Твой взгляд

Пустыня. Палящее солнце в самом зените, вокруг ни души на многие километры. Редкий ветер обжигает лицо, порывом поднимая редкие песчинки. Одним словом - смерть. Душная, липкая и неизбежная, которая обвивается вокруг шеи и постепенно ее сдавливает. Сложно дышать полной грудью - создаётся ощущение, что сам Сатана спустил тебя на девятый круг ада и дал вдохнуть над котлом самого ужасного грешника в истории. Хотя... Кто тут ещё грешник? Соуп сильно жмурится и, оставив MP5 висеть на груди, трет свои глаза - это было ошибкой не взять хотя бы те же солнцезащитные очки. Вот Газ сидит справа от него и смотрит на быстро мелькающие барханы и редкую растительность. Его, кажется, вообще ничего не колышет. Может, вообще заснул? Все же очки скрывают важную часть лица: глаза как говорится, зеркало души. К чему это? Внедорожник сильно потряхивает из стороны в сторону. На это может быть всего лишь две причины: то, что любой машине сложновато будет ехать по песку несколько гребанных часов или... – Или то, что кто-то, блядь, не умеет нормально водить. Мактавиш недовольно бурчит себе под нос и, откидывая голову назад, протяжно стонет. Нет. Ну это реально пиздец. Конечно, он ясно понимает что и так бедный, измученный , как и все остальные его товарищи, Саймон ни в чем не виноват. Поэтому он сам старается сдерживаться, чтобы не сказнуть чего лишнего. Повысишь уровень громкости и едкости в словах - ссора, ругань и неловкое молчание на всю оставшуюся дорогу. Спасибо, Соупу уже хватило их последней миссии, что чуть всех не рассорила и почти убила Прайса. Все тогда знатно перепугались. Сержант все ещё помнит тот взгляд Гоуста, когда прогремел оглушительный взрыв, а тело капитана отлетело на добрые десятков метров, словно тряпичная кукла... Да почти все эмоции Саймона он понимает только через глаза, которые особенно выделяются на фоне кожи, покрытой черной краской. И эти белые ресницы... Ох. Прайс. Да. Он же почти как отец для всего отряда. И эти редкие, но запоминающиеся моменты, когда он зовёт Соупа сынком. Джон бережно сохранит их в своей памяти. Но, вернувшись в реальность, ничего хорошего не произошло. Капитан жив и с тяжёлыми ранами едет на переднем сиденье рядом с Гоустом. Как лейтенант сказал перед отправкой в путь, осмотрев Прайса, тот сможет продержаться до базы. Хотя если понаблюдать некоторое время, которого у МакТавиша сейчас предостаточно, пальцы Райли крепко сжаты и почти впиваются в руль. Он изредка бросает нервный и оценивающий взгляд на спящего командира. О да, у Джона действительно ахуенное зрение. Он может увидеть, как быстро метаются зрачки на его белке, как скользит его взгляд, преисполненный заботой. Соуп вздыхает. Раздражение полностью не прошло, но отдалилось на задний план - приятно осознавать, что ваша команда так волнуется друг о друге. Обычно Гоуста таким не увидишь, его вообще редко что может вывести на эмоции. Поэтому когда видишь среди постоянных убийств и убийц частичку доброты... Это... Обнадёживает? Интересно, если бы Мактавиша глубоко ранили, как бы тогда он смотрел? Какие чувства он бы испытывал? Тряска уменьшилась. Они наконец-то выехали на дорогу, а значит база уже недалеко и они скоро приедут. Значит и с капитаном Прайсом все будет хорошо. *** Выпрыгивая из машины, ноги невольно подкашиваются. После приличной пробежки от разъяренных арабских военных, мышцы неприятно сводит и по ним словно пробегает электрический ток. Скривив лицо, приходится закусить губу, чтобы сдержать болезненный вздох. В глазах темнеет то ли от усталости, то ли какой то южный парнишка чересчур сильно ударил Соупа прикладом. Неприятненько. Прикрыв глаза, он шарит рукой по воздуху и хватает первую попавшуюся опору. Чей-то жилет. Так. Не просто чей-то. Гоуста. – Блять. Шепот срывается на тихий хрип. Чуть приподняв ,теперь кажущиеся невыносимо тяжёлыми, веки, он пытается оценить сложившуюся ситуацию - а точнее реакцию Саймона. Вряд-ли он начнет его проклинать, или ещё хуже, отпинает за лишний телесный контакт. Гоуст вообще хороший парень. Может немного замкнутый, но пошутить про то, про се, обсудить медсестричек с ним можно. А ещё можно довериться. Полностью. Всю свою жизнь ему отдать. Но прожечь в Мактавише дыру своим обычно невозмутимым взглядом для него плевое дело. Нет, мужик, серьезно. Хватит так пялиться. Может лучше возьмёшь и отнесешь на ручках в казарму, уложишь в кроватку и поцелуешь в лобик? Было бы действительно очень кстати сейчас