Переплетение

Чудовища прибыли с севера, вырвавшись из океана на гребне приливной волны; они распростерли крылья в небесах и погрузили землю во мрак теней, которые слились воедино и растеклись по небу словно пролитые чернила, оставляя несмываемые пятна. И они направились в Камелот. *** Они скакали во весь опор до самого края королевства, пока Мерлин не стал стискивать зубы на каждый неверный шаг своей лошади, а чудища все не показывались. Оставшиеся в Камелоте затаили дыхание, внимая вестям, долетавшим до них быстрее всяких крыльев. — Сир, возможно, они решили не трогать Камелот и отправились в Мерсию, — неуверенно предположил Леон. — Я бы на это не рассчитывал, — ответил Артур. — Не забывайте глядеть в оба на случай слабых мест, которыми мы могли бы воспользоваться. И постарайтесь выяснить, сколько их. И они стали ждать дальше. *** Когда Мерлин впервые встретился с одной из этих тварей, сузившей от ярости темно-зеленые глаза, он попытался поговорить с ней на драконьем языке. Затем испробовал заклятие, которым одолел Искомого Зверя, и еще с пяток заклинаний, припасенных на этот случай. А потом бросился наутек. *** В конце концов они выяснили, что существ трое. — Да, я определенно вижу троих, — сухо сказал Гвейн, бесстрашно глядя на чудищ, когда те окружили группу рыцарей, почуяв добычу. — Что ж, было честью сражаться рядом с вами, парни, — проронил Элиан и схватился за меч, а потом наклонил голову набок, словно пытаясь решить, каким образом причинить как можно больше вреда. — Мы еще живы, — пробурчал Персиваль, который, как видно, не осознал, что монстры и впрямь гораздо крупнее его. — И не сдадимся без боя, — добавил Артур. — У нас есть долг перед Камелотом. Нам нужно лишь найти их слабое место. — И это при том, что меч, обращенный против этих тварей в последний раз, сломался пополам. Мерлин лихорадочно соображал, не ударить ли чудищ деревом по голове. Он никак не ожидал, что одно из них завопит и пошатнется; мелькнул отблеск солнца на лезвии меча и светлых волосах, а потом Мерлин и рыцари бросились наземь, когда раненый вожак ринулся вглубь леса, а следом за ним, не отставая ни на шаг, остальные члены стаи. Воцарилась неловкая тишина; все уставились на негаданного спасителя, вытиравшего меч о траву, будто пронзать огромных чудовищ с непробиваемой шкурой для него в порядке вещей. — Ты кто такой? — задал Артур на удивление уместный, как показалось Мерлину, вопрос. — Я Артур, — с усмешкой ответил незнакомец, — также известный как король Камелота. Вы обо мне, наверное, слышали. *** — Значит, ты из будущего, — повторил Артур еще раз, по-видимому, завороженный этой крошечной деталью. Мерлин его не винил. И все же вот он, вылитый портрет Артура, быть может, лет на десять постарше, развалился на стуле, словно тот был троном и принадлежал ему; на столе перед ним лежал знакомый меч. У Мерлина сжималось горло каждый раз, когда он смотрел на него. Он уже некоторое время пытался встретиться с этим Артуром взглядом, но пока безуспешно; он подумал о растущем недоверии Артура к магам, к Драгуну, и неприятный холодок пробежал у него по спине. — Как и зверушки Морганы, что сейчас гораздо важнее, — ответил Артур из будущего. — И, как я уже сказал, я знаю, как их уничтожить; скоро люди снова будут в безопасности. Я выезжаю завтра на рассвете. — Конечно. Я буду готов, — ответил Артур, вид у которого был все еще немного обескураженный. — Я оповещу рыцарей. — Незачем. Я сам о них позабочусь, а ты нужнее здесь. Возможно, следует выставить караул вокруг города, просто на всякий случай. — ... Ну да. Слушай, я уверен, что ты непревзойденный воин, — тут Мерлин не удержался и фыркнул, — но, — Артур смерил двойника раздосадованным взглядом, — принять помощь не зазорно. Путь предстоит опасный. — Ничего со мной не случится. Я уже сталкивался с этими тварями раньше. И еще кое-что: надеюсь, ты не станешь возражать, если я одолжу Мерлина? Кто-то же должен нести мои сумки. — Мерлина? — повторил Артур, точно сама идея была нелепой. Спустя пару мгновений Мерлин спросил: — Я... Я все еще твой слуга? — Разумеется, — ответил Артур из будущего, и морщинки в уголках его рта стали глубже. — Ты же не думал, что я от тебя избавлюсь? — И хлопнул Мерлина по плечу так, что тот едва не завертелся волчком. — Ну да. — Мерлин заставил себя улыбнуться, хотя боль пронзила его до костей. *** — Готов? — вот и все, что спросил у него Артур из будущего, перед тем как