***
Люблю люблю люблю — призматическими красками впалзывает в мой мозг, напоминает кто он такой и зачем живет. Кровью плюется. У него нет рака лёгких, его Чонгук вынуждает. Ему нравится. Клеймо его оттиска на шее запечатывает, демонстрирует, кому Тэхён принадлежит.***
Он не помнит, когда стал болеть им. Не просто любить, нуждаться и хотеть. Когда он стал чахнуть из-за него? Когда узнал, что его арабеск — совсем не его? Когда собственноручно предложил переспать в первый раз и тот не отказался? Когда он сказал, что им нужно прекратить? Чонгук говорит, они познакомились спонтанно. Тэхён видит в этом судьбу. В саду Сильсары, в центре изумрудной Исмы сидел он,/flashback/
Я молча смотрю на него, не двигаюсь. В голове сумбур; нагромождение причудливых фантазий само в черепной коробке появляется. Картину воспроизводит, и ему противно до кома в горле становится. Нет, не от Чонгука. От себя. Не защитил его, не успел. Израненные губы в темноте подрагивают — плачет. — Я не хотел этого, Тэ, — запёкшуюся кровь сухой ладонью стереть пытается, чужой запах со своей кожей содрать порывается. Ким не даёт, обнимает. Тэхён собирает обломки своих костей, бесформенное месиво. — Кто это сделал, Чонгук? — кулаки сжимает, сосуды в глазах лопнут, ждать не придётся. Его***
У Чонгука парень есть, и это не он. Вновь и вновь. Какой-то страшный загорелый мальчишка, старше на два года его обелиска. Что Чонгук в нем увидел? Почему не знал о нем? Почему Чонгук молчал три, мать его, года? — Давай переспим, — не спрашивает, не хочет услышать отказ. Утверждает. Чонгук удивлён, не ожидал. Что на него нашло? У Чонгука, вообще-то, парень есть и он его, вроде как, любит. Ключевое слово — вроде. — Ебанулся? — лапшу жуёт, глазами стреляет на невозмутимое, полное серьёзности лицо. — Ты че серьёзно? — Я не шучу. Переспи со мной, Гу. И Чонгук спит. Изменяет своему бойфренду и Тэхёну, сердце того из груди вырезает и на цепи подвешивает. Любуется тем, что по праву его. Стонет в чужих руках, извивается как песчаная эфа, инициативу забрать пытается, Тэхён не уступает. Кусает, шипит. Чужое тело ногами обвивает, душит, в логово утаскивает — насыщаться будет. Яд пускает в рот своего укротителя, заколдовывает своими чарами. Тэхён опять кашляет кровью, из-за него, Чонгука. Сплевывает в белую раковину после секса, виски потирает. Напомню, у меня нет диагноза, я не больной. Они занимаются сексом регулярно, парень Чонгука до сих пор не знает, по крайней мере так думает сам Чонгук. Не смогли остановиться в первый раз, не прекратят и сейчас, пока один из них не умрёт от своих проблем или не остановит этот обоюдный психологический абьюз: я в шаге от этого. Чонгук болен, в его медицинской карте аккуратно выведены три буквы — ПРЛ. F60.3 & F60.7. Чонгук говорит, что жить устал. В полном изнеможении. Руки заново уродует, счёты с жизнью свести хочет — Тэхён повторяет, порезы промывает и сверху набивает своё первое тату: «Please, you stay alive». «Даже после долгих ночей, я буду рядом с тобой». «Даже если в кровь собью ноги…» «Я буду рядом с тобой». «Пожалуйста, только живи». Тэхён умоляет продолжать его жить, ради него; ради них и их будущего в слух не произносит, но надеется что оно у них есть. Клянётся быть рядом, печатью верности их губы соединяет. Тот верит./end flashback/
