ийад

летом очень жарко, иногда до аномальных +50, а зимы холодные и без снега. несмотря на пустынный пояс, занимающий больше половины всей территории, эта страна занимает высокое место в рейтинге богатых урожаев. днём сухо, часто ветрено, ночью прохладно, даже холодно, так что приходится натягивать тяжелое одеяло до самого подбородка. но самое лучшее — это звёзды. их видно отовсюду. по крайней мере, так было всегда, сколько она себя помнит. она смотрит на синее небо и не понимает, это её плохое зрение или загрязнение воздуха дошло до критической отметки. небо пустое. одна луна светит далеко. и даже её видно смутно. издалека доносятся звуки машин, лай собак и шелест листьев. это все звуки ночи. это громкая тишина города. это любимая мелодия для её слуха. ей так хорошо, что она забывает про свою никчемную жизнь, про надоедливое одиночество, про отношения в стиле «любовь-ненависть» с её близкими. она забывает про все свои проблемы, даже улыбается. настолько приятно ей лежать на огромной деревянной кровати посреди участка. вот бы лежать так всегда. ночью, под звуки далёкого города. стук эхом раздается по двору, заставляя её резко проснуться. весь сон как рукой сняло; она лежит так несколько секунд, рассуждая, какова вероятность, что это был сон. когда она убеждает себя встать и проверить дверь на всякий случай, стук раздается еще раз, только менее настойчиво, как будто стучащий уже неуверен в правильности адреса. сейчас понимает она, что вокруг больше ни единого звука. звуки города, сверчков, иногда—ветра и лай собак… все молчит. она знает, когда такое бывает. она слышала слишком много историй, чтобы не знать. теплые тапочки аккуратно поставлены на землю, её ноги в носках в паре сантиметров от них, но она знает лучше, чем надевать их. она старается не издавать ни звука. деревянная кровать, на удивление, не скрипит, когда она поднимается. носками по асфальту ходить непривычно, но она не обращает внимания, просто шагает молча к воротам через весь двор. она еще не знает, кто там, сколько их, и как она собирается это узнавать, не выдавая себя. она делает последний шаг, потом все. она у двери. ждёт. ждёт. слышит шорох, будто кто-то поднял руку, чтобы снова постучаться. но она быстрее. - кто вам нужен? тишина. поднимается ветер, неприятно прикасается к коже там, где пот. она не понимает, тепло ей или холодно. ощущение, будто все чувства покинули её; может быть, она ненадолго упала в себя. неизвестно, сколько прошло времени. она думает, что пора расширить барьер, смотря на высокие ворота. возможно, барьер и охраняет её от всего вокруг, но он не делает её слепой, он не спасет её от страха. она сама только может это контролировать. - если это какая-то глупая шутка- - прошу меня простить!—голос точно мужской, но не слишком низкий. самый обычный голос; если услышишь где-то на занятой улице, проходя мимо группы людей, не обернешься—вот такой голос.—у вас можно остановиться на ночь? «нет», говорит разумная сторона её. «это опасно», говорит голова. и она каждый раз игнорирует именно этот голос. «им нужна помощь», раздается из груди. да, она оказывается помощь нуждающимся, дает еду и теплое одеяло, обнимает и целует в лоб, когда видит, что это нужно, оставляет в покое и уходит по своим делам, когда видит, что больше ничем не поможет. те, кому нужно, сами находят её, и она никогда не спрашивает, откуда- им? нужна помощь? - сколько вас? молчание, затем: -трое. я и два… я и две девочки. господи, с ним дети. она чует травму за километр. замок сувальдный, немного заедает на втором обороте, но еще никогда не подводил. маленький ключ висит на длинной цепочке на её шее. она вынимает его из-под ночной сорочки и открывает им дверь (еще есть массивный деревянный засов, но сегодня ночью она решила не опускать его во избежание лишних хлопот). она осторожно отворяет дверь, с опаской выглядывая из-за нее. на улице стоит высокий мужчина. настолько высокий, что ей приходится почти запрокинуть голову. он не только высокий, но еще и очень крепкий. широкие плечи покрыты темной тканью… кимоно? нет, кажется, хаори—мужское кимоно. при свете луны за облаками