Spell

      — Ты чем-то обеспокоен? — когда они всё ещё едут в карете, Данн ласково спрашивает, заглядывая в лицо Го. Муджин сидит хмурый, равнодушный и мрачный всю дорогу.       — Мне не нравится затея ехать туда. Там слишком пафосно, — Чон вздыхает и кладëт ладонь на чужую, чуть сжимая. — И есть предчувствие, что что-то изменилось.       — Цветы нашептали?       — Цветы нашептали, — кивает Муджин, вынимая ладонь из-под чужой, и Данн скрывает своë (разочарованное) состояние.       На торжестве настроение Го ухудшается. Стоит им войти, как Муджин весь сжимается будто, аура Го выдаëт его болезненное нежелание быть здесь. Данн старается оставаться подле, чтобы в случае чего поддержать его, но слишком поздно осознаëт, что им нужно уйти.       Они стоят чуть ли не в центре зала, когда в него проходит Великолепный Луи.       — Месье Луи, у Вас розы опадают, — смешливо выдаëт Чон, когда Ян двигается к ним, явно поприветствовать, но мгновенно меняет решение. Муджин может понять его. — Не так уж и хорошо Вы заботитесь о них.       — Они настолько прекрасны, что гости срывают их, чтобы показать мне, — безэмоционально проговаривает Луи и проходит дальше в зал, чтобы не слышать что-то острое в ответ. А Чон и не сказал бы, потому что не его это территории — властвовать не получится. Данн смотрит на алую розу в руках и с печальным вздохом и со счастливой улыбкой разглядывает еë. Какой бы удручëнной она ни была, всё равно прекрасна.       Го наблюдает за ним, часто машет веером — толпа раздражает его, душит своим присутствием. Он понимает, что его взор перехватывают ярким, блестящим взглядом, поэтому он, не показывая стеснения, отворачивается. Данн только усмехается, забавляясь такой ситуации.       — Ты, кажется, сегодня совсем не в духе, — шутит Чон. Муджин равнодушно переводит взор на него, пытаясь таким образом показать своё нежелание говорить; но Данн любопытный правитель, он жаждет объяснений и правды.       — Это не так работает, Ча Данн. Тебе не удастся меня переубедить, — Го понимает чужое неозвученное желание выпытать истину и замечает, как Чон относится к этому слишком несерьёзно. Муджин кривит губы и, шумно захлопнув веер, направляется к столику с напитками. Все видят и слышат этот разговор, но через минуту люди продолжают веселье и праздник.       Данн прячет розу в сюртук и идёт вслед за Муджином, по пути говоря Джахану, что по возможности будет в музыкальной комнате.       Наверное, Го был не готов так скоро оказаться рядом с роялем. Данн теряет время за игрой; пальцы его изящно нажимают клавиши, и комната наполняется чистой музыкой. Чон считает, что здесь не хватает мастерства Муджина. Данн кидает на него короткий взгляд, чтобы убедиться в нерадостном расположении духа, и играет-играет, вкладывая всю душу.       — Зачем ты так стараешься, многие уже отправились отдыхать, — говорит Го, равнодушно разглядывая старинный интерьер и тëмно-роскошные портреты, и Данн мгновенно прекращает, недовольно отодвигаясь.       — Я старался для тебя, тэнно, — Муджин замирает, слабо дëргается и, оставив бокал, захваченный с праздника, смотрит теперь на Чона в скучающей позе, которая смущает перекинутой через колено ногой и слишком привлекательными надутыми губами напряжённого друга.       — Спасибо за такую заботу, но не нужно.       — Ты расстроен из-за розы? — случайно выпаливает Данн, вовсе не подумав; перемены в будущей перспективе он не просчитывает нарочно.       — Мне просто не нравится это торжество. Я предпочитаю людям вишнëвый лес, — Данна печалит эта фраза, но он пытается не показывать это. — Он не раздражает бессмысленными беседами, говорит только на своём языке, нам непонятном, но определённо о счастье, а ветер доносит его радостный щебет мне.       — Но лес говорит не всегда. Зимой он угрюмо молчит, — упоминая об этом, Данн вспоминает Хвона, который весь вечер стремился сблизиться с холодным сиром. — Смена времени года — это какие-то перемены. Без этого ты не услышишь голос весной.       Чон щëку изнутри прикусывает, волнуется, когда Муджин анализирует эту фразу; перемены диктуют правила вишнëвой природе, без которой Го тяжело, практически невозможно жить. Таким образом он может подтолкнуть Муджина на верную мысль — изменение и цветение связаны.       — Я могу и мёртвое услышать.       Сказать, что Чон удивлëн — определённо.       — Что она говорит? — Данн, неряшливо поднимаясь, подходит к Го и вытаскивает на свет погибающую розу, нежащуюся в свете перерождëнной луны. Муджин упрекает Чона за его беспечность и берёт цветок, читая пение по шевелящимся листьям. Это зрелище — необыкновенное для Данна, слишком завораживающее.       — Она молвит, что ты скрываешь истинное намерение о чём-то. Всё-таки беспокоится, что, если я узнаю, буду не рад — защищает тебя, — Чон чувствует неловкость и огромную благодарность этому цветку. — Но что можно понять точно, ты для кого-то бережëшь пламенную любовь.       Муджин смотрит на Чона, который до сих пор стоит над ним, полностью поражённый и очарованный. Это вызывает у Го нежную улыбку.       — Приятно видеть твоё удивление, Ча.       — Она, роза, правда… Говорит об этом?       — Данн, — строго начинает Муджин, вкладывая растение в руки Чона, — ты не должен опираться на чужое мнение; твоё должно быть превыше всего. Всё, что касается только тебя, должно быть понято только тобой. Не спрашивай у цветка, если нечему оправдываться.       — Единственное, что мне не ясно, почему она считает, что ты будешь не рад, — Го постепенно хмурится, не зная, куда себя деть; руки отпускать от Данна совсем не хочется, — эта роза предназначена тебе. Не Луи.       Муджин оторопеет, утопает в тени тела Чона, который, лисью улыбку скрывая, делает шаг и целует в разбитый непониманием лоб. И, когда отстраняется, всё-таки показывает свою светлую безмятежность. Муджин видит в чужих глазах бесконечные пространства со звёздами.       — Надеюсь, роза умалчивала о счастье намеренно, чтобы помочь мне, — Го смущается такой правде и прячет лицо в ладонях, а Данн нежно опускает их, добро смеясь.— Тэнно, если ты хочешь домой, мы можем отправиться… — и он замолкает, когда Муджин крепко обнимает его талию, скрывая лицо в тёмно-зелёном сюртюке. Волшебный бархат создаëт мрак и уют здесь, рядом с горячим сердцем. Чон, переполненный ощущениями, оставляет руки на чужих плечах, не в силах открыто показать свою любовь — он слишком много чувствует.       Данн очень хочет сказать, что перемены порождают весну. Муджин понимает, что ему нравится не только весна.