University Impact

      Когда в столовой заканчивались порции котлет с пюрешкой, Кавех не жаловался. Он терпел, когда его проект незаслуженно отправляли на доработку, а потом принимали без исправлений спустя несколько недель, на протяжении которых он пытался заставить себя переделать работу. Он даже чисто по-студенчески выносил непостоянство расписания и неясные требования кафедры к научным работам.       Но стерпеть выселение из общежития он не смог. Кавех исправно платил за комнату, не шумел, не разводил тараканов и вообще поддерживал образцовую чистоту. А студентам-архитекторам это делать непросто. И все же его выселили. За жалкий долг в семь копеек, о котором он узнал только тогда, когда пришло уведомление о выселении. Сухонькая старушка-коменда занесла бумажку с таким видом, словно выселяет студентов каждый день. А для Кавеха мир рухнул. Денег на съем жилья нет. Друзей с квартирами нет. Семья на другом конце страны, и самый ближайший родственник все равно находится в сотнях километров от него. Поэтому всю ту неделю, что ему дали на выселение, он оббивал пороги администрации, надеясь, что они разберутся с этим недоразумением.       А когда стало понятно, что всем все равно, что все они там уперлись в свои документы, он напился и... уснул в университетском парке посреди обеденного перерыва. Незнакомые студенты обходили лавочку с ним стороной и почтительно молчали – считали, что он так от переутомления. Приятели из группы хотели подойти, но почувствовав запах алкоголя и вспомнив о положении Кавеха, решили отказаться от этой затеи. Словом, ничего не мешало сну на свежем воздухе. Пока еще было тепло, так что даже вечером парень спокойно спал, забывшись. – Если пролежишь тут еще несколько минут, смотрители территории вызовут полицию. Тогда даже студенческий не поможет, - язвительно-холодно и резко зазвучал знакомый голос прямо над самым ухом Кавеха.       В такой компании ему хотелось просыпаться меньше всего. Бывший друг, с которым жизнь как-то неоднозначно развела по разным дорогам. Не то чтобы они поругались, нет, просто... это было странно и очень неловко. Они и здоровались-то через раз, даже когда очевидно замечали друг друга в коридорах университета. – Тебе-то какое дело? – последовал хмурый и сонный ответ.       Блондин закрыл глаза рукой. Во рту было сухо, а виски тупо и неприятно пульсировали. Вести светские беседы и делать свою мордашку презентабельной сейчас было не в его силах. И хотя он знал, что Аль-Хайтам так просто не отстанет, все же предпринял попытку спастись ответной колкостью. – Такое, что не хочу, чтобы тут посреди ночи шатались полицейские. Есть у меня одно дельце... – последнее бросил загадочно.       Манипуляция была замечена, но все равно проглочена. Слишком велико было любопытство Кавеха. И его старый друг прекрасно об этом знал. – Не думаешь же ты, что я так просто куплюсь на такое? «Дельце» у него... Да какое «дельце» может быть у студента твоего отделения?! Ты же потом работу не найдешь, пф! – Кавех попытался сфокусировать взгляд на стоящем рядом парне.       Вышло это плохо. Глаза резало от яркого света фонарного столба. Вместе с этим пришел очередной приступ головной боли. Сейчас уже чуть более явно, но все еще недостаточно, чтобы выпить таблетку. Да и таблетки-то не было. – Вот именно потому, что я рассчитываю найти в будущем работу, такому неорганизованному балаболу и необязательно знать, что я собираюсь делать.       Второй ход сделан. Аль-Хайтам на всякий случай отступил от скамейки на полшага. В любое другое время Кавех бы разразился гневной тирадой, но сейчас он поразительно умолк, хотя и попытался в первую секунду взлететь из полулежачего положения. – Неорганизованный балабол... – повторил как в тумане, словно это было что-то давно забытое, - Да, тут ты прав, пожалуй. Я неорганизованный балабол. И всегда им был. Не только сейчас.       