Я покажу тебе счастье

Шумные соседи всегда существовали. Но никто не знает, что происходит в таких квартирах. Счастье, горе? Гадать можно вечно, так и не узнав ответ. В одной из таких квартир живут две девушки, которых весь дом недолюбливал. Крики, ссоры, звук битых тарелок. Жалобы соседей никак не помогали, это все происходило уже в течение долгих двух лет. И вот, в летний вечер все пошло как по расписанию. Вновь доносились крики девушек со старой однушки. — Я дома, — только переступив порог, крикнула брюнетка на всю квартиру, дабы ее услышали. — Ты где шлялась, Андрющенко? — произнесла светловолосая, которая чертами лица походила на мужчину, моментально выскочив с кухни и подойдя ближе к девушке, что только что вошла в квартиру, не успев даже разуться, схватила ее за шею, перекрывая путь воздуху. — Мне надоели твои выходки, я не твоя собственность, — огрызнулась Лиза, ударив по рукам, что позволило ей выбраться из хватки. Такой прием давно уже был отработан, ведь происходит это регулярно. — С Вилкой я была, ясно тебе? — тыкнув в плечо, тем самым отодвигая свою девушку, разулась и прошла на кухню. — Я с тобой не договорила, — поплелась сразу же за ней, — Ты меня раздражаешь своими похождениями. Явно ебешься со своей Вилочкой на стороне, шлюха, — брызгая ядом, стукнула по столу, заставив девушку повернуться. — Медведева, закрой свой рот. Это ты ебешься со всеми подряд на своей работе, не записывай меня в шлюхи, когда сама таковой являешься, — не отставая, ухмыльнувшись уголком губ, язвила брюнетка. Лизе надоело такое поведение. Каждый вечер одно и тоже, как будто это ее проклятие, она давно ушла бы, но любовь и привязанность не позволяют. Или может просто привязанность? Ведь Кира первая, кто показала, что такое быть счастливой, скорее всего такое было только в начале отношений. Тогда все было гладко, Медведева ухаживала за ней, заботилась, делала все для нее, а для Андрющенко это было важнее всего, ведь мать ее бросила еще в детстве, скинув на бабушку, а той и вовсе не было до нее дела. Она росла сама, не получая даже самой обыкновенной поддержки. Может, именно поэтому она сразу же повелась на все ухаживания и влюбилась в этого человека, делая из нее «бога». — Что ты сказала, мразь? — подойдя ближе к Лизе, схватила ту за запястья и впилась в тонкую, бледную кожу ногтями, — Да, ты права, — ухмыльнувшись, смотря прямо в зеленые глаза, что смахивали на темный лес, — Я могу себе это позволить, а ты нет. Ты — моя собственность, ты не имеешь права общаться с кем-либо. — Я не твоя собственность. Я буду общаться с тем, с кем хочу, когда хочу, и сколько хочу, — ком от слез застрял в горле, но слабость она не имела права показывать. — Ты либо со мной и перестаешь общаться со всеми, либо вали нахуй из моей квартиры, — ослабив хватку на запястье, а после и вовсе убрав руку, развернувшись к Лизе спиной, пошла в сторону выхода из кухни, но остановившись, посмотрела на нее. — Но ты же не свалишь, у тебя никого нет, — расплылась в улыбке, оголяя клыки, — Да и кому ты нужна такая, только мне. Без меня, ты никто, запомни это, — уже выходя из кухни произнесла Медведева. — Крис сейчас прийдет, убери здесь все, и пожрать приготовь, — послышалось из другой комнаты. Слезы подступили к глазам. Казалось, что это никогда не закончится. Оперевшись руками о столешницу, Лиза уже не могла сдерживать слез, ком, что находился в горле, стал сильнее, и она, проронив пару слез, быстро вытерла их рукавом длинной кофты. Ей стало до жути больно от слов Медведевой, но как бы Лиза не хотела отрицать этого, это являлось правдой. У нее действительно никого нет, кроме Киры, есть еще Виолетта, ее одногруппница, но общались они крайне редко, да и то в большей степени о учебе. Идти было некуда. Сделав пару тяжелых вдохов, Лиза пошла в привычную ей ванную комнату. Понимая, что