войти в лес. Предыдущей ночью Мерлин прислуживал королю в его покоях; тот был куда менее разговорчив, чем Артур, к которому он привык, но Мерлина это устраивало. В конце концов, Артур вел себя с ним как обычно, но потом, с чего бы ему менять свое отношение, учитывая обстоятельства. — Нам лучше разработать план атаки до того, как мы столкнемся с ними, — сказал Артур час спустя, приподняв уголок рта. — Меня-то зачем спрашивать, я всего лишь слуга, — пробормотал Мерлин, подняв глаза к покрову деревьев. Тот, казалось, насмехался над ним; с прошлой ночи Мерлин ощущал себя в ловушке, словно что-то мешало ему дышать. — И к твоему сведению, на сей раз я не собираюсь быть приманкой. Мгновение Артур смотрел на него во все глаза, а потом запрокинул голову и расхохотался. — А я и забыл, каким ты был идиотом. — Я рад, что все еще могу тебя развеселить, — откликнулся Мерлин, чувствуя, как гнев охватывает его все сильнее, но ярость стихла, когда Артур протянул ему свиток. Он узнал почерк и, растерянно хлопнув глазами, прочел написанное. — Это заклинание, — сказал он, и у него задрожали руки. — Что ж, я рад, что хоть кто-то разобрал твои каракули, — сказал Артур, по-прежнему улыбаясь. — И лучше тебе выучить его побыстрее, потому что вряд ли они прошли здесь очень давно. — ...так значит, я больше не твой слуга? — отозвался Мерлин, и от облегчения сердце его громко заколотилось. Артур фыркнул. — Будто ты когда-то был им на самом деле. *** Заклинание оказалось чертовски сложным, вот почему Артуру пришлось сдерживать тварь, которую они выследили, пытаясь ее ранить и в то же время уклоняясь, чтобы не ранили его самого. Положение казалось почти безвыходным. Мерлин проговорил заклинание, и слева от него загорелось дерево. — Я не могу! — вскричал он, дергая себя за волосы. — Прости. Сир, нам нужно бежать и... — Нет, можешь. Я знаю — видел, как ты это делал. Соберись! Ух, — выдохнул он, когда получил за свои старания удар хвостом по голове и рухнул наземь. — Сейчас самое время, — слегка заторможенно прибавил он, когда тварь занесла над ним когтистую лапу. Мерлин глубоко вздохнул и, вложив в заклинание все свое существо, почувствовал под кожей горячую волну магии, а затем тварь покачнулась, чуть не придавив Артура, вот только Артур вонзил меч ей в брюхо, после чего быстро откатился в сторону, как раз перед тем, как лесная почва содрогнулась под таким чудовищным весом. — Кое-что не меняется, — произнес Артур после, скорчив гримасу и обхватив руками голову. Затем взглянул на бездыханное тело у своих ног, и лицо его мало-помалу озарила улыбка. — Молодец, — сказал он, протягивая руку, и Мерлин приготовился к еще одному удару в плечо; он едва не потерял равновесие, когда Артур обхватил его за шею и обнял. Длилось это по меньшей мере две секунды. По телу Мерлина прокатилась едва заметная дрожь от щекотки, вызванной дыханием Артура, когда тот произнес: — Надеюсь, ты готов к двум следующим, потому что этот, по-моему, был их младшим братом. *** — Ннг, — пробубнил Артур, после чего перевернулся и обхватил руками подушку. Судя по всему, он и после десяти лет правления оставался по утрам все таким же ленивцем. — Пора вставать, — жизнерадостно возвестил Мерлин. — Или хочешь, чтоб я вылил на тебя кувшин воды? — Прошу меня простить, я только что убил самых злобных тварей из всех, что когда-либо нападали на Камелот — думается, я заслужил отдых, — донеслось из-под подушки. — По-моему, убил их как раз таки я. И раз Гаюс поднял меня исключительно ради того, чтобы я мог тебе прислуживать, не вижу причин, почему ты должен оставаться в постели. — А по-моему, их убили как раз мы оба, — ответил Артур, поворачиваясь, и показал на синяки, испещрявшие его грудь. — И разве твой Артур не нуждается в твоих услугах? — Мой Артур? — Мерлин покачал головой. — Он тренирует рыцарей, а ты, похоже, специально попросил моей помощи на все время своего здесь пребывания. — Виноват, — буркнул Артур, потирая глаза. — Это верно. Кстати, надолго ты к нам? — полюбопытствовал Мерлин, выкладывая завтрак; в тот день он опустошал кухню с чуть большим воодушевлением, чем обычно. Да и от деревянной ложки поварихи он с каждым разом уклонялся все лучше и лучше. — Не терпится от меня избавиться? По правде говоря, это зависит от тебя, Мерлин. — Артур лениво потянулся. — От меня? — Да, меня это тоже пугает. Все дело в том, что тебе удалось изменить заклинание Морганы так, чтобы отправить меня