Каждая следующая фраза звучала чуть более ожесточенно, но не зло. Блондин так самого себя ругал. Точнее позволял себе озвучить то, чем и так корил себя где-то в глубине души. Теперь он сидел, кинув голову на руки и смотря в пол. Трещинки в асфальте плясали перед глазами, которые медленно наполнялись слезами. Хорошо, что ни одна слезинка в итоге так и не упала. – Возомнил о себе невесть что! Учиться в столичном университете... Ну да, как же! Нечего соваться было... А как гордился! Всем рассказал. Дома уже ждут, что я вернусь и перестрою наш город так, чтобы в нем жить было можно. И где я теперь? Сплю на скамейке в парке, зная, что продержусь так максимум до зимы. А дальше... только домой.       Сначала Аль-Хайтам хотел предложить взять академический отпуск, а потом вернуться с восстановленным правом на общежитие. Но что-то подсказало ему, что сказать такое он может только в своей привычной холодной манере, которая сейчас явно не к месту. Да и слишком это рационально – не для нервного состояния будущего архитектора. Так что он просто промолчал, считая комментарии излишними. Всегда так было, с самого детства: Кавех говорил за них двоих, а он потом, если требовалось, решал за обоих серьезные проблемы. Отличная командная работа. – Знаешь... – внезапно блондин заговорил отрешенно, пока его глаза блуждали где-то в районе башни главного корпуса, - А я ведь и без вещей почти остался.       За этим последовала горькая усмешка. За ней пауза, а потом еще более неожиданный истерический хохот. Сколько бы Аль-Хайтам ни наблюдал за другом, он никогда не мог со стопроцентной уверенностью сказать, как и почему пробудится его следующая эмоция. И это было по-своему прекрасно. – У меня пропуск, - все это Кавех говорил через смех, - Заканчивается через полтора часа! – тут он глубоко вдохнул и захохотал пуще прежнего, - Я за это время и половину вещей не упакую. Да у меня и коробок нет! По миру меня пустит лучший университет страны, вот как!       Но все же иногда такие глупые эмоциональные вспышки вызывали раздражение. И не хотелось на Кавеха тогда даже смотреть – так жалко он выглядел. Но так как помочь ему никто больше не мог, Аль-Хайтам даже не отвернулся. – В твоей истерике все еще слышны отголоски опьянения. Я могу тебе помочь, но для начала ты должен собрать себя в кучу. Сейчас соберем вещи, а потом уж решим, что делать дальше. Но я уйду, если ты продолжишь ныть и страдать.       Кавех неожиданно серьезно посмотрел в бирюзовые глаза напротив. Если секунду назад он понимал, что испытывал, то теперь странная смесь недоверия, благодарности, отчаяния и еще чего-то была неперевариваемой, невыразимой. С каждым мгновением все казалось менее реальным, чем до этого. – Идешь или нет? – бесцветно спросил Аль-Хайтам.       Он увидел все эти сомнения и вспышки в глазах Кавеха. Хотя практики давно не было, все же читать выражения лица друга детства было просто. При нем он формировался и до некоторой поры взрослел. И поэтому было так странно увидеть его на первом курсе здесь, спустя несколько лет с их последнего разговора. Кавех его тогда не заметил – весело болтал с новыми знакомыми. А вот Аль-Хайтам с радостным удивлением отмечал, что улыбка друга ничуть не изменилась. Даже челка все так же глупо маячила прямо перед глазами, что Кавеху иногда приходилось ее сдувать.       Разбитый архитектор только кивнул. Он встал со скамейки и тут же схватился за голову, но не попросил у Аль-Хайтама поддержки – только тихо пошел к общежитию, полагая, что младший следует за ним. Ведь даже если не идет, ему нужно хотя бы попробовать в одиночку собрать хоть часть вещей. – Спасибо, - едва различимо прошептал он уже на входе в общежитие, - Думаю, без тебя бы я до сих пор там лежал.       