***
Стянув с ноющих ног кеды, Миста — без рубашки и в одних джинсах — устало повалился прямо на траву. Раскинув руки в стороны, он уткнулся лицом в землю и не пошевелился, даже когда рядом с ним раздались шаги. Бруно оценивающе оглядел задний двор; весь день Гвидо только и делал, что копал и таскал, таскал и копал, и теперь будущий сад начинал принимать вполне конкретные очертания. — Эй, — позвал Бруно, и парень, приподнявшись на локте, поднял на него взгляд. — Тебя ждёт ужин. Только… — он указал пальцем на голый, измазанный грязью торс. — Надень рубашку обратно. Говорить два раза не пришлось; кое-как встав, Миста натянул на плечи красную рубашку, в которой приехал. Вечерело; двор постепенно тонул в сумерках. За столом Буччеллати протянул парню перетянутые резинкой купюры. Поглощающий еду Гвидо не сразу заметил деньги. Он, практически не жуя, проглотил кусок мяса и вопросительно взглянул на Буччеллати. — Это за сегодня, — пояснил Бруно, вложив свёрнутые купюры в его нагрудный карман. — За день будешь получать столько же, оплата в конце недели. Есть можешь тут. Поразмыслив минуту, он спросил: — Как ты сюда добрался? Миста, ковыряясь зубочисткой во рту, откинулся на спинку стула. — Э-э, ну, я крутил педали на велике… — парень задумчиво воззрился в потолок. — Часа два, да. И обратно надо столько же. Подперев кулаком подбородок, Буччеллати смотрел, как он, закинув ногу на ногу, беззаботно продолжал грызть кончик зубочистки. Что ж, будет проще, если Гвидо перестанет мотаться туда-сюда и сосредоточится на работе. — Можешь остаться в летнем домике, — кивнул он. — Всё равно простаивает без дела. От неожиданности Миста перестал раскачиваться на стуле. — Правда… можно? — он моргнул и в следующую секунду просиял. — О, синьор Буччеллати, спасибо! Парень протянул руки через стол и, сжав ладонь Бруно, судорожно её затряс. — Вы не пожалеете! Это будет лучший сад в вашей жизни, клянусь! Он продолжил щебетать, даже когда Бруно, отстранившись, раздражённо отдёрнул руку. Чёрт возьми, какой же Гвидо простой: обычно люди боялись не то что касаться, а даже поднимать взгляд на Буччеллати. Но мальчик, видимо, настолько безрассуден, что плюёт на любые границы. Может, в другом случае Бруно такого и на порог бы не пустил, но в Мисте было что-то… цепляющее. Возможно, оно и правда того стоит.***
Дни тянулись, как патока; к середине месяца погода стала настолько удушливой, что Бруно не мог сосредоточиться на работе без кондиционера и стакана ледяного сока. Лёжа в тени у бассейна, он ощущал, как мысли, тяжело перекатываясь, с трудом бродят в голове. Скрыв глаза за солнцезащитными очками, Буччеллати лениво наблюдал, как Миста копошится в земле, подготавливая её к пересадке цветов. Парень был одет в одни джинсовые шорты; футболку он стянул и, напялив на голову, завязал нечто, напоминавшее бандану. — Ох… — вдруг просипел Миста и облокотился о лопату, подперев подбородок рукой. Краем уха Бруно уловил его бормотание. — Надо хорошенько полить… но, если пересаживать сразу, то всё повянет… — Гвидо вздохнул и вытер мокрый лоб. — Чёрт, как же жарко-то. На секунду повисла тишина. А в следующее мгновение послышался шипящий шум; обернувшись, Буччеллати невольно сглотнул. Миста вытянул руку и поливал себя из шланга: потоки воды, струясь по его телу, мгновенно намочили шорты и потекли по ногам, до земли. Мокрая ткань, потяжелев, коварно сползла. Взгляду Бруно открылись подвздошные косточки, выпирающие под напряженными мышцами живота; дорожка волос, идущая от пупка, к низу превращалась во что-то буйно заросшее. И, конечно, вода текла прямо туда, за резинку его трусов. — Эй, босс, вы в порядке? Буччеллати даже не заметил, как парень, увидев его застывшую позу, подошёл к лежаку. — Может, вам того, водички принести? — спросил Гвидо, присев на корточки. Он всё ещё держал шланг; узкие шорты вплотную обхватили его промежность и стянули так сильно, что на месте парня Бруно бы уже неудобно ёрзал, пытаясь ослабить давление ткани. Перекатившись на бок, Буччеллати стянул очки и, сощурившись, посмотрел в карие глаза. — Принеси, — ответил он. Кивнув, Миста выключил воду и развернулся, направляясь к дому. Внизу поясницы у него были две еле заметных ямочки, в которые собрались прозрачные капли.***
