Если мы не осознаём, что происходит у нас внутри, то извне нам кажется, что это судьба.
Карл Густав Юнг
До Олларии оставалось не более хорны. Ричард гнал Сону во весь опор к столице по главному тракту, не обращая внимания на вязкую холодную жижу, летевшую из-под копыт. Он давно оторвался от эскорта. Сердце билось в радостном предвкушении. Дик возвращался в особняк на улице Мимоз из Надорского замка, где провёл праздники Зимнего Излома. Последний, двенадцатый день долгой дороги подходил к концу. Ещё немного — и он будет дома! Новость о возвращении оруженосца соберано облетела особняк в мгновенье ока, едва он миновал ворота. Во двор высыпали слуги. Пако, широко улыбаясь, увёл разгорячённую Сону, и было непонятно: возвращению кого из двоих, человека или лошади, он радовался больше. Кончита только всплёскивала руками и смеялась, беспрестанно окидывая Ричарда с ног до головы оценивающим взглядом и одобрительно повторяя, как он вырос, и, наоборот, неодобрительно — о том, как похудел за время отсутствия. Ричард сильно соскучился, ему очень хотелось их всех обнять, даже строгого Хуана, но такое поведение могло показаться неуместным для воспитанного молодого человека его положения, поэтому Дик старался сдерживать свои порывы. — С возвращением, юноша, — донёсся с порога голос хозяина. — Надеюсь, ваша достопочтенная матушка и сёстры в добром здравии? Рокэ Алва собственной персоной стоял на крыльце поместья, сложив руки на груди и рассматривая растрёпанного и заляпанного грязью Ричарда насмешливым взглядом. Алва, казалось, был одет совсем просто, в чёрный камзол и штаны. Но это была та самая нарочито элегантная простота, которая подразумевает тонкий вкус, а также тщательный подбор тканей и аксессуаров. Столь знакомые Дику синие глаза искрились весельем. Ричард на мгновенье им залюбовался, поймал себя на мысли, что Алву почему-то тоже хочется обнять, возможно, даже больше всех остальных, но тут же отогнал от себя неуместные мысли и поспешил поприветствовать своего эра по всем правилам этикета, заверив, что его родные вполне здоровы. — Скажите, Ричард, куда вы дели моих людей? Неужели надорские пейзажи их так очаровали, что ради них они решили оставить службу? Или вы их всех успели оженить на надорских красавицах? — Они… немного отстали, — Ричард смутился, осознав, что его импульсивность и нетерпение могут обернуться наказанием для солдат, выделенных Алвой для защиты герцога Окделла в дороге. А ведь Ричард даже не предупредил сержанта, сиганув вместе с Соной во всю мощь морисского галопа, как только показались предместья Олларии. — Простите, монсеньор, это моя вина. Люди ни при чём. Просто мне не терпелось поскорее оказаться дома. Ричард чуть было не добавил «и увидеть вас», но вовремя проглотил окончание фразы. — Вот оно что, — на лице Ворона появилась сложная композиция из смеси неподдельного удивления, внутреннего удовлетворения и небольшой толики укоризны. Ричард опять засмотрелся на своего эра, но поспешил опустить глаза, когда наткнулся на ответный изучающий взгляд. — Хорошо, идите сейчас отдыхать. Зайдёте ко мне вечером. — Слушаюсь монсеньора. На Олларию опустились сумерки. В камине уютно потрескивал огонь. Ричард сидел в кресле в кабинете Алвы, которое втайне давно полагал «своим», и с удовольствием протягивал ноги к огню. Как же хорошо снова оказаться дома после долгой дороги! Первый маршал устроился в соседнем кресле и о чём-то размышлял, держа в руке быстро пустеющий бокал «Чёрной крови». Ричард тихонько наблюдал за эром, не решаясь нарушить приятную тишину. Он чувствовал себя сейчас так спокойно и умиротворённо, что хотелось продлить этот момент как можно дольше. Они не виделись около двух месяцев, учитывая неблизкий путь до Надора и обратно. Эр выглядел уставшим, еле заметная тонкая морщинка залегла между бровей. Заметив, что бокал Алвы почти пуст, оруженосец мягко поднялся, стараясь не шуметь, налил ему ещё вина и снова вернулся в тёплый мягкий кокон кресла. — Что же вы не налили себе, Ричард? — произнёс Ворон. Юноша