сюда. К несчастью, заклинания возвращения не было. Значит, ты все еще пытаешься его сочинить. — А нельзя было послать кого-то другого? — вспылил Мерлин. — Давай поглядим: для истребления монстров требовался Экскалибур и человек, умеющий им владеть; я бы выбрал тебя, но тебе пришлось остаться, чтобы произнести заклинание, так что нет, не думаю. Никуда тебе от меня не деться. Поздравляю, давненько мне не приходилось мириться с таким никудышным слугой. А теперь дай поспать, желательно, до тех пор, пока меня не вернут обратно. — Экскалибур? — Мерлин рассмеялся. — Ты придумал ему имя? Хотя что это я спрашиваю, естественно, ты придумал имя своему волшебному мечу, — сказал он, закатив глаза. — И кстати, сейчас самое время вытащить тебя из постели. — Ах ты... — зашипел Артур, когда Мерлин принялся стаскивать его с кровати. Мерлин и не думал, что все закончится возней на полу, где он будет использовать магию, чтобы одержать верх, но когда встревоженная шумом Гвен постучала в дверь, он смеялся слишком громко, чтобы ее услышать. *** — Как он с тобой обращается? Мерлин вернулся в привычную среду, предоставив гостя самому себе и принявшись начищать Артуровы доспехи в королевских покоях; похоже, Джордж попросил выходной, и Мерлину никогда не нравилось сидеть одному в оружейной, неважно, как сильно Артур жаловался на грязь на столе. — Он... это ты. Как, по-твоему, он со мной обращается? — Мерлин полировал металлическую пластину быстрыми, плавными движениями, как учил его Джордж. — Шпыняет меня все время, говорит, что я не в состоянии сделать хоть что-нибудь правильно... — Он страдальчески вздохнул. — Я пошутил, — добавил он, когда Артур как-то странно на него посмотрел. — Он ничего. Если на то пошло, я даже рад ему прислуживать. — Рад? Теперь я точно знаю, что с ним не все ладно. И некоторым из нас и так есть чем заняться вместо того, чтобы развлекать тебя, — прибавил он, хмуро разглядывая лежащий перед ним свиток. — Прости, — смеясь, откликнулся Мерлин. — Так вот почему ты злишься? Слишком много дел? Ты всю неделю был в ужасном настроении. — Да ты и не видел меня почти! — Артур скользнул по нему недовольным взглядом. — Ты даже не знаешь, о чем говоришь. Мерлин почувствовал, как брови у него поползли вверх, а уголки губ приподнялись — пожалуй, не только от переполнявшего его веселья. — Ты по мне... скучаешь? — спросил он, чуть перегнувшись через стол. Артур громко фыркнул. — По тебе? Если хочешь знать, я наконец-то смог насладиться блаженной тишиной, — отозвался он и принялся яростно водить по пергаменту пером. Мерлин скривил губы, стараясь не рассмеяться. — Значит, шутки Джорджа начали тебе нравиться? Перо остановилось. — К ним просто нужно немного привыкнуть. На самом деле они уморительны, но я не жду, что ты поймешь... более изысканные направления юмора. — Он откашлялся. — Я в порядке. Мы в порядке. Без тебя. Вообще-то, как только ты тут закончишь, остаток дня можешь быть свободен. — Спасибо, — слегка обескураженно ответил Мерлин и продолжил свое занятие, пытаясь придумать, как бы подбодрить Артура. — Нет, мне интересно — есть ли предел его глупости? Может, не стоит тебе проводить с ним так много времени, Мерлин, — вдруг это заразно, — воскликнул Артур некоторое время спустя. — Что...? — растерялся Мерлин, продолжая рассеянно водить по доспехам тряпкой. — По его словам, он ждет, что кто-то придумает заклинание, которое вернет его назад, но мы же говорим о волшебнике. Что если его никогда не вернут назад? Только идиот стал бы так доверять волшебнику. — Ты ведь в курсе, что говоришь про самого себя? — произнес Мерлин, стараясь не обращать внимания на то, как пусто стало в груди. — И кто знает. Может, ты стал мудрее и понял, что не все волшебники несут зло. Может, это кто-то, кому ты доверяешь. Друг, — тихо добавил он. — Не мели чепухи. Я бы в жизни не стал другом волшебнику. Нет, ты лучше будь настороже, — ответил Артур, и Мерлин перестал его слушать. Он-то думал, болеть будет меньше, — теперь, когда он знал, чего ожидать, но, по-видимому, это было совсем не так. *** После этого он старался как можно чаще бывать в гостевых покоях, впитывал улыбки и подначки Артура и колдовал у него на глазах просто потому, что мог, пока щемящее чувство в груди не начало стихать. Даже странно, насколько повзрослевший Артур выглядел и вел себя, как его более молодая копия, и в то же время слегка от нее отличался. Этот Артур был менее разговорчив, более