Зло

— Уверен, что не хочешь переехать в Японию? — в голосе отца слышались нотки беспокойства, и Сану слабо улыбнулся. Ему казалось умилительным волнение Джунг Хи. — Пап, куда я поеду? — усмехнулся парень, в руке покачивался полный еды пакет. — А как же школа? Как же друзья? И это я ещё не говорю о том, что в следующем месяце будет спектакль, в котором у меня главная роль, а через два месяца – важная игра. Вечерние лучи скользили по безлюдной улице, лишившиеся хозяев дома осиротевше глядели друг на друга разбитыми окнами. Лёгкой поступью Сану шёл навстречу мягкому майскому ветру, норовившему украсть его дыхание. Отчего-то ему сегодня было весело. Наверное, его забавляли люди, приносившие ему свои соболезнования по поводу скоропостижной смерти его матушки. Какими же смешными они были! Глядя в его улыбающееся лицо, заикаясь, они несли чепуху, словно по шаблону повторяя слова о том, какая прекрасная мама была у Сану и какая же страшная участь её постигла (притом, что многие её даже в лицо не знали). Безмозглые глупцы с ограниченным мышлением даже представить не могут, что день её смерти стал его новым днём рождения. — Знаю, сын, знаю, но мне страшно за тебя. — ответил Джунг Хи. — После произошедшего с твоей мамой, я боюсь оставлять тебя одного. — То, что произошло с ней – полностью её вина. — хмыкнул парень, голос резко стал жёстче. — Не надо было кого попало в дом пускать. — Сану, что ты такое говоришь? — поражённо спросил отец. — Она же была твоей мамой. — Вот именно. — холодно откликнулся школьник, приближаясь к дому. — Но за все эти годы я так и не дождался от неё материнской любви. — на том конце трубки воцарилось молчание. Несмотря на всю свою любовь к Ынсо, у Джунг Хи не поворачивался язык отрицать правду. — Прости, папа, но я не могу скорбеть по человеку, который предал нас и решил дарить свою любовь незнакомцу. — Считаешь, своей изменой она предала нас обоих? — спустя долгую паузу произнёс мужчина. Голос его показался Сану странным, каким-то механическим. Кажется, он перегнул палку. — Да. — тихо ответил парень. — А ты так не считаешь? Джунг Хи снова медлил с ответом. — Ты же приедешь в Японию в конце июля? — наконец спросил он. — Ну да, собирался. — голос Сану звучал слегка удивлённо. Почему он спрашивает? — А что? — Давай мы детально поговорим об этом, когда ты приедешь. — пугающая неживая интонация всё ещё звучала лейтмотивом в голосе отца. — Не думаю, что такие вещи обсуждают по телефону. А обсудить нам надо, и многое. — Наверное, ты прав. — парень остановился возле ворот их участка. — Я уже возле дома. Позвоню тебе после ужина, хорошо? — Хорошо, сын. — голос Джунг Хи вновь стал тёплым; блондин был готов поспорить, что он улыбается. — Приятного аппетита. — Спасибо. До скорого. — До скорого. Убрав телефон в карман, Сану окинул взглядом свой дом. Старое, добротное здание было одним из немногих, что уцелели на этой улице, однако и оно выглядело достаточно потрёпанно. Сану с сожалением вздохнул, мазнув взглядом по пустой улице. Когда-то здесь было много людей. Когда-то их дом не скрипел старыми половицами. Когда-то их семья была счастлива. «Была ли?» — спросил себя парень и, увиливая от ответа, скользнул за ворота. Полузаросший садик встретил его приторно-сладким ароматом цветов. Мальва с гордой осанкой возвышалась над всеми прочими растениями, взирая на дворик расположенными вдоль стебля цветами. Вьюнки пугливо высовывали головки из-под