Пантера влюблённая в Луну

Посмотрев впервые на Луну — её не заметишь. Посмотрев на неё во второй раз — не сможешь отвести взгляд. Ар. Ле. Ви.

***

            Сексуальная.             Эротичная.             Мания.             Сэм.             Зависимость, которая проникает в кровь не после затяжки сигаретой или дорожки наркоты, — достаточно одного взгляда на неё, чтобы беспомощно кануть в объятия всепоглощающего влечения. Оно не даёт спокойно жить, работать, дышать. Высасывает весь былой интерес к чему-то или кому-то другому, не оставляя после себя ничего, кроме мыслей об объекте помешательства.             Становится дурно, когда она не рядом, но состояние не улучшается и в её присутствии — становится в сотни раз хуже. Кровь долбит в венах, грозясь порвать тонкие капилляры и выбраться наружу, как горячая, смертельная лава из недр пробудившегося вулкана. В работе сердца начинаются неполадки: стук, беспощадно быстрый, причиняет грудной клетке боль; громкость зашкаливает, играя на барабанных перепонках, как умелый музыкант; кровь гоняется с бешеной скоростью, приливая от лица прямо к пространству между ног, вынуждая напрячься для поддержания контроля над собственным телом.             И всё это можно испытать лишь при первом соединении зрительного контакта с ней.             Она не смотрит в глаза, а, кажется, заглядывает прямиком в душу, выискивая там всё самое потаённое, что хочется спрятать даже от себя, но от неё не получится. Она знает, и вот-вот уголки её чувственных губ дёрнутся в ухмылке — такой дьявольски грешной, что подогнутся коленки. Доставленные бумаги оказываются за долю секунды на столе, и нутро тут же требует побега, желая скрыть свою слабость от этих бездонных глаз-колодцев, вынуждающих биться в конвульсиях от эмоционального передоза.             Да разве загнанной лани удавалось когда-либо сбежать от зверя?             Сэм — это пантера. Грациозная в движениях, прыткая в порывах, хищная в действиях, игривая со своей добычей. Бывает достаточно одного рыка, чтобы заставить убегающую лань оцепенеть от страха — непоправимая ошибка с летальными последствиями.             Подобное происходит и сейчас.                   — Подойди ко мне, Мон, — говорит она требовательным приказывающим тоном, не терпящим возражений.             Тянет-стонет первую букву девичьего имени, вынуждая Мон сдерживать подобный звук в горле. Прищёлкивает языком на «н», что звучит подобно выстрелу в тишине огромного кабинета.             Брошенные слова, как смесь из звериного рычание и кошачьего мурлыканья, из-за чего по спине выстраиваются дорожки снующих туда-сюда мурашек. Парящая рука Мон над дверной ручкой застывает, и мыщцы натягиваются вокруг кости, как тетива лука. Разум кричит: — «Опасность! Бежать!», — но тело абсолютно не слушается, подчиняясь обволакивающему сознание голосу. Адреналин бьёт ключом, подстёгивая на какое-нибудь опрометчивое действие, о котором вскоре придётся пожалеть, и она решает пойти на поводу этой взбалмошности.                   — У меня появилась идея для Diversity Pop, которую срочно нужно записать. Простите, Леди Сэм, — боясь повернуться и лишиться взявшейся откуда-то храбрости, пролепетала Мон и прытко выскочила из кабинета.             Она уже не могла увидеть или почувствовать, как ей вслед смотрели тёмные прищуренные глаза, на дне которых плескалась жажда мести. /             Мон выбегает из кабинета быстрее пули. Она периферическим зрением замечает направленные в её сторону сочувственные взгляды коллег, думающих, что их босс вновь обошлась с сотрудницей жестоко и завалила кучей работы. Знали бы они реальную причину её паники — начался бы настоящий кошмар. Даже если бы между ней и Сэм не стоял Кирк — партнёр компании, друг, жених, лучшая партия для брака, — она бы всё равно побоялась такой стремительной огласки их отношений, которые, в общем-то начались не так уж и давно. Сэм согласилась стать её девушкой неполных три дня назад. Мон считала признание в чувствах от такого противоречивого человека, как Сэм, великим достижением.             «Пусть они узнают, но как можно позже…», — мысленно взмолилась Мон, закатывая глаза от очередного наигранного сердечного приступа Чина, вынужденного идти к Леди Сэм.             Ну вот, не прошло и минуты, как она снова появилась в мыслях, которых, если быть честной, не покидала. Сэм всегда находилась где-то на поверхности. Мон засыпала, думая о ней. Просыпалась и первая мысль была о ней. Она поселилась в её голове, проникла в фантазии, удобно расположилась внутри сердца и, теперь, знать, что Сэм реальна, а не плод её воображения, и всё взаимно, — было захватывающе прекрасно.             Тело охватила дрожь, вынудив Мон бежать паническим шагом в туалет, чтобы успокоиться с помощью освежающей воды из-под крана. В затылок ей ударили страдальческие вздохи-выдохи. Иногда хотелось сорваться, наорать на своих коллег, считающих свою начальницу сущим дьяволом, посланным из ада за все совершённые при жизни грехи.             Она не была такой. Настоящая Сэм милая, заботливая, добрая, местами чудная и забавная. Даже если бы Мон не повстречала её в своём далёком детстве, и очаровательная Сэм-подросток с двумя смешными косичками не спасала её почти что от попадания под колёса, не защищала от подколов своих друзей, не называла малышкой и не оставила ей свою собаку, как напоминание о себе, — а впервые встретилась с ней в первый рабочий день здесь, — жестокой начальницей она бы её не назвала. Да, она была строгой, властной, требовательной, всегда ожидала полного усердия и отдачи в работе от сотрудников. Это правильно, ведь человек управляющий такой компанией и таким количеством людей не должен быть ленивой мягкой размазнёй. Знание того, как Сэм дорожит своей компанией, восхищало. И ей ещё предстоит узнать, какое событие изменило ту девчонку и нацепило на её лицо маску циничной стервы.             Звук открывшейся двери вынудил подпрыгнуть и обернуться, но, к счастью, вышедшая не была объектом её размышлений. Это была тётя Мхи. Поздоровавшись и заверив, что нет, Леди Сэм не пыталась её убить, Мон с улыбкой покинула помещение. Заняв своё рабочее место, она и вправду принялась оформлять новую идею для Diversity Pop.             Но если она решила, что её дерзкий побег Сэм оставит безнаказанным, то не тут-то было.             В течении дня её оповещали о новых требованиях босса. Проверить, перечитать все комментарии на странице, учесть пожелания пользователей по поводу дизайна сайта, исправить неполадки с отправкой стикеров (теперь она точно знает, что Сэм помешана на них), составить статистику посещения и репостов Diversity Pop. К обеду она успела сделать лишь первые два пункта, поэтому, без аппетита запихнув в себя сэндвич с тунцом и выпив чашку крепкого кофе, с энтузиазмом погрузились в работу, желая выполнить всё.             Настолько сильная увлечённость позволила ей забыть о времени. Рабочие часы давно закончились, и даже тётя Мхи, что всегда задерживалась до конца и делала вечернюю уборку, уже ушла двадцать минут назад, смерив Мон напоследок поражённым взглядом. Плевать на время, главное, что она успела всё сделать и завтра Сэм от потрясения забудет каждую свою колкую речь.             Довольная Мон быстро прибралась на рабочем месте, выключила свет, бросила телефон в маленький рюкзак и вложила ноутбук в сумку.             