к Сашке слушать музыку. Интересно, поедет ли Саша в этом году с ними на дачу? Летняя поездка, от которой Ленка неизменно приходила в восторг, была скучна её брату, если не раздражала его. Он восхищался девочкой, видя, как ловко она бегает по лесу и карабкается по деревьям, расцарапывая коленки. Удивлялся тому, как много животных притаскивает она из леса, похвастаться "друзьями". И как только она их ловит? Ёжики и белки – это ещё ничего, но однажды она прибежала, держа за загривок лису. И та, к удивлению Глеба, только тёрлась о руки девочки, даже не думая огрызаться. Однако, увидев поблизости ещё одного человека, тут же вырвалась и убежала обратно в лес. Девочка была в восторге, и после этого неделю все разговоры были только о лисах. Глеб был равнодушен к лесу и деревне в целом, но всё менялось, как только приезжал Сашка. Тот сыпал идеями и, казалось, вообще никогда не унывал. Он постоянно придумывал «абсолютно уникальные» эксперименты, которые «обязательно станут сенсационным открытием». На деле же они просто смешивали порох, выращивали кристаллы из раствора медного купороса или пытались накормить ёжиков разной глупостью, наблюдая за их реакцией. Ничего особенного, но Александр умел так заразительно комментировать всё происходящее, что охотно верилось, что, возможно, это действительно самое большое открытие в их жизни. Впрочем, до этого ещё жить и жить. Ведь у Саши ещё летняя сессия впереди. На первом курсе к ней ещё относятся серьёзно… - Комиссар засыпает, просыпается Город. Один только Александр «не проснулся» этим утром. Перед «смертью» он успел «вылечить» Кристину, которая была мирным жителем и ничем не болела. Но есть и хорошая новость. «Мафия» арестована. *** - Нет, Глеб, ну ты представляешь!? И мне вчера по телефону сказали, что у меня есть все шансы! Я не только его увижу, но и, возможно, буду у него работать! Это же какая удача! У нас даже выпускники могут только мечтать о подобном! Да что там выпускники, лектора! Вот увидишь, через пару месяцев моё имя уже появится в газетах, я буду известен, ведь работать у такого человека само по себе уже сулит невероятные достижения! – Лена становится тяжелой, пора бы её уже отучать постоянно кататься на плечах старшего брата. Впрочем, этим он займётся потом, а пока, пусть наслаждается миром с высоты взрослого человека. Лишь бы не закрывала глаза носильщику посреди дороги, как она любила это делать. Голос друга давно проходил мимо ушей белым шумом. Не то, чтобы Глебу было совсем не интересно, о чём он говорит, но, вслушиваясь в возгласы Сашки первые 10 минут, стало понятно, что он говорит о поисках работы, удачном варианте, каком-то авторитетном человеке и блестящем будущем. Последующие 15 минут информация повторялась в разных комбинациях. Слушать её стало не обязательным, оставалось только дождаться, пока юноша успокоится и расскажет всё внятно и по порядку. - У кого ты там собрался работать? - За последние пол часа пути, Саша начал уставать болтать без умолку и в появившуюся паузу уже можно было успеть задать вопрос. - Говорю же! Генрих Калибрейн ищет помощника! Я буду Помощником ведущего учёного в области генной инженерии! Профессор занимается новым проектом! Пока информации о нём нет, но это что-то сенсационное! Вот уж настоящий учёный, на кого следует равняться. Неужели можно не признавать его гений? Полгода назад он работал над излучением, генетически перестраивающим живые создания. Но ему запретили проводить эксперименты над животными и людьми, опасаясь, что оно будет опасным. Тогда он стал пробовать его на себе. Прямо как в американских фильмах! И ведь ничего! Живой и очень даже здоровый! И я, если возьмут, буду с ним работать! Да это же судьба! – Вновь начавшийся монолог перебил заливистый смех. Глеб бежал вперёд, на радость Ленке, которая сверкала зелёными глазами и заливисто смеялась, вцепившись в плечи брата, чтобы не упасть. Сашка возмущённо откликнулся на предложение друга «не отставать» и понёсся следом. В то время, как мысли его, оставались преданы вакансии работы, великому учёному и предстоящим открытиям, как бы быстро от них не убегали. *** Для разных людей события имеют свою цену. То, что не имеет никакого смысла для одного, может изменить судьбу другого, и напротив, великие известия могут казаться абсолютно незначительными. Так, мимолётной и ненужной кажется для безалаберного школьника война, проходившая многие столетия назад в далёких странах, в то время как для многих людей это было главное и последнее событие в жизни. Признаться, каждый день люди безразлично проходят мимо мухи, угодившей в паутину, не задумываясь, какое значение это имеет для самой мухи. - Может быть Вам воды принести? – Александр не на шутку перепугался. Он и не ожидал, что утреннее письмо произведёт такой ошеломляющий эффект на профессора. - Ска…ска…скажи, что ооно