Скажите, Шепард, какова цена победы?

      Коммандер Джейн Шепард едва нашла в себе силы подняться.       Перед ней было… что-то. Защищенное силовым полем «окно» в космос с видом на Землю. И на сражение, что догорало внизу, где в надежде на выстрел из Горна шли в атаку тысячи кораблей всех разумных рас пространства Цитадели из числа вышедших в космос.       Хорошее напоминание о цели. Шепард отвернулась.       Но не поняла решительно ничего.       После длинного коридора, заполненного трупами, комнаты с консолью управления, в которой случилась странная встреча… Она оказалась непонятно где. Видимо, нажатие той кнопки привело к результату. Какому-то.       Это место напоминало Джейн одновременно мечту и кошмар сантехника. За гигантской решеткой, высотой с десятиэтажный дом, скрывались тысячи, сотни тысяч труб, кранов, рычагов и всего, в чем могла содержаться или течь жидкость. Перед решеткой стояла та самая злополучная консоль – и Шепард не могла понять, почему она оказалась так далеко от нее. Видимо, воля к жизни чуть не помешала ей попасть к цели.       Посреди зала лежал Призрак. В его руке тоже лежал – пистолет. Из простреленной шеи до сих пор лилась жуткого вида смесь крови и технических жидкостей, а пустые кибернетические глаза все еще светились ровным искусственным светом. Рядом с консолью сидел Андерсон – и выглядел на фоне Призрака живым… Выглядел бы – если бы не раны в животе и остекленевший взгляд, упиравшийся в непреодолимую для себя пустоту.       Джейн, хромая и едва сдерживая крик боли, подошла к консоли. Та, кажется, была вся в крови, но еще работала. Повторное нажатие центральной кнопки не вызывало никакого ответа. Затем еще и еще…       Пока, наконец, из кнопки не вырвался луч света. Он сиял пару секунд, сканируя лицо коммандера, после чего пару раз мигнул и потух.       Это могло бы продолжаться вечность, но внезапно раздался скрежет, грохот… и вопрос.       – Скажите, Шепард, какова цена победы?       Низкий, бархатистый голос с легкой примесью искусственности звучал из терминала. В нем ощущались столь искреннее сочувствие и даже сожаление, что сразу Джейн отбросила мысль, будто говоривший с ним попросту над ней издевается. Но вопросы у нее имелись, и немало.       – Кто ты?       – Вопросом на вопрос отвечать невежливо, – произнес голос с легкой обидой. – Ты забралась через ведущий к сети обслуживающих тоннелей технический лифт в мою систему охлаждения, не имея ни малейшего представления, что делать дальше. Это я должен спрашивать тебя, кто ты и кем себя возомнила. Но ответ я знаю, так что могу простить тебе невежливость.       Весь этот монолог Шепард чувствовала нарастающую злость. Пока что пустую, не подкрепленную ничем, кроме паранойи и бессилия. Даже находясь в прострации, она ощущала подвох.       – Но так и быть, – произнес после недолгого молчания голос из консоли. – Скажу. Я – Катализатор. Я – Цитадель. Я – создатель Горна. Я – лидер Жнецов. Я – искатель решения Проблемы.       Шепард выпала в осадок. Не такого ответа она ожидала. Даже в самых страшных снах, про того мальчика, который от нее вечно бегал и регулярно умирал. Она бы меньше удивилась появлению здесь призрака этого мальчика, чем таким ответам.       – Ничего не понимаю.       – Назара предупреждал тебя, что это за пределами вашего понимания, – произнес разочарованно Катализатор.       – Я не столь надменна, как он, – фыркнула презрительно Шепард. – Я хочу, я способна понять.       Катализатор… усмехнулся? Да, кажется именно так можно было определить эту эмоцию       – Хорошо. Твое упорство достойно уважения. Я позволю тебе задать вопросы и получить ответы, которые ты можешь понять. Не принять, но понять.       Шепард удивилась. Жнец, отвечающий на вопросы прямо и без подвоха? Не сказать, что такого шанса у нее не было – скорее, это физически невозможно. Назара, при всей своей честности, был надменен, отвечал размыто и не стремился дать себя понять. Но Джейн, пусть и подготовилась скептически относиться к любому ответу, утвердительно кивнула. Катализатор же синтетически скрипнул – видимо, тоже утвердительно.       – Для начала – ты говоришь не как синтетик. Кто же ты?       – Я искусственная личность возрастом миллиард лет, созданная когда-то левиафанами для решения Проблемы. Потому я и не говорю, как синтетик, ибо давно не являюсь им в традиционном смысле. Мое мышление учитывает и применяет парадоксальность органического мышления в своих расчетах. Это касается и общения.       