Она уже была в шаге от входной двери, как сзади раздался еле слышный шорох. Мон замерла. Дыхание застряло в горле, но смелость была сильнее испуга, вынуждая развернуться и осмотреть пространство перед собою. Какой-то блеск впереди привлёк её внимание. Нахмурившись и оставив сумку с ноутбуком на ближайшем столе, она заинтересованно двинулась в том направлении. Не успела сделать и трёх шагов, как шорох раздался где-то справа, что было совсем уж несмешным. Мон сглотнув, дёрнула плечом и попятилась назад, желая побыстрее убраться отсюда.             Но вместо того, чтобы упереться в дверь, её спина встретилась с чем-то горячим, мягким и достаточно живым, сумевшим прижаться ближе.                   — Не так быстро, Мон.             Звук этого голоса подавляет у неё крик, готовый вот-вот вырваться из-за испуга, и пускает по её конечностям нервное замыкание, имеющее парализующий эффект. Она начинает дрожать, как одинокий лист на ветру, но заставляет себя повернуться.             Приходится откинуть голову немного назад, чтобы взглянуть в поблёскивающие озорным огнём глаза Сэм, что сияют в этой полутьме ярче звёзд.                   — Леди С-с-с-эм? Вы ещё здесь? — заикаясь спрашивает Мон, не понимая всю глупость вопроса.             Брови начальницы взлетают вверх, и она фыркает от услышанного, не сдерживая кривую усмешку.                   — О, правда? Я наблюдала за тобою всё время, после того, как тётя Мхи ушла, и ты только сейчас меня заметила? — насмешливо, без цели обидеть, а лишь чтобы поддразнить, произносит она, наслаждаясь растерянностью Мон.             Мон хмурит лоб, лихорадочно бегая глазами по офису, пытаясь понять — как не заметила, а главное, не почувствовала силу этого взгляда на себе. Вот что значит быть погружённой в работу. Мон закусывает губу, не находясь с ответом, и Сэм, целенаправленно смотрящая на такие желанные губы, не оставляет это незамеченным.                   — Я выполняла ваши поручения…                   — И конечно, ты сделала всё, — не спрашивает, утверждает она.             Мон непонимающе моргает, уставившись на начальницу.                   — Откуда Вы… Так ты завалила меня работой специально, чтобы я осталась допоздна? — не замечает как переходит на «ты», когда озвучивает быстро догадку, взмахивая сердито руками.                   — Да, я специально загрузила тебя работой, зная, что ради меня ты не позволишь себе уйти домой, не закончив. И ещё ты упрямая и любишь принимать мои вызовы, поэтому, ты хотела выполнить все поручения, и завтра доказать мне, что ты не сдалась и удачно обыграла меня. Но эта партия всё же закончится тем, что ты самолично загонишь себя в ловушку, — это и произошло. А теперь мой ход станет последним.             И не позволив Мон возмутиться, Сэм накрыла её губы своими, что отчаянно хотела сделать ещё утром в кабинете. /             Милое.             Очаровательное.             Наваждение.             Мон.             Это, как цунами, накрывает с головой. Когда она не рядом, дышать становится труднее — когда рядом, потребность дышать отходит на второй план, а первостепенная задача — задержать её возле себя. Такая смелая малышка, но в любую секунду готовая сорваться с места и убежать. Сэм не может — не хочет позволять ей это. Пусть будет рядом: работает прямо в её кабинете, спит с ней в одной кровати, носит её одежду, плавает в её бассейне. Её присутствие успокаивает, умиротворяет её буйный нрав, рождает такие эмоции, о существовании которых у себя Сэм не догадывалась.             Она свет, который приведёт её корабль к берегу. Она спасатель, что вытащит её из-под всепоглощающих морских волн. Она её надежда на что-то лучшее в жизни. Такой источник теплоты она не намерена отпускать.             И она притягивает девушку за шею к себе ближе, наслаждаясь мягкостью, податливостью и отзывчивостью её губ. Вторая рука прытко зарывается в волнистые локоны, сжимая те у корней — говоря без слов, что попытки на побег ей никто не выдаст.             