Mi amor

«— Никто в жизни не был мне дороже, чем он.»

Сиплое пение старого извозчика смешивается с цокотом лошадиных копыт и эхом разносится по каньону. Благородная седина ниспадает на плечи, костлявые морщинистые пальцы содрагаются, слабо сжимая узду. Хриплая песнь старика, что он тихо бубнит себе под нос, в каменной тишине глинистых стен кажется не такой уж и тихой. Сливается единой мелодией со скрипом деревянных колёс, со стуком копыт по одеревеневшей земле, с редкими шумными вздохами неторопливых лошадей через ноздри. Греет, не только разбавляя пустоту наступающей темноты, но и умиротворяя бушующие, тревожные ураганы души. Красные, как кровь стекающая по шпагам лучи, проникают внутрь крытой повозки через дыру в полотне, что напоминает об удачном падении. Сегодня смерть была как никогда близка к ним обоим. Рыжее, как и шерсть героя небо, отражается в зелёных глазах, что завороженно смотрят то на размытые сиреневые облака, то на вздымающуюся грудь Эль Гуанте. — Маэстро... — Кот сжимает белую лапу Перчатки и отпускает в тот же момент, стыдясь собственной сентиментальности. — Вам следует быть осторожнее..всё-таки, для таких приключений Вы слишком... — рыжий мешкается, пытаясь подобрать нужные слова. — Стар? — Эль Гуанте тихо смеётся, трепая Кота за ухом. — послушай, рыжик..у тебя все впереди, да и в конце концов – это твоя последняя жизнь. Ты молод и полон сил, тебе нужно беречь себя. А я своё уже отжил... Сколько раз Эль Гуанте Бланко уже смотрел в эти налитые кровью глаза, сколько раз звериные зубы клацали у его чёрной морды, болезненно прижимая усы. — Моё время на исходе... — он улыбается. Натянуто, болезненно. Сквозь слёзы. — а у тебя ещё всё-ё впереди.. — Не говорите так, маэстро! — Кот подскакивает с места, заглядывает в голубые глаза. Испуганно и так же болезненно. Тишина. Кажется, даже старик, ведущий повозку умолк, решив немного подремать. Рыжий укладывается на место, как бы невзначай прижимаясь к чёрному ближе. — И рыжик, пожалуйста, давай уже на «ты»... Зови меня просто «Эль Гуанте» или «Белая Перчатка» – как тебе будет угодно. Хватит этих формальностей. И снова безответная тишина. Полосатый хвост нервно вздрагивает, когда белая лапа скользит по бедру, взъерошивает рыжую шерсть ниже спины и перемещается на живот. Чужие когти впиваются в бока, и никогда боль не была для Кота такой сладкой, такой желанной и запретной. — Mi amor... — слова слетают с губ дрогнувшим шёпотом, что проникает через уши в самую душу, приятно и одновременно назойливо щекоча её стенки. — Что?.. — лапы чёрного расслабляются, с тихим содроганием укладываясь рыжему на грудь. — Mi amor, — уже более уверенно повторяет он. — Gato, тебя окружает столько прекрасных дам – Киса, Дульсинея... — Белая Перчатка панически убирает лапы с чужой груди, понимая, что кажется, позволил себе слишком многое. — Но Вы..то есть – ты же сам... — огонёк надежды в зелёных глазах тухнет, растворяясь в пустоте чёрных зрачков. — Прости меня, рыжик.. Что-то меня на старости лет совсем повело, я не должен был... — Нет, Эль Гуанте! Это моя... Наша последняя жизнь. И у тебя и у меня она последняя..так давай проведём её вместе... У каждого из них и вправду осталось всего по одной жизни. Эль Гуанте Бланко потратил свои восемь с толком, и сейчас его шерсть покрылась лёгкой дымкой седины. А Котом же чаще двигало безрассудство и пламя азарта, горящее в молодых глазах, отчего львиная доля его жизней была попросту израсходована. — Рыжик, сама смерть велела тебе прожить жизнь с толком... На меня ты попусту потратишь время. Я стар и мне пора ожидать конца, а ты должен продолжить свой путь. Gato, я не хочу портить твою жизнь. Твою последнюю жизнь. Эль Гуанте не думал, что уже на закате своей жизни найдёт счастье в своём рыжем зеленоглазом ученике. Его шерсть