Аль-Хайтам хмыкнул, выражая то ли стандартный скепсис, то ли согласие. Кавех понуро прошел в общежитие. Сгорбленная фигура, казалось, скрывала что-то под слоем одежды, но это он лишь так ссутулился от безысходности. Оба не стали даже думать о получении пропуска. Гость выглядел достаточно внушительно, чтобы не вызвать у старушки на входе желания связываться. Во всяком случае так думал Кавех, пока не услышал голос со спины. – Доброй ночи, Зинаида Петровна, - исключительно учтиво, но не заискивающе обратился Аль-Хайтам к вахтерше, - Не найдется ли у вас пары лишних коробок? Может, кто-то с прошлого переезда оставил. Год как раз только начался.       Женщина прокряхтела что-то невнятное, пошаркала по полу своей маленькой комнатушки, а потом без лишних слов выбросила им на руки сразу три мятые коробки. Спасибо, что не от пиццы. – Благодарю, Зинаида Петровна! – Я даже не знал, что ее так зовут, - пробормотал Кавех, когда они уже поднимались в его комнату, - И чего это она так добра к тебе? – Помог ее внуку в начале этого семестра, - честно, но все равно уклончиво и не вполне ясно ответил Аль-Хайтам.       Повисла тишина. Парни складывали в коробки все, что видели, не разбирая, нужно оно или нет. И хотя за два с лишним года обучения у Кавеха накопилось не так много хлама, все же они явно могли сэкономить место, если бы чуть более разборчиво просматривали вещи. И если блондина еще можно было понять – он довольно спешно складывал и утрамбовывал пожитки, то Аль-Хайтам даже не спешил. Хозяину комнаты было неловко его подгонять, но под конец он не выдержал. – Я крайне ценю твою помощь, но не мог бы ты, пожалуйста, побыстрее? Мы так не уложимся. Серая макушка дернулась от смешка, после чего повернулась к Кавеху. – Ты уже потерял право на общежитие в этом семестре. Они не смогут выгнать тебя во второй раз. И ровно в двенадцать никто тоже не придет. Так что собирайся спокойно. Не станут же они забирать у тебя вещи прямо из-под носа. – Есть логика в твоих словах... – покорно, но с ноткой сомнения согласился архитектор.       Опять образовалось неудобное молчание. Аль-Хайтаму было все равно, но вот Кавех явно ощущал себя не в своей тарелке. Неопределенность ближайшего будущего, внезапная встреча со старым другом, головная боль от похмелья, боязнь нового – все свалилось разом и плавно вытекало одно из другого. Он резко начал ощущать себя в круговороте жизни, но это было скорее гнетущее и давящее чувство, чем что-то новое и наполняющее мотивацией. Блоггеры явно о чем-то умалчивали! – Коробки пока что отнесем ко мне. И можешь остаться на пару ночей. Об остальном подумаем завтра, - Аль-Хайтам отряхнул руки от пыли и оглядел проделанную работу.       С поразительной аккуратностью они запаковали все, что могло принадлежать Кавеху. То тут, то там лежали вещи, принадлежавшие его вечно отсутствующему соседу. Тот учился на каком-то творческом факультете, но никто так и не понял на каком. Даже он сам, вероятно, не знал, где учился, потому что все время проводил на тусовках и каких-то «очень важных» студенческих мероприятиях, за которые его и держали в университете. Без этого давно бы отчислили за непосещение. – Спасибо... – снова неслышно пролепетал блондин.       Он все еще ощущал себя жалким, но теперь было не так стыдно, как несколько часов назад. Сейчас чувство это казалось почти естественным. Причин тому Кавех не нашел бы, даже если бы постарался. Но, может, все было в поразительно спокойном и прагматичном подходе Аль-Хайтама. Как будто ситуация архитектора и не проблема вовсе, а так, маленькое недоразумение. И это без единого слова обесценивания! Такая безмолвная уверенность почти позабылась, но вспомнить ее было по-домашнему приятно. Словно детство на короткий миг вернулось к ним обоим. – Даже не знаю, как тебя отблагодарить, - чуть более громко сказал Кавех. – Яичницы на завтрак будет достаточно, - друг позволил себе редкую шутку, а потом взял одну из коробок, - Пошли! Нам еще минут пятнадцать идти.       «Да хоть час!» - чуть не ответил Кавех с новым приливом радости. Поверить в свою удачу он все еще не мог. Теперь он выглядел как щенок, готовый пойти за прохожим, который задержал на нем взгляд чуть дольше необходимого.       Из общежития студент вышел уже с гордо поднятой головой. – А почему ты решил мне помочь? – неожиданно спросил он на полпути, когда было решено сделать короткую остановку, - Мы так давно не общались, а ты без сомнений впускаешь меня в свой дом... – Просто знаю, что ты сделал бы тоже самое для меня, - без промедлений ответил Аль-Хайтам, - Этого достаточно, - поставил точку в разговоре.       Резок, четок и молчалив. Как всегда. Кавеху оставалось только задумчиво промычать что-то, хотя обычно он легко превращал такие точки в запятые. Просто сейчас не хотелось. И даже не потому, что ответ был исчерпывающим, а потому, что дальше можно было нарваться уже на грубость.       Дорога до квартиры Аль-Хайтама и вправду оказалась долгой. Особенно под конец, когда вес коробок уже прилично оттянул руки. Через парк и трамвайные пути, несколько минут вдоль дороги, а потом еще и петляние по дворам. При свете солнца Кавех бы точно не повторил маршрут в точности, хотя мышление и видение архитектора несколько упрощали запоминание нового маршрута. – Ключи у меня одни, - возле самого дома сказал хозяин квартиры.       Он жил в симпатичной новой пятиэтажке. Рядом стоял еще десяток похожих разноэтажных домов, но временное пристанище казалось Кавеху наиболее уютным. – Прости за неудобство, - пробормотал новый жилец, хотя внутри сердце все еще слишком радостно билось от предвкушения, чтобы извинение казалось искренним.       Кавех с энтузиазмом взлетел по лестнице, словно и не ощущая тяжести коробок, а потом растерянно и с нетерпением стал ждать Аль-Хайтама на нужном этаже. Тот поднимался размеренно, как и в любой другой день своей жизни. Пока что слишком бойкий настрой друга его даже немного напрягал. – Квартиру мне не разнеси, - не удержался от колкости, когда распахнул дверь, - Мне тут еще жить и жить. – Да-да, конечно, - Кавех чуть сбавил свой пыл, так что изучать квартиру отправился уже более спокойно.       Идеальное холостяцкое гнездо. Скромная и почти пустая кухня-гостиная, спальня и ванная комната, в которой развернуться негде. Оценив пространство профессиональным взглядом, Кавех пришел к выводу, что небольшой ремонт может спасти положение, но в этот дьявольский план сразу вмешался рациональный голос. – Спать будешь на диване в гостиной. Пойдем покажу, как он раскладывается, и давай уже ложиться. Мне завтра к первой паре, - Аль-Хайтам обошел гостя, - А, конечно, пара правил! – тут он предупредительно поднял указательный палец вверх, - Не подходи к моему рабочему месту, если я не прошу. И сохраняй идеальную чистоту. В душе долго не парься, а то плесень по стенам пойдет. – Обижаешь!       И хотя последний пункт был для Кавеха особенно непрост в исполнении, первые два казались очевидными. Хотя, судя по стерильности внешнего вида квартиры, по поводу второго пункта у парней могли быть расхождения во взглядах.       Аль-Хайтам тем временем разложил диван и принес белье. – До завтра. Спокойной ночи, - и ушел в спальню, не задерживаясь лишний раз.       Впервые за вечер Кавех остался в сознании и наедине со своими мыслями. Тут же вернулась и головная боль, и неприятное жжение чувства вины и стыда в груди. Он попытался зажмуриться и отогнать все это от себя. Вышло не очень. Даже переодеваясь в любимую пижаму после короткого холодного душа, блондин все еще чувствовал что-то не то.       По этой причине утром он подлетел со своего дивана так рано, как только смог, чтобы действительно приготовить своему благодетелю ту шуточную яичницу. И вложил он в нее столько кулинарного мастерства, сколько был способен.       Более геометрически выверенной яичницы кухня Аль-Хайтама никогда не видела.