Искажение

      Уснуть и не проснуться или проснуться и больше не уснуть, вот в чём вопрос. Таково «Быть или не быть?», скроенное на новый лад, подаренное миру научным прорывом в области изучения осознанных сновидений. Вопрос, что уже никогда не станет заурядным. Вопрос, из чьих бы уст он ни звучал, задавать который никто не хотел: разум одних боролся с отвращением, других — со страхом, третьих — с вожделением. Те, кто видел мир, жизнь в котором не обещала смерти, а гибель — жизни; кто видел мир, где быль и небыль ведут войну за людские души, где сердца капитулируют перед бесконечным, — все как один, кто хотя бы единожды откликнулся на зов морока осознанного сновидения, должны были решить для себя: сбрасывать ли эти невесомые оковы безграничной свободы, выбираться ли из тюрьмы собственного воображения, дверь из которой всегда открыта. И если для одних ответ «да» обещал стать избавлением, то для других «нет» являлось чистым безумием.       Одни видели мерцание начищенного топора палача, всё равно вновь и вновь ступая на плаху и безропотно глотая убойную смесь, смыкая веки. Вторые закрывали глаза, наоборот, убегая с плахи реальности, внеся арендную плату за время в личном раю, окрылённые своим вторым рождением, отказавшись от знания, что их крылья из воска. А третьи засыпали, полностью осознавая, что ступают с одной плахи на другую, контролируя дозу так же дотошно и кропотливо, как врач, сидящий на игле, лекарство своего пациента.       Уснуть и не проснуться или проснуться и больше не уснуть? Чем этот вопрос был для него? Роковым недо-желанием? Хрупким маятником душевного равновесия? Ментальной опухолью, прошедшей свой путь развития от усмешки до девиза? Идеей о двух концах, шатким валуном лежащей на краю сознания, точно на остром каменном утёсе, атакуемом штормами правды и лжи? Ответ на него маячил на горизонте сознания годы, прося и довериться, и не доверять, но неизбежно маня за собой, к себе — в себя, — провожая усталого путника, день за днём бегущего прочь от него не к истине, а только к началу очередного рабочего дня.       Глубокий вдох и тягучий выдох; вдох и выдох, вдох и выдох, вдох… Грудь мужчины, сидящего за столом в чёрном офисном кресле, вздымалась и опускалась в такт шумному дыханию через нос. Настырное утреннее солнце за окном всё никак не хотело сгинуть за крышу соседнего здания, горячим уколом впрыскивая свой свет под закрытые веки. Вытерпев секунду-другую жидкий хоровод цветных пятен, Кайло, желая остановить его, всего лишь переменил направление и разбавил краски тем, что забросил предплечье на лицо, свободно свесив кисть правой руки к левому уху.       Его сердце запаздывало на свидание с нормальным ритмом. Мужчина приподнял руку и, прищурившись, из-под чёрного рукава рубашки глянул на механический метроном, стоящий перед ним. Чернота лакированного деревянного корпуса пирамидальной формы, одна из граней которого обрезана, воплощала собою строгую чистоту и чёткость непрерывной серии издаваемых звуков, тикающих щелчков, визуально выделяя прибор на фоне светло-серых стен и полупустого белого стола. Металлический маятник с блестящим грузиком в форме перевёрнутой равнобедренной трапеции покачивался из стороны в сторону, придавая стоящей вокруг тишине форму пульса, жизни. Тук, тук, тук, тук, тук… Кайло нахмурился, глядя на вертикальную шкалу прибора. Ошибки быть не могло, ему не послышалось — сто ударов в минуту. Медленно опустив руку обратно, он услышал стук, вброшенный в точно выверенную белую тишину из третьего источника шума — от двери.       — Войдите, — он выпрямился в кресле, сбросив руку со лба, но не рассчитал и слегка ударился о жёсткую поверхность стола ребром ладони.       — Доброе утро, мистер Рен.       Тихий голос. Тихое движение белой двери. Тихие шаги тонких ног на низком каблуке. Если бы призрак, вплывший в его кабинет, не был одет в строгий деловой костюм, Кайло бы испугался. Краснота глаз грустного полтергейста была заметна уже с порога: размеры кабинета не многим превышали два на два метра.       — Вы от мистера Чарльза? — уточнил он, слепо подтягивая к себе нужную бумагу на столе.       — Что? Нет, я здесь… по личному вопросу.       Он замер, обежав взглядом разбитое грустью лицо, тронутую следами пота белую блузку, не сочетающуюся с утренней прохладой за окном, и убрал бумагу обратно в стопку, указав девушке на кресло по другую сторону стола.       — Меня зовут Рей Д’Аферези, — присела та скованным жестом, точно кандидат при приёме на работу, имеющий на руках удручающее резюме, пройти собеседование которого толкнули одни лишь отчаяние да жажда жизни.       Обугленные тоскою губы обращали на себя внимание вопреки тому, что мужчина всегда непроизвольно смотрел людям в глаза, либо на переносицу, а не на рот в момент их речи.       — Хорошо, — чуть растягивая гласные произнёс Кайло, не понимая значения повисшей паузы; имя и фамилия посетительницы ему ровным счётом ни о чём не сообщали, когда та, казалось, и правда ждала хоть эха узнавания. — Я вас слушаю.       Он задержался взглядом на паре тонких коротких прядей, липкой пружинкой завивающихся на висках посетительницы, и, проследив выше, заметил, что собранные в хвост тёмные волосы хоть и встречались с расчёской этим утром и встреча была проведена по высшему разряду, зато явно тосковали по компании шампуня и воды, и, пожалуй, уже не первый день. Красная сетка на белках глаз вблизи была ещё более яркой и разветвлённой, выдавая наружу отчаяние сердца, не смешивающееся с решимостью разума.       — Вы не слышали в новостях? — спросила она тоном, после которого должна была идти новость о трагически упавшем пассажирском самолёте и его родственнике, летевшим тем рейсом.       — О вас? — безразлично обронил мужчина, больше задаваясь вопросом, что стряслось с этой юной особой, что она так непрезентабельно выглядела, чем о причине её появления в телевизоре.       Она выпрямилась и с лицом, полным холодного страха за себя, за собеседника и за шаткое будущее их разговора, вылила весь ушат тревоги тому на голову, сообщив:       — Я убила своих родителей.       — Простите? — сонливость Кайло как рукой сняло.       Он успел всего раз моргнуть, когда дверь в кабинет без стука отворилась и внутрь заглянул молодой человек в чёрном костюме-двойке.       — Мистер Рен?..       — Не сейчас, Джесси, — отрицательно мотнул головой Кайло, желающий одновременно и отпрянуть, но ещё больше — придвинуться ближе к гостье, чтобы глубже осознать услышанное.       По-солдатски отрывисто кивнув головой, сотрудник скрылся за дверью, и Рей, обернувшаяся на него, когда тот их потревожил, вернула взгляд, проникнутый тревогой уже иного толка, обратно к Рену. Мельком пошарив по его столу глазами попавшейся лгуньи и воровки, чьи слова и действия к её ужасу могли быть уже зафиксированы в записи, и не найдя искомого среди неровной стопки бумаг, метронома, иссушающего своим щёлканьем воздух в комнате, и скудного набора канцелярских принадлежностей в подставке, она поинтересовалась, глядя уже глаза в глаза:       — Нас прослушивают?       — Нет, — невозмутимо ответил Кайло, вверяя в распоряжение собеседницы достаточно секунд прямого нечитаемого взгляда, чтобы та попыталась выудить из него правду или ложь.       — Тогда почему он?..       — Вы же сами сказали, мисс Д’Аферези, что вы, оказывается, являетесь героиней новостей, — заметив, что попытка не принесла плодов, Кайло прервал визуальный контакт и поднялся со своего места. Подойдя к окну, он распахнул две широкие высокие створки, родом из полузабытой эпохи архитектуры, настежь. — Я о вашем поступке ничего не слышал, а вот Джесси, похоже, запоздало признал вас и предположил, что мне может что-то угрожать в этих стенах, — с эхом усмешки он оглядел вид за окном, принюхиваясь к влажному воздуху. — Это так?       Лёгким, почти рассеянным жестом он поглаживал оконную раму, словно считывая пульс на запястье давней подруги, пока слепящее солнце с враждебным упрямством палило ему в лицо, обещая скрыться за небоскрёбом через дорогу не ранее, чем через полчаса. Внизу на расстоянии в тринадцать этажей шевелились ровные змейки машин, бодро и неутомимо сигналя друг другу.       Рен развернулся обратно к посетительнице, попросив ответ после окончившейся минуты размышлений. Та ответила с новым сортом грусти в глазах, принимая справедливость вопроса:       — Нет, мистер Рен. Я здесь потому… — Рей потупила взгляд, заломив пальцы одной руки, словно дитя, собирающееся попросить взрослого о чём-то крайне важном для него, но не знающее, как это будет воспринято; она вернула взгляд к лицу мужчины только тогда, когда смогла расслабить руки, на что у неё ушло почти полминуты. — Всё, о чём я прошу вас, это выслушать меня… и помочь.       — Вам не будет холодно, если я так оставлю? — Кайло двинулся обратно к столу, кивнув себе за спину в сторону распахнутого окна, и оказался в кресле прежде чем ему ответили. Попутно он всего на миг задержался у светло-серой стены и поправил со стороны вполне ровно висящую на ней картину, нарисованную чёрным карандашом и изображающую, казалось, бесконечное число миниатюрных треугольников, заключённых в одном большом ромбе.       — Нет, всё хорошо, — заверила Рей больше из вежливости, не рассеиваясь на оценку температуры воздуха в помещении.       Кайло пригляделся к бледному призраку с вспотевшими подмышками и грязными волосами, сидящему напротив, прокручивая в уме жуткое по своей сути и по прямолинейной подаче откровение из мягких уст, спрашивая себя: перед ним — убийца? Пока её слова и поведение больше смахивали на форму сумасшествия, словно девушка случайно забрела сюда и теперь выдавала свой бред тому, кто оказался готов выслушать. Ей было около двадцати лет, речь лилась чуть заторможенными урывками, но совершенно чистая и грамотная, красота и несчастье в тёпло-карих глазах рождали осмысленный взгляд… и никаких отсветов зла.       — Прошу, продолжайте, — попросил Кайло.       — Так вот… Это всё правда, мистер Рен, мои слова, — уточнила Рей, избегая повторить их вслух. — Менее часа назад состоялось предварительное слушание. Меня выпустили под залог с подпиской о невыезде.       — И вы пришли сюда и рассказываете мне всё это… с какой целью? — поджав губы и взмахнув руками, Кайло тихо вернул ладони на стол, пытаясь по размеру дамской сумочки, лежащей на коленях, определить, есть ли в ней какое-либо оружие, или искренность в глазах её владелицы — единственное, что та взяла с собой перед встречей.       — Чтобы вы доказали, что я этого не делала.       Девушка смотрела на него, как падший ангел на Всеспасителя, убеждённая, что ей есть о чём молить, но не в чем каяться.       — И вы решили, что здесь, — Кайло вновь повёл руками, ленивым взглядом проходя по знакомым серым стенам и потолку, — общаться об этом нам будет удобно?       — Мистер Рен, я полностью понимаю вашу тревогу после сказанного мной, но уверяю, что я не причиню вам вреда, — затараторила Рей, вновь начав заламывать пальцы так, что казалось, поднажми и согни она их хоть чуточку больше, и раздастся хруст перелома. — Навредить вам, означало бы для меня сдаться, признать ложную часть обвинения, как соответствующую действительности, опустив руки… согласиться с искажением реальности. — Девушка заметила, как всего на миг сощурились глаза собеседника, закончив с тем же жаром и извинением в голосе: — Я не могу так поступить. Я прошу прощения, что отвлекаю вас от вашей работы, но это единственный адрес, по которому можно вас найти…       — Чтобы поговорить в максимально приватной обстановке? — и не дожидаясь ответа, Кайло бросил прохладное: — ладно, забудьте. Давайте проясним, верно ли я вас понял? Вы говорите мне, что убили своих родителей?       — Да.       — Отца и мать? — в каждом новом вопросе чётко звучало ожидание опровержения, которого с каждым последующим ответом всё не поступало.       — Да.       — И хотите, чтобы я доказал обратное?       Рей неопределённо повела головой, признавая видимость несочетаемости и ничуть не виня сидящего перед ней за непонимание и опаску ошибиться.       — Знаю, звучит… несуразно, но… Да, всё именно так.       — Так, выходит, вы ищете себе адвоката?       — Нет, он у меня уже есть. Я хочу нанять вас в качестве независимого эксперта.       — Эксперта? С какой целью? — Кайло заранее внёс ясность, коротко прикрыв глаза, пока она не ответила: — да, это я уже понял: чтобы отмазать вас. Но…       — Я не прошу отмазать меня, мистер Рен, я невиновна.       — …но вы понимаете, что обращаетесь не туда? Вы вывеску у входа читали? — продолжал он поверх потока её слов.       — Да. И у входа, и на вашем сайте. Поверьте, стены «Синкопи Инжиниринг» — именно то место, где я и должна быть. Вы и ваша фирма… — Рей умолкла и окинула взглядом человека перед ней: тёмные глаза на почти равнодушном лице терпеливо выжидали, не спеша с выводами, и она выделила главное из двух названных составляющих: — Вы — моя единственная надежда.       — Что именно вам нужно, мисс Д’Аферези? — спросил Кайло, неудачно скрыв тихое раздражение усталостью. Надежд, возлагаемых на него незнакомцами, тем более обвиняемыми в убийстве своей родни, он не приветствовал.       — Я прошу вас расследовать это убийство, — губы Рей вдруг задрожали так явно и откровенно, словно сдались под натиском горя небывалой силы, удерживаемой слишком долго; она продолжила после короткой паузы. — Я любила и люблю своих родителей, и произошедшее… — Рей старательно подобралась, но глаза всё равно заблестели, — это какая-то…       Она силилась, силилась, держалась, крепилась, но… Кайло получил время вдохнуть поглубже, прежде чем она продолжит. Он порылся в ящике стола и протянул разрыдавшейся девушке пачку бумажных салфеток, молча пережидая, пока окончится поток слёз. «Что же ты за убийца такая, что плачешь об убитых, и, признавая вину, не признаёшь её?» — рассуждал он, вместе с тем понимая, что домыслы не помогут ему выбраться из путаницы. Поднявшись с места, он налил Рей стакан воды, и та приняла его дрожащими руками. Пару капель упали и намочили ей бежевую юбку в районе колен, но она не заметила, стараясь успокоиться. Когда ей это удалось, она продолжила, периодически покашливая.       — Я бы никогда ни за что на свете не совершила ничего подобного…       По её тону Кайло заподозрил, что это уже, наверное, сотое по счёту обращение к человеку с этими уверениями, и слегка передёрнул плечами: судить — не его работа, но и становиться первым, кто этим уверениям слепо поверит, он не намеревался.       — …Ни по отношению к близким, ни к каким-либо чужим людям. Я и котёнка-то ни за что бы не смогла ни утопить, ни ударить. А тут… — она держала в руке новую сухую салфетку, но оставшиеся слёзы на щеках стёрла голой рукою, жёстким, грубым жестом норовя избавиться от шлейфа помех. — Меня подставили, мистер Рен. И я хочу, чтобы вы узнали, кто это сделал.       — Но вы сказали, что вы убили… имея в виду, что вас подозревают в этом? Факт пока только предстоит доказать, так?       — Нет, я… физически я это сама сделала, своими руками, а вот идейно… — сказала она с дрожью в голосе, впитав остаток невыплаканных слёз, и оставив только свирепую боль и жёсткость во взгляде. — Я убила их, мистер Рен, потому что кто-то внедрил эту идею в мой разум…       Секундная стрелка на настенных часах споткнулась на пару шагов, отстав от настоящего, и луч солнца, равнодушно терзающего глаза мужчины, внезапно оказался последним — солнце ушло за соседнее здание на другой стороне улицы, оставив серые стены кабинета освещаться только нежарким и неярким дневным светом. Кайло посмотрел на метроном на столе и тот ему донёс: если несколько минут назад его сердце запаздывало, то теперь оно несколько обгоняло нормальный ритм. Первый кусочек пазла встал на своё место; его посетительнице адвокат при таком раскладе и правда не помощник, даже если он у неё и правда уже есть. Имея на руках такое ошеломляющее заявление от клиентки, он мог разве что посоветовать ей… Кайло разом помрачнел: на месте адвоката он бы посоветовал девушке обратиться к эксперту… Внезапно он вздрогнул. В кабинет снова без стука заглянул Джесси, и Рен обомлел, услышав как тот с серьёзным лицом спрашивает его:       — Принести вам чай, мистер Рен?       Его хватило только на то, чтобы дёрнуть головой, отказавшись. «Вы» в вопросе парня относилось, к недоумению Рена, не только к нему самому, но и к его посетительнице. Когда он вернул взгляд к лицу Рей, та, не дожидаясь дозволения, продолжила, заговорив на повышенных оборотах со злыми слезами в глазах:       — Кто бы это ни сделал со мной и моей семьёй, какой бы мотив ни имел… Найдите этого ублюдка, мистер Рен. Полиция ни черта не делает. Привлечённый ими эксперт проверял мои слова и ничего подозрительного в моей голове не нашёл, на этом они и успокоились. Психологическая экспертиза тоже по нулям. Я здорова. Мне двадцать три, и сколько себя помню у меня никогда не было проблем с головой. Мой адвокат предлагает мне запросить повторную экспертизу, и, если меня признают невменяемой, то срок в тюрьме сменится сроком в психушке, как если бы одно было лучше другого. Я этого не вынесу. Моя вина лишь в том, что я не смогла распознать атаку на свой разум.       — Возможно… что кому-то была нужна не просто смерть ваших родителей, но и вы — за решёткой… — задумчиво протянул Рен, опустив взгляд, но вновь поднял, вцепившись в красную сетку заплаканных глаз: — С чего вы взяли, что было внедрение?       — В начале этого года я прошла курс по защите подсознания. Не дешёвое, но стоящее вложение, как мне казалось. Жаль, что оно не окупило себя в полной мере. Тот, кто сделал это со мной, сработал не чисто. То утро началось как обычно, а к вечеру я была уверена, что маму с папой необходимо… — Рей вновь заплакала, но уже не срываясь в истерику, только непрерывно вытирая мокрые линии на лице. — Когда я это сделала, то даже не попыталась… спрятать… тела… Просто легла спать в их доме, в своей старой комнате. А утром проснулась… Я думала, что… что мне приснился кошмар, где я… Где я… убила их. Но… Они были внизу… Я сама вызвала полицию, — девушка, проглотив ком в горле, старалась дышать ровнее. — Я во всём сотрудничаю со следствием, но они считают, что расследовать тут совершенно нечего. Я признаю, что убила их собственными руками, но вину отрицаю. Даже несмотря на заключение психологической экспертизы, они, похоже, склоняются к тому, что я сумасшедшая, раз говорю несовместимые вещи. Словно вечером у меня было тотальное помутнение рассудка, а на утро… я прозрела и поняла, что натворила, потому и созналась. Аффект или нет, но… Мистер Рен, их эксперт ничего не нашёл. Я погружалась с ним в сон, но он словно делал вид, что и не знает где и что ему искать.       — Вы сказали, что тот, кто предположительно внедрил вам идею, сработал не чисто. Где же по-вашему этот некто наследил?       — А чем бы вы объяснили то, что я знаю о внедрении?       — Знаете или подозреваете?       — Я бы ни за что не убила их, — ответила Рей спокойно, без искры убеждения, попытки доказать, а только открывая для ознакомления нерушимый факт, с которым невозможно не считаться.       Кайло не стал искать истину там, где её быть не могло, продолжив рассуждать о деталях.       — Выходит, вам нужно не только имя преступника, но и чтобы я обнаружил сам факт внедрения. Или его отсутствие.       Он дал Рей минуту, чтобы обдумать сказанное, но та, как он заметил по вызову в глазах, использовала время не по назначению. Болезненно прямая спина и чуть вздёрнутый подбородок кричали о том, что внедрение вне всяких сомнений имело место быть, вопрос лишь в том, кому это понадобилось.       — Вы дали мне ответ и просите найти вопрос, мисс Д’Аферези. Но никто не разгадывает загадки с конца.       — Кроме вас. — Убеждённость Рей, весом с тяжесть скорби в её глазах, озадачила сидящего напротив. — Поэтому я и пришла к вам, ведь вам это под силу.       — Вы так решили из-за пары фактов в моём послужном списке, указанном на сайте моей фирмы? — Кайло сложил руки в замок на столе.       — Не только. Мне вас рекомендовали.       — Кто?       — Ваш бывший профессор. Ариадна Стоктон.       Рен вздёрнул бровями, словно эта женщина была последним человеком, кто мог бы порекомендовать его кому-то.       — И на чём была основана её рекомендация?       — На вашем… таланте, — ответила Рей, помешкав.       — Что ж, это досадный и нелепый промах со стороны профессора, признаюсь, я удивлён. Ища встречи со мной, вы зря убили время, мисс Д’Аферези.       — Почему?       Кайло фыркнул, растеряв за один выдох весь заложенный в звук смех, вооружившись бескомпромиссной манерой речи и подспудным сарказмом.       — С чего бы начать? При таком характере просьбы, как ваша, вам стоило обратиться к практикующему извлекателю, коим я не являюсь. Это раз. Бывший архитектор вам здесь точно не помощник…       — Мне не нужны вы в качестве архитектора, мистер Рен, — мягко прервала его Рей, но Кайло настоял на полном ответе, раз она спросила его о преградах.       — Во-вторых, всё то расследование, которое вы просите меня провести, вполне укладывается в обязанности полиции, и всё, что вы делаете сейчас, это их работа. Вы — подозреваемая и обвиняемая, они — следователи. Значит, им и нанимать людей, которые в состоянии разобраться там, где они в силу специфики вопроса не могут. Я не стану утверждать схалтурили они намеренно или случайно, дав вам для успокоения вшивого «эксперта-универсала» с его заключением ни о чём, но это смахивает на чистой воды преступную халатность с их стороны. На их месте я бы немедля отправил вас в стены лаборатории под крыло учёных, а не ограничивался подпиской о невыезде и психологической экспертизой. Даже если бы вас признали сумасшедшей, это ещё не повод для копов не влезать к вам в голову, а для вас — сдаваться в борьбе за истину.       Кайло увидел странную радость и благодарность в глазах девушки. Не закуси она нижнюю губу, и почти улыбнулась бы. Но найденное этим эмоциям объяснение стёрло странность с горизонта мыслей: ещё бы она не радовалась! Ведь её надежды хоть кто-то — наконец-то! — озвучил вслух и признал небезосновательными.       — Значит, если бы к вам в двери постучалась не я, а сотрудник полиции с просьбой оказать содействие в расследовании, вы бы взялись за это дело? — уточнила Рей.       — Нет.       — Почему? — она вновь спросила мягко, едва ли не нежно; так, словно не допускала, что и это, уже второе «нет», станет окончательным.       — «Синкопи Инжиниринг» предоставляет населению определённый спектр услуг, в основном, обучение защите подсознания. Но мы не в состоянии оказать содействие в том, неизвестно в чём, так, неизвестно как. Допустим, полиция постучится в наши двери, и я разрешу своему сотруднику погрузиться с вами в сон. Что за этим должно последовать по-вашему? Что ему следует искать в вашей голове? Как искать?       — Я… я не знаю, — нахмурилась Рей, не растеряв, однако, положительного настроя.       — Вот и я не знаю, — повёл плечом Кайло, стряхивая беспомощность, которой он не искал, но обрёл.       — Я читала про вас, мистер Рен, — плавно заговорила она, ничуть не смущённая подобным раскладом, а только с ещё большей решимостью. Она заглядывала в глаза мужчины так, словно тот ненамеренно лукавил, разговаривая с ней; не со зла, а из других, пусть и не до конца ясных соображений. — Вы — не просто архитектор, вы ещё и исследователь…       — И то, и другое с приставкой «бывший», — сухо вклинился Кайло, но Рей не сбилась с курса.       — …Вы с братом изучали возможности совместных сновидений, искали и создавали новые направления в развитии этой отрасли, она ведь достаточно молодая… Ну, — Рей пожала плечом, — по крайней мере, в таком виде, в каком она представлена сейчас, и здесь уйма всего неизученного. Вы проверяли на прочность границы. Всё, что было здесь неизведанного, вы хотели это открыть для себя и всему миру! Профессор Стоктон говорила, что ещё с первых курсов вы оба без особого энтузиазма шли по общеизвестным тропам, зато с восторгом искали и обнаруживали новые, сами прокладывали пути, насколько бы безумным это не казалось вашим сокурсникам и профессорам. Так неужели сейчас вас останавливает, а не манит незнание того, что может ожидать на этом, новом пути? Это ведь всего лишь внедрённая идея…       — Никогда не произносите «всего лишь» перед этими словами, даже в мыслях, — жёстко оборвал Кайло со всей возможной строгостью на лице, и Рей вздохнула, лёгким кивком обозначив принятие и справедливость укора. — И не утверждайте того, чего не знаете. Вам нужен факт подтверждения, что внедрение правда имело место быть, даже больше, чем имя вашего недоброжелателя. Только вот то самое «в-третьих», о котором я не хотел вам говорить, но вы вынуждаете меня это сделать, заключается в одной небольшой загвоздке. Вы просите доказать недоказуемое, найти возможность невозможного.       — Мне это уже говорили в отделении полиции…       — И были правы.       — …но я не верю, что и вы искренне придерживаетесь подобного взгляда. Кто угодно, только не вы.       — Верьте, во что угодно, мисс Д’Аферези, но, помнится, пять минут назад вы не хотели искажать реальность, так имейте мужество признать факты, а не закрывать на них глаза ради сохранности желаемой видимости. Подсознание стимулируется эмоциями. Потому идея убить кого-то, кого вы правда любите, никогда бы не прижилась ни в вашем, ни в чьём-либо ещё мозгу, так как положительные эмоции всегда берут верх над отрицательными. Мы все жаждем примирения, катарсиса.       — Что ж, — Рей улыбнулась с торжественной тоской на губах, будто Рен за пару фраз сам себе вырыл яму, причем, ту самую, в которой она и хотела, чтобы он оказался. — Вот вы и озвучили, почему я первым делом направилась со своей проблемой прямиком в стены научного института, а не полезла в интернет в поисках подходящего извлекателя, читая его резюме, или желая побольше разузнать о деятельности именно «Синкопи Инжиниринг». В институте все как один указывали мне именно на вас. Лишь ваша фигура вязалась в их умах с определением «невозможно». Поверьте, в их глазах не было лести в вашу сторону, не было веры и доверия — только одна лишь убеждённость, живущая в каждом из тех, с кем мне довелось общаться. Сейчас, разумеется, вы вольны расценивать это как комплимент в вашу сторону… — Рей замерла, видя, что её слова и близко не льстят человеку перед ней — напротив. Без следа облака за окном, на его лицо упала грозовая тень, превращая лицо в защитную маску, искажающую голос, вдруг обретший скрытую угрозу и превратившийся в гулкий рокот.       — Вам лучше на этом остановиться, мисс Д’Аферези, — прищурился Рен, стараясь подавить боль и гнев в глазах, оставшихся недосягаемыми для сокрытия чего бы то ни было. — Тот, кто действительно мог вам помочь, погиб несколько лет назад. Все, кто направлял вас ко мне, путают меня с ним. Мой брат… — Кайло вздохнул, признав направление своего гнева как ложное. Когда он вновь заговорил, слова его несли стойкое сожаление с эхом печали — наброшенная маска внезапно пала, словно признанная носящим её непригодной для выполнения своих функций и надетой им не по случаю. — Бен был прирождённым извлекателем, настоящим корифеем сомнологии. Я — не он. Чтобы хотя бы приблизиться к ответу, которого вы ищете, нужна для начала хорошая теория, которой у меня для вас нет. Это всегда было больше по его части, уже потом шла практика. Когда я занимался с ним исследованиями, я никогда не шёл вслепую. Бен был тем, кто освещал мне путь. Увы… — Кайло поджал губы. — Светило науки светило столь же ярко, сколь и кратко.       — Как он… Как он погиб? — несмело шагнула Рей ближе к допустимой черте, которую ей чётко прочертили и любезно ткнули в неё носом.       — При невыясненных обстоятельствах, — ответил Рен, глядя на мучимые девушкой руки, лежащие у неё на коленях, и, подняв глаза, увидел, что та совершенно не отдаёт себе даже маломальского отчёта в собственных действиях, и вероятной боли, по границе которой она подсознательно прохаживается. До сих пор она заламывала руки только когда речь шла о ней самой и её личных проблемах.       — Это то, что написано в интернете, — тихо сказала она.       — Таковы единственные факты, которыми я располагаю… Теперь видите? — горько усмехнулся Кайло, заметив следы схлынувшего секундного шока на лице девушки; его слова отчего-то стегнули ей хлыстом по сердцу. — У меня нет для вас жутких откровений или внутрисемейных тайн, если вы ожидали услышать что-то подобное. Я не знаю, как погиб мой родной брат-близнец, а вы просите меня разузнать, что же произошло с вами и вашей роднёй. Думаете, я не пытался выяснить, что случилось с Беном?       