Нечисть засыпает, просыпается…

      Если спросить у любого жителя Мондштата, как ведёт себя Венти, когда пьянеет, скорее всего, вам ответят, что, как и любой другой пьяница: громко, бессмысленно и раздражающе.       Если спросить то же самое у друзей Венти, то ответ, скорее всего, будет отличаться. Они наверняка скажут, что бард держит себя в узде и контролирует каждое своё действие и не рассказывает каждому встречному, что он — Анемо Архонт (хотя в такой ситуации вряд ли это грозило бы разоблачением).       Если же задать тот же самый вопрос самым близким людям Венти, то вы, скорее всего, увидите красноречиво закатанные глаза, а услышите лишь кучу размазанных фраз.       Как ни странно, в последнюю группу людей входил только Сяо. Сам бы он себя туда не занёс, просто потому что они не близки. Как минимум, потому что они никогда не планировали совместные встречи, как это делают друзья или родственники. То, что они вообще знакомы, это случайное стечение обстоятельств.              Сяо патрулирует восточную часть Ли Юэ как всегда ночью. Хотя сегодня достаточно светло — полная луна освещает землю не хуже солнца в пасмурный день. Может быть из-за освещения, или ещё бог знает чего, ночь тихая, все монстры будто взяли выходной и тихонько сидят, наслаждаясь спокойствием. Будто у них нужда в нём, смешно.       А вот у Сяо эта нужда иногда перекрывает другие, более важные для жизни потребности. Но просто взять и плюнуть на свои обязанности, надеясь, что в оставшиеся часы будет столь же спокойно, он не может. Упрямство заставляет идти вперёд и внимательно осматривать округу. Да, может он и перебарщивает, и, возможно, ему уже об этом даже говорили, но лучше так, чем чувствовать тянущее, вяжущее, тоскливое чувство одиночества. На службе он не один — он со своим контрактом.       "Как же чудна сегодняшняя ночь, жар чувств меня приподнимает!" — Адепт от неожиданности хватает копьё, вставая в боевую стойку. Но это лишь ветер и его чёртова поэзия, как пошло.       "Нет боле сил быть врознь, под лунные лучи Борей мне подпевает! " — О да, Сяо знает, что будет дальше, и голова уже ощущает фантомную мигрень. И совершенно иррационально она же чувствует, что уже можно сдать свой пост, без опаски остаться в одиночестве, наедине со своими внутренними демонами.       Пройдя ещё метров пятьдесят, Сяо взглядом концентрируется на стройной фигуре, сидящей на камне у реки. Оттуда доносятся нежные, немного хаотичные звуки флейты.       Венти и Сяо видятся часто, но нельзя сказать, что это чьё-либо осознанное желание. Они просто знают, что другой будет здесь. Но, даже если нет, каждый в курсе, что достаточно просто позвать другого по имени, но почему-то они никогда так не делают.       Сяо не знает, что в голове у ветреного во всех смыслах барда, и, честно говоря, не уверен, что в голове у него самого. Нельзя сказать, что он рад его видеть, но Венти заставляет тоску уйти, и это действительно приятное чувство. Почему же так колотится сердце? Сяо предпочитает игнорировать недостатки человеческого тела.       Бард жизнерадостно улыбается и так сильно машет рукой, что чуть не наворачивается с камня, на котором сидел. Да, наивно было полагать, что тот заявится трезвым. Тем временем, над серьёзным лицом, находящегося на службе Адепта, уже заливисто смеются. — Вот это гримаса! — Сяо всё-таки позволяет себе слегка усмехнуться. — Сколько ты выпил? — изо всех сил старается выглядеть серьёзным, но выходит не очень. Сложно пытаться порицать то, что ты не порицаешь. Сяо на самом деле уважает Анемо Архонта больше, чем кто-либо, и верит, нет, он знает, что тот следит за тем, что делает, в том числе и когда пьёт, поэтому ему глубоко по барабану, в каком он состоянии, не умрёт же в самом деле. — Больше, чем обычно, — неожиданно честный ответ. — Сегодня в таверне был какой-то молоденький бармен, видимо, заменял Чарльза, пока господин Дилюк в отъезде. Но не всё ли равно, если ночь до такого хороша, мой милый?       Венти настолько по-разному себя ведёт, когда выпьет, что Сяо со временем решил, что проще всего будет просто вести себя как обычно и не заострять внимание на каких-то деталях поведения барда. Неизменно лишь одно: Венти никогда не играет и не притворяется, он всегда с ним настоящий. — Отвести тебя на постоялый двор? — это даже не особо и вопрос, Сяо знает, что Архонт в состоянии о себе позаботится, но он всегда предлагает, а тот никогда не отказывается.       