—
Но сон оказался сильнее силы воли, и уже спустя полчаса активного серфинга чатов Антон стал клевать носом, а по прошествии часа мирно прикорнул прямо в полусидячем положении на кровати. Просыпаться еще никогда не было так неудобно. Даже спустя десятки геймерских ночей, которых у Шастуна за почти тридцать лет накопилось достаточно, тело к утру не ныло так сильно, как сегодня. Казалось, что все вчерашние боссфайты произошли с ним в реальной жизни — уверен, после финальной битвы с Близняшками из «Atomic Heart» так главный герой себя и чувствовал. На самом же деле просто не стоило засыпать не пойми как. Словив дежавю от вчерашнего утра, Шаст, снова кряхтя, снова пошел открывать мяукающему созданию окно. И он даже почти прокрутил ручку и впустил кошачьего, когда неожиданно разлепил глаза пошире и увидел вместо бежевой кошки, послушно сидящей на подоконнике в ожидании хозяина, черного кота. С такими же большими ушами-опахалами, с глуповатым взглядом и с образцово-показательно блестящей черной шерстью. Только окрас выдавал, что это была не Мурка. Антон отпрянул от окна почти испуганно, и пазл в голове сложился аккурат верно — перед ним определенно был папаша будущих Муркиных детей. Но, испугавшись резких движений по ту сторону стекла, кот зашипел и поспешил спрыгнуть с подоконника. Стремительно преодолев весь внутренний двор по направлению к соседнему дому, он запрыгнул к другому окну и быстро пролез в оставленную открытой на втором этаже форточку. Антон наблюдал за побегом всего с десяток секунд, но от искреннего удивления, как легко ответ сам пришел к нему, простоял в некотором смятении еще с минуту. Наскоро одевшись, Антон засеменил к нужному окну. Что он собирался сказать? Это было уже второстепенно. — Уважаемый, — обращаясь к недалеко не уважаемому мужчине, постучал по стеклу Шаст. Он требовательно вгляделся в квартиру. — Прошу прощения? — послышалось из глубины квартиры, и Антон уже встал в стойку, недовольно сложив руки на груди. — Это Ваш черный кот бегает тут по двору? Вопрос был задан еще до того, как окно на первом этаже открылось, и оттуда показалось знакомое лицо. — Ах, Антон Андреевич, — снисходительно улыбнувшись и заметно стиснув зубы, ответил ему Попов, — Вылазит в окно, представляете? С Поповым их связывали особые, теплые взаимоотношения: активный Арсений, как только купил квартиру в соседнем доме, на кой-то черт стал облагораживать и приводить все в порядок, на что Шастун всегда усмехался и подкалывал его в общем чате района, мол, заняться что ли совсем нечем, нет личной жизни? Так эта война в мессенджерах длилась почти год, в течение которого обмен любезностями, или же пассивной агрессией, происходил почти ежедневно. Обычно сдержанный, умеющий контролировать себя, Арсений в разговорах с Антоном всегда срывался и грозился принять меры в отношении около-соседа. Шастун с этого только смеялся — ну что он, в полицию пойдет? «Мистер полицейский, в доме напротив моего живет ужасный человек, накажите его!». Но то, что у Попова еще был кот такой же породы, Антон и подозревать не мог. Антону определенно не показалась выразительная нотка сарказма, и она определенно ему не понравилась: — Он обрюхатил мою кошку, — безапелляционно выдал Шаст. Надо было видеть на секунду искривившееся лицо Арсения, когда он услышал эту фразу. Однако, он оперативно вернулся к прежнему высокомерному безразличию. — Примите искренние поздравления. Жаль только, что мой кот кастрированный. — Вы что угодно скажете, чтобы не оплачивать аборт! В ответ Арсений прыснул в кулак. Ситуация смутно напоминала ему жену, пришедшую вымогать деньги за несуществующую на самом