Из горла

Сегодня Дину впервые трахнули. Она рыдает, истерит, утыкаясь в подушку, что-то кричит, давится словами. Дрожит. Ей больно. И очень страшно. Даша выслушивает все высказанное и недосказанное молча, не злится, не взрывается почти праведным возмущением. Хотя ей можно - она стреляный воробей, с ней и не такое вытворяли. Можно заткнуть Дину парочкой историй, от которых у нее бы волосы дыбом встали. Но Даша молчит. Время от времени стряхивает пепел прямо на пол, крупными глотками отпивает виски из горла и внимательно слушает. У Даши ломкие светлые волосы, правда, с порядочно отросшими темными корнями, сеть морщин вокруг глаз и бесцветные губы, вымазанные красной помадой. Даша нарасхват, Даша - настоящаяя красавица, вот только чрезмерный уровень спирта, никотина, кофеина, морфина, кокаина... Да всего на свете в крови уже начал свою работу, день ото дня безжалостно старя ее. Даша любит свои Winston и сладковатую горечь виски на губах. Даше двадцать шесть. Она чувствует себя старухой. *** Сегодня Дину впервые избил клиент. Измолотил, измочалил. Жестоко и бессмысленно. Примитивно и без фантазии. Вдавливая ее в матрас, сжимая пальцами горло. Бил и грубо ебал. Дина не знает, что было для нее противнее. Дина хочет сдохнуть. Об этом она и говорит Даше, размазывая по щекам фиолетовую подводку. Почти вопит. У Даши кружится голова и болят собственные синяки, полученные от того же клиента часом раньше. Но Даша молчит. Деловито обрабатывает Динины ссадины, залепляет пластырями ранки и кровоточащие царапины. По-врачебному быстро, почти профессионально. Привычно. Отхлебывает еще из горла - от огненной жидкости только и осталась жалкая лужица на дне бутылки. Дашины волосы стали похожи на мочалку, новые морщины прочертили две складки у губ. Даша похудела на семь килограмм и совсем недавно снова легла под нож. В третий раз за последние полгода. Даша устала смотреть в лица ухмыляющимся врачам. Даша выкуривает по две пачки в день. *** Сегодня Дина поняла, что беременна. Конечно, не подозревая, кто отец ребенка Конечно, Дина сделает аборт. У Дины в кармане ни копейки - ее здесь держат буквально за еду. Дина до смерти устала плакать, но она все равно плачет. Даша прижимает ее к себе до тех пор, пока Дина не замолкает. Затем молча выскальзывает из комнаты. Даша лежит под хозяином... - нет, она не терпит слова "бордель", просто под хозяином - и изо всех сил старается изобразить хотя бы отклик оргазма. Хозяин пыхтит, сопит от напряжения, наваливается на нее. Даша смотрит в потолок и думает только о том, когда же это наконец закончится. Через сорок минут Даша возвращается в комнату и протягивает Дине толстую пачку купюр. - Этого должно хватить, - говорит она, вымученно улыбаясь. Голос очень низкий и хриплый - трудно поверить, что он принадлежит женщине. Дина не знает, как благодарить Дашу. Но, увидев у нее на шее цепь обслюнявленных засосов, резко бледнеет, внезапно все поняв. И с визгом отшвыривает деньги, словно боясь обжечься или испачкаться. Купюры разлетаются по комнате. Даша никак на это не реагирует и безразлично курит. *** Сегодня Даша впервые пришла к Дине в больницу. Дину опять избили и, у нее случился выкидыш. Врачи и полицейские не знают правды. Дина упрямо молчит и ни в чем не признается. Даже самой себе - в том, что испытывает облегчение Даша кладет ногу на ногу и терпиливо дожидается ухода надоедливой медсестры. Затем наливает в больничный стакан неизменный виски. И всю ночь сидит у постели Дины, железной хваткой вцепившись в ее руку. Только так у Дины получается уснуть Даша не говорит ей о том, сколько раз она сама попадала на эту самую койку. Но Дина понимает это без слов. *** Сегодня Дина впервые по-настоящему напилась. Вдрызг, до полуобморочного состояния, глотая в довесок Дашины любимые белые таблетки, предложенные ей так любезно. Дина потом долго блюет с непривычки. Дине так хреново, что уж лучше бы она с этим не экспериментировала. Даша поддерживает длинные черные волосы Дины, чтобы не запачкались, и бесстрастно, без капли отвращения или брезгливости, наблюдает за происходящим. Она сама, сколько бы ни проглотила, уже ничего не испытывает. И никогда не плачет. Даша силой укладывает Дину в кровать, а сама всю ночь стоит у окна, курит и пьет, пьет, пьет... Даша выглядит на сорок, а сердце от переизбытка запрещенного частенько барахлит. У Даши торчат ребра, стареет кожа и редеют волосы. От Даши в ней не осталось и следа. Она стремительно тает, но не хочет обращать на это внимания. "О Господи, - думает она. - Только бы дожить до утра".