не ннннастотоящее! – Заикаясь и растягивая слова пробубнил собеседник. Нависшую тишину прервал звук рвущейся бумаги, показавшийся Сашке самым резким и отвратительным, что он когда либо-слышал. Парень устроился на работу всего несколько недель назад. Тогда юноша твёрдо решил вцепиться в эту возможность и не отступать ни перед чем. Это были его первые шаги в науку, маленький подвиг начинающего учёного. Всё, о чём он мог думать в то время – это увлекательное будущее, мудрый наставник, опасные эксперименты и таинственный мир, не видимый человеческому глазу. Однако мечты разбились в первые же дни. На деле юноша получил обязанности обычного секретаря, принимавшего звонки и письма. Платили не много, приходилось постоянно задерживаться допоздна, а о проводимом эксперименте с Александром не обмолвились ни словом. Один день был похож на другой, но все они были лучше, чем сегодняшний. Сашка хотел бы провалиться сквозь землю, чтобы не видеть происходящего. Прочитав письмо из мэрии, Генрих опустился на пол и ещё некоторое время сидел, перечитывая содержимое. Губы непроизвольно шептали несвязные слова на латыни, коротковатые для высокого роста профессора брюки задрались ещё выше, открывая грубые кожаные ботинки, кое-где протёртые почти до дыр, бумага в дрожащих руках затряслась настолько, что вряд ли он мог разобрать хоть слово. Тем не менее, серые глаза бегали по строчкам, напоминая студенту бешеных крыс, которых он видел в лаборатории. Образ обезумевших зверюшек навязчиво сливался с недавним кумиром молодого учёного настолько, что парню виделась пенистая слюна, выступающая в уголках рта животных. В письме был приказ срочно, сегодня же, под присмотром доставившего письмо инспектора, завершить исследовательскую деятельность, свернуть проект, уничтожить все созданные в процессе исследовательской деятельности научные образцы. И сейчас Глава этого исследовательского проекта, мужчина с двумя высшими образованиями, светило современной науки, сидел на полу в приёмной и поедал это письмо, отрывая полоску за полоской. Сашка подавил рвотный рефлекс и затравленно оглянулся, не обнаружится ли поблизости прилагающийся к письму человек, призванный проконтролировать немедленное принятие мер. Человек обещал подождать прихода руководителя у входа в лабораторию, чем добросовестно и занимался, не беспокоя больше юношу. И тем не менее, такие люди не любят долго ждать. Вот только как привести в себя профессора? За прошедшие 5 минут он не сфокусировал взгляда вообще ни на чём, не говоря уже о том, чтобы обратить внимание на молодого человека. Саша был студентом-медиком, но не психиатром. - Профессор, пожалуйста, вы слишком… ай! – пожилой мужчина, наконец, отреагировал на обращённые к нему речи, но вовсе не так, как предполагал юноша. Оскалив крепкие, желтоватые зубы, профессор резко подался в сторону раздражителя. Парень отшатнулся, готовясь, в случае надобности запрыгнуть на стол, но Генрих не стал его преследовать. После внезапного выпада он повернулся спиной к юноше, согнувшись так, что выпирающие сквозь рубашку позвонки описали не правильный полукруг. Парень прислушался к невнятному бормотанию. - Маленькие. Не отдам никому. Будете в тепле, темноте, уюте. Ишь, чего захотели! Кааргх… Как в детстве, калачиком. Чтоб погреться на солнышке. Тихо, лапоньки! Не шуметь при царапаньках… – Одна ладонь была сжата в кулак, а вторая гладила её так активно, будто хотела счесать с неё кожу. При этом профессор склонился над руками вопросительным знаком, отгораживая процесс вообще от всего мира. Реплики то и дело прерывались смешками, рычанием, или вовсе, похрюкиванием. Сашке вдруг стало невероятно противно от происходящего. Он никак не мог поверить, что это тот самый человек, вызывавший у него столько отчаянного восхищения, любви последователя к пророку, чувства безграничного доверия и преданности. Теперь же всё обратилось лишь в пренебрежение и стыд, порождающие злость. То ли желая отомстить профессору за эти чувства, то ли просто отвести душу, а может и надеясь ещё вернуть мужчине остатки разума, парень выплеснул в его сторону графин с водой. На секунду воцарилось молчание. Генрих медленно поднялся и обернулся. Александр поспешно спрятал за спину графин, чувствуя себя нашкодившим школьником. Так сильно провалиться под землю, под давлением тяжелого взгляда, ему хотелось лишь в детстве, когда мама узнала, что он таскает мелочь из её кармана без спросу. Он вдруг показался себе ничтожно маленьким и никчёмным перед этим человеком, за которого только что краснел. Таким он видел его, когда с замиранием дыхания впервые заходил в это здание. Таким он будет видеть его отныне в странных снах, болезненно пытаясь что-то важное, отчаянно метаясь на грани сознания. Худой и очень высокий, с неровной осанкой, подав вперёд плечи и голову, казалось, он всегда немного