Мон задыхается в поцелуе, не из-за нехватки кислорода, а от огромного спектра эмоций и ощущений, что испытывает в это мгновение. Это даёт Сэм шанс пустить в ход язык, дабы изучить, вылизать, распробовать рот и губы Мон на вкус. И вкус тот до чего же вкусный, сладкий, любимый — с примесью выпитого кофе и клубничного бальзама для губ, который она, изголодавшись, полностью съедает.             Такая грязная игра рождает стон, и в отместку Мон захватывает зубами нижнюю губу Сэм. Тянет-тянет на себя до момента, пока не слышит протяжное мычание.             Сэм разрывает поцелуй лишь для того, чтобы облизать языком место укуса и растянуть губы в хитрой улыбке.                   — М-м, ты ведь знаешь правила нашей игры? Ты кусаешь мои губы — я твои, — игриво произносит Сэм, действуя вслед за словами.             На уста Мон обрушивается шквал из вдохов-выдохов, поцелуев, укусов. Сэм остервенело посасывает её нижнюю губу, позволяя слабым, погрязшим в желе ногам Мон пятиться назад. Её спина врезается в стену, но пальцы на затылке смягчают урон от удара.             Сэм не позволяет себе отстраниться ни на миллиметр. Она уже рядом, вплотную прижимается и ощутимо дёргает за волосы, оттягивая их вниз, открывая доступ к шее.             Мон позволяет всё. Мычит, стонет, всхлипывает, задыхается, когда Сэм набрасывается пылко, жарко, одержимо.             Её руки — ох, её руки, тянутся к одежде. Развязывают, расстёгивают, распахивают всё, что мешает, перекрывая путь к прекрасному телу. Одежда оказывается на полу быстрее, чем судорожный вдох слетает с губ Мон. Подоконник, оказавшийся в метре от них, как раз кстати, чтобы Сэм могла помочь, приподнять, усадить на него Мон. Поверхность под ягодицами холодная, руки Сэм, исследующие изгибы, горячие, огненные, жаром пылают — создают восхитительный контраст.             Вчера они разделили свой первый раз чувственно, медленно, со страхом и смущением — сегодня, сейчас будет лишь страсть, которая растягивать момент не позволит.             Нижнее белье составляет компанию одежде под ногами, и обнажённое тело Мон отдаётся на растерзание голодному почерневшему взгляду.             В помещении темно. Один лишь свет из окон освещает пространство. Мон на подоконнике сидит словно на импровизированном троне: волосы струятся по спине и плечам; взгляд прямой, с дымкой возбуждения; губы алые, красные, искусанные. Лунный свет позади озаряет её фарфоровую кожу тенями, бликами, лучами. Оторвать взор от этой картины невозможно.                   — Когда я была маленькой, — вдруг Сэм нарушает тишину своим хриплым голосом. — Я любила смотреть на звёзды и Луну через телескоп, а когда стала взрослой у меня появилась собственная Луна. Такая близкая, яркая, волшебная. Это ты, Мон. Ты моё спасение. Мой шанс стать лучше. Тот свет, что вернёт меня прежнюю. Всё всегда будешь ты! И я люблю тебя!             Мон замирает после услышанных слов. Не дышит, не моргает, кажется, волнующий трепет внутри так силён, что разорвёт на части, лишит чувств, и сердце самовольно выскочит вон.                   — И я тебя люблю, Сэм, — мягко-мягко и тихо-тихо, тише шелеста одинокого листка на ветру говорит Мон, но Сэм слышит её отчётливо, потому что слушает только её, боясь пропустить малейший звук.             Щёки заливает багряный румянец, и Сэм бросается к своей девушке со слезами на глазах. Целует со вкусом соли, любви и преданности. Отстраниться больше нет сил. Влажный язык скользит вниз, по подбородку, шее, зубы кусают бьющуюся жилку под кожей; губы огибают ключицы и целуют ложбинку между грудей; горячий выдох опаляет один твёрдый сосок, а второй перекатывается между пальцами.             Сэм становится на колени, подтягивая Мон за лодышки к краю. Она дрожит, елозит, дёргается, ерзает. Короткие ногти саднят бока, чтобы удержать девушку на месте.             