замешкался с ответом. На эту ночь у Ричарда были особые планы, а употреблять при этом вино Айрис категорически запретила, иначе все усилия могли пойти насмарку. Вот только рассказать о своих планах Ворону Дик немного стеснялся. Наверняка эр поднимет его на смех, и есть почему. Когда он приехал в Надор, Айрис по секрету рассказала ему о магических ритуалах гадания на суженых. По её словам, гадать ей самой не пристало, так как она уже была обручена с Альдо Раканом и, как честная девушка, была верна своему жениху, пусть даже ни разу его не видела. Окделлы всегда держат слово. Но Дик чувствовал, что ей было до смерти любопытно и во что бы то ни стало хотелось попробовать. Слушая рассказы Айрис о потусторонних надорских духах, что могут приоткрыть будущее, и древних способах гадания, он и сам загорелся этой идеей. Они решили провести ритуалы гадания на суженую Ричарда — ведь он пока был свободен. Только от матушки их затею следовало держать в строжайшем секрете. Вне всяких сомнений, набожная герцогиня Мирабелла не стала бы закрывать глаза на недопустимое увлечение наследника Окделлов древней магией, оскорбляющей сами основы эсператизма. А Айрис, возможно, даже грозил бы монастырь. Но что для истинного Окделла риск? Брат и сестра были тверды и незыблемы в своём решении — охота пуще неволи. — Я не должен сегодня пить, эр Рокэ, — отозвался Ричард и, заметив, что монсеньор вопросительно поднял бровь, добавил: — Иначе ритуал не получится. Слово «ритуал» заставило Рокэ поморщиться. — Ричард, извольте объясниться, что за кошкины ритуалы вы замыслили в моём доме? — потребовал он раздражённо. — Понимаете, эр Рокэ, я думаю, что скоро встречу свою наречённую и женюсь на ней. Ричард никак не ожидал, что его слова произведут на Алву столь сильный эффект. Он был готов поклясться, что бесстрастный непобедимый Ворон вздрогнул! Кроме того, Алва весь как-то подобрался, напрягся и смотрел сейчас на Ричарда хищным взглядом совсем не ласково. — О чём это вы? — спросил Рокэ обманчиво вкрадчивым голосом, в котором отчётливо звенела сталь. Ричард хорошо знал своего эра и сразу понял, что лучше как можно быстрее рассказать всё начистоту. И он стал рассказывать свои приключения по порядку. Они с Айрис успели провести гадание трижды. Первый ритуал был самым простым. Для этого нужно было перебросить башмачок через ворота. В какую сторону укажет носок башмака, там и живёт наречённая. У Ричарда вместо изящного башмачка были только зимние армейские сапоги, привезённые из Олларии. Вся остальная обувь, хранившаяся в замке, выросшему Ричарду оказалась безнадёжно мала. Тем не менее Айрис сапоги одобрила. Подгадав время, когда матушка закрылась в часовне, они подошли к внешним воротам замка Окделлов. За воротами простирался подъёмный мост над высохшим рвом. После восстания Эгмонта солдаты Оллара разбили механизм управления мостом и сломали решётку над воротами. Ричард повернулся спиной к воротам, стянул сапог с левой ноги и изо всех сил запустил его над головой между обломками решетки. Как оказалось, Окделлы особенно крепки задним умом. То, что Ричард остался зимой на холодном снегу в одном правом сапоге, он понял, только когда левый уже улетел навстречу судьбе и был вне зоны досягаемости. Сапог искали полчаса. К поискам пришлось подключить старого щербатого привратника Джека, строго-настрого наказав ему хранить всё случившееся в тайне от герцогини. Оказалось, что сапог отлетел в ров, покрытый пушистыми снежными сугробами. Они бы ещё долго возились, если бы не выручил верный пёс Карас, который унюхал и выкопал пропажу из сугроба. За время поисков Дик сначала прыгал на одной ножке, потом старался передвигаться мелкими перебежками. В конце концов он промочил и заморозил ногу настолько, что еле чувствовал пальцы. Но в тот момент всё это было неважно. Ричард получил от судьбы первое указание: нос сапога указывал точно на Олларию. — Получается, что моя суженая родом из Олларии или живёт здесь, — подытожил результаты своего первого гадания Ричард. Про то, что потом у него