потерянный рай

Это затхлое, окутанное лианами и множеством неестественно выгнутых ветвей, место, называют просто и лаконично. Его название вбито чернилами в множество тел, о нем упоминают, о нем пытаются забыть, обожают и ненавидят. Бывший торговый центр с огромным количеством магазинчиков, покрытый множеством выползших из-под земли растений, тянущихся к пеклу солнечного света и к редкому дождю. Покрытый пылью дорог, по которой не часто ездят машины, с полуразрушенным корпусом, где раньше красовался кинотеатр. Они называют его «Потерянный Рай». «Они» — это все, кто знают о его существовании. О нем нельзя не говорить, этим местом можно либо восхищаться, либо ненавидеть всей душой. Время в этом месте словно остановилось. Застыло, не желая продолжать путь часовой стрелки. Здесь никто не следил за тем, сколько прошло часов, дней или недель. Сюда перекочевали со всех дальних и ближних пространств города самые разнообразные слои населения: наркоторговцы, владельцы всех борделей, торговцы оружием, обычные жители, потерявшие веру, владельцы баров, тусовщики и все те, кого они привели за собой. В сумме их было больше двух сотен — грязные, со странной тенью на лице, убитые горем — такими они приходили сюда после разрухи, что началась по велению не то разразившихся горем небес, не то подземных царств ада. Они оставались здесь, алкоголем заливая душевные раны потерь, втирая в десны забытье, пуская по венам нежелание существовать. Это был закат мира. Закат того мира, который каждый из них знал. Лиза шла по разбитым плиткам, по которым еще пару лет назад радостно бегали дети, уставшие взрослые шли за покупками, а подростки восторженно обсуждали новую серию телешоу. Теперь смех здесь был истерический, настоящим телешоу стала их жизнь, а вокруг творилось черти что. Остались только уставшие взрослые — неизменно взрослые и неизменно уставшие. Ее одежда была вычурной, порванные черные джинсы, умеренный звон множества цепей, кольца на каждом пальце, выкрашенные в рыжий цвет волосы, что от пыли стали грязно-рыжеватыми. Просвечивающий топ с длинными рукавами был порван в нескольких местах, и уже было неясно, задумка ли это дизайнера, или случайность. Никто из обитателей не знал, кто она такая, откуда взялась, сколько ей лет. Лишь одно все знали точно — она та, кто организовала их жизнь, дала возможность остаться, забыть об ужасах жизни. Лизой восхищались, Лизу боялись. Никто не хотел идти против нее — в этом не было смысла. Улучшить собственное положение невозможно, а без адекватного лидера, что не надирается в хлам, знает, как распоряжаться ресурсами, и как заговорить толпу, им не пережить эту битву. — Вета, что еще нужно сделать? — пискляво спрашивала на ухо низкорослая девушка, на чьей выбритой голове красовались странные узоры. Правая рука. Ася. — Очистить кладбище, — кратко ответила Лиза, кивая в сторону лестницы, ведущей на подземный этаж, который раньше был парковкой. — Оу, — Ася потерла переносицу и массивные деревянные украшения на ее руке и ушах издали странный звук, — снова? — Снова. Я проведаю бар. Возьми с собой кого-нибудь, — она задумалась, — из менее пьяных и накуренных. — Сложно будет таких найти, — она провела рукой по гладкой голове, — ладно. Поняла. — Давай, — Лиза кивнула, — мы не верим, — как мантру произнесла она. — Мы не верим, — откликнулась Ася. В бывшем танцевальном баре происходила большая часть драк и потасовок. В свете неоновых вывесок все чувствовали себя уверенными в своих силах. И после этих драк и потасовок многие уходили умирать в отведенное для них место — парковку. Здесь не было медиков, потому что никто не хотел лечиться. Никто просто не хотел умирать по собственной воле, и какое-то количество людей пыталось убить себя якобы не нарочно. В драке, в передозировке, от других случайностей — лишь бы не самостоятельно. Потому что на самом деле никто не хотел умирать, просто сложно было продолжать существовать. Лиза поднялась по лестнице на второй этаж, где и находился бар. Из него звучала громкая музыка, проносящаяся по этажу раскатами грома. Полуголые тела, тянущиеся к потолку