по-другому она никак не справляется, достала лезвие с коробочки, что прятала под раковиной. Оголив руку, принялась наносить новые порезы, хотя старые еще не успели зажить. С каждым порезом новые капли с глаз падали на бледную кожу. Ей было очень больно от такой жизни, от слов Киры, вечных скандалов, что не может взять себя в руки и уйти. Чем больше понимала, как она жалко выглядит, тем глубже были порезы. — За что мне это? Почему я такая тряпка… — присев на пол, поджав колени, и прикрыв ладонями лицо, тихо, чтобы никто не услышал, произнесла Лиза. Сделав новые порезы, кафель окрасился в привычный красный цвет, как будто вся боль и кровь впиталась в него за тяжелые два года. Когда голова закружилась, брюнетка поняла, что переборщила. Кое-как встав с холодного пола, найдя аптечку, она стала обрабатывать раны. Свежие порезы болели до жути, но уж лучше Лиза будет чувствовать физическую боль, чем моральную, которая поселилась практически в каждом уголке девушки. Более менее приведя себя в порядок, Андрющенко вышла из ванной, осмотревшись поняла, что дома никого. Поняв, что Кира как обычно ушла встречать свою подругу, девушка стала прибираться и готовить есть, ибо знала, что если этого не сделает, то одним синяком на руке не обойдется. Сделав все, что надо было, ушла в комнату, остановившись возле зеркала, стала рассматривать себя. — Боже, во что ты превратилась? Выглядишь как труп, — с ухмылкой на лице произнесла девушка, разговаривала со своим отражением. Лиза действительно была похожа на ходячий труп. Кожа стала бледная, как молоко, кости чуть ли не разрезали и до того тонкую кожу, вечные синяки под глазами, ссадины и гематомы, что оставляла ее «любимая» девушка. Она не была такой до отношений с Медведевой. У нее была красивая фигура, длинные шелковистые волосы, не было татуировок, она не скрывала свое тело. Лиза всегда следила за своим внешним видом, ей было это важно, ведь когда-то бабушка приучила ее к этому, ибо она девочка, и внешность самое главное. Но сейчас же ей не было и дела до своей наружней оболочки, она лишь надеялась, что не сойдет с ума и не попадет в психушку. Андрющенко и сама понимала, что, если не сможет уйти, то это единственный расклад в ее жизни. Но как это сделать? Как уйти от человека, который для тебя является «спасением», которому ты вроде бы нужен? Посмотрев еще пару секунд на свое отражение, Лиза решила прилечь в надежде на то, что уснет. Как только сон начал подступать, то открылась входная дверь, и с хохотом, что резал уши, вошли две «туши». — Лизонька, подойти сюда, — более нежно произнесла Медведева, делая это как будто с издевкой. — Что тебе? — закатив глаза и поморщившись, посмотрела на двух девушек, что практически валялись на полу, а в квартире стоял ужасный запах перегара. — Ты пожрать нам с Крис приготовила? Если нет, то знаешь, что будет, — подмигнув, угрожающим тоном произнесла светловолосая. — На плите стоит, сами себе наложите, не маленькие, — цокнув, ушла обратно в комнату. — Совсем от рук отбилась, надо бы ей напомнить, кто она, — переведя взгляд на Захарову, улыбнулась уголками рта. Ничего не ответив своей подруге, Кристина разулась и кое-как дошла до кухни. Все проходило как обычно: громкий смех на всю квартиру, вечно что-то падало. И куда же без Лизы, она была как собачка, принеси — подай. — Лизонька, принеси сигареты с полки, — приказывающим тоном произнесла светловолосая. — Сама придешь и возьмешь, я тебе не собака, — послышалось с комнаты, где, наверное, раз в сотый пыталась заснуть Лиза. — Ты совсем ахуела? — влетая в комнату, берет Лизу за горлышко кофты, прижимает к стене. После слышится громкий хлопок. — Если я сказала принеси, значит, ты обязана принести, ты — собака, которая должна выполнять команды, — толкнула брюнетку в стену, та ударилась головой. — Я тебе не собака, запомни это, — сидя