целую неделю был жар, и он не мог подняться с кровати, Ричард решил умолчать. Нутром чувствовал, что Ворон жертвы не оценит, ещё и выскажет что-нибудь язвительное. Сам же Ричард считал, что заплатил невысокую цену за столь важные сведения о будущей возлюбленной. — Не обязательно, — тут же возразил Ворон. — Это ведь только направление. Дорога от Надора идёт и дальше. Ричард задумался. А ведь верно. Вполне возможно, что его наречённая из более отдалённых мест, чем Оллария. За Олларией в этом направлении находились перевалы Кэналлоа, а самым далеким пунктом был Алвасете. — Так вы считаете, что она из Кэналлоа? — тихим голосом спросил Ричард. Как бы Ворон не посчитал оскорблением то, что Ричарду может быть предназначена судьбой его землячка. Как-никак, но они были кровными врагами. Вдруг для Алвы это важно? — Кто же знает вашу надорскую нечисть, — усмехнулся Алва. — Согласитесь, предоставленные сведения более чем скудные. — Да, — подумав, согласился Ричард, — поэтому мы совершили второй ритуал. Для второго ритуала Айрис собственноручно отобрала самую бойкую и, по мнению Ричарда, самую тупоголовую курицу в курятнике. Место для гадания они обустроили в развалившемся западном флигеле, вдали от матушкиных глаз. По полу рассыпали солому и зерно. По кругу расставили разные предметы, которые, по словам Айрис, могли бы характеризовать её будущую сноху: монетка символизировала богатство, соль указывала на ворчливый характер, сплетённый из веточек венок — на знатное происхождение, бутылка вина — на пристрастие к алкоголю, зеркало — на самовлюблённость, луковица — на то, что хлебнёшь с ней горя и слёз. Около какого предмета курица будет клевать зерно, такой и быть невесте герцога Окделла. Айрис и Ричард вместе запустили курицу в центр круга и, затаив дыхание, стали наблюдать. Сначала встревоженное животное с громким кудахтаньем шарахалось от одного предмета к другому. Ричард испугался, что шум привлечёт сюда всех обитателей замка. Немного успокоившись, курица заинтересовалась солнечными бликами на бутылке вина и даже несколько раз постучала клювом по стеклу. Ричард напрягся. Жена-пьяница — совсем не то, что нужно герцогу Надора, пусть даже и предназначенная самой судьбой. Затем курица клюнула монетку, видимо, перепутав её с зерном, но быстро распознала обман и не стала около неё задерживаться. Наконец, она остановилась около венка из прутьев и неторопливо стала выклёвывать зёрнышки внутри кольца. Гадание закончилось. Ричард вздохнул с облегчением, а Айрис задумалась. — Похоже, моя вторая половинка испытывает чрезмерную тягу к вину, что не очень хорошо, зато происходит из знатной и богатой семьи, — озвучил свои гипотезы Ричард. На самом деле Айрис была непреклонна в интерпретации. Она утверждала, что речь идёт не просто о знатной семье, а о королевском происхождении. Ричард не понимал, как такое возможно. Может быть, гадание указывало на Катари? Всё это было очень странно. — Айрис утверждает, что венок из веток символизирует корону, — тихо добавил он. Ворон больше не усмехался. Он, как и Айрис тогда, был задумчив. — Кто знает, может быть, ваша сестра и права. Истории крови и наследования иногда складываются весьма причудливым образом, — глухо отозвался Алва, и Ричарду показалось, что его эр говорит о чём-то своём, и это что-то не слишком его радовало. Алва вдруг улыбнулся и поднял на Ричарда лукавый взгляд. — И что вы там говорили про вино?! — сверкнул глазами герцог. — Вы просто в нём плохо разбираетесь! А ваша пассия, очевидно, обладает утончённым вкусом. Придётся мне вас снова учить, чтобы вы своим невежеством не разрушили семейную идиллию. А пока наполните-ка мой бокал, юноша! Ричард искренне рассмеялся в ответ. Предложение Ворона было ему по душе. Если его будет учить эр Рокэ, он согласен прилежно учиться чему угодно, хоть науке о вине. — Не удивлюсь, если это ещё не конец истории, — предположил Алва, когда Ричард налил вина и снова устроился в кресле. — Окделлы идут до конца, не правда ли? Ричард не понял, сделал ли эр Рокэ ему