Hit and cancan

- Еще десять минут – и я ухожу, - отрезал Луи, убирая челку и делая глоток из стакана. - Томлинсон, ну что ты выделываешься, как девчонка. У нас тут дружеская атмосфера, мы расслабляемся, общаемся. Ведь сто лет не виделись же, с твоей работой да делами, да непонятно чем. А тут такой повод… - Зейн помотал головой, отворачиваясь к сцене. - Да какой повод, может, расскажешь? – возмутился Томлинсон, поворачивая голову в том же направлении, что и друг, но быстро отводя взгляд. – Вытащил меня… сюда! Все дело в том, что Луи Томлинсон терпеть не мог такие заведения и развлечения. Слишком громкая музыка, слишком сильный шум, изрядно подвыпившая публика и разврат. К тому же, девушки. Девушки в чулках и практически без одежды, в одном белье да подобии юбок. Эти картины решительно не укладывались в его представления о хорошем отдыхе - и он все не мог понять, почему ответил согласием на предложение лучшего друга о походе в это место. - Повод - у этих девочек особенная программа. Они не оставляют равнодушными никого, разве ты не слышал о них? - Зейн указал на название, написанное на рекламной афише на стене. - Малик, я не интересуюсь бабами и борделями. Ты забыл? Откуда мне слышать? - Тогда тебе стоит просто заткнуться и посмотреть на сцену, - Зейн последовал своему же совету, и Луи только и оставалось, что повторить за ним. Как раз вовремя, видимо. На сцене, до этого пустой, какое-то время, вновь появились девушки, в чуть более приличных костюмах, чем до этого - песочно-бежевого цвета боди, верх которых был имитацией гусарского мундира. На прелестных головках девушек красовались киверы с длинными перьями, а на ногах - шнурованные, ниже колен ботиночки. Никаких чулок и рюшей, блесток и вульгарщины, что поразило Луи до глубины души. Впрочем, гораздо сильнее поразило его другое - когда девушки подошли к краю сцены, виляя бедрами, грациозно и задорно танцуя, вскидывая ноги и демонстрируя подтянутые попки, мужчина понял, что... Не все девушки на сцене - девушки. По центру, открыто улыбаясь, плавно двигая руками и бедрами, танцевал... Парень. Парень, чьим ногам вполне могли позавидовать его коллеги женского пола. Парень, которого было практически нереально отличить от остальных, но что-то такое так и кричало в нем - впрочем, возможно это было желание Луи. Он никогда не хотел девушек - и это не могло стать исключением, поэтому... - Малик! - зашипел Томлинсон, не в силах отвести взгляд от соблазнительных бедер парня. Он танцевал, он сверкал глазами и закусывал губу, вскидывая ногу и покачивая задницей. Он дразнил и манил. Черт подери! - Ты знал! Ты знал! Судя по ухмылке Зейна, который лениво протягивал джин и щурился на Луи, он отлично все знал. Прекрасно знал, конечно же, поэтому и привел сюда. Сволочь глазастая. - Думаю, тебе понравилось, м? - прищурился он и отсалютовал стаканом, отворачиваясь к сцене вновь. Луи же понял, что просто так уйти сегодня не сможет, пока не дотронется до этого тела, до этих длинных ног, не поцелует эти растянутые в насмешливой улыбке губы. Какая-то неуловимая сила так и тянула к себе, так и хотелось притянуть его к себе и усадить на колени, да пройтись ладонями по гладким теплым бокам, и... За своими мыслями Томлинсон совсем не заметил, что танцовщицы успели пропасть со сцены, сменить костюмы и вновь появиться. У Луи уже был готов план. И голая спина танцора в корсете, сам он в таких ненавистных юбках и чулках - которые сейчас не вызывали отторжения, - только подхлестывали желание. Выросший в Париже Луи был хорошо знаком с правилами "хорошего тона" таких заведений. Когда на сцене появляется звезда труппы, - а мужчина не сомневался, что этот длинноногий парень и является главной фишкой выступления, - до конца остается максимум пара номеров, после чего девушки спустятся в зал, в поисках восторженных поклонников, которые с удовольствием