деле беременность. — Могу даже документы предоставить от заводчика, — пожал он плечами, — На каком сроке заметили? Полагаю, с Вашей невнимательностью, котята уже родились, — и улыбнулся одним уголком, почти оскалившись. — Остроумно, Арсений Сергеевич, остроумно, а главное — ответственно с Вашей стороны, оставлять окно открытым! — Ваша кошка, кажется, тоже не дома была, раз кто-то смог… Обрюхатить ее. — Я приду с документами завтра, и меня не волнуют отговорки, я точно знаю, что виновник моей головной боли сейчас сидит где-то на диване в этой квартире и беспечно вылизывается. — Будем Вас с нетерпением ждать, — гостеприимно раскинув руки в разные стороны, закончил препирания Арсений.—
Следующим вечером Антон уже звонил в домофон в квартиру Арсения. Немного нервозно сжимая в руках результаты УЗИ, он переминался с ноги на ногу. Обычно он не подвергал свои убеждения сомнению, но что, если кот Попова и вправду не может дать потомства? Вдруг сейчас Антон окажется круглым идиотом, которому нужно все разжевать и трижды повторить? Раздается мелодия домофона, сигнализирующая об открытии двери, и Антон переступает порог подъезда. И встает, как вкопанный. — Да я сделаю так, что ты о ребенке вообще ничего не услышишь! Суд постановил оставить ребенка мне, подашь еще одну апелляцию, Попов?! Упадешь в глазах собственного ребенка еще больше?! — кричала с лестничной клетки девушка, и Антон мгновенно притих в полумраке плохо освещаемого подъезда, — Я клянусь, я уеду с Кьярой, и ты никогда ее не увидишь! — Алена, прошу тебя, ты на эмоциях, не кричи так, Кьяра все слышит, — раздался второй, уже гораздо более знакомый голос. — А ты мне не указывай! Науказывался в отношениях, хватит с меня этого! Я забираю ребенка, мы переезжаем в Петербург, все уже решено, и билеты куплены. Антон неосознанно нахмурился и даже дышать стал реже. Бывшая жена Попова пришла выяснять отношения? Это точно что-то новенькое, о таком множестве новостей за последние выходные Шастун и мечтать не мог, а тем более — о новостях про склочного и высокомерного Попова! — Ты не можешь просто взять и забрать у меня ребенка, она ни в чем не виновата, в конце-то концов, — даже по голосу понятно, что Попов еле сдерживается, чтобы тоже не перейти на повышенные тона с бывшей супругой, — Я тоже ее родитель. — Кьяра, где ты ходишь? Собирайся, пора уходить, нам еще собраться нужно дома! Уже спустя несколько мгновений послышался детский голос, и спустя еще минуту девушка, ведя за собой ребенка, спустилась по лестнице, кинув недобрый взгляд на стоящего Антона. От ее взгляда все внутри сжалось и съежилось — пробрало. Антон услышал, как захлопывается с тяжелым хлопком входная дверь в подъезд, и спустя секунду — входная в квартиру Арсения. На смену возмущенным крикам пришла накрывшая, как куполом тишина и прихлопнула Антона вместе с его мыслями, как таракана пластиковым контейнером сверху. Казалось, даже воздух застыл, и ничто больше не заставляло пространство вокруг содрогаться. Внезапно стало так липко тихо, что захотелось выйти на свежий воздух и закурить, но Антон переборол стихийный порыв и поднялся до второго этажа. Занес кулак над дверью с нужным номером и… И опустил расслабленную руку. «Только тебя с твоей беременной кошкой Попову-то и не хватало», — уколола совесть. Получается, у Попова был неудачный брак, и они с бывшей супругой судились из-за дочери? Но Антон никогда бы не сказал, что Арсений не способен хорошо воспитать ребенка. Да, в чате он мог перегнуть палку и разозлиться, ведь Шастун нацеленно добивался такой реакции, он специально выводил его на эмоции. Но с собственной дочкой… Неужели за таким