Венти лишь пьяно улыбается. — Давай только посидим ещё вот так, немного.       Сяо коротко кивает и садится ниже, у камня. Бард начинает наигрывать какую-то спокойную мелодию. Издалека их вряд ли можно заметить, всё вокруг такое иссиня-бирюзовое, что две фигуры никак не выбиваются из окружающего пейзажа.       В какой-то момент Венти протягивает чуть задремавшему Адепту чашу с вином, как делает это всегда. А Адепт всегда отказывается, может это уже такая традиция?       Сейчас же Сяо, видимо по инерции, забирает чашу, уделяя больше внимания тому, как Бард умудряется играть на флейте одной рукой. Венти лишь коротко улыбается.       Сяо не против вина, но ему не нравятся эффекты, не нравится чувствовать эту человечную часть себя, Осознавать себя бессмертным существом, в жизни которого есть лишь его долг, проще, не так одиноко, когда думаешь, что так и надо.       Но на сегодня он отпустил службу, так почему бы и…?       Сердце стучит в ушах, когда Сяо чувствует на себе взгляд барда. — Ты же хотел насладиться ночью. — не поднимая глаз, говорит Сяо. — Я и наслаждаюсь, хотя, боюсь, что для души поэта этого ничтожно мало. — наигранно скорбно почти пропевает Венти.       Сяо старается не думать о смысле брошенной фразы. Тот пьян, но он знает, что для Архонта Ветров слова и их смысл всегда на первом месте.       Венти поднимается, нарочито неуклюже, показывая, что готов идти, хотя и надеется на помощь.       Адепт вскидывает бровь, безмолвно спрашивая: "Серьёзно?"       Венти в очередной раз хихикает, а Сяо устало выдыхает, понимая, что не может ему отказать.       Сяо уже как минут десять не может понять, что не так. Он видел Венти всяким: плачущим, злым, раздражённым, раненым (по его собственному желанию), игривым, но сейчас у него нет того прилагательного, коим можно описать состояние барда. Кажется, будто каждый раз пьяный Архонт разный.       Венти удобно устраивается на руках у Адепта Якша, охотника на демонов и… так мило прижимается, стараясь быть ближе. Сяо чувствует дыхание барда на своей шее, и оно такое горячее, что пьянит сильнее вина. Это неизбежно, он краснеет. И, боже, очевидно но он тает, вся его веками выстраиваемая маска одинокого, холодного, недоступного существа трескается.       Венти лишь глупо хихикает ему прямо в ухо, пока они на ветру добираются до постоялого двора.       Случайность? Показалось? Или Венти только что лизнул его ухо?       Боже, может быть даже этот Архонт может захмелеть настолько? Сяо знает, что нет, что всё, что делает этот ветреный бард, не просто так. Но почему же всё так странно?       Бог мой, да они даже уже целовались, в такую же спокойную ночь, почему тогда Сяо в таком замешательстве? Почему ему кажется, что это что-то совсем другое?       Он не замечает, как они добираются до комнаты на постоялом дворе, которая номинально свободная, но фактически все считают её комнатой одного недоступного Адепта, а сколько бы Сяо ни боролся со своими человечными началами, в конце концов понял, что в этом углу ему уютнее, чем где-либо. Венти остаётся сидеть у него на руках, потому что Сяо слишком рассредоточен, чтобы понять, что уже можно как бы и отпустить. А бард, кажется, только рад. Настолько, что тут же набрасывается на него с горячим поцелуем. Руки охватывают лицо, мизинцами оглаживая уши, ноги уже совсем не неуклюже, как могло показаться до этого, огибают тело Адепта, так что бард оказывается сидящим у него на коленях.       Сяо чувствует слишком много, больше, чем за многие годы. Сердце стучит слишком сильно, ему кажется, будто он задыхается, а тело горит. — Стой, Венти, стой. — ладонь упирается барду в живот, отодвигая того от себя. — Что такое? Неужто тебе всё ещё кажется, что ночь не столь прекрасна, чтобы посвятить её себе и отдохнуть? — в точку. — Барбатос, я выполняю свой контракт, я не могу отдыхать. — в голосе снова холодная уверенность и тоска. — Я уверен, что правило работать двадцать четыре часа в сутки ты дал себе сам, а не Моракс, боже, почему у адептов нет своей гильдии? Неужели вам так плевать на свои права? Сяо, ты же видел, всё чисто, демонов нет. — Но зачем ты это делаешь? И что ты вообще делаешь? — звучит немного злобно, но, если это вернёт Адепту его свободу действий, то чувствами ближнего можно и немного пренебречь.       