Не совсем отдавая себе в этом отчёта, Бруно начал наблюдать. Это получалось случайно, исподтишка; например, когда он готовил на кухне или сидел за столиком во дворе, прячась в тени дома. Жара и не собиралась спадать, и Гвидо продолжал копаться в земле, сверкая голым телом. Неужели ему в голову не приходило хоть немного прикрыться? Буччеллати перестал гадать, в чём была причина: воспитание, окружение, отсутствие представлений об элементарных манерах. Он глядел через окно и видел, как Миста, приглаживая короткие волосы, вытирает измазанное в грязи лицо футболкой. Её он, вероятно, даже не стирает. Ещё Бруно заметил одну немаловажную вещь: от парня воняло. Тот горбатился весь день напролёт, прерываясь только на еду и редкий отдых, но явно не считал важным принимать душ. Чистоплотного Буччеллати, который мылся по два раза в день, от этого натурально мутило. Он начал раздражаться каждый раз, когда Гвидо проходил мимо и, чувствуя его запах, брезгливо морщил нос. Мальчик просто делает свою работу, говорил себе Бруно, но у него нет оправданий пренебрегать базовой гигиеной. А после… ему стало всё равно. Может, он просто принюхался и уже не обращал на это внимания; вместо брезгливости Буччеллати начал ощущать любопытство. Запах больше не казался чем-то противным, наоборот: собственный нос словно отбросил всё отвращение и начал различать в этом невидимом облаке определенные оттенки. Теперь от Мисты пахло свежевскопанной землёй, травой и солёным морем. В какой-то момент Бруно осознал, что ему хочется попробовать всё это на вкус. Он следил за тем, как по груди Гвидо, сидящего за кухонным столом, катится капля пота. Пробежав по рёбрам, она замерла на животе; Буччеллати думал о том, чтобы припасть ртом к чужой коже и слизать её, ощущая соль на языке. Миста, покачивая ногой в такт песне с радио, задумчиво обсасывал крупную виноградину. Спрятавшись за газетой, Бруно безуспешно пытался сосредоточиться на новостных заголовках. «Экономисты предупредили о надвигающемся кризисе». Тёмный бок ягоды в загорелых руках блестел от количества слюны. «Окупаемость фермерских хозяйств упала на 4% в сравнении с прошлым годом». Гвидо ещё раз прошёлся по виноградине языком, словно издеваясь над ним. «Команда, проигравшая главный футбольный матч сезона: Мы не выдержали напряжения». — Да съешь ты её уже! — воскликнул Буччеллати. Не ожидав такого внезапного вскрика, Миста вздрогнул: он выпустил ягоду из рук, и та, прокатившись по столу, шлёпнулась на пол, оставляя после себя влажный след. Парень виновато посмотрел на Бруно. — Э, извините… — нагнувшись, Гвидо дотянулся до виноградины и, подбросив, кинул её аккурат в мусорное ведро. Буччеллати никак не отреагировал: он созерцал выглядывающую из-под сползших шорт задницу, вмиг позабыв, где вообще находится.***
В конце концов, Бруно не выдержал. Всё это было выше его сил. Он сел на кровати; спальня окутана темнотой, несмотря на ранний вечер — плотные шторы делали своё дело. Буччеллати раздосадованно воззрился на потолок и, сглотнув, подцепил пальцем резинку пижамных штанов. Если он и правда сделает это, думая о Мисте… Как низко нужно упасть, чтобы заниматься дрочкой, фантазируя об этом неотёсанном мальчишке? Собственная ладонь накрыла промежность поверх ткани. Злясь на себя, Бруно сильнее провёл рукой по начавшему твердеть стояку. Может, на самом деле с ним всё порядке; во