В ожидании мая

Солнце на небе скрылось за мягкими облаками, когда художник старательно пытался скрыть неудавшуюся деталь на холсте. Эту картину он пишет десять месяцев. Наступивший год с таким же рвением стремиться оттянуть завершение его работы, как и предыдущий. Это его единственная картина, на которую он истратил множество холстов, сейчас лежащие в его чулане, пыльные, заброшенные, тоскливые. В порыве внезапно накотившегося разочарования хотелось схватиться за края холста и с силой разорвать чертовы шелковицы, но рука дрогнула, стоило только коснуться ещё не высохших волос вдохновителя. Пропавшего из его реальности. На плечи легла непосильная тяжесть, грудь сковало нитями, натянутыми до предела струнами, так сильно что чувствовалось как нутро его истекало кровью от полученных ран. В коридоре послышался топот маленьких ножек. — Почему ты сидишь в темноте? — после вопроса девчушка включила свет, зная что её брат не будет против. — Забылся просто... — честно отвечает Альбедо, с досадой замечая что холст его на самом деле просто являет собой множество ошибок, недочётов и неаккуратностей. Во тьме он многое не заметил, даже глуповатое розовое пятнышко на щеке юноши, которое не планировалось. — О, ты снова начал рисовать заказ Чжэнь Юй? — подойдя ближе к светловолосому спросила девочка, аккуратно проводя пальчиками по засохшим, неровным и объёмным, мазкам. Ей нравилось рисовать, нравились и картины её брата. Ей в принципе многое нравится в художественной деятельности, особенно она любила когда картины, как говорит страшная тётка в вузе братца, дышат и живут. Она много раз видела как фея по телевизору оживляет рисунки, и всё ждала когда Альбедо то же сделает и со своими. — Да.. Пока больше нет других заказов. — А почему вместо главного героя ты рисуешь его? — вспоминая пожелания их давнего заказчика продолжала спрашивать Кли. — Он поменял требования? — Нет не менял, — а художник только рад отвечать на эти вопросы, если они так необходимы их хозяину. Да и самому ему спокойнее, когда эта маленькая искра так внезапно появляется и ослабляет сковавшие его путы.— Просто... Кажется я начинаю скучать по нему. — Я тоже, — вздохнула девчушка укладывая голову на колени сидящего. — Даже если мне нельзя было читать его рассказ, мне нравилось как ты читаешь и рисуешь картинки по нему. — Мне тоже... В комнате воцарилась тишина. Альбедо думал о возможном новом холсте, понимая что он может только испортить картину разведя грязь, а девочка вслушивалась в музыку, включенную на её телефоне, что был оставлен в её комнате. — Можно я помогу тебе её закончить? — А ты не занята? — Вовсе нет! Я все свои дела закончила, — резко вскочив объявила девочка, уже намереваясь приволочить те самые "дела" в виде домашнего задания для проверки, но сразу же отбросила эту идею, завидев как её брат достаёт из стаканчика, украшенного пуговками ею же, красивую кисть, ручка которой была выполнена в виде аквариума с блёстками. — Честно, честно, — уже ярко улыбаясь закивала головой девчушка. — Тогда буду рад, — подавая сестре её любимую кисть отвечал старший. — Кажется, без твоей помощи здесь не справиться. И девочка села творить, творить из картины всё более нелепую, и по детски забавную картинку с помощью брата. Первым делом она заменила скучную и нудную пустоту за спиной героя на огромное окно, скрывающую за замершими стёклами школьный сад, укутанный в снежные меха. — Зима мне кажется чудесной тем, что вместе с ним приходит и маленькое волшебство, как бы глупо это не звучало. Рядом с цветами шелковиц девочка пририсовала чёрное перо ворона, долго колеблясь она так же добавила и странный шар, в последствии оказавшимся волшебным. — Я всё же верю в её предсказания, хочется верить. Она сказала что меня ждёт счастливое будущее с любимым человеком! Чтоб ты знал, он мой вдохновитель... Глупо звучит конечно, особенно если считать что ни одна из них не закончена. — Альбедо, а кого лучше нарисовать, — обратилась Кли к