заплатили бы ради ночи с красавицей или же за какое-то ее внимание, но вот тут-то и заключалась проблема - подобраться к звезде было очень сложно, а еще сложнее - удержать ее внимание. Но Томлинсон был уверен в своей удаче. Конечно, Луи оказался прав - этот номер был последним, и вот уже девушки, со свежепоправленным макияжем, виляя бедрами, направились к толстым, облизывавшимся на них, мужчинам, что хлопали по своим коленям, в ожидании упругих попок на них. Томлинсон, переместившийся к барной стойке, неотрывно следил за кудрявой макушкой солиста, мигрировавшей по залу, так и не приставшей ни кому, что лишь подтверждало, что мужчина сделал правильное предположение по его поводу. - Надеюсь, тут свободно? - послышался тихий низкий голос - отвратительно-сексуально сочетавшийся с внешним девчоночьим видом парня. Он легко взобрался на высокий табурет, не упуская возможности зацепить концом изящной - насколько это реально при размере ноги больше сорокового - туфельки штанину Луи. - Еще десять секунд назад - было, - улыбнулся краешком губ мужчина. - Больше, кажется, нет. - Что же, странно слышать, что такой приятный мужчина коротает вечер в одиночестве, - закинул удочку танцор, задумчиво глядя на бармена, скользя длинным пальцем по меню коктейлей. - Молодой человек, - жестом подозвал Луи бармена и указал ему на напиток, на котором дольше всего задержался парень. В его глазах мелькнула заинтересованность и удивление. - Прошу, мсье, - танцор принял бокал и поблагодарил, не сводя взгляда с Томлинсона. - Гарри Стайлс, - протянул руку он, делая глоток своего коктейля. - Луи Томлинсон, - крепкое рукопожатие скрепило знакомство, от чего Гарри только ухмыльнулся сильнее - ему определенно нравился этот мужчина, кажется, с приличным воспитанием, сильными руками и искоркой в глазах. - Вы произвели на меня неизгладимое впечатление своим танцем, я даже забыл о своем бокале, а в таких местах это, пожалуй, серьезное заявление. Гарри улыбнулся, на щеках проявились ямочки, а глаза засверкали, и если бы Луи до этого момента не был уверен, что он хочет этого парня, то сейчас он точно бы в этом убедился. - Мне очень лестно слышать такие вещи, Луи Томлинсон. Вы категорически выделяетесь на фоне здешней публики. - Не могу не сказать того же о вас, мсье Стайлс. Нечасто встретишь солиста на выступлениях кабаре, - приподнял бровь Луи, парируя и чуть улыбаясь. Гарри точно знал, что хочет этого мужчину, его мускулистые ноги и руки, плотно обтянутые джинсами и рубашкой, медовые волосы и прищуренные серые глаза. Слишком редко встречаются такие привлекательные и сексуальные мужчины, что не распускают руки, а восхитительно воспитаны. Он не привык тратить много времени на разговоры перед сексом, предпочитая им действия. Вот и сейчас он, чуть наклонив голову набок, осторожно, но уверенно вел ступней по внутренней поверхности ног Луи. - Уникальность - мой конек, как видите, - улыбнулся Стайлс, закусывая губу и делая длинный глоток коктейля, не забыв отметить, каким взглядом проводил его движение собеседник. - Безусловно, вижу я многое, но этого всегда мало, не так ли? - Луи уверенно схватил ногу Гарри за щиколотку, медленно поглаживая ее большим пальцем. - Думаю, и показать, и посмотреть что у нас достаточно, - Гарри прикончил коктейль, аккуратно мазнув рукой по запястью Луи, и тот не сомневался, мгновенно поймав ее, чуть потянул на себя, отпустив, к счастью, ногу парня. Тот грациозно соскользнул со стула, попутно найдя туфлю, и почти лег на Томлинсона, который заговорил, вставая, утаскивая парня за собой: - Думаю, нам стоит сделать это маленькое представление приватным, вас, мсье Стайлс, достаточно глаз сегодня раздели. - Номер отеля, наверху, - кивнул Гарри. - Мне подождать, пока ты переоденешься? Стайлс тихо засмеялся: - В общей гримерке? Тогда завтра мне будет не в чем выступать. Единственного