всём виновата работа и отсутствие контакта с кем-либо уже как пару месяцев. А раз так, то он имеет полное право кончить в свой кулак, представляя перед собой чужую задницу. Ругнувшись, Буччеллати стянул штаны до самых щиколоток. Он сжал член рукой; вот, значит, до чего его довела эта кареглазая бестия. И Гвидо ещё смеет прикидываться дураком, будто не понимая, что разгуливает по его дому полуголым круглые сутки. А эти его шорты? Неужели ему и правда удобно ходить так, без стеснения сверкая жопой? — И правда дурак, — бормотал Бруно, яростно скользя ладонью по члену. — Купи уже себе… Ремень… Он вдруг вспомнил, что кожа на ягодицах Мисты была гораздо светлее на контрасте с поясницей; и, чёрт подери, Буччеллати не успокоится, пока не зальёт эту бледную задницу спермой. В какой-то момент он осознал, что одной руки ему мало. Перевернувшись на бок, Бруно задрал колено и пропихнул в себя два пальца без всякой смазки. Было неприятно, даже больно, но он слишком сильно дошёл до ручки, чтобы сейчас взять и прерваться. Хватило лишь одной мысли — что его пальцы принадлежат не ему вовсе — и Буччеллати, издав судорожный стон, кончил прямо на постельное бельё. Немного придя в себя, он, морщась, убрал руку — теперь внутри всё саднило. Чёрт. Нельзя больше поддаваться таким порывам, иначе Бруно протрёт в себе лишнюю дыру. Устало откинувшись на подушки, Буччеллати так и заснул: без штанов, со следами спермы на одеяле. Не дай бог Гвидо его заразил, и теперь он тоже станет дурно пахнущим нечистоплотным чудищем.***
Шагая вдоль каменного бортика бассейна, Миста печально бросил взгляд на подсвеченную солнцем воду. Сегодня на небе не было и облачка; от удушливого зноя хотелось спрятаться хоть в холодильнике, лишь бы не испытывать на себе этот палящий ад. Вязко сглотнув, Гвидо повернулся к Буччеллати. — Синьор, можно я… — нерешительно начал он. — Можно мне поплавать? Бруно, до этого равнодушно глядевший перед собой, моргнул, услышав чужой голос. В последнее время он витал в облаках; конечно, на это было множество причин, и главная из них сейчас стояла перед ним, неловко балансируя между бассейном и газоном. Всю последнюю неделю Буччеллати почти каждый вечер трахал себя вибратором. Он, вжимаясь лицом в подушку, представлял, как Гвидо нещадно долбит его сзади, непременно без резинки. И в финале он обязательно кончал глубоко внутрь Бруно, не спрашивая и не церемонясь. Нахер сад. Нахер цветы, деревья и всё остальное. Какое значение это имело сейчас, если Миста не мог взять и нагнуть его прямо здесь, на траве, или на раскуроченной клумбе, от которой пахло свежей землёй. До него снова донёсся голос: — … чувствуете? Сухо прокашлявшись, Бруно встретился с Гвидо взглядом. — Что?.. — потерянно переспросил он. Влажная ладонь коснулась его плеча поверх светлой рубашки. — Я спрашиваю, вы нормально себя чувствуете? — озабоченно проговорил Миста, глядя на него сверху вниз. — Выглядите так, будто вам плохо стало. Хороший вопрос. Нормально ли? Если бы Буччеллати ещё знал ответ. Он ощутил лёгкое головокружение: сегодня и правда было слишком жарко. — Всё хорошо, — Бруно лениво отмахнулся от чужой руки. — Чего ты там говорил? Гвидо облегчённо улыбнулся. Он, утирая вспотевший лоб, повторил: — Можно мне поплавать в вашем бассейне? Боже. Пусть делает, что хочет, только скрылся бы прочь с глаз. — Поплавай, — пробубнил под нос Буччеллати, накрывая руками голову. Благодарно кивнув, Миста шагнул к каменному бортику. И только чёрт мог предугадать то, что парень сделает в следующий миг: расстегнув пуговицу джинсовых шорт, Гвидо одним движением скинул их с себя вместе с нижним бельём. У Бруно от такого зрелища чуть глаза на лоб не вылезли; задница перед ним, сверкнув бледной кожей, через секунду скрылась под водой; поднявшиеся от прыжка брызги долетели до лица