уверен в себе, но не столь заносчив; черты его лица казались острее. Но самое главное — этот Артур знал его, и Мерлину было тошно думать о другом — о своем Артуре. И все-таки, хоть Артур из будущего и знал его лучше, он все равно попытался научить Мерлина играть в шахматы, даже когда тот демонстративно зевнул. — Ты научишься получать от игры удовольствие, обещаю, — смеялся Артур. — Выходит, мы часто играем? — поинтересовался Мерлин, ощущая, как жар от только что подброшенных им поленьев проникает под кожу до самых костей, отчего его окончательно разморило. — Гм, можно сказать и так, — отозвался Артур, осторожно передвигая своего коня. — Я знаю, чем мы можем заняться, — продолжил он, когда Мерлин так и не проявил никакого восторга. — Давай поохотимся завтра. — Ты это несерьезно. — Мерлин вскинул голову и сверкнул на него глазами, чувствуя, как улетучивается часть уютного тепла. — Разумеется, серьезно. Тебе явно надо проветриться; охота как раз то, что нужно. — Мне нужно бегать за тобой с охотничьим снаряжением? — проворчал Мерлин. — Если только ты не проткнешь меня им, я уверен, мы справимся, — с улыбкой ответил Артур, и Мерлин не смог удержаться от смеха, запустив пешкой Артуру в голову, что закончилось битвой, имевшей мало общего с шахматами. *** Той ночью Мерлин заметил, как задумчиво Артур из будущего смотрит на дружескую перепалку молодого Артура с Гвен, спорящих, какая курица лучше: та, что они едят сейчас, или та, которую Артур когда-то приготовил сам, ну, вроде как. — Она казалась вкуснее, потому что я думала, что ты сам ее приготовил, — спорила Гвен, — но потом оказалось, то был вкус мошенничества. — Она смерила его притворно сердитым взглядом. — Я заглажу свою вину, — сказал Артур. — Я приготовлю нам обед завтра — даю тебе слово. — Прошу, не надо, — вмешался Артур из будущего, — закончится тем, что ты отравишь бедняжку Гвиневру. — Гвен прыснула, в то время как Артур напустил на себя оскорбленный вид. — Мерлин это подтвердит. Правда, Мерлин? — продолжил Артур из будущего. — Прошу, скажи мне, какой никудышный из меня повар. — Это точно, — сказал Мерлин, едва взглянув на молодого Артура. — Ужасающий. — Улыбка его вышла немного натянутой, и ему показалось, что оба Артура как-то странно на него посмотрели, но потом все прошло, и они продолжили подтрунивать над королем. *** — Так ты и Гвен, — произнес Мерлин на следующий день, шагая по лесной тропинке бок о бок с Артуром и неся одну из двух сумок, что были у них с собой. — А что с нами, — отозвался Артур, наклонив голову набок, точно прислушивался к добыче, в той же самой манере, что и молодой Артур сотни раз до этого, избегая смотреть Мерлину в глаза. Мерлин расплылся в улыбке. — Ну, вы поженились и стали жить долго и счастливо? — ...мы поженились. И да, пожалуй, в какой-то мере... — ну, во всяком случае, мне нравится так думать. И что это за «стали жить долго и счастливо»? Я еще не настолько близок к смерти, Мерлин. — Что-то ты не особенно в этом уверен, — нахмурился тот. — Мне кажется, если б я умер, это бы заметили, — невозмутимо ответил Артур. — Артур... — Мерлин едва удержался, чтобы не воздеть глаза к небу. Артур остановился и взглянул на него, из-за редкого солнечного луча его светло-голубые глаза сделались ярче. — В конце концов я и Гвен нашли путь к счастью. Просто... потребовалось время, чтобы на него напасть. Или напасть во второй раз, я точно не помню. — Он слабо улыбнулся, лицо его приняло задумчивое выражение. — Насколько я могу судить, сейчас вы выглядите вполне счастливыми, — сказал Мерлин, показав головой туда, где должен был быть замок. — Так и есть. И будем счастливы, только не так, как нам представлялось. Но, как спросил меня однажды мудрец, так ли это важно на самом деле? Я знаю, Гвиневра счастлива там, где она сейчас. Да и мне грех жаловаться, — добавил он, и в его голос вернулись шутливые интонации. — Как-то все запутано, — пожаловался Мерлин, оставшийся при своем мнении. — Слишком сложно для тебя, а? — спросил Артур, подняв бровь. — И раз уж ты в настроении пооткровенничать — не расскажешь, почему злишься на меня? — Я на тебя не злюсь, — проворчал Мерлин. — Ну, на другого меня, но все равно на меня. Мерлин закатил глаза. — Все сложно, — сказал он, и в благодарность Артур ткнул его палкой. *** Получилось так, что на этой охоте никто ни на кого не охотился. Они мирно пообедали и от души поплескались в реке. — Я выиграл! — вскричал