Под небом

Небо здесь было такое пронзительно-голубое, как будто дочиста вымытое, Зойсайт никак не мог к этому привыкнуть. Просыпаясь каждое утро, он несколько минут просто лежал в постели, слушал свое дыхание и дыхание Кунсайта, и бездумно, блаженно смотрел на небо за окном. Ясное, васильковое, по-весеннему свежее, в мелких невесомых перьях облаков. Стекло и камень небоскребов, перемежаемые осколками неба, казались ему сказочным витражом, видением, готовым растаять от первого дуновения ветра. Часто Зойсайт думал, что вот-вот проснется. Еще чаще - что самому ему не место под этим бескомпромиссно-голубым небом. В такие моменты он особенно остро чувствовал собственное несовершенство, все неудобные, тяжелые, страшные воспоминания всплывали на поверхность сознания, будто дохлые рыбины, пялились на Зойсайта пустыми круглыми глазами. Ветер из открытого окна доносил запах неба и ранних весенних цветов, а Зойсайту казалось, что в комнате пахнет жаром и копотью. Удушливый, тяжелый запах словно оседал на его лице и руках, въедался в кожу, горький, металлический. Запах крови и гари, запах темного низкого неба, под которым убей - или будь убитым. Запах Металлии. Зойсайт передернул плечами, наконец сбрасывая оцепенение. Вдохнул глубоко и выдохнул, кинул последний взгляд на небо за окном и перевернулся на спину. Стоило сходить в душ, попробовать смыть с себя воображаемую копоть, хотя работало это через раз. Но лучше попытаться, чем продолжать лежать в мягкой постели и слушать свое неровное, как у загнанного зверя, дыхание. Он уже собрался было вставать - осторожно, чтобы кровать не скрипнула, - когда широкая сухая ладонь легла ему на плечо. Зойсайт вздрогнул от неожиданности. - Просыпаешься так быстро, - проговорил он, поворачивая голову и улыбаясь; улыбка вышла немного нервной. - Никогда не успеваю заметить. - Обращай внимание на окружающую действительность, а не на мысли в своей голове - заметишь. Кунсайт улыбнулся ему в ответ, коротко, сухо и тепло. К его улыбке, к тому, как часто он улыбался, Зойсайт тоже до сих пор не привык. - Кошмары? - полувопросительно бросил Кунсайт, притягивая его к себе, невесомо касаясь губами лба. Зойсайт помотал головой: - Так, просто задумался. - Кошмары наяву, значит, - отозвался Кунсайт. Зойсайт неловко усмехнулся. За все время, проведенное в Хрустальном Токио, они едва ли говорили о прошлом, о смерти, о тяжелом небе Темного Королевства. Не нужно было говорить. И без слов Зойсайт видел, знал, что Кунсайт тоже чувствует кожей запах гари, резкий и едкий, как запах пороха. Он снова неровно вдохнул, и Кунсайт прижал его к себе ближе, легко погладил по голове, запутываясь пальцами в волосах. Руки у него были уверенные и теплые, сильные и чуть шершавые. Зойсайт любил его руки, как будто с каждым прикосновением становилось чуть легче дышать. Он приподнял голову, заглядывая Кунсайту в лицо, и медленно, осторожно коснулся губами его губ. Они были сухими и прохладными - как глоток родниковой воды. Кунсайт повернулся, обнимая Зойсайта свободной рукой, погладил его по спине, бережно, одними кончиками пальцев. Зойсайт улыбнулся краем губ, дернул плечом - было немного щекотно. Кунсайт поцеловал его - сильнее и глубже, но все так же бережно и медленно, - и коснулся лбом его лба, замер, глядя глаза в глаза. - Я здесь, - произнес он едва слышно, почти шепотом. Зойсайт кивнул. Кунсайт провел ладонью между его лопаток, вдоль позвоночника, гладил широкими уверенными движениями, словно успокаивал напуганного зверя. И Зойсайт медленно расслаблялся под его руками, словно ослабевало напряжение в туго сжатой пружине. Он обнял Кунсайта в ответ, теряясь в ощущениях. Какая горячая у него спина, он пахнет потом и гелем для душа, и на всю спину - ни одного старого шрама, только гладкая теплая кожа. Кунсайт подался вперед, роняя Зойсайта на спину и поворачиваясь вместе с ним, замер на мгновение, снова глядя глаза в глаза, горячо и остро, а потом опустился ниже, коснулся губами шеи Зойсайта, сначала легко, невесомо, потом - сильнее и настойчивее. Зойсайт вздрогнул, вздохнул прерывисто, вскинул руку, зарылся пальцами в волосы Кунсайта. И застонал, тихо и протяжно. Кунсайт резко выдохнул ему в шею - и опустил ладони ему на живот, руки его едва заметно дрожали. Не прекращая поцелуев - шея, ключицы, плечи, грудь, - Кунсайт забрался пальцами под штаны Зойсайта, стягивая их вместе с бельем, обхватил его член ладонью. Зойсайт выгнулся, захлебываясь воздухом. Кунсайт весь был горячим теперь - его руки, губы, его плечи, которые Зойсайт гладил, расчерчивая невидимыми узорами. Он двигал рукой размеренно и сильно, и Зойсайт зажмурился, искры вспыхивали у него под веками, он больше не видел неба - ни голубого, ни темно-серого, - только чувствовал Кунсайта, кожа к коже, и слышал его прерывистое горячее дыхание. Кунсайт опускался ниже, целовал его живот и бедра, слегка прикусывал кожу, а потом - остановился на короткое оглушающее мгновение, его ладонь на члене Зойсайта замерла - и он взял его в рот, одним медленным долгим движением. Зойсайт застонал громко, в голос, подался вперед, выгибаясь, зарываясь пальцами в волосы Кунсайта, царапая шею и плечи. Ему было жарко, и хорошо, и спокойно, и он не слышал больше запаха крови и копоти, только горячий запах Кунсайта, его руки, его рот, его кожа, его дыхание. Зойсайт кончил быстро и ослепительно ярко, оргазм выжал его досуха, и он лежал, тяжело дыша, теплый и расслабленный, с трудом помня себя самого, и даже не сразу открыл глаза. Когда открыл, то встретился взглядом с Кунсайтом. Поднял руку, рассеянно коснулся его щеки кончиками пальцев, и улыбнулся. Кунсайт коротко улыбнулся в ответ, повернул голову, ловя губами его пальцы. - Лучше? - Лучше, - отозвался Зойсайт, и улыбнулся снова - благодарно и чуть неловко. Глаза у Кунсайта были льдисто-голубые, прозрачные и спокойные, и глядя в них, бездумно и легко, Зойсайт наконец понял. Эти глаза - единственное небо, которое ему когда-либо было нужно.