у юнги не было хосока.

       У Юнги не было детской наивности Чонгука, не было выдержки и терпеливости Намджуна, непосредственности Тэхена и умения нравиться абсолютно всем Чимина.       У него был только он сам. Со всеми шероховатостями характера, которые, вероятно, многих отталкивали; с колкими замечаниями и довольно пессимистичным взглядом на мир. С жутко обветренными губами и немного воспаленными глазами, от долгого сидения за компьютером.       Он правда проводил за ним часами, сидя в студии и стараясь выжать из себя хоть что-то.       А потом в какой-то момент слышался тихий скрип двери и мягкие шаги за спиной. Хосок всегда шутливо ругался, что Юнги действительно превратится в вампира, если продолжит сидеть в холоде и темноте.       Он закрывал окно, ставил на стол баночку с какой-нибудь очередной газировкой из автомата, ерошил Юнги волосы и пристраивался на небольшом диване.       Иногда он играл в игры на телефоне, иногда просто залипал в соц.сетях, иногда спал.       И, собственно, зачем приходил было непонятно.       Но у Юнги сразу все получалось.       Он не был романтиком, но, глядя на Хосока, ему и вправду верилось, что он становится чуть ли не всесильным. И попроси Хосок банально достать ему звезду с неба - Юнги сделает.       Вот только Хосок не просил.       Он вообще не делал ничего лишнего.       Ничего, что бы выходило за рамки дружбы.       Ничего из того, что делал, например, тот же Чонгук. Не смотрел, как тот это делал в сторону Тэхена, влюблёнными глазами. Не пытался коснуться каждые полсекунды.       Только приходил, ставил свой чертов напиток, взхломачивал прическу и ложился на диван.       И Юнги бы соврал, если бы сказал, что не пытается видеть в этом какого-то подтекста.       Но он может и выглядит как каменная статуя внешне, но внутри то бьётся сердце, понимаете? А при виде Хосока так вообще бешенно стучит. А как успокоить его он не понимает.       Зато знает множество других вещей. Какая, например, у Хосока любимая рубашка. Какой температуры чай он пьет, на каких аттракционах любит кататься, какие движения в хореографиях ему больше нравятся.       Юнги знает, насколько Хосок ему нравится.       Но он говорит:       — Мне нравится проводить с тобой время, - они сидят на злосчастном диване. Между их плечами всего несколько сантиметров, но Юнги считает, что это всё ещё запредельно далеко. — И мне с тобой Юнги-хен, ты знаешь, - Хосок как всегда тепло улыбается.             «А вот ты не знаешь».       Юнги прикладывает титанические усилия, чтобы повернуть голову и посмотреть на Хосока.       Тот тоже смотрит, и Юнги жалеет, что не выпил чего-нибудь для храбрости. — Ты что-то ещё хотел сказать, хен? -аккуратно спрашивает Хосок, замечая нерешительность в действиях Юнги.       Что все мои песни про тебя, что все мои взгляды для тебя, что смысл того, что я делаю - ты. Что ты исцеление для всех моих слабостей. Что твоя улыбка греет мои руки. Что ты самая высокая награда, которую я мог бы получить. Что я, Хосок, тебя больше, чем имею право.       — Да нет, ничего, - Юнги все же отворачивается, поджимая губы.       — Ладно, но знай, хен - ты мой друг и я всегда выслушаю тебя, в случае чего.       Друзья не должны выслушивать признания в любви.       У Юнги не было детской наивности чонгука, не было выдержки и терпеливости Намджуна, непосредственности Тэхена и умения нравиться абсолютно всем Чимина.       У Юнги не было Хосока и этот недостаток ему было терпеть сложнее всего.