Мерлин. — Только если хочешь прослыть подлым жуликом, — ответил Артур, вытирая воду с лица. — Ты колдовал! — Нельзя сжульничать, если нет правил. Признай, я выиграл. Артур хмуро глянул на него. — Ладно. Ты выиграл, но только в этот раз, — сказал он и, увидев на лице Мерлина торжествующую ухмылку, добавил: — Значит, теперь я должен отыграться? — Не успел Мерлин ответить, как Артур набросился на него и утянул под воду. Артур крепко в него вцепился, но Мерлин боролся изо всех сил, стараясь устроить водоворот, как делал до этого с одобрения Артура, однако теперь он давился смехом — даже при том, что кончался запас воздуха, — и потому не мог сосредоточиться на заклинании. Когда его движения стали совсем уж отчаянными, Артур выпустил его ровно настолько, чтобы он смог глотнуть воздуха, пока Мерлин не восстановил дыхание и не накрыл их обоих волной, что оказалось не самой лучшей его идеей, потому что большая часть воды попала ему в рот, в то время как Артур покатывался со смеху. Мерлин и не помнил, когда в последний раз слышал, чтобы тот так смеялся. — Кретин, — процедил Мерлин, все еще отплевываясь. Тут его запал прошел, и он угомонился; в свою очередь Артур, по-прежнему не выпускавший его из рук, уже не так сильно его стискивал, а, скорее, укачивал, и Мерлин отдался на волю течению, наполовину уткнувшись лицом Артуру в грудь и вдыхая его запах, такой знакомый под сверкающим слоем воды. *** Потом Артур, чуть покраснев, уплыл в сторону, обронив на прощание, что ему нужно попрактиковаться, если даже Мерлин смог его одолеть, и на мгновение Мерлина охватил озноб. Затем он решил сотворить парочку водных пузырей, просто потому, что мог, забравшись так далеко в чащу. — Миленько, — сказал Артур, когда снова подплыл поближе, и в его голосе промелькнула едва заметная тень восторженной радости, хотя он наверняка уже видел, как Мерлин проделывал куда более впечатляющие трюки; Мерлин чувствовал, что лицо его озарила широченная улыбка, и продолжил рисоваться: заставил пузырьки кружиться вокруг головы Артура и отскакивать, когда тот пытался их поймать. Артур снова смеялся, наслаждаясь магией Мерлина, впитывая ее, и у Мерлина в груди что-то распустилось и растеклось по всему телу; возможно, это было счастье. — Не хочу, чтобы ты уходил, — сказал он и вдруг загрустил от мысли о скором расставании, уже скучая по Артуру так, что стало больно, хотя, вообще-то, не должно было. — Я же буду здесь, Мерлин, просто... немного моложе и в состоянии за тобой угнаться, — сказал Артур, и очарование момента было нарушено. Мерлин криво, неохотно улыбнулся. — Это совсем не то. И что если... что если в конце концов все закончится по-другому? Я хочу сказать, — Мерлин беспомощно всплеснул руками, потом замер, не в силах выразить, как необходима ему стала эта близость всего за несколько дней, каким безумно одиноким он себя ощущает, когда думает об Артуре — о своем Артуре. Лучше бы Артур не возвращался назад во времени. Он прерывисто вздохнул, чувствуя себя идиотом, и пошел к реке. — Мерлин. — Артур последовал за ним и положил теплую руку Мерлину на бедро, пытаясь остановить. — Мерлин. Посмотри на меня. Все будет хорошо, обещаю. Будет нелегко, нам обоим, и будет очень много споров, — сказал он с печальной улыбкой, — и очень много боли. Но это же ты и я. Мы не сможем сдаться, даже если захотим. Так легко ты от меня не отделаешься, — добавил он и, обхватив ладонью лицо Мерлина, чтобы не дать ему отвернуться, провел пальцем по щеке, размазывая капли по горячей коже. — Обещаю, — прошептал он, заглядывая Мерлину в лицо, пока не дождался неохотного, недоверчивого кивка. А потом он поцеловал Мерлина. Или, скорее, припал своими губами к его, закрепив обещание, осознал Мерлин несколько секунд спустя, но он не смог удержаться и ответил, прижался вплотную, изучая губы Артура своими. Он отстранился, смутившись. — Прости, — слетело с его губ прежде, чем он успел придумать более подходящее извинение — идиот, как он есть, непонятно только, с чего бы Артуру его целовать? Однако Артур обвил его шею рукой и сделал это еще раз; их губы несмело соприкоснулись, выжигая слишком много огня, слишком много жажды. И поскольку Мерлин никогда не мог скрыть любопытство и всегда откликался на зов сердца, даже зная, что он приведет в самую глубокую, самую темную кроличью нору, он наклонил голову, чтобы найти лучший угол, и полностью отдался ощущениям. — Мы не должны этого делать, — пробормотал