Архонт от неожиданности отстраняется и смотрит пьяно, всё ещё с улыбкой, но в замешательстве. Он видит Сяо насквозь, он знает, что он чувствует. — Ты же знаешь, я делаю всегда только то, что хочу. Я свободен. И в эту прекрасную ночь хочу дать немного свободы и такому прекрасному тебе. — бард икает и смотрит пошло, почти облизываясь. — С чего ты решил, что моя свобода такая же, как и твоя? — спрашивает Сяо уже беззлобно, с интересом. — Всё просто. Чьи руки гладят меня сейчас под рубашкой, Алатус?       Маска одинокого и холодного Адепта уже дважды за этот вечер с грохотом треснула, Сяо снова покраснел. Он будто голый под хитрым взором Архонта. — В твоём случае свобода в том, чтобы не говорить о своих чувствах, и как хорошо, что именно твои мне ветер доносит особенно чётко. И, будь уверен, мой дорогой, я абсолютно разделяю всё, что ты может даже не хочешь признавать. Так побудешь хоть немного свободным сегодня? — Барбатос медленно приблизился, последние слова выдохнул прямо в ухо.       У Сяо закружилась голова. Проще было бы признать, что бард своим подвешенным языком просто манипулирует им в своих каких-то не очень архонтских целях, но Сяо привык только игнорировать свои чувства, а не врать себе о них же. Хочется уйти, увидеть вдали шайку митачурлов, да хотя бы слаймов, что-нибудь, любую работу. Но что-то подсказывает, что он не сможет. Совершенно иррационально его пробивает глубокой нежностью за столь нужное понимание. Чувство одиночества опускается куда-то на самое дно тёмной души, что будто его и не было. Сяо прижимает Венти к себе и чувствует, как по щекам текут горячие слёзы. Адепт стыдливо отползает к стене, а Венти наливает в чашу ещё вина и осушает тотчас же, и с розовыми каплями в уголках рта целует Сяо, не так страстно, как до этого, а медленно и нежно. — Барбатос, зачем ты пьёшь вино? — Оно дарит людям свободу в своих чувствах. Сложно обманывать себя самого, когда ты пьян. А я вроде как тот, кто должен это всецело одобрять. — Венти улыбается и смотрится сейчас настолько трезвым, насколько никогда не был. — А ещё оно безумно вкусное, правда же?       Оба искренне смеются. Архонт делает ещё несколько глотков вина, передавая часть через медленные поцелуи, с каждым углубляя их всё больше. Глаза Адепта уже затуманены, не столько от вина, сколько от ситуации. Венти мягко укладывает Сяо на кровать, сам устраиваясь сверху. Сяо беспорядочно водит по телу Архонта и не может заставить себя закрыть глаза. Хочется постоянно наблюдать. И это впервые, когда это его искреннее желание, а не долг.       Венти вытворяет какие-то безумные вещи с его шеей и ушами, что Адепт сдаётся и больше не сдерживает таких странных "людских" эмоций и тихих стонов.       Сяо всё ещё не понимает, как работает настроение пьяного Архонта Ветров, но, кажется, это просто часть его сущности, по-другому и быть не может. Почему только все его эмоции такие человечные? Может быть тогда и ему не стоит их подавлять и презирать? — Твои мысли действительно как шелест листьев в ветреный день, всё так слышно! — с восхищением шепчет заведённый бард довольно складное предложение для того, у кого напрочь сбилось дыхание из-за приятного трения о член Адепта. Поэты, чтоб их.       Сяо смиренно краснеет, слепо веря в то, что тот слово в слово слышит те мысли, которые лезут в эту чёртову голову. — Ну же, чего ты так затих, поговори со мной. — Венти принялся снимать с себя рубашку, лепеча какой-то бред про людей и их пристрастия. — Ты ведёшь себя… Так же, как человек. — Адепт тяжело дышит, руки зарыты в волосы Венти. — Да, а что не так? — Архонт усмехается, будто не понимает, как может быть иначе. Шорты оказываются откинуты далеко в угол комнаты. — Но ты же, — протяжный стон. — Архонт…       Венти начал медленно надрачивать член через одежду и, не дав договорить, сам закончил фразу: — Я должен что? Ими править? Или защищать? — Сяо сам принялся избавляться от своей одежды, не отвечая на вопрос. — В Мондштате правят люди, я лишь присматриваю за ними. Но, чтобы даже изредка помогать людям, нужно понимать их, правильно же? — говоря свою речь, Венти не запинался, несмотря на опьянение и возбуждение. — Я хочу знать, чем эти люди живут и как думают, чтобы быть даже не Архонтом, а хотя бы покровителем. — Какой же и-из тебя… хоро-оший… оратор. — Сяо потребовалась минута, чтобы выговорить эту фразу.       