–Когда ты ему признаешься?
На часах, в форме кулака Всемогущего, час ночи, а рядом тусклым светом горит лампа. Завтра выходной, поэтому об опоздании на уроки можно не беспокоиться.
–Не знаю, – Изуку пожал плечами, с унылым вздохом крепче сжимая чужую
тёплую ладонь. –Вряд ли я когда-нибудь решусь на такой шаг... Это, в конце концов, Каччан...
–У тебя всё получится.
–Думаешь?
–Конечно, это же
ты, – Коротко, впрочем как и всегда, ответил Тодороки, ободряюще улыбаясь. Он никогда не отличался особой общительностью – такой молчаливый и холодный, для кого-то загадочный и недосягаемый. Но для Мидории не боялся открыть душу или сказать что-то не так. Только с ним он чувствовал себя
собой.
И если Деку нужен «Каччан», то Шото совсем не прочь протянуть свою руку помощи. Главное, чтобы тот был счастлив.
Разве что чуть-чуть грустно...
Самую малость.
Он просто в ярости
В своих раздумьях Тодороки и не заметил, как поднял израненную руку, положив себе на грудь, внимательно рассматривая её, будто в первый раз. Взглядом он прошёл по каждому шраму, следом приглаживая подушечками пальцев.
Мидория молчал, наблюдая, словно ничего такого в этом нет, однако румянец всё же настиг его веснушчатые щёки. Так, чисто на инстинктах от контакта с кем-либо.
–Спасибо, – Изуку улыбнулся, даже не думая отстраниться. Было как-то... лень, что-ли. Наверное, из-за того, что тело и разум требуют сна и не желают больше нарушать установленный режим.
–За что? – Удивился парень, ведь по сути он ничего и не сделал.
–За твою поддержку, конечно же, – Посмеялся Деку, найдя в себе силы ткнуть Шото пальцем свободной руки в нос. –Я рад, что у меня есть такой хороший друг.
...друг, хах, здорово.
Изуку умеет...подливать масла в огонь.
А в особенности в огонь со спортивного фестиваля...
Гетерохром схватился за нос, чувствуя на нём секундное касание, проигнорировав сказанные слова. Это просто замечательно, что освещение сейчас – полное дно, ибо Мидория поспешил бы спросить про покрасневшие щёки и «не заболел ли ты?».
–И тебе спасибо, – На лице выступила слегка глуповатая улыбка. –Что даришь мне приятные воспоминания... – Разномастные глаза остановились на двух кружках, которые ещё с вечера стоят пустые на столе. –Нигде в своей жизни я бы не посмотрел фильмов со Всемогущим и не выпил столько сладкого какао. Не надоело готовить его мне?
Что это мы всё о Деку? Шото и сам любитель подлить бензина в неподходящий момент.
Но на вопрос Изуку лишь отрицательно помотал головой и закрыл тяжёлые веки, зевая, а затем устало отвечая:
–Вовсе нет...Мне только в радость.
–Тогда хорошо. Я-... – Тодороки замер, ощутив на плече тепло, а на щеке лёгкие щекотания непослушных кудряшек. Такие мягкие и, кажется, пахнут... яблоками.
«Охренеть, я что, в раю?»
Двупричудный от переизбытка чувств случайно сжал чужую руку сильнее, но быстро опомнился, поспешив отпустить. Лишь бы не сломал от радости, а то Мидории и так переломов хватает. Однако реакций не последовало и юноша сразу догадался – Изуку уснул.
Шото ничего не оставалось, кроме как погасить источник света и погрузиться в сон, радуясь хотя бы тому, что имеет.
–«Как же, всё-таки, Бакуго повезло.»
Но пока он может лежать на простыни с расцветкой костюма Всемогущего, которая, между прочим, пахнет до безумия приятно, держать шершавую ладонь в своей и слушать умеренное дыхание у себя на плече – его всё устраивает.
Но это временно.