руки, закрытые глаза и расширенные зрачки — все шло как обычно. Девушка заглянула внутрь, кратко кивая знакомому смотрителю этажа — тот одной рукой показал ей палец вверх. — Мы не верим, — одними губами произнес смотритель этажа. — Мы не верим, — согласилась Вета. Можно было уходить к себе — в один из мелких магазинчиков, что она заняла, как свой новый дом. Раньше там продавались аксессуары, мелкие игрушки, забавные украшения для дома и прочие милые вещички. Сейчас от этого всего остались лишь перевернутые стеллажи, разбитые витрины и порванный матрас на полу. Лиза знала, что это лучшее, что могло быть в этом мире. В мире, в который они уже не верят. Перед входом в торговый центр девушка в белой одежде потирала руки, покрепче стискивая уже сточившиеся от неврозов зубы. «- Там ее называют Ветой. Но ее настоящее имя - Елизавета. Устранишь ее — они сдадутся нам без боя. Они жалкие люди, и только мы способны их спасти. Кира, ты все запомнила? — грубый, монотонный рокот. — Я все запомнила, — вторила она.» Кира затянула покрепче пояс, в котором прятались ампулы прозрачного яда, что бульканьем переливался в маленьких стеклянных пространствах. Задача проста и ясна как день — убить одного человека, чтобы добрая сотня (а то и больше) освободилась от оков. Натянув на себя жалобный вид, она направилась к стеклянным дверям. Парень, сидящий недалеко от них положил руку на пистолет, завидев ее издалека. Смотритель первого этажа смотрел за ней, словно хищник выглядывал скрывающуюся в листве добычу. Кира не скрывалась. Она шла, оглядываясь по сторонам. Торговый центр высился над ней каменной великой стеной. Остаток города был зачищен — все, кто могли сдаться — уже сдались. Не обязательно ее стороне, может быть, их врагам. Главное, что оставшаяся горсть людей должна была достаться им. Она потянула на себя дверь, и та с противным звуком отворилась. Парень, сидящий до этого на кресле, встал, обхватывая оружие потной, шершавой ладонью. — Кто такая? — мрачно и глухо спросил он, и его голос отразился в пустоте пространства, отскакивая от стен. — Я слышала, что здесь можно найти приют, — соврала Кира, склоняя голову, — я ищу Вету. Парень повел бровью, наводя на нее дуло. Кира не боялась, но подняла руки, актерски одергиваясь. Девушка упала на колени, собирая белыми штанами темную грязь. — Кто тебе рассказал? — он продолжал стоять над ней, приставляя пистолет. — Я работала в баре, мой начальник сказал, что я могу идти в потерянный рай, если не хочу присоединяться к сторонам, — она все еще стояла на коленях, склонив голову, а поэтому не видела, как тот повел бровью, нажимая на кнопку. Спустя пару секунд последовала вибрация браслета. Он кивнул сам себе. — Поднимайся, — скомандовал он, — я отведу тебя куда нужно. Киру затошнило от его тона, от усмешки, что промелькнула на его лице, когда она подняла голову. Его массивные ботинки пару раз топнули по разбитой плитке, в жесте, очевидно, значившим «поторапливайся». Он вел ее к Вете — она откликнулась на его уведомление, пришедшее на вибрирующий браслет, который они забрали из разрушенного ресторанчика китайской кухни. Лиза ждала. Кто бы не приходил к ним — он должен был быть одобрен ей. Она знала, как выглядят те, кто пришел за помощью, а как выглядят те, кто пришел за вербовкой. Этажом ниже кто-то вскрикнул: «Мы не верим» словно какой-то тост. Толпа откликнулась одобрительным гулом и повторением этой фразы. Звон бутылок, смешки и улыбки. Это был их рай. Забыть. Не верить. — Вета, — прозвучал знакомый голос смотрителя первого этажа, Андрея. Он вел за собой растрепанную девушку с татуировками, что опустила голову, но все-таки приглядывалась исподлобья. — Андрей, — ответила Лиза, приветственно кивая. Смотрителями становились только те, кто отказался от употребления или хотя бы сделал вид. Те, кто предпочитал утопить себя работой, лишь бы не думать о конце света. Оружием распоряжалась Вета, она же составляла график дежурств, выбирала, кто пойдет на вылазки, чтобы забрать очередную группу людей. Она была для них всем — и отдавалась этим людям до конца. — Пришла эта, — он кивнул на