строгим к себе человеком могло скрываться что-то совершенно противоположное? — Кто? — недовольно буркнули из-за двери на глухой стук об обивку. И Шастун мгновенно пожалел, что не ушел домой. — Антон. Ну, Шастун в смысле… Дверь распахнулась, и в проеме показался Арсений. Он выглядел так, словно пил весь вечер: с покрасневшими белками глаз, с растрепанной челкой, оперевшийся одной рукой на дверь, готовый то ли закрыть ее в любой момент, то ли чтобы просто опереться. — Антон, — безрадостно усмехнулся Попов, — Не лучшее время для вымогательства денег. — Я слышал, как приходила твоя… — Здорово. И что? Попросишь быть потише? — Арсений устало уткнулся в сгиб локтя лбом, смотря на Шастуна исподлобья. — Я не к тому, извини, я., — а что Антон? У Антона тоже есть совесть и мужская солидарность, он тоже знает, каково, когда остаешься один, Антону тоже не чуждо сострадание и понятие «сострадание», и поэтому он сейчас мнется перед квартирой Попова, сам не до конца понимая мотив собственного поступка, — Я короче готов выслушать, если тебе это нужно. Арсений одаривает его многозначительным, но однозначно удивленным взглядом. И пропускает внутрь. Он молча проводит Антона до кухни и усаживается за маленьким круглым столом. — Алиса, включи Земфиру. Шастун не сдерживает буквально подлетевших бровей — самый странный музыкальный выбор для мужчины, как Арсений. Хотя, кто же знает, что еще необычного он предпочитает в своей холостяцкой квартире, живя лишь с котом? — Решил купить себе эту Яндекс-станцию, чтобы не так одиноко было, — будто оправдываясь, пожимает он плечами, — Она умная, кстати. Много чего умеет. — Например, включать еще Сплин? — подкалывает Антон, но под следующим после нахмуренным взглядом понимает, что ляпнул невпопад. — Например, напоминать мне, когда приедет бывшая жена и скажет, что уезжает навсегда с нашим общим ребенком в другой город. Эта фраза обрушивается с таким же грохотом, как закрылась подъездная дверь, словно бы вытолкнув весь воздух из помещения. — Это вообще личное все, конечно, но… Слушай, такое может с каждым случиться, никто не застрахован. А, и… Ничего, что я перешел на «ты»? — Ничего, — сухо говорит Арс, поднимаясь со стула, — Будешь чай или чего покрепче? — Чай, спасибо, — немного растерявшись, с опозданием ответил Антон. — А я вот буду чего покрепче. Ты знаешь, ты прав, с каждым может случиться. Но мне друзья столько раз говорили, что я ее слишком люблю, что я в итоге в дураках и останусь, она ведь другая. Она ведь совсем другая, ей любовь ко мне взгляд никогда не замыливала, и вот, все, как и предсказывали близкие — я остался почти ни с чем, а она с дочерью и при деньгах, — рассказывает Арсений, параллельно наливая темно-янтарный виски, — Я был уверен, что женщины априори любят сильнее, но, — горько усмехается, пропуская в горло первую стопку горячительного, — Абсолютно ошибся. — Ты же не плохой человек, Арсений, это сразу видно. Как так получилось, что ребенок остался… Ну, не с тобой? — Хорошо подкованная в юриспруденции женщина способна и не на такое. Да и ты сам понимаешь, на чьей стороне суд в таких ситуациях. Антон понимающе кивнул, но ничего не сказал. — Одному жить, отнюдь, нелегко. У тебя ведь тоже никого нет? — спрашивает Попов, украдкой смотря на Шаста. — У меня есть Мурка, — невозмутимо отвечает Антон. Ему и вправду больше никто не нужен, на самом-то деле. За собой бы уследить и позаботиться, а тут еще начинать отношения., — Последняя девушка отбила всякое желание кого-то искать. Ну, ты понимаешь, как это бывает. — Понимаю. Поэтому-то кота и завел, — хмыкнул Арс. Резко вспомнив о настоящей цели его вечернего визита