комплимент или, наоборот, самым возмутительным образом указал на твердолобость представителей его семьи, но всё равно слегка покраснел. Ворон был прав. Они с Айрис провели и третье гадание. Вернее, на сей раз гадал один только Ричард, так как ритуал нужно было проводить непременно ночью в полном одиночестве. Это была ночь Зимнего Излома. Айрис подробно объяснила, что и как нужно делать. Подождав, когда все лягут спать, Ричард со свечкой вошёл в небольшую комнату, служившую купальней, оставив за порогом эсперу и герцогское кольцо отца. Зажёг пучки полыни и зверобоя, коими его снабдила Айрис, и несколько раз обошёл с ними помещение. По словам сестры, гадание это было опасным, так как могло привлечь злобных духов. Полагалось сначала очистить и защитить место, где проводился ритуал. В купальне следовало до бела намыться, надеть простую рубаху без единого узора или украшения. Ровно в полночь Ричард снял покрывала с двух зеркал, которые они принесли сюда вместе с Айрис заранее, поставил их друг против друга, а сам сел между ними в центре и стал вглядываться в отражение. Айрис объяснила, что зеркала — суть порталы в потусторонний мир, а образ суженой возникнет в отражении за спиной Ричарда. Дик сидел тихо, затаив дыхание и боясь пошевелиться. Сестра наказала ему ничем не выдавать своё присутствие — ни движением, ни звуком, — иначе злые силы смогут его заметить. В пламени свечи на стенах плясали причудливые тени, от которых у Ричарда мурашки бежали по коже. Он бы никому не признался, но ему в этот момент было страшно как никогда. Даже на войне он ни разу не дрогнул, а здесь… Окделлы не трусы! Они не боятся никого и ничего в этом мире. Но речь-то шла о мире потустороннем. Дик прервал рассказ и невольно вздрогнул, вспоминая события той ночи. — Что за глупости, Ричард! — рассмеялся Алва. — Кого вы там могли увидеть, кроме себя самого? — Но я увидел, эр Рокэ! — серьёзно и уверенно заявил Ричард. — Я действительно видел её в зеркале. — Неужели? — отозвался Алва. — И как же выглядела ваша прекрасная дама? — Я видел её со спины, вполоборота. Образ был очень чётким, я видел её так, как сейчас вижу вас, эр Рокэ. У неё были длинные чёрные волосы, и одета она была в чёрное одеяние. Вот только… — Дик невольно запнулся. — Что же такое? — Она была странно одета. Мне показалось, что она одета в мужское платье, похожее на то, что носите сейчас вы, монсеньор, — Дик задумался, — и в руке держала острый предмет. Тогда я даже подумал, что это шпага. Но разве такое может быть? Алва напряжённо сглотнул. — Необычная у вас суженая, Ричард, — медленно проговорил он без тени улыбки. — Может быть, это был охотничий наряд? И она держала вовсе не шпагу, а трость или зонтик? — в голосе Ричарда чувствовалось сомнение, как будто он пытался убедить самого себя. — Да, полагаю, это была охота. Какая-то птица вилась вокруг. — Птица? — Ну да. Только я не разглядел, какая, — Ричард с досадой потёр бровь. — Айрис мне наказала не вглядываться долго в образ, а как только появится моя наречённая, быстро перевернуть зеркало и сказать «чур меня». Это заклинание против нечистой силы. Я так и поступил. На несколько долгих минут в кабинете повисло напряжённое молчание. — Осталось совершить последнее, четвёртое гадание, — осторожно разорвал тишину Ричард, — чтобы завершился полный круг. Гадать нужно обязательно сегодня ночью, так как сегодня полнолуние, и граница между нашим и потусторонним миром особенно тонкая. — Вы собираетесь опять засесть у меня в купальне с зеркалами? — Нет, — Ричард невольно поёжился. Одного раза ему показалось вполне достаточно, — это другой ритуал. Он простой. Сегодня ночью я увижу мою суженую во сне, — на лице Дика появилось мечтательное выражение. — Может быть, она откроет мне своё лицо. Алва улыбнулся, смотря на Ричарда, предвкушающего свидание. — Что ж, идите к себе, Ричард. Не заставляйте даму ждать — это, знаете ли, дурной тон. Желаю вам приятных снов. Ричард дошёл до порога кабинета и даже взялся за ручку двери, но не открыл её. Вместо этого он