завалиться спать и как следует отдохнуть. – Сорян, ничего не могу поделать. Ноги пиздец как свело. Усмехнувшись, надеясь хоть как-то разрядить разговор - или точнее свой монолог - Соуп запустил в свой уже немного отросший ирокез пятерню. Другая рука так и осталась лежать на груди Райли и хвататься за бронижилет, чтобы как минимум не упасть. – ... Аккуратнее, держись. Саймон, подхватив сержанта, кладет его руку себе на плечи и прощается с остальными - мол, видите, надо товарища проводить. Идут они молча. Джонни думает, какой замечательный у него друг, без которого ему бы пришлось ползти через весь корпус на хрен знает какой этаж . И какая у этого друга красивая спина. И руки. Сильные. А Гоуст думает наверное о том, как его все заебали. Ну по взгляду только такие выводы и напрашиваются. Хотя когда он смотрел и помогал Соупу, что-то там мелькало в глубине. Беспокойство? Светлые ресницы подрагивали, а глаза щурились, желая узнать точное состояние напарника. Холодные пальцы, обхватывающие талию и поддерживая вторую руку сержанта, чувствовались даже через футболку. Ему когда-нибудь бывает хоть немного жарко? Кажись, он такой же холодный снаружи, как и внутри. Доковыляв до казармы, Соуп наконец-то плюхается на кровать. О да, боже. Словами не описать, какое это прекрасное чувство. Спустя несколько дней он может вернуться к нормальным условиями и здоровому сну - даже твердая армейская кровать теперь кажется прекрасным облаком. Со временем начинаешь забывать, как должна ощущаться обычная гражданская жизнь. Привыкаешь к постоянному гулу, взрывам и визгам, к сухому песку и влажным топям. Не замечаешь, как на собственном теле появляются новые шрамы и отметины о прошедших операциях. Приподнимась на локтях, Мактавиш устало выдыхает и откидывает голову назад. Веки сами опускаются, а по телу разливается приятное предчувствие. Гоуст что-то снизу шебуршит - кажется, пытается развязать и снять ботинки с Соупа. Ведёт себя как тот самый друг, который довозит убитого в хлам чувака домой, раздевает и укладывает спать, а ещё и при необходимости держит волосы над туалетом. Миленько, но Джон благодарен своему умению правильно пить и то что таких ситуаций пока что не было. – Эй, элти, если что, я дальше и сам могу. Не стоит так далеко заходить чтобы просто помочь мне. Обувь аккуратно поставлена рядом с кроватью, а пара внимательных глаз заглядывают прямо в душу. Чуть сщурившись, Саймон пробегается от лица Джонни к внимательному осмотру его голени. – Джонни, ты-... Он что-то говорит, да ещё и определенно что-то важное. Честно, Соуп пытается вникнуть в смысл его слов и хоть как то ответить на этот немой вопросительный взгляд. Честно? Ну, почти. Этот голос, который произносит его имя, просто взрывает уже почти добитый мозг. Слегка с хрипотцой, он тянет каждую букву в его имени и смотрит на реакцию. Шевеление маски вслед за его губами, приглушённые звуки - Райли не умеет быть громким. Но при этом оставаться в центре внимания - талант. Черные глаза прекрасно окаймлены белоснежными ресницами, и случайно задумываешься, не падший ли это ангел? Джон один раз видел его нижнюю часть лица и он действительно пытался все запомнить. На подбородке и над губой два маленьких светлых шрамика, на щеке виднелось начало раны покрупнее. Также множественные порезы на грубых пальцах. – Джонни. Прием. – А? Он моргает, резко выдернутый из своего потока мыслей. Гоуст нарочито громко вздыхает и прикрывает глаза рукой. И для кого он тут распинается? – У тебя как часто бывают такие спазмы? И где они ощущаются? Здесь есть? Надавливая пальцами на середину икроножной мышцы, он смотрит на реакцию. Не успев даже начать предложение, Соуп выгибается в спине и, на резком вдохе, вскрикивает. Невыносимая боль пронзает и икру, и кость с ней заодно - будто сразу несколько осколков в ногу повтыкали. После этого остаётся нудящая боль в месте нажима, неприятно отдавая на всю ногу. Шипя, сквозь стиснутые зубы, Мактавиш матерится и с непониманием смотрит на Саймона - вот нахуй так делать? Если говорят что больно, зачем ещё убеждаться? – Оу, прости. Не думал что будет так... – Гоуст запинается, пытаясь подобрать правильные слова – Неприятно. Позволишь мне помочь? Джон давится воздухом. Отлично, придется признать, он отвратителен. После предложения о помощи, в голову сразу начала лезть всякая непотребщина. Это какая-то роскошная щедрость со стороны лейтенанта - довести под ручку до казармы, уложить, да и ещё предложить