Буччеллати. Теперь он мог видеть только загоревшие плечи Мисты, вынырнувшего на поверхность. — Ох, совсем другое дело! — довольно воскликнул тот, плескаясь. — Синьор, не хотите тоже поплавать? Водичка класс! Бруно почувствовал, как в голове будто лопнула струна. Пошатываясь, он встал с лежака; дом был всего в десяти метрах, но отчего-то ему стало жуть как трудно сделать хотя бы шаг. — Не надо мне… — прохрипел он, хватаясь за лоб. — Плавай сам… В глазах внезапно потемнело. Из тела будто разом ушли все силы, и Буччеллати, споткнувшись о собственную ногу, в беспамятстве повалился на траву.***
Придя в себя, Бруно не сразу понял, где находится. Вокруг было слишком светло; ещё он отчего-то ощущал невероятный холод, словно оказался в снежном вихре посреди лета. Пытаясь выдавить из себя хоть слово, Буччеллати лишь невнятно прохрипел нечто нечленораздельное, словно у него случился сонный паралич. Спустя секунду его лица коснулись руки. — Господи, я уж думал, что вы умираете, — Миста стянул со лба Бруно мокрое полотенце. — Вот, выпейте. Он, схватив Буччеллати за плечи, помог ему сесть; через мгновение Гвидо прислонил к чужим губам стакан воды. Пока тот жадно пил, Миста убрал с его локтей и ног тканевые салфетки, в которые завёрнул лёд. Тишину нарушал только гул кондиционера; наконец, привыкнув к свету, Бруно обнаружил, что всё это время лежал на диване в гостиной. Прочистив горло, он сипло спросил: — И сколько я так… Усевшись у него в ногах, Гвидо поспешил ответить: — Ой, и часа не прошло, синьор, — он подмигнул Буччеллати, не совсем ясно воспринимающему происходящее. — Не волнуйтесь, ничего важного вы не пропустили. Проведя ладонью по лицу, Бруно смерил взглядом мальчишку; тот снова был одет в шорты и вроде как уже полностью высох. Только едва влажные волосы на голове говорили о том, что совсем недавно он плескался голый у него во дворе. — Ясно, — протянул Буччеллати. — Тогда, будь добр, принеси мне… Он вдруг вскрикнул и схватился за ногу; видимо, из-за переохлаждения, вызванного льдом, его мышцы решили наплевать на всё и скрутились в мучительной судороге. В собственной стопе будто проворачивался нож. Миста, мгновенно подскочив, отбросил его руки и, сжав голую ногу в своих ладонях, с силой надавил большим пальцем на свод стопы. — Ничего, так тоже бывает, — причитал он, пока Буччеллати шипел от боли, скрючившись на диване. — Надо просто немного потерпеть… Поразмыслив секунду, Гвидо, сильнее перехватив его стопу, потянул на себя пальцы ноги; как ни странно, это тут же помогло: судорога принялась медленно спадать. Облегчённо выдохнув, Бруно откинулся обратно на диванные подушки. Только спустя пару минут он понял, что Миста так и не отпустил его ногу. Наоборот: ладонь Гвидо как бы случайно скользнула вниз по гладкой коже, и, остановившись на пятке, нежно провела по ней пальцем. — Что это было? — не открывая глаз, спросил Буччеллати. Руки тут же отпустили его; сцепив ладони в замок, Миста поспешил отвести глаза. Он не ответил. Распахнув веки, Бруно смерил того цепким взглядом. — Я спрашиваю, — железным тоном повторил он. — Что это было? На этот раз парень не посмел проигнорировать его голос. Повернувшись к Буччеллати, он натянул на лицо нервную улыбку: — О чём вы, синьор… Раздражённо выдохнув, Бруно толкнул его ногой в плечо. — О том, — не отстраняясь, он скользнул стопой по голому боку Мисты. — Что ты сейчас делал своими руками? Сглотнув, парень судорожно заморгал; по его виску скатилась капля пота. — Я ничего не… Он запнулся, почувствовав, как ледяная нога прижалась к мышцам на животе. Сложив руки на груди, Буччеллати немилосердно продолжал: — У тебя что, футфетиш? Окончательно раскрасневшись, Гвидо снова взял его ногу и отвёл подальше от себя. Вопреки всему, он не ушёл, так и оставшись сидеть на диване. — Нет у