к Попову, Антон смутился. А собирался ведь идти разбираться, даже бумажку с результатами исследования притащил… До чего нелепо и грубо было бы сейчас разговаривать об этом. Антон отчаянно пытается придумать схожие темы для разговора, неосознанно прикусывает нижнюю губу, понимая, что ничего в голову не приходит, и Арсений перехватывает диалог первым: — Давай, чтобы закрыть эту тему уже, я покажу документ Голда и… — Постой-постой, твоего кота зовут… Голд? — Голдорио, если полностью по документам. Антон не сдерживается и прыскает в кулак. — Извини, просто… Просто имя крутое, — не скрывая улыбки, признается Антон. — А вот и он. Услышал, что про него разговариваем, — высокий, поджарый, черный кот вальяжно прошел мимо Антона, будто снисходительно потерся об его ногу, и прошел к Арсению. Невозмутимо запрыгнул на столешницу и уселся рядом с хозяином. Абсолютно такой же кот, который вчера дал деру от его окна, сидел рядом с абсолютно тем же мужчиной, с которым вчера Антон мог только пререкаться и задираться. Но теперь Шастун смотрел на этих двух и не испытывал внутри никакого раздражения или желания съязвить — то, как сочетался статный Голд с Арсением, вызывало только умиление. Вся квартира Попова выглядела уютной, в принципе. Не было никаких разбросанных носков, чем грешил частенько сам Шастун, не было выбивающейся из общей палитры мебели или вырвиглазных обоев, все выглядело сдержанно и выдержанно — прямо, как и сам Арсений. На заднем плане тихо продолжала включать треки Земфиры Яндекс-станция, пока Арсений искал нужную бумагу. Хотя, конечно, оба понимали, что никакой вины Голда в беременности кошки Антона уже нет. Винить его теперь можно было только в одном — что не запрыгнул на подоконник Антона раньше. Ведь все это время за склочным Поповым был такой же простой человек с такими же переживаниями и чувствами, все это время они трепали друг другу нервы просто так: просто потому, что Антону он показался выскочкой, которой сует свой нос во все дела вокруг, а Арсений расценил Шастуна, как простого задиру. Хотя примирение всегда крутилось у них под ногами, мяукало и ласкалось, всегда было рядом.—
«Антон, привет. Насчет Мурки, я могу дать контакт хорошего вет. врача, если еще актуально» сообщение от контакта Арс, понедельник, 16:51.
«Привет! Спасибо, можешь в ватс скинуть?» сообщение от контакта Антон, понедельник, 16:52.
—
— Что-то я прямо волнуюсь, — выйдя из ветеринарной клиники, стыдливо признается Шастун. Встретиться с Арсением вживую удалось только два дня спустя, и все это время он упорно не выходил из головы: Антон корил себя за все те подколы, за излишнюю грубость и наглость, за то, что такой дурак. Попов оказался хорошим другом, талантливым в своей театральной сфере актером и, если копнуть чуть глубже, чудесным отцом. — Алексей Алексеевич — профессионал своего дела, он хорошо относится к животным. Нам его еще заводчик рекомендовал. — Да я понимаю… Все понимаю! — Антон выуживает с кармана рубашки сигарету и чиркает зажигалкой, закуривая, — Но от этого вообще не легче, я не знаю же, как Мурка там на наркоз отреагирует… — Так же, как все кошки, Антон. — А это вообще, ну… Правильный поступок, тебе кажется? — неожиданно серьезно обращается он к Арсу. — Правильный. Ты не делаешь ничего плохого. Антон смотрит на него грустным, почти щенячьим, взглядом, и, вздохнув, уводит голову в сторону клиники. За все время жизни с Муркой он даже не подозревал, насколько сильно привык к этому кошачьему. Казалось очевидным, что кто-то постоянно вьется у ног, кто-то сворачивается калачиком рядом перед сном, кто-то верно следует на кухню за ним и выпрашивает в десятый раз за день корм. Это все воспринималось, как само собой разумеющееся, безусловное. И за все время, что они с Арсением бодались, он и предположить не мог, что может быть по-другому. Он привык, что всегда после неудавшегося дня можно открыть мессенджер и выпустить пар по поводу последних новостей, что можно вести себя грубо и не следить за словами — привык и даже не пытался что-то изменить. Но настала пора взглянуть новой действительности в ее прозрачные глаза: они всегда были такими.—