ткань кажется то ли коричневатой, то ли синей. или это..? она наконец смотрит ему в глаза. они темные, первое что замечает она. его взгляд тяжелый, но не пугающий. глаза немного напряжены, морщинка между бровями ярко выражена, круги под глазами тоже. его губы сжаты в тонкую полоску, а ноздри еле подрагивают, будто он выравнивает дыхание после быстрой ходьбы. его волосы собраны наполовину, пряди стекают чуть ниже широких плеч. белая рубашка под курткой покрыта пятнами. кровь, она полагает. а девочки..? она опускает взгляд. за юбкой выглядывают две крошечные головы, одна белая и другая черная. большие глаза смотрят в пол. их маленькие ручки в больших мужских руках. он держит их крепко, будто боится, что их отнимут. она больше не медлит. смотрит за мужчиной, потом по сторонам—улица пустынна. - заходите,—она шире открывает дверь и пропускает гостей. она запирает дверь на три оборота, прячет ключ под рубашкой, опускает тяжелый засов. на этот раз она она ставит границу на двери. кажется, сейчас это важно. в маленькой ванной комнате мужчина выглядит еще более внушающе, но действия его осторожны и нежны. она достает из шкафчика большую аптечку, показывает, как включать воду, затем быстро выходит, заметив, что девочкам некомфортно рядом с ней. она уходит на кухню. достает готовую куриную грудку, нарезает её тонкими слоями, кладет их на горячие тосты, намазанные домашним соусом, сверху кладет листья салата, помидоры и огурцы. честно? она не умеет готовить. точнее, умеет, но навыки её примитивны. ей приходится искать в интернете, сколько варить яйца и когда можно срывать огурцы с грядок. она делает жасминовый чай, наливает в кувшин персиковый сок, достает печенье и крекеры. она не знает, что бы они хотели поесть, поэтому выставляет все, что у нее есть. она нервно складывает полотенца в ящик, когда позади раздаются шаги. обернувшись, она видит мужчину, теперь более ясно. он смыл с лица грязь и засохшую кровь. его лицо бледное и усталое, хотя он и пытается казаться бодрым, она замечает. девочки вяло следуют за ним, все еще держась близко к мужчине. при виде накрытого стола глаза детей загораются, они делают шаг вперед, но не знают, что делать дальше; смотрят на стол, смотрят на мужчину. он чувствует их взгляд и осторожно толкает их к столу, прежде немного подумав (она знает, что сомнения пытаются одолеть его, но если рассуждать, зачем ей делать что-то против них?) — девочки спят в гостевой комнате, в новых сорочках, которые им велики (она не предполагала, что когда-нибудь к ней придут дети), прижавшись друг к другу. должно быть, они сильно измотаны, ведь они заснули за считанные минуты. она оставила новую одежду на диване в гостиной (гостиную от кухни отделяет круглая арка), бросив взгляд на мужчину, который все время следил за её движениями и не притронулся к еде. вернувшись, она заметила, что стопка одежды нетронута. она вопросительно посмотрела на мужчину. - я бы хотела поговорить,—сказал он спокойным голосом. - полагаю, у вас есть ряд вопросов ко мне,—она подошла к столу и налила себе сок,—давайте, задавайте. я буду отвечать честно. - очень на это надеюсь. она взглянула на него исподлобья, немного недовольно, но все же понимала его. - ваше имя? она сделала глоток из стакана. - ийад. - откуда эта пауза? - у меня много имен. выбирала, какое мне больше нравится сейчас. он долго смотрел на нее, будто сканировал всю её, пытался добраться до мыслей. у него красивые глаза, подумала ийад. - я слышал о вас. вы — азми. она села за стол, осторожно отодвинув деревянный стул, чтобы не создавать лишний шум. он ждал её ответа. - не спросите, откуда я о вас услышал? - нет, мне не нужно это знать. помолчал. - вы не спросили мое имя. - мне не нужно это знать, но я поинтересуюсь чисто ради общего удобства. как вы хотите, чтобы я вас называла?—она склонила голову в бок. он сделал паузу; она не комментировала. мужчина посмотрел через стеклянные двери, луна выглянула из-за туч на несколько секунд, освещая сад и огород. она периферийным зрением проследила за его взглядом. - минсиá,—наконец сказал он. ийад кивнула, будто одобряя. - приятно познакомиться