меня… — возмущённо выпалил он. — Я никогда не… Подавшись вперёд, Бруно провёл пяткой по ширинке джинсовых шорт. Словно ошпаренный, Миста вскочил, с опаской сжав ладонями причинное место. — Синьор, вам, наверное, голову напекло! — воскликнул Гвидо, не сводя испуганных глаз с Буччеллати. — Знаете, я лучше пойду, мне там нужно… — А ну стоять, — перебил его Бруно. Поднявшись с дивана, он поравнялся с Мистой; тот всё пялился в его голубые глаза, потом опустил взгляд на выглядывающую из-за распахнутой рубашки голую грудь, и снова посмотрел в глаза. — Сколько, говоришь, тебе лет? — буднично спросил Буччеллати. Гвидо опешил. Он непонимающе нахмурился, но, не найдя в вопросе подвоха, всё же ответил: — Мне, эм, восемнадцать, — пробормотал он. — Что вы… Не обращая внимания на его бубнёж, Бруно опустился на колени. Он снова накрыл ладонями промежность парня и, нащупав член, сжал его сквозь плотную ткань. Миста подавился собственным вдохом; глядя на то, как Буччеллати трогает его, он неуверенно прошептал: — Синьор, в этом нет нужды, правда… Его стояк говорил об обратном. Хмыкнув, Бруно напоследок провёл рукой по топорщащейся ткани шорт и, зацепившись за металлическую пуговицу, расстегнул их. Следом звякнула молния ширинки. Буччеллати спустил шорты вместе с трусами, оставив их болтаться у Мисты на щиколотках. Обеими ладонями он схватился за Гвидо, принявшись адски медленно ему дрочить. Не удержавшись, он прижался к члену лицом; головка скользнула по его щеке, оставляя за собой влажный след. Судя по выражению лица Мисты, мозг у него давно отключился; он смотрел на Бруно со странным выражением в затуманившихся глазах и бесшумно шевелил дрожащими губами, будто хотел что-то сказать. Как бы не так. Бруно не даст ему и шанса не то что ясно говорить — Гвидо забудет, как думать. Глубоко вдохнув, Буччеллати взял его в рот. Миста как-то пугливо дёрнулся и, схватив его за чёрные пряди, только сильнее насадил на себя, вынуждая уткнуться носом в густые лобковые волосы. Вот засранец. В отместку Бруно сжал его бёдра и, втянув щёки, начал яростно ему сосать, заливая слюной собственный подбородок. Гвидо стоял, запрокинув голову и стискивал зубы, словно мученик; чёрт, нашёлся же страдалец. Скользнув ладонью выше, Буччеллати безжалостно засунул палец в чужую задницу и, согнув его, с силой надавил на тугие стенки. В следующую секунду Миста, простонав что-то невразумительное, кончил ему в глотку, чуть ли не заставив поперхнуться спермой — Бруно пришлось проглотить всё до капли. С влажным звуком член выскользнул из его горла; Буччеллати, вытерев липкий рот рукавом рубашки, хмуро воззрился Гвидо: тот уже обессилено упал на диван, и его стояк стремительно падал. Поднявшись с саднящих коленей, Бруно в три шага преодолел расстояние до Мисты и, усевшись на него сверху, в порыве отчаяния схватился за чужую промежность. — Ну уж нет, — прорычал он, без особых успехов надрачивая Гвидо. — Ты не оставишь меня так! — Эй, не кричите на меня! — Миста обхватил его лицо ладонями. — Я же не виноват, что вы так умопомрачительно сосёте! Он вдруг взял Бруно за бёдра и с силой опрокинул того на спину; губы прижались к шее Буччеллати и со знанием дела скользнули ниже, задевая сосок. Его прикосновения заставили невольно выгнуться на диванных подушках. Отстранившись, Миста навис сверху, масляным взглядом смотря на эту картину. — Вы и вправду так сильно хотите этого, — шепнул он на ухо Бруно, стаскивая с него короткие шорты. Гвидо, игнорируя его давно вставший член, изучающе ощупал пальцами расслабленный после недельных упражнений зад. В его глазах на мгновение отразилось удивление. — Чего ты ждёшь? — бросил Бруно, сжимая бёдрами его бока. — Вставляй уже. Парень вдруг выпрямился, опуская руки на разведённые колени Буччеллати. — Прямо так, без всего? — с сомнением протянул