вдруг резко развернулся к Рокэ, а на лице его проступило отчаяние. — Эр Рокэ, хотя я видел её только мельком, но успел заметить, как она прекрасна. А я… — голос Ричарда дрогнул, — я ведь совсем обычный: не умный, не богатый, не красивый. Я не достоин её. — Дикон помолчал и, опустив глаза, добавил упавшим голосом. — Она ведь не будет любить меня, не так ли, монсеньор? В облике Рокэ что-то резко переменилось, а в синих глазах погасла улыбка. Он отставил бокал, подошёл к Ричарду и взял его за плечи. — Она будет любить тебя, Ричард, — сказал он тихо, — если ты позволишь. Верь мне. Ричард Окделл сидел на кровати в своей комнате. Слова эра разливались теплом в груди и грели душу. Алва никогда его не обманывал, даже чтобы смягчить горькую правду. Если эр сказал, то так и будет. Ричард оглядел приготовленные для последнего ритуала предметы: гребень и маленькое зеркало. Он тщательно расчесал волосы гребнем и положил его вместе с зеркалом под подушку. Задув свечу, юркнул под одеяло и прошептал заклинание, мысленно обращаясь к своей второй половинке, как учила Айрис: «Приди ко мне, причеши меня, на меня посмотри и себя покажи». Сегодня ночью он непременно встретится со своей судьбой. Утром Ричард проснулся разочарованным. Он видел сон, но прекрасная незнакомка в него, увы, не явилась. Вместо этого во сне Ричард видел себя и эра Рокэ то сражающимися на поле брани, то скучающими на приёмах в королевском дворце, то сидящими с вином и гитарой в кабинете Алвы, а ещё в роскошных нарядах во дворе прекрасного белого замка, утопающего в зелени и цветах, которого Ричард никогда не видел наяву. «Наверное, я так соскучился по эру Рокэ и так рад был его вчера видеть, что только он мне и снился, — с грустью подумал Ричард, — и поэтому моя суженая не пришла». Дик вздохнул. Он истратил все четыре попытки гадания, но так и не узнал, кто его судьба. Больше гадать было нельзя, чтобы не рассердить духов. Ричард промаялся до позднего вечера. Он хотел было рассказать о своей неудаче Рокэ, но тот куда-то уехал с самого утра. Уже стемнело, когда Ричард услышал стук копыт во дворе, а затем лёгкие шаги на лестнице. Рокэ вернулся домой и на ходу отдавал распоряжения слугам. Немного подождав, Дик выскользнул из своей комнаты и прошёл до кабинета маршала. Дверь была слегка приоткрыта, и он осторожно заглянул внутрь. Если Алва занят, он не будет обнаруживать своё присутствие и незаметно уйдёт. Рокэ стоял у окна, слегка склонив голову и опершись рукой на подоконник. Ричард видел его со спины. В кабинете горело только две свечи, погружая комнату в полумрак. Круглая луна тускло освещала фигуру Первого маршала и серебрила его длинные чёрные волосы. Дик ахнул и зажал себе рот ладонью. Он мгновенно узнал незнакомку, которую видел в гадальном зеркале в Надоре. Не хватало только шпаги, в остальном же сходство было полным. — Это вы! — воскликнул Дик, устремившись к своему эру. — Это всегда были только вы, и в моих гаданиях, и в моих снах. Как же я был глуп, что не понял этого раньше! Рокэ повернулся к Ричарду и грустно улыбнулся. — Мне жаль, что я разрушил твои надежды, — ответил он с горечью. — Ты же понимаешь, я при всём желании не смогу превратиться в прекрасную даму. Ричард энергично замотал головой. — Надорские духи хотели, чтобы я нашёл свою судьбу... — Духи? — прервал его Алва, взглянув Дику прямо в глаза. — А чего хочешь ты сам, Ричард? Дик подошёл к Рокэ и обвил его шею руками. Его сердце отчаянно колотилось. — Я люблю вас, эр Рокэ, и хочу быть с вами всегда. Вы — моя судьба. Простите, что мне понадобилось так много времени, чтобы осознать это. Я был так слеп! Искал свою вторую половинку в отражениях и снах, а она всё время была рядом со мной. Он приподнялся и поцеловал Рокэ. — Похоже, я в неоплатном долгу у вашей прекрасной сестры, а заодно и у всей надорской нечисти, — счастливо рассмеялся Алва, целуя Ричарда в ответ. — Я люблю тебя. «Те, кто считают, что гадания неверны, — позже думал про себя Ричард, — просто не умеют правильно интерпретировать результаты!»