сгибается, подобно вопросительному знаку. Руки немного длиннее нормы, длинные пальцы, напоминающие цепкие когти хищной птицы. Тонкая полоса губ, какая бывает у людей, настолько уверенными в своей правоте, что считают это очевидным. Такие никогда не отстаивают своего мнения, не спорят, им не к чему согласие или опровержение окружающих, они хорошо знакомы со своим делом и действуют молча. Крупный нос с горбинкой, свидетельствующей о давнем переломе, высокий лоб, перечеркнутый глубокой складкой, бледная кожа, синяки под глазами. Можно подумать, что профессор вообще никогда не спал. Судя по взъерошенным волосам, кроме сна профессор игнорировал ещё и существование расчёски. Взгляд серых глаз умел пригвоздить человека к полу. В груди растекалось вязкое чувство обречённости. Он всегда будет смотреть вот так, с любопытством разглядывая внутренности, читая мысли и эмоции. Разглядывая тебя в микроскоп, как разглядывает высшее звено эволюции одноклеточное создание. Тебя изучают, используя для науки, и поэтому ты нужен. Это не делает тебя лучше других одноклеточных, просто тебе повезло попасться и приносить пользу, можешь радоваться… -Спасибо. – Не понятно, чего Александр больше испугался, того, что его схватили за руку и куда-то поволокли, или многообещающей интонации, с которой произнесено слово. Что может стоить благодарности самого профессора? Ничего подобного парень в жизни не делал, но Генрих не бросает слов на ветер. Если благодарит, значит есть за что. Или же будет… Двое телохранителей, вспоминая рекомендацию инспектора быть по возможности корректными и солидарными, с вежливым видом ожидающих рассматривали в холле картины, которые их ни капельки не интересовали. Один из них был высок, широкоплеч, со светлыми волосами, стриженный ёжиком, в тёмном костюме и абсолютно безразличным взглядом. Второй был похож на первого, вот только волосы были тёмными, плечи шире, а рост меньше первого на голову. Инспектор, типичный бюрократ, был невысокого роста, бледный, с округлым животом. О его занудстве в Управлении ходили легенды, а он сам считал себя образцом беспристрастности, объективности и широты взглядов. Кроме того, у него был маленький секрет, о котором никто не знал. По крайней мере, инспектор надеялся, что не знает и не узнает впредь. В управлении он был единственным инспектором-холостяком. Отсутствие семьи (и даже любовницы) он объяснял самому себе и коллегам большим количеством работы и своей высокой ответственностью за результат. Но истинная причина открылась инспектору не так давно и внезапно, когда он вдруг осознал, что женщины его просто не интересуют. Дело обстоит ровно наоборот. Это открытие шокировало, но было приятно, освежало новизной и запретностью. Постепенно он свыкся с новой гранью своего естества и сейчас он с удовольствием присматривался к высокому плечистому блондинчику-новобранцу. Смирнов, который уже не первый раз сопровождал инспектора, деликатно кашлянул и прервал расслабленное течение мыслей: - Гхм... шеф, там это... учёные как-то подозрительно суетятся! В лабораторию прошмыгнули..– Услышав посторонний голос, нарушавший его гармонию, инспектор нервно дёрнулся и густо покраснел, переведя гневный взгляд в пол, а после и на говорящего. -Ну и что ты стоишь? Почему они не здесь, а там?! В лаборатории раздавался шум, словно учёные не остановились, дойдя до оборудования и смели всё на свете, пытаясь за одно проломить и стенку. Когда разгневанный представитель закона появился на пороге, пол уже был усеян осколками, скорлупой, шипящей жидкостью и поваленными приборами. Рыжий парень, сконфуженный, сидел на корточках, посреди всего этого безобразия, побледнев, держась за горло и судорожно хватая ртом воздух. Профессор склонился над ним, по-отечески положив руку на плечо. -Мой бедный мальчик. Нельзя так страшно реагировать на досрочное завершение, это такие мелочи! Пожалей свою нервную систему. – Генрих поднял взгляд и виновато улыбнулся. -Мальчик так переживает! Это его первая работа, вы должны понять… - «Бедный мальчик» закашлялся и громко сглотнул, пытаясь подавить рвотные позывы. -Вот поколение! – Всплеснул руками Профессор. - Такой нервный срыв по каждому мелкому расстройству! Парня срочно нужно отвести в медицинский кабинет. Я вернусь через несколько мгновений, и составим полный отчёт о ликвидации. – Генрих решительно направился к выходу, когда двое мужчин схватили его и Сашку за локти. Они вопросительно покосились на маленького, скучного человека, который важно кивнул, и грубые руки принялись обыскивать учёных, вытряхивая мелочь из Сашиных карманов и передавая инспектору записи из карманов Генриха. Только когда вынести что-то важное уже не оставалось никакой возможности, Инспектор небрежно взмахнул рукой, позволяя побелевшему от немого возмущения Профессору унести скорчившегося Сашу из лаборатории.