на полу, державшись за место удара, — Я лучше подохну в подворотне, чем останусь с тобой, — резко встав с пола и оттолкнув Медведеву, ринулась в коридор и как можно скорее попыталась покинуть квартиру. — Ну и катись к чертям, ничтожество. Все равно еще приползешь, — крикнув куда-то в дверь, а после зашла к своей подруге на кухню. — Кирюх, ты не перебарщиваешь ли? — даже не взглянув на подругу произнесла Захарова. — Тебе то че до этой шавки? Она должна знать свое место. — Я выйду на улицу, подышу свежим воздухом и вернусь, — сказала блондинка, вставая изо стола. — Так я с тобой, бро, — уже поднимаясь со стула, но почувствовав руку на плече, села обратно. — Нет, хочу сама подышать, — не дожидаясь ответа, вышла из квартиры. Выбежав из квартиры, Лиза не знала, что делать. Ее мир только что окончательно рухнул, все ее надежды на счастливое будущее. Куда теперь идти, что делать? Она не знала. Выйдя из подъезда, она села на лавочку, что находилась на площадке возле их дома. Подняв голову наверх, осматривая звезды, пелена накрыла глаза, а после мокрой дорожкой по щекам, скатывались слезы одна за другой. Опустив голову вниз и уткнувшись лицом в колени, дав волю эмоциям, ее окутала истерика, она выглядела как выброшенный котенок, что никому не был нужен. Кристина выбежала из подъезда в надежде, что найдет Лизу. Она очень за нее переживала, ей было больно от того, как та страдает от агрессии Медведевой. Ни раз она хотела забрать Андрющенко и увести куда подальше из этой злосчастной квартиры, но не позволяла себе этого из-за Киры. Как человек в отношениях, Медведева была ужасна, ее не волновали люди, она была эгоисткой, которая любила только себя, но в дружбе она отдавалась полностью: и поддержит в любую минуту, и прийдет на помощь. Медведева из такой хуйни вытаскивала Кристину. Именно поэтому Захарова продолжала просто смотреть на это всё, она уважала ее. Иногда все же успокаивала Медведеву, переводя на себя или же предлагала пойти в клуб, чтобы увести ее подальше от Лизы. Осмотревшись, Крис заметила черную фигуру, сидевшую на лавочке недалеко от дома. Подойдя ближе, дабы убедившись, что это именно та, за которую она так переживала, присела рядом. Заметив, что девушка вся трясётся и даже не поднимет голову, как будто ей вовсе плевать, есть рядом кто-то или нет. Кристина легонько дотронулась до руки Лизы, почувствовав то, насколько она холодная, сняла с себя мастерку и накинула на Андрющенко, ведь та старалась убежать настолько быстро, что не взяла с собой хотя бы легкую курточку. — Лиз, — тихо произнесла блондинка, чтобы не испугать девушку. — Что тебе надо, Захарова? — так и не подняв голову, но узнала по голосу, кто сидит рядом с ней. — Посмотри на меня, пожалуйста, — аккуратно попыталась убрать руки с лица, а та послушно поддалась, ведь сил совсем не было. Когда Захарова увидела заплаканное лицо, внутри все сжалось от этого вида, она ненавидела Медведеву в такие моменты и не понимала, как можно приносить столько боли человеку. — Пойдем обратно в дом? Ты замёрзла вся, — с переживанием сказала Кристина, обхватывая лицо Лизы руками и вытирая большими пальцами слезы. — Я не пойду туда, оставь меня здесь, — Лиза старалась не грубить даже в такой момент, ведь понимала, что не будь здесь Захаровой, она бы пошла и спрыгнула с крыши. Да и та к ней всегда относилась уважительно. — Нет, Лиз, я тебя здесь не оставлю. Пойдем тогда ко мне. — Какое тебе дело до меня? Тебя там подружка заждалась, она тебя придушит, если узнает, что ты сидишь с ничтожеством, — сделала акцент на последнем слове, а после приподняла уголки губ. Да, она слышала все, что ей кричала в догонку Медведева. — Ты не ничтожество, это первое, второе — мне всегда было до тебя дело, поэтому мне вообще все равно, что подумает Кирюха, — алкоголь как будто затуманил разум, и она ляпнула не