Они разошлись, как в море корабли. Тэхён был инициатором. Боялся в глаза ему смотреть вживую, клялся же когда-то. Два года назад уверял, что будет рядом. А сейчас осуществляет звонок по видеосвязи, чтобы кинуть свою любовь как последнюю шавку. Позорник. — Тэ… могу ли я спросить? — неуверенно начинает Чонгук после десяти минут болтовни. Я киваю. Оттягиваю момент, мне больно. Не хочу говорить эти режущие слух слова: давай расстанемся. Они и не встречались, трахались без обязательств. Тэхён мог бы продолжить тайно любить своего передруга, но Гука жалко. Ему жить нужно, без него. Я — проблема, любовник. А ты спросил его, хочет ли он этого? Сука. — В последнее наше занятие любовью — тут можно остановиться, я хочу послать эту глупую затею с расставанием — ты касался меня иначе, не как обычно. Ты влюбился? Чонгук просит сказать «да», в него. Тэхён, скажи, что ты влюблён в меня, прошу. Тэхён давно. Только в него. Бесповоротно. Всецело. Вдребезги. Раз и навсегда, целиком и полностью принадлежит ему. Подчистую. Никого не видит, только его одного глазами выискивает; только ему признания любви в голове посылает; только Чонгука целует отчаянно и желанно, как в последний раз. Любит любит любит. Это их последний раз? Вероятно. Тэхён говорит нет, отступает. Его обелиск победил. Но нужна ли Чонгуку теперь эта победа? — Нам нужно прекратить, Гу. Слишком поздно? Поздно, опоздал. Чонгук не успел, ему плохо. Телефон валяется на полу, парень рядом с ним. Предал, сука. Обещал, крест целовал, давал слово быть рядом, а сейчас свалил. Кинул его. Чонгук его ненавидит настолько же сильно, как и любит своей нездоровой любовью. Использованный, опять. «… чонгук всё ещё болен, а тэхён, не имея диагноза, продолжает задыхаться от удушья по ночам и упиваться собственной кровью»***
У Тэхёна привычка появилась — причинять себе боль. Селфхарм практиковать начал. Мазохист и садист в одном лице. Чонгук — его душа, жизнь, тело. Он — его всё. Новые чёрные узоры, набитые на сильно похудевшем теле, адресованные парню, обезображивают его. С одной татуировки перешагнул сразу к девяти, за месяц. Чонгук бы его отругал. Но парня нет. Тэхён без понятия что с ним и где он. Месяц без него, целые двадцать восемь дней каторги, бессонных ночей и стаканы выходящей из него красной жидкости. Мне бы стоило обратиться к врачу, кажется, я всё-таки умираю. Так плевать на всё это, мысли о нём: утром, днём, вечером. В снах приходит, проклинает, — заслужил, ему нет прощения. Жив ли он? Или я убил его? Хочется надеяться на первый вариант, но думаю о втором. Такой мудак. Хочешь груз ответственности снять с себя? Не получится, по жизни с ним идти будешь, если что-то случится. Себя не простишь и следом отправишься. Ты оберегать его должен был, следить за этой жар-птицей с переломанными в мясо крыльями, чушь не нести и не прогонять. Проебался.***
Чонгук гуляет. Каждый день фланирует, держится стабильно. Не может дома находиться, всё об этом мужчине напоминает. Отгоняет от себя воспоминания, боится не выдержать и разрыдаться, а он серьёзно настроен его забыть — не сможет, заведомо знает. Под кожей сидит, возле его сердца. В сердце. Во всем его теле этот Ким Тэхён поселился. Жить без него не может, как попугаи неразлучники без своей пары. Его глубокие, взрослые поцелуи забыть не может и не хочет. Чужие руки, вечно блуждающие под его футболками, постепенно опускающиеся к бёдрам — тоже. Сколько лет прошло с их первой встречи? Пять или около шести. Чонгук тогда ещё мальчишкой был, шестнадцать только стукнуло. Тэхёну двадцать три. Чону исполняется пятнадцать, когда ему ставят пограничное расстройство личности. Всё ещё пятнадцать, когда он впервые чувствует эмоциональную неустойчивость и рушится от навязчивого страха остаться без всех в этом мире. Он чувствует и видит это сейчас в такой полноценной, но резко ставшей тёмной картине, что биение сердца учащается до 140 и парень думает, как бы не умереть от тахикардии в кабинке общественного туалета. Страшно быть не психом, а жить с осознанием того, из-за кого ты стал таким... Чонгуку исполняется шестнадцать, когда он видит его и теряется в своих чувствах. Высокий парень, волосы которого развиваются от тёплого летнего порыва ветра и имеют лиловый оттенок сам подошёл к нему. Протянул руку с большим количеством колец на пальцах и сказал тихое «привет?». Лучше бы не подходил. Чонгуку семнадцать, когда его насилует уже бывший парень, разбивая ему