травы, усердно тянули лепестки к солнцу. Ветер поднимал волны в синем море незабудок. Зайдя за ворота и в два больших шага преодолев расстояние от калитки до лестницы, Сану поднялся на крыльцо. Полусгнившие доски плаксиво заскрипели под его весом. Блондин нашёл ключи в кармане своей серой толстовки. Немного позвенев ими и отперев дверь, парень шагнул внутрь. — Сану! — радостный возглас разрезал тишину, и в следующий момент в грудь Сану уткнулся маленький носик, который он едва чувствовал из-за толстовки. — И тебе привет, малыш. — улыбнулся блондин и погладил парня по голове. — Чего ты? — Я... Испугался. — признался мальчик. — Я думал... Что это он... Пришёл за мной... — Не бойся, Бум. — Сану опустился на корточки и взял маленькие ладони брюнета в свои. — Ты ведь отключил телефон, прежде чем пойти ко мне? — мальчик кивнул. — И не рассказывал обо мне? — Юн покачал головой. — Вот. Значит, всё будет хорошо. В моём доме ты в безопасности. Здесь он тебя не достанет. Ты мне веришь? — блондин улыбнулся и заглянул в лицо Бума. Тот слабо улыбнулся в ответ. — Верю. — Вот и отлично. — раздалось громкое урчание, лицо Бума залилось краской. — Ха, кажется кто-то голоден. Когда ты ел в последний раз? — Вчера... — Почему? — удивился Сану. Конечно, его холодильник не забит битком, но наскрести там себе на бутерброд было вполне возможно. — Я не знал, что мне можно взять, а что нельзя. — неловко сообщил Бум. Сану рассмеялся. — Ду-ра-чок! — он встал в полный рост. — Ешь всё, что видишь.!. Только не ешь стол и стулья, они хоть и похожи на шоколадные, по факту деревянные. К сожалению. — Хорошо. — смущённо улыбнулся Бум. — Надо тебя покормить... — задумчиво протянул Сану. — Ты иди, разбери продукты, а я пока переоденусь, руки помою и что-нибудь придумаю. — парень передал брюнету пакет и стал снимать обувь. Пакет оказался чуть тяжелее, чем казалось Юну, но тот всё же дотащил его до кухни и стал раскладывать продукты. Их было много: несколько йогуртов, макароны, овощи, сыр, пару пакетов с заварной лапшой, печенье, чипсы, мясная вырезка и шоколадка, пара пачек сока. — Тренер, конечно, запрещает мне сладкое, но мы же ему ничего не скажем? — О подмигнул Буму, вернувшись на кухню. — Давай я быстро сделаю яичные рулеты? Ты таких никогда не пробовал. — Сану снял с крючка фартук и надел его. — Этому рецепту меня учил отец. Вообще, обычно это делают на завтрак, но я люблю есть эти рулеты во любое время суток. Быстро, сытно, вкусно! — Я могу помочь? — спросил Бум. — Конечно, — кивнул парень. — Натри сыр и чеснок на тёрке, с остальным я сам разберусь. — Хорошо. Бум помыл руки и, надев фартук, принялся помогать Сану. Из них вышла слаженная команда. Пока Бум готовил начинку, Сану занимался омлетными блинами, в которые потом нужно будет наполнить сыром, майонезом и чесноком. Изредка поглядывавший на него брюнет с восхищением отмечал лёгкость и изящество его действий. Впрочем, по-другому и не могло быть. Это же был О Сану, красавец, певец, актёр, нападающий, отличник... Всех регалий не перечесть. Как же так получилось, что судьба переплела его путь с Бумом, таким маленьким и незаметным головастиком? Юн не знал и не особо хотел знать ответ на этот вопрос. Больше всего его волновало другое: как долго им суждено шагать по одной дороге? — Обычно, чтобы сделать десять порций, уходит часа полтора, — сказал Сану, складывая рулетки в аккуратную пирамиду на тарелке. — Но с твоей помощью мы