Ещё одна ночь

Сквозь занавески в комнату пробивался бледно-оранжевый свет уличных фонарей. Лукас Норт был уверен, что плотно зашторил окно, прежде чем завалиться в кровать. Хотя, что тут говорить: занавески были всего-навсего жалкой пародией на нормальные шторы, и что задернуты они, что нет – особой разницы не наблюдалось. У всех корпоративных квартир MI5 был один общий недостаток: здесь явно пытались создать иллюзию уюта, но ни черта путного из этого не вышло. Лукас повернулся на бок, устроив голову на подушке и выпрямив правую руку. Простыни под ним смялись, потому что он уже битый час ворочался в попытке улечься поудобнее. Зажмурив глаза, Норт больше всего на свете мечтал о том, чтобы погас этот раздражающий оранжевый свет. Каждый звук бил по нервам: тиканье часов, шум пролетающего самолета, автомобильная сигнализация… Он сполз с подушки, уткнувшись лбом в руку. Ногти инстинктивно впились в плечо, когда где-то там, за окном, громко залаяла собака. Лукас перевернулся на спину, подложив одну руку под голову, и уставился в потолок. Но так тоже было неудобно, и уже в следующую секунду, перевернувшись на живот, он зарылся лицом в подушку, обхватив ладонью шею. Норт не знал, сколько времени прошло. Мысли одна за другой терзали его воспаленное сознание. Как он вообще мог дать Качимову свое согласие работать двойным агентом? Что сделает Гарри, если узнает, поверит ли ему? И тут же, совсем некстати, Лукас подумал про Адама Картера. Он был бы не против узнать этого человека получше. Черт, они наверняка стали бы отличной командой, столькому научились бы друг у друга. Жаль, что их дружба закончилась так быстро. По дороге пронесся мотоцикл, загудела сирена. Норт вздрогнул, схватил подушку и гневно отшвырнул ее на противоположную сторону кровати. Он сел и похлопал себя по щекам. Почему, ну почему он не мог уснуть? Лукас потер глаза. Может, все дело в том, что за восемь лет сна на тюремной койке он просто отвык от нормальной, мягкой постели? Лукас взглянул на часы: 4:07 утра. Он выругался сквозь зубы и, махнув на все рукой, решил лечь на пол. Завернувшись в простынь, Норт опустился на линолеум и тяжело вздохнул. Мигом отозвалась память тела: он почувствовал, как расслабляются затекшие мышцы и дикая усталость сменяется приятным теплом. Наконец блаженная темнота окутала его разум, избавив от терзающих мыслей, и Лукас провалился в тяжелый, глубокий сон.