Артур некоторое время спустя, но он по-прежнему держал лицо Мерлина в ладонях, не отпуская, покрывая губы Мерлина крошечными поцелуями и укусами, после чего провел губами по скулам и медленно опустился вниз, чтобы вновь углубить поцелуй, словно бы пытаясь удостовериться, что Мерлин понял его сообщение, каким бы оно ни было. А Мерлин, Мерлин почти уже утратил способность соображать; он изворачивался в объятиях Артура и дергал его за волосы, чтобы получить еще, чтобы можно было прижаться еще плотнее, с жадностью впитывая все, что Артур был готов предложить; и, кто знает, быть может, он сумеет сделать так, чтобы Артур никогда его не отпускал. Он подпрыгнул, когда Артур прошелся ладонью по его животу, отодвинулся, чтобы взглянуть на нее, опустившуюся ниже, и забыл, как дышать, когда Артур очень нежно провел подушечкой пальца по всей длине его члена. Ладонь привычным движением сомкнулась вокруг его плоти, и Артур сжал его ровно настолько, чтобы у него подогнулись колени, и огладил пальцем головку. У Мерлина вырвался сдавленный всхлип, и он едва расслышал слова Артура: — Господи, я по тебе скучал. Скучаю, — поправился он хрипло. — Но ты не так уж сильно и изменился, — с довольным видом прибавил он, когда Мерлин беспомощно выгнулся навстречу его прикосновению. — А, — сказал Мерлин, и то, что поначалу было осознанием, под конец смешалось с наслаждением, когда Артур огладил влажным пальцем его сосок. — А. И тут понимание стало окончательным, тягуче-медленно проникая под кожу: нежная улыбка Артура, то, как привычно он прошелся рукой по его телу, и Мерлин — Мерлин чувствовал себя так, словно потерял способность дышать, захваченный необычным ощущением, что он кому-то принадлежит — что он больше не один. Он обвил Артура ногой и потянул, желая прижаться к нему вплотную, желая проверить, подходят ли их тела друг другу; он зарылся лицом Артуру в шею и глубоко вдохнул, после чего Артур утратил часть самообладания и резко толкнулся членом Мерлину в бедро. В конце концов Артур прижал его к берегу, и они принялись тереться друг о друга; Артур вжимал его грудью в землю, а Мерлин в ответ прикасался к нему везде, где только мог, скользя руками по спине, бедрам, отчаянно стараясь привлечь его к себе еще теснее; Артур прерывисто громко дышал ему в шею вместе с мучительным ритмом его собственного сердца, изредка останавливаясь, чтобы прошептать что-то вроде: «Все будет хорошо», если бы только у Мерлина хватило хладнокровия разобрать слова. Когда все закончилось, задница у Мерлина слегка выпачкалась в грязи, но ему было наплевать; лениво развалившись в траве и положив ладонь Артуру на живот, Мерлин медленно водил ею вверх-вниз в такт его дыханию. *** — Мы не должны, — запротестовал было Артур, но, впрочем, не слишком настойчиво, когда на следующий же день после их возвращения Мерлин запустил пальцы ему под воротник, раздевая его. Он думал об этом, жаркими летними днями, когда пот сверкал у Артура на коже, и холодными зимними днями, когда помогал Артуру надеть пальто и чувствовал жар, пропускаемый тонкой тканью. Но теперь дело было не только в этом; он и представить себе не мог такую уверенность, что его прикосновения будут желанны, не мог и представить такое доверие в глазах Артура из страха, что его надежды обернутся жестоким разочарованием, и если ему выпало это счастье лишь на очень короткий срок, он вцепится в него обеими руками и будет им наслаждаться, пока может. — Почему? — спросил Мерлин, засовывая руки Артуру под рубашку. — Я не должен делать ничего, что может изменить будущее, — ответил Артур, не сводя глаз с его губ. — Почему? — повторил Мерлин, проводя пальцами под Артуровой туникой, чтобы ее снять, и едва касаясь кожи чуть повыше пояса. — Потому что ты так сказал, — выдохнул Артур, — любитель подразнить. Мерлин улыбнулся, проговорил: «Поздновато ты про это вспомнил, скажешь нет?» и использовал магию, чтобы опрокинуть Артура на кровать, рассмеявшись, когда тот зашипел притворно возмущенным тоном: «Капельку уважения к старшим, пожалуйста!», после чего позволил Мерлину устроиться между его бедрами. *** Вышло так, что Мерлин получил неделю, одну-единственную неделю, в течение которой мог затолкнуть этого Артура, который пока еще не принадлежал ему по-настоящему, в ниши и темные углы; мог оставить на его коже отпечатки своих пальцев, произнести по буквам слова, которые могли бы вызвать к жизни магию достаточно сильную, чтобы