губы, оставляя свой мерзкий гнилой запах на его молочной коже. Девственности лишает. Люди говорят, что нет ничего тяжелее, чем моральная боль — пиздят они всё. Никакая душевная горесть не сравнится с физическими терзаниями. Ты вынужден их терпеть, у тебя нет выбора. Душа твоя поболит и пройдёт, время раны залижет, свыкнешься. А телесные увечия навсегда с нами останутся, яркими вспышками страха перед глазами мелькать будут. Сюжеты старых картин воссоздавать в твоём подсознание из раза в раз будут. Повезло, если просто шрамы из-под одежды выглядывают. Жаль, если ты теперь каждого шороха боишься и видишь в каждом потенциального обидчика. Пожалуйста, оставайся сильным. Чонгуку всё ещё семнадцать, когда Тэхён застает его в таком состоянии: униженного, с красными заплаканными глазами, в чужой сперме, с застывшей кровью на бёдрах и лице от нанесённых увечей, на его любимом, со слов мужчины, лице. Чонгук покрывает Дино, продолжает встречаться с ним. Одиночества боится, не выдержит. Тэхён же не захочет быть с ним рядом, так ведь? Знал бы Тэхён об этом, своими собственными руками истерзал бы это зверьё. Каждой твари по паре. Не пожалел бы. Чонгуку восемнадцать, Тэхену двадцать шесть, когда у них происходит первый секс, для Чонгука этот мужчина первый во всём. Соитие с человеком, которого ты любишь. Он Тэхёна любил до упавшего сердца в желудок, до прерывистых вздохов с тихим «хён», ласкающих слух; до 1-4-3 в аккуратном сердечке на рёбрах Чонгука — недавно набил, кричит себе и ему «я люблю тебя». Он в нём настолько, что Ди, ранее упомянутый им, потерялся в очередной попытке гнать дурные мысли. Выгнать хочет его из головы, из жизни — не любит и никогда не любил. Я осматриваю парк, к которому меня сами привели ноги. Тот самый сквер, с которого всё началось. Он давно заброшен. Красивые памятники, когда-то обнизывающиеся вдоль аллеи, варварски уничтожены вандалами. Надгробные плиты, с каллиграфически написанными именами и датой смерти утоплены в густой, жухлой растительности, навечно забытой здесь. Есть ли ему место здесь? Пройдут годы и, вероятно, это место сравняют с землёй, срубят всё живое и возведут очередные многоэтажки, усыпанные по всей, уже, как ему кажется, не такой изумрудной и красивой Исме. Не такой любимой, как раньше./flashback/
Пять часов без Тэхёна, слёз уже нет, сил тоже. Чонгук думает, что мог бы написать целый любовный роман об этом человеке, превосходящий всевозможные стандарты. В скважине слышится прокручивание ключей, мечтает, чтобы это оказался Тэ, но это Ди, вернувшийся с учёбы. — Опять ревешь из-за своего Тэхёна? — Он знает обо всём, узнал спустя год... — Настолько хороший член? Ну же, шлюшка, расскажи. Кто же спал с ним два года, ты или я? Он медленно подходит ко мне, как зверь, крадущийся к своей добыче. Ударит, опять. По голове гладит, волосы в ладони сжимает, вырывает, на себя тянет, в глаза мои заглянуть хочет. — Отъебись от меня, — убежать хочу. Всё, чего я сейчас прошу, просто побыть в одиночестве, которое я так ненавижу и которого панически боюсь. Впервые. — Убегай, давай, — рычит он ему в губы, но останавливается, когда видит как младший задыхаться начинает. Не хватало ему ещё смерть этой суки увидеть. — Дыши. — Не хочу дышать, ничего не хочу. Отъебись, дай мне уйти, — парня трясёт, как самолёт в турбулентности. Только тот может из неё выйти, а Чонгук погряз, безвылазно. — Плюнь на эту жизнь, — по лицу бьёт. Он ненавидит моё лицо с тех пор, как Тэхён назвал его красивым. Каждый раз во время ссор по нему хлещет, губы разбивает, бровь рассекает, синяки по телу оставляет. И почему в его жизни одни садисты? Один убивает морально, другой физически. И оба, как ему кажется, наслаждаются.... — Мимо этажи. Похуй, ты полетишь? — подталкивает. Дино смеётся, оскал и усмешку не прячет: — Ты же чёртов псих, умри тогда? Скинься с крыши, ты же мечтал об этом, — кончиками