Под конец недели Антон впервые приглашает Арсения к себе. Когда оказалось, что Попов очень хочет поиграть в новинку «Atomic Heart», вопрос об его приглашении стал лишь вопросом времени. Дома уже восстановившаяся после операции Мурка встречает незнакомого гостя в своей привычной манере: сходу лезет ласкаться и мурлычет, стоит Попову наклониться к ней с улыбкой, а Антон скромно радуется возвращению питомца к нормальному поведению. Квартира Антона не отличалась теми дизайнерскими изысками, которыми могла бы похвастаться однушка Арса, но никогда до этого момента Антона это не волновало. Теперь же он искренне ждал похвалы или хотя бы каких-то комментариев по поводу вылизанной и убранной квартиры. — У тебя так уютно, — присаживаясь на край предварительно застеленной кровати, говорит Арсений, — Прямо обжитая квартира. — Ага, и забитая хламом, — стыдит себя Антон сам, предупреждая этот комментарий от друга. Он не оборачивается, когда Арс встает с места, чтобы осмотреться получше, и не может увидеть теплой улыбки на лице того — ведь Попову так и не удалось за все время жизни в его квартире обосноваться по-настоящему. Закончив с подключением приставки, Шаст приглашающим жестом махнул Арсению. А когда передал ему контроллер, то неожиданно встретился с непонимающим, нахмуренным взглядом. — Что? — неуверенно спросил Антон. — Я никогда прежде не держал в руках джойстик, — еще более неуверенно ответил Арс. — В смысле? — рассмеялся Антон, — Вообще никогда? Включив ему в настройках подсказки с управлением, Шастун аккуратно устраивается на кровати рядом с ним, предчувствуя, как долго тот будет разбираться, где находятся заветные R2, L2 и как прожать R3 с L3. Однако, спустя уже пару минут игрового процесса, Арсений уже легко разбирается с тем, какую комбинацию нужно нажать, и как это сделать. Он понуро косится на Арсения: ему самому понадобилось несколько суток, чтобы впервые совладать с управлением на джойстике. — Арс, а ты не хочешь остаться… Ну, на ночь? — неожиданно предлагает Шастун, когда молчание начинает смущать. Арсений останавливает игру, и Антон успевает сотню раз пожалеть об озвученном, потому что, ну какая ночевка, ну с чего такому человеку, как Арсений, даже если они и друзья, оставаться у Антона на ночь? Он бы так никогда не сделал, и предложение Антона звучит не просто нелепо, но наивно. — Спасибо за предложение, почему бы и нет, — добродушно улыбается Арс. И у Антона все внутри бухает, но он тоже расплывается в глупой улыбке. Позднее, когда они сидят на кухне с кружками чая, разговор натыкается на новую, еще совсем неизведанную, тему. — Да ты врешь, — смущенно пряча раскрасневшееся от неловкости лицо за чашкой, подначивает его Антон. — Неужели не веришь? А что, не похож я на кого-то, кому мог бы понравиться однокурсник, а не однокурсница в короткой юбочке? — Да ни за что я бы не поверил! — В тихом омуте, сам знаешь, кто водится, — смеясь, заключает Арс. Он завел эту тему, еще совсем не зная, что Антону всегда только однокурсники и нравились. Не зная, что что-то внутри у него, что-то возле самого сердца, предательски отчетливо кольнуло. А что, если в этот раз