Лукавый

Крэйг спешил. Чем дальше, тем сильнее тени у высоких сводов сгущались у него над головой. На сознание давило присутствие чего-то… нечеловеческого. Того, чье название играет на устах лишь осторожным шепотом: «Лукавый.» По спине Крэйга пробежали мурашки. Буря на улице разыгралась вовсю, большие двери в кафедральный зал по-собачьи завыли, вытаскивая его из оцепенения. Статуи ангелов, их безжизненные, белые лица теперь гримасничали, следили за его нервными движениями невидимыми глазами. Эти каменные своды, высокие потолки и витражные окна — то, что он считал самым безопасным местом во всем дрянном городе. Церковь эта пережила наводнения, землетрясения, несколько войн, по рассказам старших священников; но вся их мнимая мощь бесполезна против сил, чьи способности не измерить и не осознать человеческим умом. Ужас сковывал его движения, пока он бежал в свою комнату, сжимая в руках большой, деревянный крест. «Избави, избави…» Хлопнув дверью, он почувствовал ужасную, разрушительную слабость — силы покидали его, ноги подкашивались. Воздух вокруг становился тяжелым, невыносимым. Такера трясло, словно от лихорадки, молитвы в голове спутались в невнятную кашу, и теперь он понимал, почему ему ещё рано быть здесь. Все, на что ему хватало сознания — это на то, чтобы сжимать в руке деревянный крест. «Избави… нас…» Никогда раньше комната не была настолько враждебна к нему. Все в ней стало незнакомым. Свет погас, а мрак вокруг него все сгущался. Внезапно, холодный воздух ворвался внутрь, ставни захлопали, заскрипели, но Крэйг все равно задыхался. В непроглядной темноте кто-то был, и он знал это. — Из… избави… — ни живой, ни мертвый, Крэйг вытянул крест перед собой, но совсем скоро обессилел. Крест отскочил от земли и упал рядом с его ослабевшей рукой. Самым ужасным было то, что он продолжал понимать, что происходит. Страх, ужас, отчаяние парализовали его, наполнили тело с головы до пят мышьяком, он не мог ничего сделать с присутствием демона, и был перед ним в полном распоряжении. Во тьме были видны его неясные очертания — Крэйг меньше всего хотел наблюдать, как они становятся всё чётче. Вера держала его на ногах, и несломимое убеждение, что существо перед ним — не более, чем вестник смерти, помогало бороться с его присутствием. Он знал, что пока верит — он будет жить. Зажмурившись, Крэйг услышал чей-то вкрадчивый голос: «Что случилось, Крэйг?» Демон знал его имя. Воротник начинал давить ему на шею, паника заполняла лёгкие, как вода. Он не осмеливался открыть глаз, и слух подсказывал ему, что чудовище приближается. Знакомый до боли голос продолжал обрабатывать его откуда-то издалека, но находился у него в голове: «Чего ты боишься, Крэйг Такер?» Молодой проповедник слышал, чувствовал кожей демоническую сущность. Она была инородной, гадкой, как мокрота, и липла к телу вместе с промокшей насквозь черной рубашкой. Голова Крэйга закружилась, как на карусели, и в этот момент он всей душой возжелал провалиться в незабытье, но долгожданный час все не наступал. Демон испытывал его. — Остави мир этот, — горло жгло от возникшей из ниоткуда жажды, но он продолжал, — тебе не сыскать здесь жертв и падших. Ты — в святом храме, изыди! Он смутно помнил учения — все они в его памяти слились в один, скучный, серый день, полный моральных терзаний, исканий и пререканий со старшими. Сейчас, пребывая в больном трансе, граничащем с тотальным помешательством, в его памяти вдруг всплыла ещё одна ужасная истина, заставляющая его кожу покрыться мурашками с головы до пят: Он должен знать имя демона, чтобы прогнать его. Нет. Нельзя сдаваться. Крэйг мужался, его сердце бешено колотилось в груди, ведь собирать себя по кускам было мучительно сложно. Тем временем присутствие демона обволакивало его со