Свет Амиты

      Она оказалась в аду. Одна посреди руин умирающего города, за сохранность которого так отчаянно сражалась. Тяжело опершись о рукоять Черной Орхидеи, Бьянка тщетно пыталась привести в порядок давно сбившееся дыхание. Каждый вдох разносил по телу жгучую боль и бесконечную усталость. Свободная рука изо всех сил сжимала кровоточащий бок, рана на котором никак не хотела регенерировать. Впившиеся в одежду пальцы уже давно утонули в липкой жидкости, но тепла от неё она больше не чувствовала, будто кровь уже давно остыла. Ноги подкосились, но Бьянка успела — скорее интуитивно, чем осознанно — перенести вес и остаться в стоячем положении. Она знала наверняка: если упадёт, уже не встанет. Похоже, именно так достигаются лимиты.       Где-то совсем рядом неистово захрипел поверженный Хонкай зверь. И только теперь Бьянка утонула в окружающих её звуках. Передатчик в ухе сходил с ума от судорожных приказов, мольбы о пощаде и подкреплении. Терпеть это было невозможно, и Бьянка резко сорвала его с себя, но лучше не стало. Пространство вокруг выло и ревело в уродливой какофонии. Воздух нагрелся и пах свинцом, а в ушах звенело с такой силой, что к сорванному горлу начала подступать тошнота. Вокруг продолжались сражения, Хонкай зверей и зомби было слишком много, а свой отряд Бьянка давно потеряла из виду. Эта битва слишком затянулась. Ей бы найти укромное место, чтобы перевести дыхание, но казалось таких в целом мире больше не осталось. Тело не слушалось, клонило в сон, стоять на одном месте было больше нельзя.       Бьянка оглянулась. Там, вдали, где ещё совсем недавно был ухоженный зелёный парк, тлела выжженная пустошь. Обугленные стволы деревьев уродливо тянулись ввысь к грязному небу. Ничего живого не осталось, кроме тощей женской фигуры, медленно приближавшейся к ней. Это была совсем молодая девушка, почти девочка, в коротком белом платье. В ней не было ярости, в ней не было ненависти, лишь устрашающая пустота, от которой в жилах стыла кровь. Она легко перешагивала босыми ногами через лежавшие на её пути трупы солдат и порождения Хонкая, а шлейфом за ней тянулась смерть.       Бьянка застыла и сильнее ухватилась за древко Черной Орхидеи, собирая последние силы. Ноги больше не слушались. Трава перед ней начала стремительно увядать. Нужно было уходить, иначе слишком бездарно и бесполезно погибнет. Если девушка просто подойдёт к Бьянке, коснётся её своим полем, то её ждёт мгновенная, неминуемая гибель, а копьё её распадётся на атомы. При всей своей внешней хрупкости Одиннадцатый Херршер казался непобедимым.       Ноги предали её окончательно. Бьянка рухнула на колени и с ужасом уставилась на обманчиво хрупкого Херршера. Ей всегда казалось, что она была готова к смерти, что отдаст свою жизнь ради мира без колебаний, но сейчас, когда смерть смотрела на неё пустыми карими глазами, Бьянка осознала, что боялась. Боялась так, что кончики пальцев похолодели, а по телу прошла неприятная, мелкая дрожь.       Херршер остановилась в нескольких метрах от Бьянки, и время застыло. Только мысли судорожно блуждали в голове, пытаясь найти несуществующий выход. В происходящее почти не верилось. Херршер медленно поднял руку, выпуская золотые энергетические цепи, которые тут же намертво взяли Бьянку в тиски. На лице девочки заиграла абсолютно безумная улыбка, жаждущая крови лёгкой добычи.       — Умри, — металлический голос сокрушил воздух вокруг. Бьянка почувствовала себя на казни. Мысли о спасении больше не преследовали её. Словно поверженный рыцарь, она закрыла глаза и смиренно склонила голову, надеясь лишь на то, что смерть настигнет её быстро.       «Бьянка», — она нахмурила брови. Спокойный, вкрадчивый мужской голос звучал в её голове и казался до боли знакомым, но вспомнить имя она не смогла. Как и ответить. В следующее мгновение она услышала звон разбивающихся цепей, и что-то с силой толкнуло её в бок, заставляя отлететь назад, подальше от Херршера, пока спина не встретила стену. С болезненным стоном Бьянка осела на землю. Новая волна боли обрушилась на изнурённое тело. Затылок заныл от удара, а глаза залила капающая со лба кровь от ещё не зажившей раны.       — Не смей так просто сдаваться, — этот голос был ледяной, почти безжизненный, не тот, что назойливо звучал в голове. Мужской силуэт закрывал Бьянку от Херршера. От пламени меча в его руке резало глаза, но чувство опасности он не вызывал. Наоборот, Бьянка была уверена, что спасена.       «Бьянка, послушай», — а голос в голове не унимался, наводил ненужный туман. Ей хотелось кричать, что она его слышала, она его знала, но язык даже в мыслях не поворачивался, — «Ты должна проснуться».       Огненная вспышка, разбившаяся о невидимый барьер перед Херршером, обдала волной сильного жара. Послышался женский истеричный хохот. Бьянка не понимала, что от неё хочет голос. Она бы и рада проснуться, вот только уверена, что реальнее этого ада нет ничего.       «Я помогу. Закрой глаза и постарайся расслабиться», — Бьянка покорилась. По уставшим венам разлилось умиротворение. Если так выглядит смерть, то это не худший вариант из возможных. Воздух вдруг стал свежим, тело — лёгким, звуки вокруг пропали, а всё происходящее показалось далёким и незначительным, будто это было в кино. Бьянка сделала глубокий вдох и проснулась.