все-таки можно не прятаться, что, если с этим человеком можно говорить по-настоящему искренне и открыто? — Но ты ведь все равно женился потом, — несмело, но с очень плохо перебарываемым интересом, выпытывает Антон. — Женился, — соглашается Попов, — Но это ведь не отменяет того, что я могу быть… Скажем, бисексуалом? — и приподнимает брови с таким (не)тонким намеком, что Антону плохеет. — Это тебя так актерское амплуа раскрыло? — В том числе. — Что, правда по роли целовался с мужчиной? — И не раз, Антон. Играя в театре, вообще начинаешь многие вещи обдумывать по-другому. — Например? — устраиваясь на стуле удобнее, подпирает локтем подбородок Антон. — Ты не хочешь об этом знать, — усмехается Арсений, однако, упираясь неловким взглядом в стол, — Зато я знаю, о чем точно хочешь. Антон непонимающе хмурится на его слова, и неосознанно, но очень ощутимо, сжимает ткань на штанах. — Ты мне тоже нравишься. Антон сегодня точно не пил, но попроси его кто объяснить, как они с Поповым оказались на кровати, он и двух слов не свяжет. В памяти останутся только его горячие и влажные поцелуи, мягкие и в меру настойчивые руки, и уже разморенный нарастающим возбуждением взгляд. А потом Арсений уже уверенно расцеловывал тонкую кожу на шее Шастуна, всасывая ее и оставляя мелкие, но частые багровые следы. От них отчаянно хотелось скулить и сжимать ткань рубашки на Арсении со всей силой, но Шастун еще мог пристыдить (хотя бы) себя за происходящее. В голове как тумблер переключило, когда Арсений сказал ему ту фразу. Секунды до его собственного ответа длились непозволительно долго, и Попов просто перегнулся через стол, решительно поцеловав Антона. И по всему телу разлилось приятное тепло, а в голове стало очаровательно и так желанно пусто. Стало так правильно, когда сильные руки Попова сначала буквально прибили его к стене на кухне, а потом приобняли за талию, прижимая ближе к себе. Стало до невозможности правильно, когда губы снова накрыли его, и Антон стал отвечать на поцелуй гораздо активнее. — Ты очень красивый, — пытаясь отдышаться от поцелуя в неудобной позе, делающей невозможным дыхание через нос, признается Арсений. Он лежит на нем в полусумраке спальни, и только свет от уличного фонаря, проглядывающий между двумя шторами, слабо освещает их двоих. Свет падает на Антоновское лицо рельефными, но мягкими и аккуратными тенями, гипнотизируя Арсения продолжать бесконечно долго разглядывать каждую притягательную на его лице деталь. — Всегда хотел тебе это сказать, ты тоже, — ухмыляется Антон, обвивая руками шею Арсения, и самыми кончиками пальцев оглаживает за ушком, взъерошивает и без того спутавшиеся волосы, зарываясь в короткую длину всей пятерней. Арс слабо улыбается, и в глазах его виден не ледяной голубой лед, но тающие ледники. Те самые ледники, образованию которых Шастун напрямую поспособствовал, но теперь сам целует Арсения, и чувствует теплую влагу: словно некогда замороженная вода стекает из его губ, чтобы перетечь на язык Антону. — Ты же… Готовился? — с неприсущей ему стеснительностью уточняет Попов. И вот еще одна вещь, которую об Арсении можно было с легкостью понять — за манерностью и напускным равнодушием всегда скрывалась сталь в характере. — Да, — выдыхает в губы напротив Антон, не скрывая желания в своем голосе. Он не фантазировал о том, какой Арсений в постели, но теперь это только распаляло, — А-а-арс? — Мм?.. — У тебя уже был первый раз с парнем? По определенной паузе ответ становится очевиден, и даже в плохо освещаемой комнате Антон может видеть, как покрываются насыщенным румянцем щеки Попова. Но Антон не смеется — напротив. Это заводит до