Шепард готова была удариться головой о терминал. Легион, не развившийся в полноценный ИИ и пожертвовавший своим кодом ради всей остальной Общности и ее мира с кварианцами, а еще тот, что был в первые недели своего пребывания на «Нормандии», уже казался Джейн до абсурдного и парадоксального логичным. А теперь она общалась с синтетиком, полностью познавшим силу парадокса!       Жнецы всегда казались ей логичными уперто, а не парадоксально.       – К слову о парадоксах. Почему ты задал вопрос о цене победы?       – Потому что вы потратили все ресурсы на бессмысленный план, поддавшись иллюзии. Войну выигрывает не «оружие судного дня», а система. То, что твой цикл выстроил свой план победы вокруг одного солдата и одного орудия, разочаровало меня. Даже дисциплинированные турианцы, материалистичные саларианцы и предельно логичные геты поддались соблазну поверить в бога. Поддались идеализму. Наивные. Это, конечно, не причина, а лишь показатель их отсталости. Однако ты, отдельная ты, коммандер, достойна, чтобы я рассказал тебе суть. Тебя не зря сделали богом, Джейн Шепард.       Джейн нахмурилась. Ей не нравилось сравнение с богом, ей не нравилась надменная манера собеседника, ей не нравилось, что он, по сути, жнец… не похожий на всех прочих виденных ей… Ей вообще ничего не нравилось! Но она не могла заставить себя спрашивать более нагло. Не после стольких усилий, которые могли вовсе пойти прахом из-за ее грубости.       – Какова твоя цель? Какова Проблема?       – Проблема нерешаема в текущих условиях. Но цель я могу выразить понятным, не шокирующим тебя языком. Моя цель – найти цивилизацию, которая в момент отчаяния не скатится в идеализм. Будь то вера в героя, маниакальная паранойя или пренебрежение разумными во имя абстрактного «высшего блага». Абстрактного, а не материально выражаемого, которое и является целью любого достаточно развитого для решения Проблемы общества. У предыдущего цикла были лучшие шансы за долгие десятки миллионов лет, но их безжалостность все погубила. Они тоже склонились к вере в одного героя. То, насколько они были близки, подтверждается тем фактом, что герой выжил и помогал тебе в твоем бессмысленном пути. Да и вы были близки.       Шепард уже не находила в себе силы удивляться. Жнец, делающий комплименты? Пожалуй, вот это было сильно.       – Мы тебя впечатлили?       – Не совсем. Ваш цикл точно впечатлил меня в одном – несмотря на то, что Горн принципиально несобираем и принципиально незапускаем, вы умудрились выполнить первый пункт программы и поверить во второй. Хотя Горн, будучи огромным энергетическим орудием, использующим ретрансляторы, несовместим ни с одной из энергетических систем Цитадели и требует для питания энергию восьми звезд. Ну а ты, Шепард… и вовсе смогла преодолеть индоктринацию…       – То есть у нас есть шанс? – резко прервала Шепард собеседника, ухватившись за мелькнувшую надежду.       Древняя искусственная личность лишь горько рассмеялась.       – Из-за преодоления индоктринации? Не смеши. Правильнее сказать, что у вашего цикла был шанс, Шепард. Но вовсе не в тебе он заключался. Целых четыре цивилизации были близки к осознанию господства материального и снятию первичного слоя общественных противоречий. Это рекорд. Предыдущий, три цивилизации, держался восемьсот двадцать миллионов лет... И все четыре цивилизации загубили свой собственный и всех прочих рас цикла шанс в совершенно неповторимом стиле.       Шепард лишь сокрушенно вздохнула. Она уже догадывалась, кого назовет Катализатор, и готовилась принимать оплеухи за всю галактику. А Катализатор продолжал.       – Саларианцы, несмотря на весь свой напускной материализм, наивно возомнили себя богами и в результате устроили геноцид, после чего скатились в откровенное варварство и включились в хаотичную экономику цикла. Кварианцы почти нашли путь, но рассорились со своим решением проблемы и сбежали на корабли, где смогли выстроить лишь подобие требуемого, обусловленное исключительно выживанием. Турианцы были близки к решению, но просто струсили и отдали всю работу волусам…       «Почему он не назвал гетов?» – подумала Шепард. – «Или все-таки…»       – А люди, придумав целую философскую систему, обосновывающую требуемый общественный уклад, уничтожили собственное решение настолько сильно, что оказались главными идиотами всего цикла. Хуже ханаров.       «Он же не имеет в виду…» – Шепард осела, оперевшись на консоль, готовая издать крик отчаяния. – «Это что, коммунисты были настолько кровавы, что Жнецы нашли бы с ними общий язык? Да нет, бред… бред… Они просто с удовольствием победили бы их, захватив всю систему управления сверху… Нет… Это все ложь…»       – И почему же люди – «главные идиоты» цикла? – с максимально возможной в данной ситуации иронией сказала Катализатору Шепард. – Потому что всегда готовы защитить свою свободу? Вы, Жнецы, помнится, особо интересовались не кварианцами и саларианцами, а именно нами…       На этот раз смех Катализатора был не горьким, а скорее надменным       – А я говорил, что не поймете. По сравнению с вашей пропагандой одурманивание – это примитивно… Не обольщайтесь. Земля была выбрана для начала Жатвы потому, что этот цикл слепо следовал именно за землянкой. Вы, Шепард, главное свидетельство провала людей. В вас поверили – и это ваша самая большая ошибка как цивилизации. Вас не сделали лидером, избранным консенсусом и подотчетным этому консенсусу, к вам не прислушались, когда вы говорили языком аргументов и фактов. На вас в момент отчаяния свалили всю ответственность в слепой надежде на успех. Вас сделали живым богом. А это – признак отсталости, слепоты и невежества вашего общества...       – Вы просто испугались меня! – воскликнула Шепард сорвавшимся от отчаяния голосом. – Это признак слабости и страха! Послали своих слуг за мной…       – Нападение Коллекционеров не было случайным, – подтвердил, как Джейн казалось, ее слова Катализатор. – Вы становились в глазах многих лидером, символом, это правда, но что хуже – вы, получись у вас убедить всех в своей правоте, вели бы за собой старый мир, но не были в силах изменить мир вокруг вас. Вы умерли, как и следовало, а этот Призрак воскресил вас, как какого-нибудь бога из одной из ваших многочисленных религий. Он хотел привлечь наше внимание... Привлек. Я с огромным удовольствием превратил его мозги в кашу. Он мог изменить общество на коренном уровне благодаря нашим агентам в «Цербере». Мы подсовывали ему литературу, идеи, мысли, а он, жертва стереотипов и паранойи, свел все к тотальному контролю, конспирации и глупой надежде на вас. На нового вождя народов. И добился своего. Воскресил Мессию. Идейно деградировал и без нашей помощи.       Шепард побледнела. Она представила Призрака во главе земной цивилизации, с промытыми Жнецом мозгами, терроризирующего мирное население и делящего с батарианцами пространство Цитадели.       – Да как вы вообще можете такое говорить?! Призрак был одержим своей ксенофобией...       – И имел в любовницах матриарха Треллани. Конечно, – раздался смешок Катализатора. – Знаете, Шепард, у нас было много целей, но ни у кого не было готовой организации. При должной обработке из него могло бы и выйти...       – Погоди, ты рассуждаешь о коренной обработке одного, пусть и плохого, человека, как средстве спасения расы, но считаешь недопустимым изменение к лучшему образа жизни всей расы целиком? Не думала, что тебе свойственна мораль. Хотя какая мораль, избрать в союзники Призрака…       Кажется, это заявление взбесило Катализатора. И оскорбило.       – Ты все еще считаешь нас тупыми машинами для убийства? В таком случае ты глупее, чем я полагал.       – Так объясни, в чем Проблема и почему ты не решаешь ее сам? – крикнула Шепард прямо в говорящую консоль с каким-то непередаваемо злым ревом, исходившим из самого сердца.       – Я не могу решить ее без помощи всех органиков галактики, – монотонно, словно сдерживаясь, ответил Катализатор. – Объяснить? Боюсь, ты не поймешь всех деталей в силу недостатка квалификации.       – А ты попробуй. Может, я все же достаточно парадоксальна, чтобы тебя понять?       Катализатор, кажется, вздохнул, если к нему это слово применимо.       – Знаете, почему на самом деле мы настаиваем на этом решении и почему вы слишком примитивны для понимания? Потому что только тот вид, что способен на полноценное, плановое, коллективное управление собственной экономикой, политикой и культурой, сможет полностью отказаться от нулевого элемента.       «Чего-о-о…»       – Зачем?       – Каждые пятьдесят тысяч лет использование нулевого элемента разумными расами цикла приводит к дестабилизации «темной энергии», антигравитационной постоянной расширяющейся вселенной. В процессе использования нулевой элемент распадается на частицы темной энергии, которые ослабляют гравитацию и прекращают термоядерные реакции в ядре звезд. Существует граница, за которой мы не сможем остановить распад звезд галактики – и протеане на эту границу опасно заступили. Помнишь систему Долен? Геты упоминали, что ты была там. Звезда не постарела – она прекратила быть звездой и начала исторгать из себя остатки «звездного топлива». Таких мертвых звезд по всей галактике уже сейчас десятки миллионов, а еще через несколько сотен лет, с учетом роста использования нулевого элемента, их число приблизилось бы к сорока миллиардам. Из двух сотен миллиардов звезд галактики вообще, из которых только у десяти процентов возможно появление планет с разумной жизнью, и именно эти звезды – самые уязвимые. Потому циклы – это не казнь, это шанс. Шанс построить цивилизацию, способную отказаться от дара и проклятья богов. Нулевого элемента.       Шепард поняла. Шепард поняла, и на лице ее появилось выражение самого глубокого шока. Она помнила «рано постаревший» Долен, несчастную планету Хестром, на которой ее щиты за несколько секунд на открытом солнце выжигались подчистую…       А еще она осознала, зачем Жнецам были нужны эти чертовы коммунисты. Если уж они такую задницу мира, как Россия, сделали второй экономикой мира с централизованной экономикой и наименьшим уровнем неравенства, то что для них отказ от нулевого элемента? Пф, мелочи.       – Если уверенность – признак игнорирования обстоятельств, то ты, судя по внешним показателям, прозрела, – заметил Катализатор с пониманием и сочувствием.       – Почему... Почему вы не смогли просто сказать нам?       – Отвечу твоим методом. А они послушают? Спроси себя и ответь мне.       И Шепард задумалась. Реакция была, на самом деле, до ужаса предсказуема.       – Поначалу даже выслушают, – ответила она Катализатору тяжелым, осевшим голосом. – А потом всеми власть имущими будет править страх. Или они попытаются вас победить. Захотят заставить поверить население, что коварные машины всех обманывают. «Ах да, Жнецы» – мне это знакомо лучше кого бы то ни было в цикле.       – Только на кону не просто разумная жизнь одного цикла, а галактика как таковая.       – Вы должны… должны были еще много циклов назад просто подчинить всех правителей разумных рас! – возмутилась Шепард, стукнув от души по консоли.       – Мы пытались. Но мы – не диктатор, насаждающий развитие. Мы – Катализатор. Мы даем разумной жизни шанс и подстегиваем ее развитие. Испытываем ее. Нас создали такими Левиафаны, и они были правы. Жизнь под управлением искусственного интеллекта лишается своей парадоксальности, гениальности, позволяющей открывать нечто новое, выявлять действительные противоречия и снимать их. Мне, чтобы научиться моделировать это, потребовался энергетический объем целой станции, самой технологически совершенной из созданных в галактике. Жнецы на такое не способны вовсе. Органический мозг медленнее, но на порядки менее энергозатратен, а благодаря своей органико-электрической структуре естественным образом развивается. Однако разумные всех циклов упорно цеплялись за нулевой элемент и не были в силах отказаться от его применения. Это огромные прибыли, это панацея, это легкое решение многих проблем. И все наши попытки его запретить приводили либо к деградации общества, что противоречит поставленной задаче, либо к продолжению использования – на смену одним одурманенным приходили другие.       Шепард глядела прямо в «глаз» консоли, через который, вероятно, ее и видел Катализатор. В ее собственных глазах танцевали злобные, жестокие черти, готовые прямо сейчас испепелить всю Цитадель со всеми трупами, искусственными личностями и самой Шепард. Лишь бы не терпеть более этот липкий, заполняющий разум страх.       – И потом, – продолжил Катализатор, как будто… извиняясь. – Жнецы всегда выглядели лицемерами, учитывая, что все наши технологии, от двигателей до одурманивания, работают на нулевом элементе. Какое уж тут послушать… Мы сами рабы нулевого элемента. И собственной жестокости. Как будто я хотел убивать эти триллионы разумных… – голос синтетика, казалось, содрогнулся от испытываемого им сожаления. – Но синтетик не может придумать альтернативу нулевому элементу. Органик – может. Или создать условия, в которых общество сможет добровольно от него отказаться. По крайней мере, по отдельности эти ситуации возникали. Синтетики способны только сохранять разумную жизнь в составе всех прочих жнецов, в надежде расселить ее потом по галактике, да висеть в Темном космосе, где использование нулевого элемента никому не навредит…       Шепард пыталась не поддаться страху. Мысль о том, что синтетику после стольких циклов бесконечных смертей и страданий наконец стало стыдно, – или было всегда? – грела ее душу, но в то же время пугала еще сильнее.       