на спине забавно топорщится, когда тот злится – чего делать абсолютно не умеет, до смешного нелепо морща морду. Глаза в темноте горят двумя зелёными огоньками, по ночам отражая мериады звёзд, а его огненно-рыжая шерсть слепит подобно солнцу. Но пускай Белая Перчатка и питает к нему тёплые чувства, он, вероятно, не признается в этом даже самому себе. Нет, ни в коем случае не признается... Нельзя портить мальчику жизнь. Он думает так ровно до того момента, как кошачье тельце нависает над ним, трется головой о грудь, щекоча вибриссами, и тихо мурлычет. И он подаётся навстречу этим ласкам. Осторожно перекладывает Кота на спину, до крови вцепляясь когтями в поясницу. Шершавым языком делает влажную дорожку вдоль губ до самого носа. — Не мучайте меня, маэстро... — несмотря на их договорённость обращаться друг к другу на «ты», он не мог говорить иначе. Так властно и резко чужие лапы давили на рёбра, вжимая тело в деревянный пол. Так умело язык скользил поверх губ, не позволяя себе больше, чем невинные ласки. Нет, не иначе как «маэстро». Кот скидывает сапоги, чего он почти никогда в своей жизни не делал, и задними лапами обвивает туловище чёрного, прижимая его таз к своему. — Dios Mío, рыжик... — Белая Перчатка судорожно выдыхает, надавливает на чужую грудную клетку властно, сильно, почти до удушья. Но Коту это нравится. До безумия нравится. Впиваясь когтями под черную шерсть, он притягивает его ближе, неумело целуя. Неприлично долгий, неправильный, грязный и мокрый поцелуй. — Я... — Эль Гуанте не успевает ничего сказать, поскольку чужой шершавый язык затыкает рот. Хочется, чтобы это никогда не заканчивалось... Чтоб рыжие лапы всегда обвивали так поясницу, чтоб розовый нос тёрся об его морду, чтоб тяжёлые вздохи мешались со скрипом деревянных половиц. И весь мир перестаёт существовать для них. Нет больше ни Сан-Рикардо, ни Сан-Лоренцо, ни чего-либо ещё... Всё это остаётся далеко позади. Здесь есть только цепкие пальцы, зарывающиеся в шерсть, властные движения маэстро и судорожные стоны Кота. Не слышно больше ни пения старика-извозчика, ни цокота копыт, что эхом разносился по каньону. Только стук чужого сердца, скрип половиц и тяжёлые вздохи. — Я хочу видеть смерть только в Ваших глазах... Вы моя жизнь, и Вы же моя смерть... Sólo te quiero a TI.. — зеленоглазый прерывает поцелуй и после сказанных слов оставляет языком влажный след на шее Эль Гуанте. Поцелуи Перчатки горячие, тяжёлые и до судороги желанные. Кислород в лёгких начинает заканчиваться, но к чёрту. К чёрту это всё. Не существует больше ни смерти, ни жизни. Только пара голубых глаз, что заглядывают прямо в душу, что заставляют приятное тепло разлиться внизу живота. Эль Гуанте думается, что это неправильно. Так грязно, мерзко и отвратительно. Но он не может отказать соблазнительному взгляду, которым так славится Кот. Огромные зрачки, в которых отражается вся бесконечность вселенной, и в которых отражается и он сам. Движения резкие, болезненные, но одновременно чертовски приятные. Протяжные стоны ласкают слух чёрного, заставляя и его самого тихо вздыхать, царапая рыжие рёбра. Укус за укусом, поцелуй за поцелуем, вздох за вздохом... Всё тело пробивает дрожью, конечности слабнут, заставляя упасть на чужую грудь. — Тебе правда это нужно?.. — отдышавшись, интересуется Перчатка. — Sí, mi amor... — Кот осторожно гладит лежащую на его груди голову, и до абсурдного нежно и поверхностно – после всего, что произошло, целует в лоб. — я люблю Вас... Эль Гуанте молчит пару секунд, думая, стоит ли отвечать на его чувства. Но в конце концов, дело ведь уже сделано... Рыжий не безразличен ему, но сознаться страшно. Сознаться в первую очередь самому себе. Но он берёт чужую ладонь, нежно сминает розовые подушечки лап и целует костяшки. — Yo también te quiero, рыжик...