заставить его остаться, — пожалуйста, пусть он останется; мог стонать Артуру в руку, приглушающую издаваемые им звуки, и мог открывать собственное тело заново под его прикосновениями. Неделю он спал с Артуром в одной постели, в кольце его теплых рук, пробираясь по утрам в свою комнату и открывая для себя все места на теле Артура, от прикосновения к которым того бросало в дрожь. И лучше всего было то, что Артур ничего от него не скрывал; глаза его, тело, разум — все было открыто Мерлину, чтобы он мог изучать и узнавать своего короля сколько душе угодно. Мерлин хотел, чтобы это никогда не кончалось; он покрывал Артура поцелуями, пока все его тело не заполыхало, излучая столько тепла, что Мерлину хватило на годы одиночества, ожидавшие его впереди. Он не мог перестать смотреть, касаться, владеть и делиться, и, похоже, все это легко угадывалось по выражению его лица, но Мерлину было лень его контролировать. Он не стал этого делать даже на пиру, где ему пришлось прислуживать; и если Артур — тот, другой — и буравил взглядом его затылок всю ночь, Мерлин этого не заметил, потому что не сводил глаз со смеющегося и жестикулирующего Артура из будущего. В тот день, когда он проснулся и обнаружил, что рядом никого нет, он вжался лицом в подушку Артура и, подтянув колени к груди, обхватил их руками, с шумом втягивая в себя воздух. *** — Ну, так ему давно надо было уйти, — сказал оставшийся Артур, когда Мерлин увиделся с ним в следующий раз. — Одного меня более чем достаточно. — Это уж точно, — ответил Мерлин, но не стал в тот миг утруждать себя тем, чтобы добавить в голос раздраженных ноток. — Джордж, — провозгласил Артур, хлопнув того по плечу, — благодарю за примерную службу, но, боюсь, придется мне вернуться к холодным завтракам и прохладным ваннам, — заключил он чересчур веселым тоном. — Ну что, Мерлин, сами себя доспехи не почистят. Пойди принеси их, — велел он, и Мерлин заметил, что тряпка для полирования уже лежит на столе. Он вздохнул и вышел за дверь. *** Он скучал по Артуру три недели. Спал в своей холодной постели, никак не мог согреться, сколько бы поленьев ни подбрасывал в огонь, и все, что говорил молодой Артур, безмерно его раздражало. Ну почему, почему он не может поскорее стать тем Артуром? (И что... что если никогда не станет?) Он знал, что постоянно огрызается на Артура, и что тот никак не возьмет в толк причину его раздражительности; он даже сумел оскорбить Гвен, когда та попыталась с ним поговорить; брови Гаюса, казалось, теперь все время были выше, чем обычно, а Мерлин, Мерлин не мог припомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким одиноким. *** А потом, когда он брел однажды рядом с тренировочной площадкой, он поднял взгляд и увидел Леона в желтом платье, пока другие рыцари корчились от смеха. — Очень смешно, — многострадально произнес Леон, дергая за отделанный оборками рукав. — И к вашему сведению, размер не тот. — Ну прости, — отозвался Гвейн. — В следующий раз постараемся, чтобы все было путем. — Ну ладно, парни, где моя одежда? — вопросил Леон, пока подол его платья тихо колыхался на ветру. Он едва прикрывал ему колени, и все снова разразились хохотом. По какой-то непонятной причине Леон принес с собой меч, точно стал бы тренировать рыцарей даже в слишком узком платье, если нужно, потому что только стихийное бедствие остановило бы его от выполнения своего долга; и вдруг это зрелище стало самым смешным, что Мерлину доводилось увидеть за очень долгое время. Не успел он оглянуться, как уже икал от смеха, и слезы текли по его лицу; Гвейн обхватил его рукой за плечи и утащил в их круг, где все улыбались друг другу, довольные отличным розыгрышем, и после он почувствовал легкость, словно наконец-то мог снова дышать. *** Той ночью, когда он зашел в покои Артура после ужина, на столе лежала шахматная доска. — Он сказал мне, что вы все время играли в шахматы, — произнес Артур, щеки которого слегка окрасились румянцем. — Так давай проверим твои предположительно легендарные способности. Тут Мерлин признался самому себе, что все эти недели Артур по-своему пытался до него дотянуться, в то время как Мерлин не обращал на него никакого внимания, уставившись в пространство. Он медленно сел, чувствуя, как от воспоминания стало немного тесно в груди, и сделал ход первой попавшейся пешкой. Он ждал, что Артур что-нибудь скажет, что угодно, но тот был непривычно молчалив; могло показаться, что он полностью