покалываний в пальцах ног, заводит до болезненной тесноты в штанах, и Шастун понимает — так долго без продолжения он не протянет: не протянет без заботливо поддерживающих голову снизу рук, без этих рук на собственном члене. — Ты у меня первый. Но отсутствие опыта — не приговор, и Антон успокаивающе целует его в щеки, и, приподнимая бедра, трется своим пахом об его. Он хочет ощутить его внутри, хочет почувствовать тепло его тела так близко, чтобы до самого сердца. Тепла любви Арсения хватит на них двоих, даже если он сам еще об этом не знает. Антон призывно раздвигает ноги, и ремень с громким металлическим звяканьем отлетает на пол. Следом за ним отправляются и штаны, и тогда Шастун остается в одном нижнем белье, на котором уже виднеется влажное пятно от выделяемого предэякулята. Арсений это очевидно замечает, но тушуется и снова тянется за поцелуем, чтобы скрыть нервозность — Антон его отстраняет. — Ну же, в этом нет ничего страшного, — он накрывает свой член ладонью Арса и слегка надавливает на головку, — Обещаю, будет только приятно, — и хрипло, приглушенно смеется. Арсений ему на это только смущенно улыбается. Ну действительно, взрослый мужчина, с ребенком и даже побывавший во браке, а теперь стесняется таких вещей. Арсений мысленно сам себе дает щелбан, и уже инициативнее оглаживает проглядывающий рельефом член Антона. Тот от этого выгибается, рвано выдыхает и к Попову ближе льнет. Очевидно, чего он ожидает, и Арс не хочет его разочаровывать или огорчать — но приходится немного переступить через себя для следующего шага. Он переворачивает Антона под собой на живот и дышит горячим дыханием ему на самое ухо, на пробу кусая за мочку, и прижимается своим вставшим членом к ложбинке между ягодиц. Эрекция ощущалась уже достаточно давно, но от одной мысли о том, как внутри узко и тепло… Член болезненно дернулся, и яйца начало тянуть еще больше. Арсений снимает остатки одежды и нижнего, наскоро натягивая презерватив, а руки предательски дрожат, выдавая нарастающее на пару с возбуждением волнение. Внутри оказывается чересчур узко. Сначала приходится помочь себе парой пальцев, на которые Шастун участливо отзывается долгими выдохами и сильнее сжимает простыню между пальцев, нещадно комкая ее. Но уже спустя несколько минут Антону становится их чертовски мало, и он обхватывает Арсения за шею, неудобно изгибаясь, чтобы прошептать ему только одно слово. «Входи». Если у Арсения спросят, в какой момент нежная и осторожная прелюдия превратилась в сплошную вибрацию в воздухе от стонов и шлепков кожу о кожу… Он промолчит. Потому что то, как Шастун сам насаживался на член и стонал от пронизывающего каждую клетку тела удовольствия, снесло крышу в первую же минуту. Оставалось только подстраиваться ритмом под подсказывающие стоны и выбирать угол проникновения, от которого Антон почти переставал дышать, отдавая весь воздух на сплошные стоны. Иногда казалось, что ему больно, и Попов замедлялся, уточняюще терся щекой об его спину, но Антон скулил, выказывая явное недовольство его остановкой, и все продолжалось. Продолжалось, пока Антон не кончил прямо на собственную кровать, не стесняясь и даже не пытаясь уберечь только недавно купленное покрывало. Арсений излился в него сразу после: от оргазма Антон сжался внутри настолько сильно, что сил сдерживаться больше не осталось. Как и не осталось смысла это делать. — Я никогда бы не подумал, что ты можешь быть таким, — признается ему потом Антон, когда они будут лежать вместе, восстанавливая сбившееся напрочь дыхание, — Каким же идиотом я был… А Арсений ему на это только ухмыльнется, утягивая в уже сотый за вечер поцелуй.