парня-приму не любят, Луи Томлинсон, ой не любят... Мужчина только привлек Стайлса к себе за талию и сказал: - Тогда веди, прима. * Номер совершенно не выражал никакой личности жильца, что было, собственно, абсолютно неудивительно. Но Томлинсону все равно, он лишь сжал сильнее стройное соблазнительное тело, крышесносяще выгибавшееся в руках, и постарался захлопнуть входную дверь, пытаясь донести их обоих до кровати, что само по себе было сложно. Но Гарри извернулся и начал целовать, кусать и зализывать шею, и ноги Луи предательски задрожали, и он уже не был так уверен, сможет ли сделать еще хотя бы шаг и не отыметь этот блядский ворох рюшей, кружев и похоти. Стянув с парня корсет, совершенно невозможными усилиями, он решил оставить остальное. Ощущение прохладной гладкой ткани под пальцами выбивало из равновесия - к такому Томлинсон не привык. Он не любил девушек, а уж тем более - парней, которые им подражали. Но с первой секунды, как только он увидел танец в исполнении конкретно этого парня, все то, что когда-либо он думал по этому поводу, было забыто. Господи, неужели это законно - быть одетым как последняя шлюха, смотреть большими невинными блестящими глазами, и так развратно распускать руки, губы и язык, доводя до состояния, когда уже настолько неважно, где ты, что начнись война между Англией и Францией, он вряд ли заметил бы ее в ближайшую сотню лет? Ловко высвободившись из державших его рук, Гарри сделал три быстрых шага и упал на кровать спиной, потянув Луи за собой. В глазах кудрявого читалось только желание, мольба взять и потребность отдаться, до конца, до разрыва маленькой вселенной. - Иди сюда... - сильно дернув, он почувствовал тяжесть тела на себе сверху. Луи был все еще одет, и ткань его джинсов соприкасалась с голыми бедрами, скользила по шелковистой поверхности чулок, невыносимо терлась о пах, прикрытый тонким слоем трусиков. Ноги Гарри задрожали, когда Луи резко поднял их, прижав к груди парня, и распахнул их шире, открывая вид на член, что был умело спрятан вниз, но сейчас это было абсолютно без толку - налившийся, толстый, с проглядывавшими сквозь полупрозрачную ткань венами, - он был произведением искусства, которое спрятать невозможно. Гладкая влажная розовая головка почти стыдливо выглядывала из-под оторочки на прорези для правой ноги. Господи. Впрочем, все вылетело из головы, когда Луи одним точным и прицеленным движением толкнулся бедрами вперед, и Гарри увидел звезды, шалея от контакта нежной кожи с грубой тканью. - Луи... Луи, пожалуйста. Можно? Пожалуйста... Мужчина повиновался не высказанному толком желанию, стягивая трусики по ногам и откидывая их куда-то. Вздох радости Гарри перерос в протяжный стон, когда его члена коснулись губы и язык, захватывая в плен сладостного томления. Еще хуже стало, когда рот сменили руки, а первый оказался ниже, обдав горячим дыханием яйца и нежную кожу ниже, дальше, пока влажно не коснулся сжатого ануса. Гарри выгнулся всем телом, сжимая простыни, пытаясь понять, что же ему хочется - и что он получит сегодня. Луи целовал, лизал и прикусывал, горячо раскрывал и проникал пальцами, присоединяя их к языку, безжалостно наслаждаясь тем, как содрогается от удовольствия тело под ним, как речь парня превращается в несуразное бормотание. Ему нужно. Ему нужно так, что он готов умолять - потому что желание невыносимо, а Луи никому и никогда не мог сразу что-то дать, не вытащив души неторопливостью, не додразнив до предела. - Пожалуйста! Ну пожалуйста! - так прогнулся Гарри, что, казалось, спина сломается. - Что пожалуйста? - с раскрасневшимися влажными щеками и подбородком, Луи был так сексуален, что хотелось выть. - Тра-ахни меня, ну же. Ты как маленький ребенок! - Уверен? Ибо тебя могут посадить, если что, - Томлинсон дразнил, но и сам был не в состоянии ждать - джинсы давили на возбужденный член, а рубашка