пальцев по опухшей скуле проводит, изводит, повод ударить ищет. — Ну же, расскажи, что не хочешь жить. Что не хочешь есть и не будешь пить. Чонгуку плевать. Как его могут ранить слова этого парня, когда он буквально сейчас находится в том состоянии, когда обратного выхода нет — его бросил тот, которому он доверял и кем жил. Кажется, он за это время забыл о Тэхёне всё: его прикосновения, шёпот на ушко, мелкие поцелуи, которыми всегда было усыпано его лицо; голос, внешность, сколько ему лет; буквально забыл всю любовь своего мужчины, если она была; запах этого тела... как же он хочет просто обнять его, уткнуться в чужую шею и прикрыть свои глаза. Просто наконец-то нормально поспать после периодической догонявшей его бессоницы. Он разве большие запросы требует? Понимает, что сам виноват, раньше не отказался от всего этого, пудрил ему и себе мозги, другом после секса называл, безумец. Но какой он ему к черту друг? Особенный. Тот друг, которому в рот хочется выдыхать, чужие губы на своих постоянно ощущать; тот друг, с которым хочется за руки держаться зная, что вы влюблены, что ваша вовсе не правильная любовь — правильная; друг, к которому ты можешь прикоснуться, испытать весь жар тела над собой, стать одним целым и исчезнуть, чтобы остаться единственными во вселенной. В своей вселенной. — Давай расстанемся, Ди. Я не люблю тебя и никогда не любил, использовал для своих потребностей. Ты был моей игрушкой, с которой я мог чувствовать себя не одиноко. Прости, — и даже после всего, что этот человек для него сделал — ничего положительного, он просит прощения. Тот истерически смеётся. Больной ублюдок, мне соответствует. — Я знал, что ты никогда не любил меня. Понял это после твоего Кима, явившегося на порог нашей квартиры. Ты смотрел на него так, как на меня не смотрел за пять лет наших отношений: в твоих глазах — он всё. Смотришь на него и звезды мерцают, обидно, что такого мне никогда не посылал. Я охотно этого не замечал, — руки давно убрал от Чонгука, стоит в проходе и улыбается. Его бросают, а ему смешно. Знаю, что он любит меня, своей больной любовью совсем не здорового меня. Прощения за свои поступки не просит, он никогда не извинялся, будто все, что он делает — естественная норма. Возможно я чего-то не понимаю? И ведь действительно... Чонгук никогда не смотрел так живо, радостно. У него ни с кем не было такого состояния спокойствия и блаженства, как с этим мужчиной. С ним ты чувствуешь себя не птицей, скованной оковами со всех сторон ради чужих издевок, а настоящим прекрасным лебедем. Живым. Тэхён, почему ты меня оставил? Дино добавляет: — Не знаю, как он не замечал или старательно пытался делать вид, что ничего нет. Удивительно, что ты бросаешь меня только сейчас, не убежав к нему в самую первую встречу. Вы поругались? — Он меня бросил, — голос надламывается, на обрыве нахожусь. Хочется уже спрыгнуть. Дино молчит, ничего не говорит. Взгляд нечитаемый, но я знаю, ему меня жаль. Наверное, впервые за время наших отношений в его глазах я ощущаю сочувствие, и мысленно благодарю за отсутствие лишних вопросов, которые его не должны касаться. — Я соберу вещи завтра и уеду, отдыхай, — дверь хлопает. Вот и та изоляция, которую я до дрожи боялся. Я остался совершенно один./end flashback/
Если бы в четырнадцать лет мне сказали, что спустя год моя жизнь пойдёт по наклонной, — я бы рассмеялся этому человеку в лицо так громко, насколько это возможно. Мне, Чон Чонгуку, который занимается плаванием, играет на фортепиано, в свободное время пытается рисовать свои собственные картины, нарабатывая руку на будущее? А сейчас, представляя свою жизнь со стороны, становится не смешно, а страшно. Из послушного, активного и жизнерадостного мальчика я превращаюсь в амебу. От всех увлечений, ранее присутствующих в моей жизни, кажется, осталось лишь умение плавать. Но отпусти меня в