всех сторон густым туманом, все глубже погружая в транс; Крэйг открыл глаза, и ему показалось, как не что-то, а кто-то давит ему на плечи, прижимая к холодному полу. На поясницу давил вес чужого тела. Такер болезненно застонал. «От чего ты убегаешь, Крэйг Такер?» Непрошенные мысли хлынули в голову, все снова перемешалось. Перед глазами у Крэйга вспыхнули яркие красные огни, а затем — воспоминания, как на старой, пыльной пленке. Осторожные взгляды. Касания. Улыбки. О, нет. Этими воспоминаниями можно было наслаждаться — игнорируя угрызения совести, скребущихся на душе кошек и исполинской тяжести в лёгких, вполне можно было насладиться, — но точно не когда сам демон вытаскивает их из твоей головы и тыкает ими тебе в нос. Ему чудился запах шампуня, которым Твик однажды пользовался. Чудилась чистая рубашка, его тихое, размеренное дыхание и громкое сердцебиение. Он не должен был этого делать. Ему запрещено, и не только из-за должности. Крэйг Такер был грешником, каких ещё поискать. Демон здесь благодаря ему. Ну и поделом. Крэйг почувствовал чужие руки на своем теле — сильные, но мягкие, сильно знакомые, и вели они себя как руки, знающие его. Под черными одеяниями разгорался адский огонь. Лихорадка усиливалась, на Такера надвигался беспросветный мрак, а внутри клубилась ледяная паника. Поделом. Горячая, чужая-знакомая рука вцепилась в его гаржетку, с силой оттянула назад, пробуждая в черной мути вспышку боли. Крэйг хрипел. «Ты помнишь меня, Крэйг Такер?» Знал же, на что подписывался. Знал, что поплатится, но наивно верил, что судьба обойдет его стороной. Пока книжки говорили одно, сердце болело о другом — о взъерошенных светлых волосах, о ночах, полных слез и неувязок, о мурашках по коже. Когда об этом узнают Старшие было лишь вопросом времени. А когда узнали — Крэйг поклялся на Библии, что никогда, ни в коем случае, больше не позволит себе подобных вольностей. Но он всех подвёл, и злой рок настиг его. Крэйг понимал, что его отчаяние, стыд и раскаяние теперь не помогут. Внутри все жгло, словно его медленно обжаривали на углях, руки не-Твика трогали его там, куда он сам не смел прикасаться, а в горле встал тугой ком. Не силясь даже сглотнуть, Такер только и мог, что проговаривать про себя: «Мне жаль, мне жаль, мне так жаль.» — Ты подвёл старших. Ты впустил меня сюда, Крэйг Такер. Голос Твика — как оазис в пустыне. На глаза Крэйга наворачивались слезы, но он не мог плакать — или они так быстро высыхали. Жар охватил его с ног до головы, он бился в подобии конвульсий, пытаясь вдохнуть. Его обуяла сама Похоть. Смесь гнева, боли, стыда, отвращения, ужаса и страсти навалились на него непереносимым весом. Во мраке пустой комнаты блестели безжизненные огни. Холодный пол обжигал обессиленные руки, такие бесполезные. В паре метров от него лежал деревянный крест. Если у этого безумия и можно выделить кульминационное мгновение, то оно прошло мимо измученного сознания Крэйга. Задыхаясь от жажды и вожделения, пока руки не-Твика имели над его телом контроль, зрение Такера вдруг прояснилось, и он увидел открытое нараспашку окно. Словно вынырнув из воды, он вдруг вдохнул так глубоко, что только смогли выдержать его лёгкие, и в них хлынул свежий, вечерний воздух. Через секунду все снова померкло. Нечеловеческая усталость прошила его и без того отнявшиеся конечности, странное, сильное чувство заставило его усмехнуться. Заслужил. Он не знал, исчез ли демон и что его прогнало, и прогнало ли — все закончилось так же внезапно, как и началось. В голове шумели чьи-то голоса, но громче всех был шепот, такой знакомый и успокаивающий. Судорожно хватаясь за остатки самообладания, Крэйг услышал отчётливое: «Теперь мы вместе.» Наступил штиль. Такер закрыл глаза и провалился в долгожданное забытье.