управились минут за сорок. Молодец! Бум просиял. Он редко слышал похвалу в свой адрес, а потому такие добрые слова, тем и более от его друга Сану, заставляли его сердце трепетать и биться чаще. — С-спасибо. — брюнет смущённо отвёл взгляд. Живот страдальчески заурчал. — Так, надо кормить тебя, а то ты меня съешь. — усмехнулся Сану. — Пойдём, поедим снаружи. Полюбуемся закатом. Когда они вышли на крыльцо, увядающий день доживал свои последние минуты. Восточная часть города уже была затянута тёмно-синем покрывалом, на западе последние лучи путались в ватных облаках. Ребята ели молча, неотрывно наблюдая за закатом. Вместе с рулетиками Сану принёс из дома сок и два пледа, чтобы было теплее. — Простите, сонбэ, — виновато произнёс Бум, глядя на пустую тарелку. — я почти всё съел сам... К этому времени уже совсем стемнело, зажглось уличное освещение. Сану лежал на спине, закинув ногу на ногу; с его стороны доносился запах сигаретного дыма. — Ты наелся? — Угу. — Тогда всё хорошо. — вяло откликнулся парень и снова затянулся. Бум полубоком повернулся к нему. Блондин выглядел уставшим, но счастливым, и смотрел вверх, и казалось Юну, что смотрел он куда-то сквозь козырёк над крыльцом. — Вы так добры ко мне. Не понимаю, почему. Блондин поднёс сигарету к губам и, посмотрев на мальчика, странно улыбнулся. — Ты выглядишь уставшим, Бум. Ложись рядом. Я расскажу тебе сказку. Брюнет удивился, но спорить не стал и послушно, с некой робостью, лёг рядом на бок на расстелянный плед. — Что за сказка? — Она о большом-большом Зле. — ответил Сану, не сводя взгляда с козырька. — Как ты думаешь, Бум, откуда берётся Зло? Мальчик опешил. — От людей. — недолго думая, ответил он. — Ты почти прав. — откликнулся Сану. — Зло приходит в этот мир, принимая облик людей. Однако, людьми их назвать нельзя. Это сосуды, что носят в себе хаос и разрушение. Они приходят из Зловещей Темноты, чтобы портить людям жить. — он затушил сигарету в пустом горшке с землёй и положил освободившуюся руку себе на живот. — История, о которой я тебе расскажу, началась давным-давно, когда в этот мир пришла невероятной красоты девушка, с длинными стройными ногами, шелковистыми волосами и голоском звонким, словно новенький колокольчик. Никто не мог распознать за её очаровательным обликом Ужасную Ведьму, что была взращена чистым Злом. Как и любое порождение Зловещей Темноты, в наш мир она пришла лишь с одной целью: причинить как можно больше боли. На удачу ей попался прекрасный Купец, с душой чистой как горный источник. Купец без памяти влюбился в неё, и, чтобы доказать ей свои чувства, преподнёс ей особенный подарок: мальчика-куклу с заводным механизмом. Подарок Ведьма не взлюбила и даже пыталась сломать его, и, увидев, какую боль это принесло Купцу, поняла: любовь – его величайшая слабость. Он будет истекать кровью ради неё и будет вечно рядом. Так и получилось. Купец мучился, изнывал, получая в ответ на всё лишь холод мёртвого чёрного сердца. Единственной его отдушиной была та самая кукла. Он постоянно её чинил, улучшал, дорабатывал, и в итоге она стала почти как настоящий мальчик. Купец не мог нарадоваться своему лучшему приобретению, проводил с ним всё своё время, и любовь его, – о чудо! – превратила куклу в человека. Зависть стала грызть Ведьму. Её тёмная магия никогда бы не смогла вдохнуть жизнь в неживое. В гневе она отправила Купца за море, искать ей редкие редкости, а мальчонку задумала обратно куклой