Миста. — Это же всё равно что наждачкой тереть. Зарычав от злости, Бруно плотнее прижался к нему, вынуждая коснуться своей задницы. — Плевать мне! — воскликнул он, толкнув стопой чужое плечо. — Вставляй, или я за себя не отвечаю! Усмехнувшись, Гвидо отбросил его ногу и сел на диване, облокотившись о мягкую спинку. — Ну уж нет, — он издевательски улыбнулся уголком рта. — Несите смазку, иначе вообще ничего не получите. Сперва Бруно хотел опрокинуть вредного мальчишку на пол и сесть на его член насильно; но, встретив строгий взгляд карих глаз, недовольно вздохнул и, схватившись за подлокотник, поднялся с дивана. Не удосужившись прикрыться, Буччеллати, одетый в одну лишь рубашку, поднялся по лестнице, шлёпая босыми ногами о ступеньки. — Чёрт же побрал запасть на такого мелкого, наглого… — бормотал он, сгребая с полки в ванной заветный тюбик. — Паршивец. Вернувшись в гостиную, он кинул смазку прямо в Мисту — тот еле успел поймать её рукой. — Другое дело, — довольно мурлыкнул тот, выдавливая на пальцы вязкую жидкость, пока Буччеллати нетерпеливо ёрзал на диване. — А вы ещё ругались… В следующие мгновение Бруно подавился вдохом — Гвидо, проведя ладонью по члену, вошёл в него резко, во всю длину, заставляя вцепиться ногтями в загорелые плечи. Он, наклонившись, влажно поцеловал Буччеллати в губы, прежде чем снова толкнуться внутрь, вынуждая того сдавленно стонать. Спустя минуту мучительно медленных движений Бруно, подавшись вперёд, возмущённо укусил его за шею. — Ай! — выкрикнул Миста, морщась от боли. — Блин, ну всё, вы напросились! Он, разведя ноги Буччеллати в стороны, принялся нещадно трахать его задницу; от мощных толчков Бруно, всхлипнув, схватился за спинку дивана, но Гвидо тут же стиснул его запястья, потянув на себя чужие руки. — Боже, видели бы вы себя, — шептал Миста, пока его член раз за разом пронзал Буччеллати. — С такой красотой, синьор, только и заниматься сексом круглые сутки. Взяв Бруно за бёдра, парень насадил его на себя, да так, что чуть искры из глаз не посыпались. Буччеллати мало что соображал — он будто превратился в безвольный кусок плоти, которого волновало лишь одно: кончить как можно скорее. А потом сделать это ещё, и ещё, и ещё… Белая рубашка давно потемнела от пота; в какой-то момент Миста прижался к нему голой грудью и, откинув ткань прочь, лизнул гладкую подмышку. Отчего-то этот маленький жест заставил Бруно откинуть голову назад и гортанно застонать; накрывшее его возбуждение становилось поистине невыносимым, а Гвидо, смекнув, что к чему, лишь сильнее прошёлся языком по солёной коже, чуть ли не доводя до психоза. — Ну же, — он прижался горячей щекой к лицу Бруно. — Давайте, синьор Буччеллати. Сделайте это для меня. Миста подхватил его под колено и, не сдерживаясь, толкнулся глубоко внутрь, одновременно накрывая ладонью член Бруно. Тот, глухо взвыв, тут же кончил себе на грудь, пока Гвидо продолжал бесстыдно вбиваться в его сокращающуюся задницу. Через несколько минут Буччеллати ощутил, что уже готов ко второму разу — прямо так, без перерыва — но было уже поздно: Миста, судорожно выдохнув, кончил глубоко внутрь. Спустя секунду Гвидо выскользнул из него, и Бруно, недовольно поморщившись, ощутил, как сперма вытекает из его зада прямо на обивку. Упав на вторую половину дивана, Миста блаженно закрыл глаза, совсем не ожидая, что его вдруг схватят за лодыжку и притянут ближе, как куклу. Раздался щелчок пластмассовой крышки. Распахнув один глаз, Гвидо наблюдал, как Буччеллати выдавливает крупную порцию смазки себе в ладонь. — Что, ещё хотите? — пробормотал он, закинув руки под голову. — Извините, но мне нужен перерыв. Он вскрикнул, почувствовав, как между ягодиц скользит что-то холодное. — Никакого перерыва, — буркнул Бруно, без жалости смотря в возмущённые карие глаза. — И теперь я сверху.