Киру, — говорит, в баре работала. — Хорошо, — Лиза осмотрела ее с головы до ног, ухмыляясь. Кира побледнела: Вета знает, — я разберусь здесь сама. Свободен. — Мы не верим, — ответил он, удаляясь. — Мы не верим, — повторила Лиза, провожая его взглядом. Кира распрямилась в полный рост, понимая, что ее уже раскрыли — это было видно по блеску чужих бездонных глаз. — И от кого ты? — вальяжно спросила Лиза, убирая руки за спину, — Нет, подожди, не говори. Она закусила губу, прищуриваясь. Кира молчала, словно хлебнула воды. Она не знала, что ее может ждать. Это было самое быстрое раскрытие в истории. — Темные, верно? — она качнула головой, считывая реакцию Киры. — Послушай, ты слишком чистая, и, — Лиза подошла ближе, хватая ее за щеку, — и слишком сытая для роли человека, ищущего приют. Кира молчала, лишь одернувшись от чужой худой татуированной руки. — Сдавайся, Вета, — строго сказала она, — вам не выжить в этой битве, если не примете нашу сторону. — Вашу сторону? — Лиза улыбнулась, — Ты правда думаешь, что это ваша сторона? — Она может быть и вашей тоже, — не поняв вопроса, ответила Кира, приподнимая бровь в недоумении. — Это их сторона, девочка, — хмыкнула Лиза, — думаешь, ты правда имеешь для них хоть какую-то ценность? Они отправили тебя сюда, чтобы убить меня, потому что присоединившиеся к ним — расходный материал, понимаешь? Она хищно улыбнулась, вглядываясь в каменное лицо Киры, но та не отвечала, обдумывая ее слова. Внизу звучали крики увеселенной толпы. Там, у двери туалета, один из парней вкачивал в себя максимальную дозу, в зубах сжимая тряпку, которой перетянул предплечье. Война между небом и адом шла уже давно — просто была более скрытной, чем самый опытный шпион, оказавшийся в стране врага. Лизу тошнило от их игр — оказавшись впутанной в этот ужас, она решила, что отречется от всего, что связано с ангельским и демоническим влиянием. Она ненавидела ад, она проклинала небеса. Они отняли все не только у нее — обычные люди стали лишь расходным материалом в их личной битве. Нельзя им верить, нельзя их слушать, нельзя их любить — каждый ангел хитер как черт, каждый демон неумолим, как ангел. Нет смысла молиться тому, кто не слышит. Тому, кто не слушает. — Я создала это место для того, чтобы они все забылись. Чтобы не сгорели от ангельского света, не погибли в демонической тьме. Чем вам так не угодил мир людей? — она отмахнулась, — Ах, ты же просто сторонник. Ни за что они не послали бы на верную смерть демона. — Да, я человек. Но я приняла сторону, и хочу помочь этим людям спастись, — Кира неопределенно махнула рукой куда-то в сторону нижних этажей. — От чего спастись? Они наобещали тебе вечную жизнь? Они возродили в тебе надежду? — Лиза закипала, но все-также истерически улыбалась, — Они — подонки. Я ненавижу их. Я в них не верю. Мы не верим. Кира удивленно отшатнулась — ее вера в победу Ада безгранична. Они сильны, у них есть искушения, они обещали ей жизнь после их победы. И она поверила. Потому что больше верить было не во что: бог не отвечал на ее крики о помощи. А дьявол ответил. — Пойдем, девочка, — Лиза кивнула в сторону разрушенного кинотеатра, — я покажу тебе, как живут здешние люди, а ты поймешь, почему они не уйдут. — Меня зовут Кира. — Жаль тебя, Кира, — Лиза улыбнулась как-то по-чеширски. В ее глазах не было счастья — улыбка не имела никакого подтекста. На ее лице она выглядела не как какая-то радость или добрые намерения. Ее улыбка — лишь движение мимических мышц, без смысловой нагрузки и скрытой эмоциональной окраски. Кира поежилась под ее взглядом. Еще пару лет назад у Киры была работа, дом, прелести жизни в виде пьяных выходных. Все разрушилось, стоило прийти закату этого мира — когда закипело море, когда пошатнулись небеса. « - Закат вашего мира, — твердила ей темная сущность, — рассвет нового мира. И в нем можешь быть ты. Протяни руку, дорогая, и я покажу тебе, как хорошо будет с нами.» — Смотри, — Лиза перевалилась через ограждение, вглядываясь в опьяненную толпу, — они забывают, во что превратил их жизнь конец света. Только в этом — истинное забытье и спасение. — Это