подумав. Осознавая то, что сказала, резко отвернулась от Лизы, поставив локти на ноги, закрыла руками лицо. — Объясни то, что ты сейчас сказала, — непонимающе кинула взгляд на блондинку. Та лишь молчала в ответ. — Захарова, повернись, и повтори то, что ты сказала, — приказывающим тоном произнесла Лиза. — Да блять, Лиз, — тяжело вздыхая, но все же поворачивась к брюнетке, — Ты мне нравишься, очень давно нравишься, — облокотившись на спинку лавочки, закинула голову наверх. — Как это нравлюсь? Ты врешь, — уже переходит на более громкий тон, не веря в то, что слышит. Не может быть такого, не может. — Не вру, — Кристине было тяжело это всё говорить, но казалось, что из-за алкоголя язык развязался, или ей попросту было больно видеть Лизу такой, она хотела сделать ее счастливой. — Ты мне правда нравишься, Андрющенко, уже приблизительно год, — смотрела в такие полюбившиеся глаза, выдыхая, как будто сняла с себя тяжелый груз, который тащила этажей 10. Лиза не прерывала ее, она пыталась понять, как такое возможно. — Все началось с того момента, как Кира нас познакомила, ты мне сразу приглянулась, но и забила я на это почти также сразу, смахнув на то, что у тебя просто необычная внешность. Когда вы с Кирюхой стали жить вместе, то я была рада за вас, казалось, что она делает тебя счастливой. Каждый раз, когда я к вам приходила, ты болтала со мной ни о чем, выглядела так мило в своей большой пижаме, — улыбнулась, вспоминая эти моменты, — Ты заботилась обо мне, когда я приходила заболевшая к вам, радовалась так искренне любой мелочи. — Так, а как ты поняла, что я тебе нравлюсь? — перебила ту Лиза. — Когда Кира стала показывать свой характер, выплескивала на тебе всю злость, шлялась по клубам, пока ты ждала ее дома, думая, что она у меня отсиживается. Уже тогда я пыталась ее образумить, но у меня ничего не получалось, я билась в стенку. В общем, каждый раз, когда она тебе делала больно, я видела, как в твоих глазах потухал тот огонек, замечала шрамы от порезов на руках, что не успевали зажить, а ты добавляла новые, как ты истощала себя до изнеможения. Мне становилось больно, все внутри сжималось, когда Кира на тебя кричала или поднимала руку, уже тогда я поняла, что ты мне небезразлична, — остановившись и посмотрев на Лизу, что сидела в недопонимании, продолжила, — Старалась как можно больше времени проводить у вас, чтобы она тебя не трогала, чтобы я хоть так могла тебя защищать. Я ничего не могла сделать против Киры, она моя подруга, которую я уважаю, но то, что она делает с тобой, переходит все границы. — И как это связано с тем, что я тебе нравлюсь? Жалость? — у Лизы было столько вопросов в голове и ни одного ответа. — Нет, это не жалость. Это желание забрать тебя из этого ада, вернуть тот твой яркий огонек в таких прекрасных глазах, мне хочется заботиться о тебе, я никогда не испытывала к кому-то такое, ты и представить не можешь, какую бурю эмоций ты мне даришь одним лишь взглядом, и какой табун мурашек ты у меня взываешь одним лишь прикосновением, — развернувшись к брюнетке лицом, Захарова взяла в руки ее лицо и притянула к себе, остановившись вблизи, прошептала еле касаясь губ, — Я люблю тебя, Андрющенко, — после аккуратно прикоснулась к губам. Лиза ответила на поцелуй, сама не понимая, почему. Поцелуй был пропитан нежностью, без капли злости. Поняв, что брюнетка не против, Кристина проникла внутрь, как будто изучая, она делала это с такой нежностью, с которой только могла, хотела показать Лизе, что не сделает ей больно, что укроет ее от всех бед. Остановившись, Кристина медленно отодвинулась от Лизы, убирая прядь брюнетки, что спала на лицо, за ухо. Прикоснувшись своим кончиком носа до кончика носа Лизы, блондинка посмотрев в глаза той произнесла: -Я покажу тебе счастье, — стараясь вложить в эти слова столько искренности и любви, сколько могла.