Венти хитро ухмыльнулся, опускаясь ниже. Всё же всё человеческое он понимал гораздо лучше. — Что… — успел воскликнуть Сяо, когда губы барда накрыли головку его члена.       Адепт терялся в этих чуждых ему эмоциях, мало того, что их было так много, так ещё и как себя вести было совершенно неясно. Тем временем Венти, с уверенностью опытного человека, методично опускался ртом на член и облизывал по всей длине. Он чувствовал, как кричит сознание Сяо, но его это только подогревало, хотелось понять, насколько Адепт на самом деле чувствителен. Пик произошёл, когда Сяо, забывшись, удерживая голову Архонта, вогнал член по основание, и сразу же отпустил, испугавшись. Венти закашлялся, но, увидев исказившееся лицо Адепта, весело засмеялся. — Всё хорошо, я рад, что даже ты начинаешь постигать все прелести людских удовольствий.       Сяо в смущении не смог не закрыть лицо руками.       Венти, не теряя лишнего времени, уселся верхом на член Сяо и начал постепенно насаживаться, удерживая член у основания. О том, как Барбатос готовился к сегодняшней встрече, всяким Адептам знать необязательно.       Тело Сяо дёрнулось, а губы издали протяжный стон. Венти полностью погрузил член в себя и дал немного времени, чтобы привыкнуть и себе и партнёру, у которого на лице отражалось одновременно слишком много эмоций. Глаза широко распахнуты, щёки алели, а рот приоткрыт, в то же время брови изображали гримасу не то недоумения, не то раздражения. Архонт, не выдержав, засмеялся в голос, чем ещё больше сбил с толку Сяо. — Прости, прости. Ты бы видел сейчас своё лицо.       Успокоившись, Венти наклонился к уху Адепта и прошептал: — Просто постарайся расслабиться.       И начал медленно двигаться на члене.       Сяо был сбит с толку ощущениями и, о боже, тем видом, который открывался на Архонта Ветров.       Этот поступок казался ему верхом эксцентричности, но при этом каждое движение было чётко выверено и сделано обдумано. Такой контраст током разливался от сердца по всему телу. Те эмоции, которые каждый раз, и в этот особенно, вызывал в нём Венти не походило ни на что, что было в его жизни до этого. Это было что-то совершенно другое, неповторимое, потому что было именно с ним. Сяо никогда не озвучит вслух эту мысль, но, кажется, это и не нужно.       Венти мягко, понимающие улыбнулся и неожиданно разразился сладким стоном. Все его движения сорвались, перестали быть такими точными, всё стало слишком хаотичным. Сяо чувствовал потребность в том, чтобы что-то сделать, хотя и не понимал, что именно, поэтому лишь продолжал смотреть на открывающийся вид, покусывать шею и шептать какие-то бессвязности. — Отпусти себя уже на конец! — почти прорычал Венти.       От этих слов внутренности Адепта сделали кульбит и всё перешло на уровень чувств. Сяо рывком перевернул Архонта и уложил на кровать, а сам навис сверху. Венти возбуждённо выдохнул. А Сяо стал уже самостоятельно двигаться внутри. Методом проб и ошибок подбирал темп и угол. Венти почти кричал и наконец перестал постоянно болтать, из его глаз текла тонкая струйка слёз, но Сяо чувствовал, что это не что-то плохое, а как раз наоборот.       Сосредоточившись на своих движениях, Сяо перестал так много думать о том, что они делают и насколько его адептская сущность должна этому противиться (она не противилась).       Венти беззвучно кончил первым, широко раскрыв глаза и губы. Сяо последовал за ним, душа стон в укусе чужой шеи и чуть не протыкая её клыками насквозь.       Потребовалась ещё минута на одышку и на то, чтобы к Архонту снова вернулся дар речи, хотя и не на том привычном, излишне поэтичном, уровне. — Вот видишь, а ночь действительно оказалась так хороша, как нам и казалось.       Сяо вдумчиво посмотрел в глаза барда в попытке передать какое-то очень личное сообщение и поцеловал в губы нежно и медленно в благодарность о том, что ему не надо говорить всего того, что следовало бы озвучить.       Венти мягко улыбнулся, утягивая того в тёплые, близкие объятья.       Ночь так и закончилась: тихо и спокойно, усыпляя весь Тейват.       Говорят, что после очень тихой ночи всегда наступает очень шумное утро.       Если спросить Сяо, как ведёт себя пьяный Венти, он наверняка закатит глаза, но, отвернувшись, прошепчет: “Заботливо.”