Она боялась, что он скажет дальше. Но не могла не спросить.       – Возникали? – с надеждой прошептала Джейн против ее воли сорвавшийся с языка вопрос.       – Да. Про общества я уже говорил. А вот с нулевым элементом сложнее. Протеане обнаружили проблему звезд, но не связали ее с нами – потому что получили ее, накачав нулевым элементом Тессию и начав его использовать, чтобы улучшить способности азари в биотике. Все, на что их хватило – это стабилизировать звезду Парнита, чтобы защитить свой лучший эксперимент. Могу заочно поздравить – Парнита на тысячу лет позже испытает на себе воздействие распада нулевого элемента. Как раз к тому времени Лиара Т'Сони станет матриархом и сможет уговорить всю эту, как сказали бы люди, говорильню остановить добычу. Возможно. Левиафаны, для сравнения, уже во время попыток отказаться от использования нулевого элемента провели эксперимент, в ходе которого накачивали одну звезду продуктами распада нулевого элемента и удерживали ее от взрыва три тысячи лет. Но это предел, дальше которого ручной контроль становится невозможен. Слишком много невероятно дорогой для транспортировки темной материи нужно отдавать звезде, чтобы она не развалилась изнутри. Что уж говорить о целой галактике.       Теперь Шепард действительно стало страшно. Если уж протеане были столь слепы… Ее лицо, как подумала Джейн, начало, наконец, показывать признаки страха.       Катализатор со странным скрежетом вздохнул, собираясь, очевидно, процессорами, и уверенно спросил:       – Кварианцев спросили геты: «Есть ли у этой платформы душа?» Ты помогла кварианцам ответить «Да» и вернуть себе родную планету. Потому я, на правах искусственный личности, рассчитывая на твою мудрость, спрошу тебя: Скажи, Шепард, какова цена победы? Какова цена отказа от нулевого элемента?       Женщина молчала. Ей нечего было ответить Катализатору, кроме того, что…       – Слишком высока для разумных этого цикла. Раньше, сейчас, всегда.       Катализатор промолчал несколько секунд. Джейн тоже.       – А теперь прости, Шепард. Спасти тебя и твой цикл я не могу. Ты бесконечно отважна, не спорю, но столь же бесконечно глупа, раз решила, будто выживешь здесь без функции жизнеобеспечения в своей броне. В самой системе охлаждения еще ничего, протянуть можно. Ломать тебе ее нечем и незачем. А в технических коридорах разреженная атмосфера. Можешь, конечно, уйти и выбраться, ты на это способна. Могу даже подсказать, где на этой станции еще есть панацелин. Идти придется километров пять… но что ты скажешь своим друзьям? Поверят ли они тебе теперь, после провала Горна… – задал вопрос Катализатор, и Шепард поймала себя на мысли, что не знает. Уверена, что поверят… но на самом деле все-таки не знает. – Мне же пора формировать план на следующий цикл. Возможно, следует скорректировать отношение к гетам. Они не так безнадежны. Может, показать им те земные труды? Они найдут их интересными… А, может, стоит заглянуть с этой литературой к рэлой?.. Не посоветуешь?       Шепард молчала. Она была уже не в силах ответить. Просто села у тела Андерсона и посмотрела в космос, будучи закованной в броню безразличия. Джейн не хотелось ни о чем думать – на ее глазах «Путь Предназначения», поразивший в самоубийственной атаке три дредноута Жнецов, распадался на атомы. Примерно как ее мысли от общения с Катализатором.       Синтетик снова вздохнул.       – Да, знаю. Я маньяк, жестокий и суровый. Но «спасибо» твоей цивилизации я скажу, Шепард. Некоторые ее представители смогли обосновать требуемый образ мышления и способ организации общества. Впервые за миллиард лет органики теоретизировали данный аспект раньше, чем открыли нулевой элемент и попали под его очарование. У следующего цикла есть шанс, особенно если ты все-таки найдешь в себе силы вернуться и составить обоснованное предупреждение потомкам… Или вдруг твоя сила убеждения столь велика, что ты все-таки заставишь все цивилизации отказаться от нулевого элемента?.. Хотя этот цикл, мне кажется, уже обречен… Благодаря Горну. И очередной твоей самоубийственной атаке.       И Катализатор прекратил разговор, оставив в собственной системе охлаждения, кажется, все-таки сломленную женщину. Ей было некуда идти, а пистолет в руке Призрака был весьма притягателен.       Или слова Катализатора о силе убеждения давали надежду на успех?       Она и сама не знала. Но у нее было еще время подумать. Еще пара минут…