своему помощнику, приступив к пустой части картины которую ей так же хотелось заполнить. — Волка с зайцем из пятнадцатой главы? Или кота из второй? — Ты же говорила что не читала, — прищурившись, будто что-то подозревая, заметил парень. — Не читала! — растерялась в свою очередь девочка, неловко начав бегать глазками по украшенным картинами стенам. — Я видела как ты их рисуешь, вот! А главы ты сам сзади написал! — Хорошо, верю, — потрепав младшую по волосам парень с минуты задумался. — Давай волчонка и зайца, вид с окна ведь тоже со второй главы... Ты ведь хочешь уместить всю историю в картину? — Да! — воодушевлено воскликнула Кли взявшись в первую очередь рисовать огромного и пушистого волчонка. — Знаешь... — юноша из воспоминаний художника замялся, боясь потревожить уснувшего на его коленях господина мурчащее чудище. — А я всё таки добавлю этих двоих в свою историю! — Ты же говорил что времени нет, как же другие герои? — Да... о них... я думаю конец всё же совместить, как будто они все вместе счастливы дружной компанией! — Вот так просто? — Ну как просто, нет наверное, — неуверенно ответил писака, неловко потирая свои слипающиеся от бессонницы глаза. — Тебе бы стоило взять перерыв на отдых, скоро экзамены, лучше бы к ним готовился. — М-да уж... — только и выдохнул злотоглазый, поглаживая пушистые ушки. — Ты же знаешь что я не смогу успокоиться пока не допишу. — Ты так скорее на скорой уедешь из-за перегрузки, чем закончишь историю. — Это было бы ужасно, — усмехнулся юноша. — Я же уже зависим от своих читателей. Иногда даже кажется, что с окончанием этой работы придёт и мой конец. — Закончили! — радостно воскликнула девочка, махнув кистью в последний раз над личиком юноши с картины. Получилось, честно говоря, совершенно не то, чего добивался художник изначально. На некогда полупустом холсте, где главную роль должен был играть Чжэнь Юй, появилось много всякой всячины. Ситуация: "сумбур и хаос", никак иначе. Малышка, в отличие от братца, стремилась окружить писателя предметами, олицетворяющие один из его рассказов. Здесь были и кольца влюблённых в виде цветочков, и забавные экзорцистские безделушки. Возможно, взял бы Альбедо холст пошире, девочка с удовольствием нарисовала бы самих героев рассказа, радостных, смущённый и обязательно кто-нибудь из них поставил бы соседу рожки. — Он ведь любил их, — взялась объяснять свою идею девочка. — Это как с твоими картинами, помнишь Тимей как-то фотографировал их? — И он сказал что лучшее фото со мной, — продолжил Альбедо за сестру, уже ни раз слыша этот её пример. — Именно! — всё так же громко продолжала Кли. — И он на картине, как ты на фото, улыбаетесь! Вот! — девочка тыкнула в засохшую розовую щёчку писателя, некогда бывшим розовым незапланированным пятном, и расцветший после махинаций девочки в румянец. — Ну и кто же эта муза, что вдохновляет тебя на новые романы? — спрашивает слегка подвыпивший художник, вчитываясь в новую главу, которую её милый друг ещё не успел выпустить. — Не смею говорить, нет! — с чувством выдохнул писака, такой же пьяный, слегка отодвигая от себя пустой стакан. — Неужто не хочешь поделиться своим счастьем? Мне бы очень хотелось на неё взглянуть. Давно заметил что во всех твоих историях главные герои будто влюблены в одного и того же человека. — Да разве счастье это... Вот ответит моя муза на моё признание, тогда я буду счастлив! — А ты ей говорил? — В каждой главе... — тяжело вздыхая ответил Син Цю, прикрывая глаза и облакачиваясь на свою руку. — В каждой главе тебе в любви я признаюсь... Его работа была заморожена в мае месяце. Чжэнь Юй не выходил на связь уже на протяжении года, не со своими читателями, не с ближайшими друзьями. В последней своей главе, выпущенной в мае, писатель благодарил читателей и обещал вернуться. До мая остался лишь месяц. И Альбедо, перечитывающий своеобразное признание ему, надеялся что его любимый писатель вернётся. Иначе, для кого он изображал своё признание на холстах?