Видеть Сэм перед собою на коленях — почти что впасть в состояние Нирваны. Возможность смотреть на неё сверху вниз сродни экстазу. Такой вид вынуждает Мон возбудиться сильнее, намокнуть. Сэм знает, какое влияние оказывает и, довольная своей стратегией и окончательным результатом, улыбается волчьей улыбкой.             Её восхитительный рот, слова-яд которого способны вводить в панику сотрудников, близится к ногам. Коленные чашечки обжигают поцелуи. Губы ползут по ногам, трепетно касаясь, оставляя метки на внутренних сторонах бёдер, чтобы наконец-то помиловать и обрушиться с истязаниями на самую жаждущую внимания точку.             Рот Мон раскрывается, звучит блаженным стоном. Глаза закатываются. Голова становится тяжелым грузом на плечах, откидываясь назад, упираясь в холодное стекло окна. Пальцы на руках и ногах сжимаются, поджимаются, дрожат, Мон цепляется за подоконник в поисках опоры. Держится до побеления.             Сегодня в выпивке нет необходимости. Она пьяна без неё. Опьянённая желанием, запахом, вкусом Мон, так призывно раскрывающейся перед ней. Она собирает каждую каплю, как сладостный нектар. Перекатывает на языке её вкус, как гурман смакующий коллекционное вино. Не медлит, приближая девушку к разрядке, добавляя два пальца, двигая ими быстро, глубоко, по самые костяшки, надавливая подушечкой большого пальца на клитор.                   — Сэ-сэ-сэм!!! — охрипшим голосом выстанывает Мон.             Заветное имя слетает непроизвольно и так легко. Пальцы путаются в чёрных шёлковых прядях, оттягивая на себя, с одобрением царапая кожу головы на каждое смещение-движение губ, языка, пальцев.             Сэм впитывает образ Мон: глаза лихорадочно блестят, губы опухли от укусов, тело выгнуто дугой, кожа покрыта испариной. Её стоны звучат громко и грязно, заливая уши и заполняя офис чудесной мелодией.             Внезапно Мон застывает, умолкает, сотрясаясь от скручивающей внутренности кульминации, достигая оргазма.             Сэм неохотно, но всё же сбавляет обороты, пытаясь обуздать похотливую бурю в голове и возвратить контроль над сбившимся дыханием. Довольно заурчав, она поднялась с колен, подарив Мон полный счастья и любви поцелуй.             Мон слабо ответила, еле-еле шевельнув губами, наслаждаясь сладкой негой после разрядки. Разум окутывают отголоски испытанного удовольствия тонкими цепями, сжимая крепко в тиски. Каждый вдох словно последний. Легкие горят как после марафона. Тёмное пространство офиса играет с девушкой в какую-то злую шутку. Кажется, что её засасывает в дыру, выталкивая её за пределы и рамки, которых она ранее придерживалась.             Секс на подоконнике офиса? Серьёзно?             Да.             С Сэм она готова заняться этим прямо на американских горках.             Дыхание вскоре выровнялось, возвращаясь к привычному равномерному. Расслабленная улыбка озаряет девичье лицо, а руки тянутся к своей девушке, чтобы обнять за талию, притянуть ногами ближе и уткнуться носом в ворот рубашки.             Нахмурившись, тыкнув носом посильнее в материал одежды, Мон сердито-обидчиво заглянула в глаза Сэм.                   — Почему ты до сих пор одета? — спрашивает с таким неподдельным любопытством, вынуждая Сэм запрокинуть голову и рассмеяться.                   — Потому что ты не пыталась меня раздеть, — заговорчески шепчет, игриво ухмыляясь. — Поехали домой, и там я позволю себя не только раздеть.             Она подмигивает, собирая разбросанную одежду, и помогает Мон одеться, пока та глупо улыбается, заливается багровым румянцем и влюблённо хихикает, насыщаясь таким простым, но в тоже время важным словом.             Дом.             Её дом рядом с той, кто навсегда поселилась в сердце.