Чужая правда, оказавшаяся в разы страшнее её домыслов, ударила по уверенности Рей, пошатнув, но не сломив оную.       — Мне очень жаль, мистер Рен. Соболезную вашей утрате, — произнесла она до боли искренне; ровно так же, как и Кайло открыл ей нечто, не стоящее пряток или лжи. Он промолчал, спокойно и вежливо кивнув ей. Выждав какое-то время, Рей спросила: — Если позволите?.. — Получив согласный взмах руки, она продолжила: — Теперь вы всё знаете о том, почему я обратилась со своей просьбой именно к вам, и полагаю, что могу себе позволить выразиться несколько иначе, нежели в начале нашей встречи, — подобралась Рей. — Если хотите, я прошу вас не расследовать убийство, я осознаю, что ваша профессия — это не детектив. Скажем… — девушка прищурилась, оценивающе проходя взглядом по чёрной рубашке, взвешивая варианты для заключения сделки. — Я хочу финансировать ваше исследование, находящееся строго в рамках исконно вашей области деятельности. Забудьте о криминале, если вам от этого не комфортно и будет сбивать с курса. Как и вы, я тоже пережила утрату, переживаю в эту самую секунду. Мои родители тоже были и солнцем, и маяками для меня, и, наверное, благодаря этому я не нахожусь сейчас в кромешной темноте. Мне глубоко жаль, что тот, кто был вам дорог и освещал вам путь, сейчас далеко, но разве это лишает вас самого света ваших собственных мыслей? Я в это не верю. Я не могу поверить в то, что при вашем опыте, силе и пытливости ума, и сердце исследователя, вы будете идти вслепую и на ощупь. Разве правильно превозносить возможности и таланты одного человека ценою принижения возможностей и талантов другого? Я понимаю, о чём я прошу вас, мистер Рен, полностью понимаю.       Рей с призраком улыбки на губах умолкла, и Кайло, слушавший её замерев в своём кресле, обратил внимание на её руки, аккуратно сложенные на коленях, словно в лепестки какого-то заморского цветка. Спокойные, недвижимые — они больше походили на руки древней богини, обретшие вечный покой в холоде каменной красоты. Никакой игры на излом пальцев, то и дело шевелившихся подобно змейкам на голове медузы Горгоны, и старающихся укусить одна другую.       — Значит, полностью понимаете, да? — ровно спросил Кайло и, шмыгнув носом, откинулся на спинку кресла, поджав губы. — Забыть о криминале вам, должно быть, тоже посоветовали мои бывшие профессора?       — Нет, это я предлагаю вам по собственным соображениям, — напряглась Рей, и змейки, спавшие на её коленях, вновь пробудились, вернувшись к привычной грызне.       — И к кому же из нас с вами относится это слово на букву «к»?       Рей замерла всего на миг, и пока она не заговорила, Кайло так и не смог определить, что по её представлениям есть полнота картины.       — Я говорила о своей беде, мистер Рен, чтобы вы не волновались об итоге процесса, занимаясь её… рассмотрением. А что касается вашего запрета на исследовательскую деятельность и работу извлекателя… Вы можете вписать в чек любую сумму, — сказала она и положила на стол соответствующую бумажку.       — И всё? Деньги? — вздёрнув бровями, разочарованно хмыкнул Рен.       Он всего раз сдавленно, будто нехотя хохотнул, не успев предположить, что ещё она ему предложит в попытке убедить — человек, возникший за спиной Рей, вмиг смыл всю радость с его лица.       Не удивлённый ни моментом, ни личностью появившегося, Кайло глядел на своё живое отражение, стоящее у двери, без тоски и без приязни, с одним лишь напряжённым выжиданием. Рей же заметила, что их уединение нарушено, или, скорее, дополнено ещё одной фигурой, только когда мужчина молча прошёл мимо неё к столу. Кайло мельком глянул на девушку, подметив, что вытаращенные глаза смотрят на «другого него» без страха, но с диким трепетом, словно получили возможность увидеть хотя бы на миг своего воскресшего родственника. На него самого она глядела с чистосердечным признанием в своей неявке с повинной и в том, что у неё была такая возможность. Теперь же чуть сведённые брови предвещали извинение, но ещё близко не раскаяние во фривольном выборе места встречи.       Одетый в деловой костюм цвета тёмно-серый металлик, при той же цветовой гамме, что и стены, человек не терялся на их фоне, более того — казалось, он являл собой образец, как именно должен выглядеть настоящий владелец этого кабинета. В белоснежной рубашке с вольготно расстёгнутым воротником, мужчина остановился возле кресла Рей и взял в руки пустой чек.       — Это лишнее, мисс Д’Аферези, — в два лёгких жеста порвал он бумажку и бросил четыре клочка обратно на стол. — Он возьмётся за это даже, если ему самому придётся бегать за вами, умаляя принять деньги, только бы получить возможность забраться к вам в голову. И неважно, найдёт он там правду или ложь, или, может, всё сразу.       Глаза Рей с удушливой тревогой перебегали с одного лица на другое, и, если глаза сидящего перед ней смотрели на неё осуждающе и раздражённо, готовясь выпроваживать незваную гостью, с которой были излишне, неоправданно любезны, за дверь, то глаза стоящего рядом — одобрительно и ободряюще, радушно приветствуя, точно беседа — настоящая беседа — началась только с его приходом.       — Не знаю, что за горе-архитектор, нанятый вами, смастерил вам это, — с чисто профессиональным презрением в голосе произнёс Рен, обведя помещение указательным пальцем, — но сколько, по-вашему, секунд должно потребоваться директору фирмы, занимающейся защитой подсознания, чтобы понять, что он в чьём-то неудачно сконструированном сне?       — С…секунд?       Кайло заметил, что если та и ждала раскрытия им факта в какой-то момент их беседы, то речь в её представлении шла хотя бы о минутах.       — Что ж, это ответ, — хохотнул он, не принимая реакцию опешившей девушки на свой счёт.       — Простите, — вырвалось у неё, наконец, как-будто и не против воли, но Кайло не успел высчитать пропорцию лжи и искренности в её лице.       — О, не извиняйтесь! — великодушно протянул его близнец, прохаживаясь по кабинету хозяйским шагом. — Уверяю вас, он это переживёт.       — Не трогай! — жёстко сказал Кайло, не оборачиваясь, словно знал, что происходит за его спиной. Гость, спокойно, вразвалочку обошедший рабочий стол и сидящего за ним хозяина кабинета, и ухом не повёл — скептично осмотрел картину с ромбом и морем треугольников в нём, поправил угол наклона так, как посчитал нужным, и протянул в сторону раскрытую ладонь, попросив:       — Будь любезен…       Кайло вздохнул с тихим эхом усталости и раздражения, — так, словно делал то, что он намеревался сейчас сделать, уже сотню раз. Он взял подставку с ручками, карандашами, маркерами и прочей мелкой канцелярией, встал с места и равнодушным взмахом руки отправил весь скромный набор предметов в свободный полёт в распахнутое настежь окно.       — Не обращайте внимания, мисс Д’Аферези, продолжайте, я вам не помешаю, — добродушно произнёс мужчина у картины, заметив реакцию Рей, следящей за происходящим во все глаза. Не расстроившись, что в его раскрытую ладонь так ничего и не вложили, он окунул руку в карман брюк и выудил оттуда чёрный карандаш. Едва грифель коснулся участка полотна, успев приложить мизерное усилие, как стекло, закрывающее его, вдребезги разбилось, осыпавшись мелкими осколками под ноги человека. Тот осторожно сдунул возможную пыль и принялся добавлять к картине маленькие чёрточки, создающие новые, едва заметные глазу, крохотные треугольники внутри более крупных.       — Кто вас на это надоумил? — спросил Кайло, вернувшись на место, и Рей вздрогнула от резкости его тона и звука голоса; вернув взгляд к его лицу, обнаружила воскресшую на нём грозовую тень, что вновь оказалась оправдана. И на этот раз и глаза оказались сокрыты под маской грубости.       — Что?..       — Люди обычно сначала договариваются о встрече, если им нужно увидеться и что-то обсудить; обычно стучатся в дверь перед тем, как зайти к кому-то в дом. И тем более, мисс Д’Аферези, перед тем, как с кем-то спать, люди сначала убеждаются, что те согласны на обмен друг с другом… сном. Знаете, как по справедливости называется то, что сейчас происходит? Изнасилование. Только в классическом сценарии преступления людей интересуют тела друг друга, но не вас, нет… Вы облюбовали мой разум. На ваше счастье и к моему огромному сожалению, накатать заявление на вас не получится, ведь пока нет такой статьи, чтобы можно было по закону привлечь вас к ответу за содеянное. Неужели вы действительно полагаете, что после такого бессовестного вторжения я стану вам помогать?       За его спиной раздалось весёлое хмыканье — почти стон, не пустивший наружу смех.       — Мне правда жаль, мистер Рен, что мне пришлось пойти на такие меры, — скомкано произнесла Рей. — Профессор Стоктон сказала, что иначе вы не возьмётесь.       — Ох, профессор Стоктон! — прорычал Рен. — Очень удобно придумали! Что ещё вы будете валить на неё, м? Наверное, было бы хуже, если бы вы точно так же пришли бы ко мне в мой настоящий офис, согласовав время встречи, да?       — Не принимайте близко к сердцу, мисс, — проворковал человек в сером, отходя от «исправленной» картины за спиной Кайло к окну. — Он взялся бы при любом раскладе, правда, окажись вы чуть менее смелой…       — Наглой, — исправил Кайло на автомате, гневно зыркая на сидящую перед ним.       — …И вся разница была бы лишь в том, что вам потребовалось бы чуть больше времени.       — Что же ещё обо мне сказала вам профессор? — ехидно прошипел Кайло, перебивая своё улыбчивое отражение.       — Что вам нужен весомый довод, — ответила Рей с ровным лицом, словно её слова должны были стать точкой в беседе.       — Да? И как он выглядит?       — Как чистое творчество, — ответил мужчина у окна, не оборачиваясь на людей, разделённых белою чертою узкого стола. Он мягко, любовно протирал рукою оконную раму, в том самом месте, где её — якобы рассеянно, — ласкал Кайло несколько минут назад. — Как свобода движения, как дыхание вечного. Загадка, манящая своей неразрешимостью, это погасшее солнце…       — …Которое надо зажечь, — подхватил Кайло, глядя перед собой внешне пустым, а внутри — переменившим наполнение взглядом, растворённым в неслышной борьбе. — Как сон, который ты…       — …Рискуешь никогда не увидеть, — договорила тень его брата, закончив протирку, и опираясь теперь спиною о стенку рядом с окном.       Кайло смотрел на маятник с грузиком, раскачивающийся из стороны в сторону, и, когда мерное щёлканье вернуло его мысли из глубин прошлого к поверхности настоящего, он заметил порванный чек, лежащий рядом.       — Сделки не будет, — отчеканил он, но уже менее агрессивно, вернувшись к изначальной, деловой манере речи.       — Мистер Соло считает иначе, — огорошила Рей Кайло и вызвала улыбку на лице у «мистера Соло».       — Ради бога! «Бен»! — деланно возмутился тот, скрестив руки на груди и весь сияя.       — Его слова только подтверждают мои. Я, — подчеркнул Рен тоном местоимение, — не знаю, как вам помочь.       Теперь огорошенной выглядела Рей, чьи глаза вылезли на лоб.       — Часть вашего подсознания, очевидно, знает.       — Он всего лишь подначивает, а не «знает», вы напрасно обольщаетесь. Если такова была ваша ставка, то она не сыграла. К тому же…       Кайло оборвал себя на полуслове, резко выбросив левую руку перед собой, огораживая работающий метроном на столе от руки брата, ступившего ближе и потянувшегося к прибору. Бен ухмыльнулся, глядя на этот жест, в то время как Рей, следившей за этим, было не до смеха: Рен смотрел в ответ на недо-посягателя на недо-святое с угрозой смертельной расправы в тёмных глазах.       — Тоже швырнёшь в окно? — участливо спросил Бен, ни одним жестом и ужимкой не выражая веру в подобный исход.       Со стороны они напоминали двух мальчишек, не поделивших игрушку, вот только в этой «песочнице» ценность этой конкретной равнялась жизни одного из них.       В итоге Бен опустил руку, «прекратив дразнить» напряжённого владельца вещи, который разве только не рычал, сдерживая себя от того, чтобы вцепиться в руку зубами; он отошёл, грустно улыбнувшись чему-то.       — Где мы сейчас? — потребовал Кайло от Рей строгим тоном. Он коротко размял шею и, потянувшись к воротнику чёрной рубашки, расслабил верх, освободив три верхних пуговицы. Бен в это время снял настенные часы с серой стены и принялся колдовать с их стрелками, подкручивая на угодный лад.       — Скоро узнаете, мистер Рен, — ответила Рей, спокойно сложив руки на коленях, выражая своим видом терпеливое ожидание чего-то, предлагая и ему последовать её примеру.       — Полагаете, это сойдёт вам с рук? Встаньте! — отрывисто скомандовал Кайло, поднимаясь сам. Напрягшись, Рей всё же встала с места, привычным жестом одёрнув юбку и расправив складки. — Сколько у вас суммарных часов, проведённых во сне за время обучения защите подсознания?       — Сто двадцать.       Кайло посмотрел на неё с той же эмоцией, что была слышна в раздавшемся смехе Бена, стоявшего позади неё, — неверием.       — И вы ещё удивляетесь, почему вас «хакнули»? — бросил он с откровенно жестокой насмешкой. — Как у вас обстояли дела с выбросами?       — Нор…мально, — протянула Рей, нахмурившись, не понимая, что с этим моментом может быть не так.       — Да? Тогда вам не нужно помогать?.. — Кайло приглашающе махнул ей в сторону распахнутого окна, вернув на лицо нейтральное выражение.       — Я… Зачем? В этом нет необходимости, — Рей смотрела с недоумением. — У нас осталось меньше пяти минут…       — У вас пять секунд, Рей, — оборвал её Кайло, и та вздрогнула последовательно от двух вещей: от звука своего имени и от движения возле неё. Бен повесил часы, которые он «починил», так же, как и предыдущие предметы, обратно на место и неспешно двинулся мимо Рей обратно к столу. — Решайте: или идёте и будите себя сами, или я буду вынужден вам в этом помочь, — жёсткий взгляд Рена не оставлял альтернатив, кроме названных им.       — В этом нет необхо… — голос Рей неожиданно затух, а взгляд перетёк с лица Рена на спину стоящего у стола человека. Она застыла на месте, ощутив себя, будто в лесу, что разом лишился шороха листьев, щебетанья птиц и прочих звуков, сообщавших о течении внутри него жизни. Щелчки метронома растворились в небытии — одна тишина теперь казалась реальной, в доли секунды распространившись по маленькому помещению, точно ядовитый газ, сбив и дыхание, и ход времени…       — Можете считать, что мы квиты, — спешно бросил ей Кайло, вцепился мощной ладонью в тонкое призрачно-бледное предплечье, ощущая, что малейший избыток силы с его стороны, — и раздастся хруст и крик боли, и потащил упирающуюся Рей прочь из омертвевшего помещения, словно спасая и себя, и её от разразившегося вокруг пожара, чей огонь уже вовсю лизал пятки. Она заверещала в первобытном ужасе и отторжении, безуспешно стараясь врасти ногами в землю, пока Кайло почти не напрягаясь тащил её за собой к окну.       — Нет! Мистер Рен! Мы скоро и так проснёмся! Не надо! Прошу вас! Отпустите! Нет!       Судорожные рывки и дёрганье рук способствовали ровно одному: передаче дрожи, растворяющейся в мышцах рук мужчины, точно мелкая рябь на водной глади.                   Подобравшись к окну, Кайло ступил на невысокий подоконник, перехватил руку Рей поудобнее и дёрнул на себя, не особо надеясь, что кость или сустав плеча при этом не пострадают. Вырвав из груди девушки полустон-полукряхтенье, он притянул её к себе, пытаясь обнять тонкую брыкающуюся фигуру.       — Нет! Я не хочу! Только не так! Я боюсь высоты! Пожалуйста! Не надо! — стоило Рей, оказавшейся в шаге от пропасти посмотреть вниз, как в животе что-то ухнуло и устремилось в пятки. Сбежав глазами по окнам соседнего небоскрёба, ощущая при этом подкатывающие тошноту и головокружение, и добравшись до земли, ей показалось, что точка приземления разом стала ближе, словно пространство оказало ей медвежью услугу, через линзу показав все «прелести» дислокации приземления. Рей с ужасом взирала на фигуры машин внизу, мельтешащие точно свора отъявленных убийц, хладнокровно ждущая её с ножами, вскинутыми на изготовку. Взглянув напоследок в глаза своего антиубийцы, крепко обвившего её своими руками, девушка убедилась, что искать в них милосердия было худшим решением, какое она могла принять в такой миг. Тот, казалось, собирается нырнуть и приземлиться в бассейн с водой, а её ждёт только то, что и было перед глазами — встреча, буквально и фигурально, лицом к лицу с серым асфальтом или жёлтой крышей такси.       — Смерти бояться — в сон не ходить, — улыбнулся ей Кайло мстительной, насмехающейся улыбкой и, с убийственной лёгкостью оттолкнувшись ногою от края, держа в руках лёгкий груз, он сорвался в пропасть…       Тринадцать этажей, окрашенных отчаянным визгом, резавшим по ушам не столько громкостью, сколько высвобождаемыми безысходностью и бесконечностью страха, пролетели чуть более, чем за две секунды — всего миг, в который он ощущал впившиеся в его плечи острые клешни, в какие превратились тонкие руки, ищущие спасения от смерти в её же посланнике. Ожить и не проснуться или проснуться и больше не умирать, вот в чём вопрос. Последним, что увидел Кайло перед ударом о границу сна, были летящие вслед за ним и Рей осколки разбитого вдребезги метронома…