воду, утону без его помощи. Как там он, Тэхён? — единственный вопрос, который волновать его будет даже после смерти. Он в квартире уже месяц живёт один, ещё не привык. Стены, на которых раньше красовались их совместные с Тэхёном фотографии сейчас пустуют, как и сердце Чонгука. На столе стоит кружка кофе, который его Тэ терпеть не мог и, наверное, до сих пор воротит от него нос. Чай пил, всегда и везде. Рядом исчирканный дневник, пропитанный жгучими слезами. В нём всё, что пережил Чон за последние пять лет. Взять долго не решается, медлит, но сделав глоток остывшего напитка, он всё же тянет к нему руки и начинает читать, — наизусть знает, что на каждой странице упомянуто, мысли просто освежить хочет. Рандомно пальцами листы переворачивает и зачитывает: 18.06.2019 Вот и снова ты у меня в руках, ценная книжка. Сегодня...был просто замечательный день, представляешь? Каждые мгновения с ним делают меня счастливым. Он меня арабеском назвал, сказал, что я для него узорчатый орнамент, во мне всё, что он так любит: цветы, листья, причудливые переплетения линий. С его слов, я такой разный и тайный, он хочет меня разгадать. Честно, я очень смущался, но держался молодцом. Моя щека, кстати, почти прошла. Тэхён купил хорошую мазь. Спасибо, что выслушал меня!! Я вернусь. — Чонгук надломлено улыбается, быстро смахивает единственную слезу и продолжает: 23.11.2018 Мы с Тэхёном не так долго общаемся, но он такой — Гук из прошлого не курил, Чон Чонгук из настоящего затягивается очередной сигаретой за последние тридцать минут, вспоминает, что на этих страницах — пленительный???? Мне кажется, он начинает мне нравиться... Нет-нет, я не собираюсь изменять Ди, я просто запутался? Он такой обходительный со мной, в его глазах только я отображаюсь, никого и ничего больше не вижу в них, кроме себя утопающего. Он мои рубцы старые увидел, так стыдно стало... Ничего не говорил, смотрел так, будто прощения просит. Да за что же? Это ведь я виноват, болван несносный. Я ночевал у него этой ночью, я трогал себя, представляя его. Он не проснулся, но почему чувство, что он все знает? Скорее всего, это вновь мои фантазии и всё в порядке. Перед парнем своим совестно, перед мужчиной под боком — тоже. Но это же нормально? Хочу в это верить. Пожалуйста, книжечка, сохрани это в секрете. — Чонгук уже плачет, как тут сдержаться? Впервые почувствовал тепло в груди; впервые понял, что может любить. Перелистывает страницу, последнюю открывает... Дыхание задерживает, всё ещё в груди зверь скрежет, наружу просится. Хочет дать волю всем эмоциям, но лишь до покрасневших пальцев сжимает твёрдую обложку продолжая: 6.10.2022, 9:13 И снова здравствуй, книжка. Прости, что так долго не писал в тебе ничего, я пытался разобраться в себе окончательно. Знаешь, я понял, что люблю Тэхёна, с первой встречи люблю, как только увидел. Всё думал, может ли он полюбить меня из этого теста: распутного, порочного, нечистого? Всегда говорил себе нет, не сможет. Боялся признаться ему и все оттягивал. Я до сих пор думаю, что не нужен ему, даже когда мы занимаемся любовью, даже испытывая его ласки. Много времени мне уделяет, а к себе не позволяет такого.. Но мне так тяжело, если честно. Чудовищно смотреть на него без возможности просто подойти и поцеловать, выразить чувства, при этом существовать с другим человеком. Я ему изменил... Помню, как говорил, что никогда этого не сделаю. Я к чему это всё пишу тебе, ценность: решение принял. Признаться ему хочу, больше не могу. Я обязательно сообщу тебе, если всё хорошо закончится. А если... я даже думать не хочу, ничего не напишу, значит, мне отказали. — парень вздрагивает, глаза ниже опускает и читает два слова: не успел. Написал... Чонгук сдаётся, не справился. Но он правда старался, извиняется мысленно перед любимым и делает последний глоток уже остывшего кофе.***