удушала. - Не расслабляйся, - сказал он, поднимаясь с кровати, чтобы раздеться и достать презерватив из кармана. - Где у тебя смазка? - Я... Ах... Столик, у зеркала, - выдавил из себя Гарри. Поскольку Луи прекратил касаться его тела, он решил, что немного внимания самому себе не повредит. - Нет, - отрезал голос, возвращаясь. - Смазку я нашел, а вот трогать себя я тебе не разрешил. Стайлс послушно сложил руки над головой, изучая мужчину напротив, пока тот приближался и становился на колени между его ног, натягивал презерватив и смазывал себя. Взрослый, красивый и уверенный в себе. Сексуальный. И терпеть стало совсем невмоготу. - Луи!... - Гарри перевернулся на живот, выставляя в воздух задницу и виляя ею, отчаянно пытаясь ускорить процесс. - Пожалуйста. Ну же, пожалуйста. Давай же, этот красивый, гладкий, с крупными венами, горячий член, ну же, в меня, пожалуйста. Кудрявый понимал, что он несет чепуху, но соображал уже слабо, поскольку пальцы Луи вновь ласкали его внутри, и это было слишком. Все слишком. Особенно когда Томлинсон приставил головку ко входу, сначала легко нажимая, раскрывая, затем так же гладко скользя вовнутрь, полностью, до основания. - О боже мой! О... Да... - чувство заполненности отобрало дар речи, так что парень мог только шептать. - Ах-х, да! Двигайся же. Быстрее, ох, Луи-и-и... Надавливая на плечи Гарри и используя его как опору, Томлинсон начал набирать темп, постепенно все сильнее и глубже входя, выходя и снова вбиваясь обратно. С каждым толчком кудрявый издавал какой-то задушенный звук, стон или хрип, насаживался сильнее и закусывал костяшки пальцев до крови. - Сладкий... - шептал Луи, покрывая поцелуями и укусами влажную спину парня. - Какой же ты... Рюши на юбке наверняка намокли от пота и смазки, а спина будет на завтра вся в засосах и царапинах, но это было неважно, все было неважно, потому что время остановилось, и влажные звуки поцелуев, скольжение члена, тихие всхлипы и стоны заполняли номер. - Так... Ай, сильнее... Луи, блять, Луи... А-а-а-а, - тянул на одной ноте Гарри, отчаянно зажмурившись, сжимая простыни и отчаянно пытаясь ухватиться за что-то, пытаясь насадиться и отстраниться одновременно, потому что это было настолько ошеломляюще, что даже стонать не было сил. - Быстрее, давай, сильнее, глубже, глубже, глубже, ааааа! - притянув к себе ступнями Луи за бедра, парень изогнулся, отчаянно дрожа, потому что тот как раз начал быстро надрачивать член кудрявого, глубоко вонзив зубы в плечо. Оргазма такой силы он не испытывал давно, так что как только Стайлса перестало выгибать на кровати, он просто рухнул на нее плашмя, и руки, и ноги предали его. - Ты не против, если я?... - голос Луи доносился словно сквозь туман, в пояснение своих слов он сделал один длинный толчок вперед, и Гарри вспомнил, что тот еще не кончил. Кудрявый кивнул и приподнял попу вверх, позволяя мужчине толкаться под нужным углом, и лишь слегка постанывал от болезненной, но все еще приятной чувствительности. - Какой гладкий... Какой хрупкий, боже, красивый... - словно в бреду шептал Луи, доводя себя до пика. Гарри издал стон и завел руки за спину, проводя короткими ногтями по бокам мужчины, оставляя на них глубокие красные царапины. Тот зашипел, сжимая хрупкие бедра в своих руках, и кончил, с протяжный стоном, который был не слишком-то человеческим. Пышная юбка неряшливо собралась выше талии, раскинулась волнистыми рюшами подола по постели. Гарри тяжело и лениво дышал, перевернувшись на спину, а Луи бездумно лежал рядом, обхватив его за талию. Никто не сказал ни слова, погружаясь в сладкое безмятежное забытие, совсем не заботясь, что юбку нужно постирать и высушить перед завтрашним выступлением, чулки снять, умыться и принять душ. Но это все потом, когда рядом не будет горячего тяжелого тела, столь уютно расположившего голову на его плече. Все потом. Когда-нибудь.