сосредоточился на игре, если бы не беглые взгляды, которые он постоянно бросал на Мерлина. Наконец, спустя полчаса, в течение которых удача была на стороне Мерлина, Артур спросил самым что ни на есть серьезным тоном: — Тебя что-то беспокоит? Может, поделишься? Это прозвучало так неуклюже, что Мерлин не удержался и расхохотался, и хохотал не переставая, — видимо, стоило только начать, как остановиться стало невозможно. — Чего? — спросил Артур, сбитый с толку и, возможно, немного обиженный. — Ты ведь понимаешь, что я совсем не знаю правил? — Ну, теперь, когда ты сам это признал, твоя стратегия и правда кажется немного... изобретательной. — И ты бы все равно позволил мне выиграть? Должно быть, я по-настоящему тебе нравлюсь, — засмеялся Мерлин, но потом прикусил язык, когда осознал, что слетело у него с языка. — Пожалуй, — тихо признал Артур. — У меня не так уж много друзей, Мерлин. Так что стоит постараться, чтобы те, которые у меня есть, были счастливы, как думаешь? — Наверное, — ответил Мерлин, чувствуя, как в грудь просачивается тепло, в то время как Артур несколько мгновений изучал его лицо. — Ну что, — оживился он вдруг, по всей видимости, обнаружив то, что искал, — я могу как-то помочь? — Вообще-то, да, — немного подумав, ответил Мерлин. — Я слушаю. — Артур жестом велел ему продолжать. Мерлин прикусил губу и, поднявшись, обошел стол. Он чуть заметно улыбнулся и сказал: — Было бы неплохо, если бы ты меня обнял. — Обнял? — повторил Артур, словно думал, что Мерлин шутит. Но когда Мерлин так ничего и не прибавил, он медленно поднялся, огляделся, точно проверяя, нет ли свидетелей, и неловко обхватил Мерлина руками. Мерлин прижал ладони к лопаткам Артура и обнял его в ответ, крепко-крепко, и каким-то образом все, о чем он старался не думать неделями, месяцами, быть может, даже годами, — все это вырвалось на свободу: как ему страшно, так страшно, что все между ними пойдет не так, — страшно, что Артур возненавидит его за магию, за всю его ложь; страшно, что он никогда его не простит и что они объединят Альбион, но так никогда и не станут снова друзьями. Он чувствовал, что его бьет легкая дрожь, начал терять самообладание и хотел отстраниться, но вдруг объятие перестало казаться поединком; Артур расслабился, позволил Мерлину прижаться теснее, пока между ними совсем не осталось свободного места, и положил ладони ему на спину, прикрыв все места, где Мерлину было холодно, пока ему снова не стало тепло. Когда они отпустили друг друга, Мерлину показалось, что частица его встала на место или, быть может, впервые нашла свое место, но когда Артур прочистил горло и провел рукой по волосам, он только и мог, что улыбнуться. — Ну... это было непривычно, — проговорил Артур, но в его глазах пряталось нечто такое, что противоречило пренебрежительным словам. — Помогло? — Да. — И в тот миг Мерлин перестал сомневаться, что у них все будет хорошо, ведь это же они двое, и они не смогут друг друга подвести, что бы с ними ни случилось. — И к твоему сведению, я никуда не собираюсь. Так легко ты от меня не отделаешься, обещаю, — повторил он слова Артура из будущего. — Хорошо, — откликнулся Артур. — А теперь будь добр, объясни, как так вышло, что вы играли в шахматы три недели, а ты так и не запомнил правил. — А, — сказал Мерлин. — Ну... мы играли не совсем так. Скорее, вот так. — Он схватил одного из своих крошечных коней и швырнул его Артуру в грудь. — Прошу прощения? — возмутился Артур. — Видишь? Я заработал три очка. Он не помнил точно, кто в конце концов выиграл, и ему было все равно, потому что Артур улыбался, и их совместное будущее неспешно разворачивалось перед ними, так что Мерлин лишь широко улыбнулся в ответ и пошел на риск, поверил в Артура и проблеск надежды, и сделал это от всего сердца... *** — Береги себя, — сказал Мерлин позже, гораздо позже. — Люди бы предпочли, чтобы их король вернулся к ним целым и невредимым. — Под «людьми» ты имеешь в виду себя? — спросил Артур, прижимаясь к его лбу своим, и Мерлин рассмеялся. — И себя тоже. — А потом, на мгновение приникнув к губам Артура, направил его в центр рунического круга. *** Мерлину потребовалось три дня, чтобы переписать заклинание, которое должно было вернуть Артура назад. И если он выждал три недели, чтобы его произнести, что ж, нужно ведь было убедиться, что те твари полностью истреблены. Он улыбнулся про себя и, напевая под нос веселую песенку, ушел помешать зелье. Fin