Тэхён нервно подрагивает, выпускает терпкий дым, кой остаётся неприятным послевкусием на языке. Прошло четыре месяца с их последней встречи, с его Чонгуком. У него в руках дневник арабеска, письмо с поцелуем от него же. Сердце сжимается, плохое предчувствие прочно в голове сидит. Пять минут назад курьер принёс. Он долго думает перед тем, как решается открыть его. Настраивает себя ко всему, что может прочитать на этом листе. Дневник не трогает, боится, что тогда письмо точно не выдержит. Обелиск ему говорил, как много значит для него эта книжка и сколько всего сокровенного она содержит. Его трясёт, но он распечатывает. Глаза плотно зажмурены, открывать страшно. Открыв их сейчас, он вступает в неизвестное, то неизвестное, от которого он тщетно пытался бежать четыре месяца, без которого учился жить заново. Без Чонгука. Открывает, смертный приговор себе подписывает. (на этом моменте советую включить песни: сопрано — Ани Лорак, My Immortal — Evanecens, Mercy — Shawn Mendes) «Здравствуй, Тэхён. Как ты? Хорошо ли себя чувствуешь? Есть у тебя кто-нибудь? У меня нет. Я с Дино расстался, представляешь? Ты так долго просил меня это сделать, прости, что поздно понял. Знаешь, я всё ещё думаю о нас и том дне, когда ты оставил меня... Я простил тебя, и ты прости меня. Честно, я так надеялся, что ты скажешь о своих чувствах, что влюбился в меня, как я в тебя. Чонгук любил меня? Как же я.... Но ты не ответил, оставил меня. Ты клялся быть рядом, Тэ, почему ты так поступил? Хочу кричать, что это значит? Каждый день о тебе думаю... Мысли о тебе режут по живому, давай начнём всё, пожалуйста, по-другому? Знаешь.. я теперь не сплю ночами, разве это обещал мне ты? А если получается, я вновь засыпаю один, со слезами, как до встречи с тобой. Можешь молчать, не отвечать и не читать, просто не давай никогда больше никому обещания, прошу. Наше расставание.. — это не назвать облегчением, правда, мы лишь наносим друг другу увечия... А ты любил меня? Хотя бы немного? Я всё ещё ощущаю твоё присутствие у себя дома.. У меня самая настоящая ломка, но я не употребляю. Кажется раны, оставленные тобою, не хотят никак заживать. Боль такая реальная, и время не может стереть ее большую часть. Я помню, как ты вытирал мои слёзы. Как кричал, прогоняя все мои страхи. Пять лет твоя рука была в моей. Я по-прежнему всецело принадлежу тебе. Но теперь я привязан к тебе жизнью, которую ты оставил позади, оставил меня. Твоё лицо преследует меня во снах, мне страшно, Тэхён. Я пытался убедить себя в том, что ты ушёл. Я приходил в парк, в нашу любимую Сильсарию. Там ничего не осталось, кроме твоего облика. Я больше не хочу туда идти, но мой детский страх остаться без тебя продолжает вести туда. Даже если ты не хотел меня обидеть, ты продолжаешь причинять мне боль. Я бы ехал к тебе всю ночь, чтобы оказаться рядом с тобой, любимый. Моё сердце испытало многое, скажи, что я не схожу с ума. Я как марионетка в твоих руках, которую ты дёргаешь за ниточки далеко от меня. Будь немного аккуратнее с моим сердцем, пощади меня, прошу. Я готов пожертвовать своей жизнью ради тебя, я готов сделать это дважды, только был бы ты рядом? Я.. как не влюбляться в тебя опять и опять? Я долго думал, правда. Видимо, в твоём понимании — мы чужие, и другими не станем... Пусть всё исчезнет.. Я отпускаю тебя, но не любовь свою. Только прошу, не возвращайся. Научись жить без меня, я стану твоим ангелом... Помни — ангелы никогда не спят.Твой порочный Чонгук со своей непорочной любовью, прости меня».
— Мой чай наконец-то стал тёплым и сладким, но я уже полюбил кофе, — Тэхён не сдерживает обещание во второй раз. Они слишком поздно поняли, какую важную роль в жизни друг друга играют. Чонгук не справился, Тэхён тоже. Обещал не предавать — предал. Обещали жить — солгали оба. Грешное Please, you stay alive не уберегло обелиска и меня забрало. Слишком ли поздно там, на небесах, начинать сначала?