искушения, — отрицала Кира, смотря, как бьется в агонии толпа, не попадая в ритм, освещаемая лишь неоновыми линиями, — они практически на их стороне. Она не сказала «нашей». — Наркотики придумали люди, — Лиза повернулась к ней, вглядываясь в ее строгое лицо, — алкоголь придумали люди, секс ради удовольствия придумали люди, — она махнула головой, — это были не демоны. Демоны не способны создать что-то, они могут лишь извратить это окончательно. — Тогда что придумали демоны? — повела бровью Кира, рассматривая чужие огненные волосы, стройную фигуру и мягкие черты лица. — Это ты должна мне сказать, девочка, — Лиза потянулась вверх, словно пробудившись ото сна. Сквозь полупрозрачную ткань было видно небольшую грудь с темными ореолами, и Кира, смутившись, отвела взгляд. — Ты же примкнула к демонам, — Лиза наступала, — боишься обнаженных тел? В аду нет одежды, нет сущности. В аду есть ужас, что заставляет гнить изнутри. Они спустились на уровень вниз, Лиза кивнула Асе. Ее руки по локоть в бордовой крови, жидкость стекала по ее запястью вниз, капая на плитку. Та в ответ кивнула Лизе, и сразу прошлась раздраженным взглядом по Кире. Медведева выправила осанку, пытаясь не пялиться на окровавленные руки. — Что случилось? — Лиза спросила это, явно намекая на кровь. — На кладбище, — в переводе «на парковке», — парни полудохлые поцапались, — сказала Ася, — иду отмываться. — Мертвы? — Оба. Лиза тяжело вздохнула, потирая переносицу. Кира попыталась вставить свое слово: — Если бы они присоединились, они бы были живы, — кратко произнесла она. Ася окатила ее взглядом, полным отвращения, словно холодной водой. — Такая уверенность, — смеется бритоголовая, — жалкое зрелище. — Она повернулась к Лизе, — я ушла. Мы не верим. — Мы не верим, — повторила Лиза, и от этого Кире уже становилось смешно. Они прошли дальше, заглядывая в каждый магазинчик — люди, словно живые трупы, слонялись туда-сюда, заливая в горло побольше алкоголя. Смотрители поглядывали в их сторону, но ничего не говорили. — Ты правда считаешь, что это лучше, чем присоединиться хоть к кому-то? –недоумевала Кира, глазами цепляясь за грязь, разруху и вдыхая спертый воздух. — Я не считаю, девочка, — Вета ответила тихо и размеренно, — я знаю. — Ты не можешь знать, — они завершили экскурсию, возвращаясь к разрушенному кинотеатру. — Почему это? — ехидно спросила Лиза, поворачиваясь к Кире. Та держалась за пояс с ампулами — может, это дело еще можно закончить. Кире казалось, что эти люди были счастливее бы, выбери они хоть какую-либо сторону: пьяные, погасшие — разве это жизнь? Лиза повела ее в темные коридоры разрухи кинотеатра, где под кусками бетона распластались мертвые тела, которые не успели примкнуть хоть к кому-то, когда громогласный вой то ли ангела, то ли демона, принес разрушения. В нос ударил мерзкий запах гниения. — Знаешь, почему они мне верят? Почему пошли за мной? — ухмыльнулась Лиза, ожидая. — И почему же? — удовлетворила ее желание рассказать об этом. Лиза повернулась к ней спиной, легким движением стягивая с себя полупрозрачную ткань топа. Кира отвела взгляд, пока Лиза не окликнула ее. — Посмотри на меня. Увидь. На ее бледной спине с россыпью родинок — два отчетливых шрама, делящих на части ее спину. Вертикальные темные полосы, словно кто-то методично вырисовывал их ножом. Киру замутило от этого, она сделала шаг назад. — Елизавета, — говорила обнаженная девушка, — Бог мой — клятва, — произнесла она с горечью, — Почитающая бога. С чего бы мне почитать того, кто выкинул меня, как старую игрушку? Кира всматривалась в шрамы, осознавая, что это они. Бывшие крылья. — Мне не нужен ваш бог, — говорила она, — я и есть бог. Мне не нужен ваш дьявол, — продолжила, — я иду с ним наравне. Я и есть дьявол. — Что ты такое? — Кира попятилась к выходу, пока Лиза натягивала топ обратно на бледное тело. — Я не верю в вашего бога — я и есть бог. Я не верю в вашего дьявола — я и есть дьявол, — она прочистила горло. — Мы не верим. — Все здесь… Боги? Дьяволы? — Кира уперлась спиной в остатки массивной двери. — Это наша собственная религия, — кивнула Лиза, — каждый