сделать. План её был жесток и коварен: захотелось ей стать для мальчика «мамой», чтобы потом разбить его хрупкое сердце. Она его приласкала, привязала к себе. Наивный мальчишка действительно стал считать её мамой, а Купца разлюбил, думая, что тот бросил его. И когда это произошло, злодейка ликовала: наконец она могла осуществить вторую часть плана. Как же страдал бедный мальчишка, не понимая, почему мама перестала быть доброй и ласковой, почему стала бить и оскорблять. — Сану повернул голову к брюнету и улыбнулся. — Отрадой ему стал маленький Лягушонок, которого мальчик постоянно встречал, когда шёл на рынок. Такой зелёненький, миленький, смешной. Когда мальчик шёл мимо болота, Лягушонок прыгал на него, и вместе они шли на рынок, а затем обратно в лес, где и проводили почти весь день. — он вновь повернул голову к козырьку. — Вместе они были счастливы, но счастье, как бывает, длилось недолго. Ужасная Ведьма решила нанести последний, решающий удар по бедному мальчику. Она позвала Коварного Мага, чтобы вместе они могли обратить мальчика в куклу, – только они не учли того, что мальчик был силён, и смог противостоять злым чарам. Коварный Маг в испуге сбежал, а Ведьма была тяжело ранена и умерла на руках мальчика. — Значит, мальчик победил? — спросил Бум. — Ужасная Ведьма побеждена, и мир от неё освобождён? Сану повернулся на бок и грустно улыбнулся. — Нет, Бум. Совсем нет. Ведьма победила, потому что когда ты убиваешь носителя Зла, ты сам становишься Злом. — ответил О. — Теперь мальчик стал сосудом, что носит в себе Зло. И будет нести в себе Зло до конца своих дней – пока не умрёт, либо пока его самого не убьют. — А как же любовь? — спросил Бум. — Любовь? — выгнул бровь блондин. — Причём тут любовь? — Если она настолько мощна, что может вдохнуть в куклу жизнь, неужели она не может исцелить мальчика? — глаза Бума загорелись, – Сану ещё ни разу не видел его таким. — Неужели любви Купца и Лягушонка не хватит, чтобы помочь ему? Он ведь не рождён в Зловещей Темноте, он смог противостоять злым чарам! Ему же точно можно помочь! Парень с удивлением выслушал Бума, а затем тепло улыбнулся. Этот огонь, – яркий, страстный, неподдельный, – был так несвойственен скромной натуре Юна, но так шёл ему, что Сану мог любоваться им вечно. — Да, ты прав. — ответил парень. — Ты как будто мысли мои прочитал. Сначала Ведьма действительно одолела мальчика, но затем ему на помощь пришли Купец и Лягушонок и излечили его. И жили они все трое долго и счастливо. — Я так и знал. — радостно улыбнулся Бум. — Любовь всегда побеждает. — Хочешь услышать вторую часть? — Вторую? — глаза Юна восторженно округлились. — Ага. Про Лягушонка. — Да. — Бум одарил парня тёплой улыбкой. — Люблю лягушек. — Я знаю. — ответил с улыбкой Сану. Их взгляды встретились на несколько мгновений, после чего блондин встал и спустился с крыльца. — Я расскажу её завтра. Поздно уже. Пора спать. Можно попросить тебя, Бум? — Конечно. — парень сел на крыльце. — О чём? — Можешь занести всё в дом? Я обещал позвонить отцу, но забыл. Хочу хотя бы перед сном поговорить с ним. — Конечно. — засобирался брюнет. — Я быстренько... — пихнув пледы под мышку и взяв в руки посуду, мальчик поспешил в дом. Наблюдающий за ним Сану усмехнулся. Милашка. Блондин поднял голову к звёздам. Луноликий уже скользил по небосводу, грозный страж ночного Сеула. Любовь, ха? Мощнее всякого зловещего Зла? Хотелось бы Сану в это верить, как бы хотелось...