слышит лишь собственные молитвы, он сам выбирает, как ему жить. Они — собственные боги и собственные дьяволы. Останься, чтобы стать собой. — Это не свобода, — прошептала Кира, но теперь понимала, что там — за границами потерянного рая — тоже далеко не свобода. — Свободы больше нет, есть лишь возможность забыть о том, что происходит, — Вета подошла ближе, — стань своим богом хоть на секунду, и я покажу тебе рай. Ее глаза завораживали, словно на гипнотическом сеансе. Киру повело от ее взгляда, плавило, словно от самого яркого солнца. Ей захотелось остаться, чтобы забыть обо всем. Забыть о том, как ее мир распадается на части. Как общий мир тает на глазах. — Пойдем, — Лиза оставила мимолетный поцелуй на ее щеке, — забудем. Она вливала в себя бутылку за бутылкой — пока в глазах не появилась рябь, а голова не стала тяжелой, словно налилась свинцом. Рай, который они потеряли — это их обычная жизнь. И запивая горе алкоголем, они оставались непокорными. Рай или Ад — какая разница, если мир вот-вот рухнет. Лиза держала Киру за руку, пока та, пьяно улыбаясь, смотрела на нее. Ее лицо, до этого строгое и суровое, расплылось в улыбочке. — Ты красивая, — сказала она, протягивая руку к рыжей пряди, — ты падший ангел? — Падший ангел, несостоявшийся демон, — Лиза слабо улыбнулась, укладывая руку на лбу Киры. Та поморщилась, закрывая глаза, — я сама отрезала крылья, я сама осталась с людьми. — А что будет, когда алкоголь кончится? Когда больше нечего будет пускать по венам? — Кира перехватила ее руку, сжимая в своей. — Этого мы уже не увидим, — Лиза легла рядом с ней прямо на пол, — нам осталось от силы пару часов. Это все. — Пару часов? — Кира морщила лоб с новой силой, задумываясь, — не маловато ли? — Если ты пришла, значит, скоро все кончится. Они предупреждали. — Предупреждали? — Когда придет девочка, — шептала Лиза, — белая, словно выпавший ночью снег. Упивайтесь до конца, поскольку конец близко. — О чем ты говоришь? — Кира открыла глаза, перекатываясь набок, чтобы посмотреть Лизе в глаза. — Создание нового мира — сложный процесс, девочка, — Лиза провела по ее лицу тыльной стороной ладони, убирая грязную полосу, — сделай все правильно. — Я не понимаю. О чем ты говоришь? — Засыпай, — не ответила ей Лиза, — я тоже посплю, — и одной рукой она пробралась сквозь кожаный ремень прямо к ампулам. Кира, почувствовав движение, перехватила ее руку. — Что ты делаешь? — Засыпаю, — улыбнулась Лиза, пытаясь выдернуть руку из цепкой хватки. — Останься, — попросила Кира, пытаясь разжалобить падшего ангела. Как и говорила Лиза, никто не слышит твои молитвы кроме тебя самого. В этом мире уж точно. Поэтому, словно не слыша, ее просьбы, она продолжила вытягивать ампулу из ослабших от опьянения рук. — Я не буду просить тебя клясться, что ты все исправишь, девочка, — молвила Лиза, — просто запомни: человек не подвластен ни богу, ни дьяволу. Человек — это человек. Не дай им испортить все снова. Она влила жидкость в открытый рот, запрокинув голову. Кира вскрикнула, пытаясь ее остановить, но было уже поздно. Вета улыбнулась в последний раз, целуя белоснежную макушку. Когда придет девочка белая, словно выпавший ночью снег. Упивайтесь до конца, поскольку конец близко. И после каждого конца вас ждет новое начало. Она создаст его. — Мы не верим, — прошептала она, перед тем как из ее рта потекла вспенившаяся слюна, намочив подбородок и топ. Ее глаза наполнились кровью лопнувших капилляров, она издала какой-то гортанный рык. Кира, хватая ее за грудки, почувствовала, как рушится ее мир заново. Найдя приют так просто потерять его — Кире никогда не везет. — Мы не верим, — напоследок ответила ей Кира, перед тем как залиться слезами над полумертвым телом, что билось в предсмертной агонии. Она еще не понимала, как много взвалили на ее плечи небеса и ад. Не знала, как разрушит все до основания, выпустив крылья. Не знала, как собственноручно убьет всех причастных к разрушению мира — но уже чувствовала, как зарождается внутри жгучее чувство ненависти и обиды за всех тех, кто не верил. Она создаст новый мир — и не даст его разрушить. Только не снова.