хрен знает как помочь. Может отсосет? Было бы славно. Отогнав смущающие мысли, голос все равно немного хрипел и подрагивал. Помощь от Райли - какая она? О нет, нет, нет. Сохраняйте рассудок, сержант. – Попробуй. Он мог бы поклясться, но в глазах Гоуста мелькнул дикий огонек, будто бы ему дали команду пуск. Ладонь плавно прошлась от колена до внешней стороны бедра, чуть сминая ткань джинс. – Знаешь, я никогда сознательно не интересовался медициной. Привык только калечить. – Лёгким движением обхватил и притянул поближе чужую руку. Снимая черную, пропитанную запахом сажи, перчатку, Саймон медленно оглаживал каждый открытый сантиметр кожи Соупа. От запястья, на котором от напряжения виднелись вены. Разбитые в кровь костяшки от тренировок в зале. До потресканных подушечек пальцев, на которых уже не осталось никакого уникального отпечатка. По спине пробежали мурашки, когда холодные прикосновения опалили открытую кожу. Все это казалось чем-то невероятно интимным, тишина прерывалась только редким сопением Мактавиша. – Джонни... Прильнув щекой к чужой руке, Гоуст смотрел как зачарованный. Кажется, взгляд уже был расфокусированным, а в голосе слышна мольба смешанная с переживанием и заботой. Сердце, готовое и без этого выскочить, кажется сейчас поломает все ребра Соупу. Не спеша, он запускает пальцы под балаклаву, проверяя насколько далеко ему можно заходить. Не встретив ожидаемого сопротивления, он проходится по чуть колючей коже Райли, слегка надавливая на уголок рта. Поддавшись, Гоуст обхватывает палец губами и прикусывает его, все ещё не разрывая зрительного контакта. Кажется, он готов в любую секунду все прекратить, если увидит хоть долю сомнения или отвращения в глазах Соупа. Готов забыть все что тут происходит, если тот так пожелает. – Можно увидеть тебя? Саймон считает слова излишними и просто кивает. Приходится оторваться на время от столь теплого и желанного тела, чтобы снять маску. Если бы он знал, что все так получится, сделал бы это раньше. Светлая кожа, покрытая шрамами и белоснежные волосы, неряшливо спадающие прямо на глаза. От такого спирает дыхание. Джонни, схватив лицо, поворачивает его прямо на себя. Красивый. Сексуальный. Неуклюже припадает к чужим губам. Поцелуй выходит смазанным, резким, но чувственным. Гоуст запинается, резко и долгое время удивлённо смотрит на бывшего друга. А потом происходит срыв. Издав что-то похоже на хриплый, завывающий всхлип, он утыкается в плечо Соупа и крепко прижимает его к себе. Хватает его за волосы, гладит по всему телу, при этом говоря быстро, как какую-то мантру, слова: – Блять Джонни, я так испугался... Я не хочу тебя терять, не хочу терять Прайса, Газа и остальных. Не хочу видеть дорогих мне людей при смерти. Пожалуйста, не уходи. Выдыхая резко в шею, он поддевает футболку Соупа и шарит по разгоряченному телу руками, то и дело задевая чувствительные точки. Комната наполняется разными звуками: скрип кровати, стоны, короткие вдохи и выдохи, шуршание одежды. Расстегнув ширинку, Мактавиш облегчённо мычит - пах уже начинало больно натирать. На конце уже немного растеклась природная смазка, а все тело подрагивало от непривычных ощущений. Обхватив чужой член, Гоуст резко провел рукой вверх, заставляя выгнуться до хруста в спине и закусить губу. Снаружи в коридоре все ещё снуют военные, не только из их отряда, а стены здесь не шибко плотные. Тихо дыша, Саймон рычит от собственного напряжения в штанах - слишком красивый сейчас у Соупа вид. Прикусив в поцелуе его нижнюю губу, он достает свой член и трёт его об чужой. Соединяет и два раза проводит по ним, собирая и размазывая смазку по всей длине. Их будто током ударило - Джон простонав имя Гоуста, упирается ему в грудь и кладёт руку на его член. Дальше все как в тумане, приглушённые стоны, хрип вперемешку с рычанием и быстрое хлюпанье. Почти кончив, Райли вцепившись в волосы Соупа одной рукой, целует того в макушку и что-то быстро бормочет. Только это уже не слышно, потому что от оргазма закладывает уши, а глаза зажмурившись, не хочется открывать. *** Сидя голым на кровати, Мактавиш прижимается к чужой израненной спине. Ее хочется зацеловать, чтобы ее владельцу никогда не было бы больно. Запустив пальцы в светлые волосы, он перебирает короткие прядки и признается самому себе - дорога обратно только что была уничтожена. Он влюблен по уши, безумно, до беспамятства. Но сейчас это не самое главное, он подумает об этом потом, на поле битвы. В настоящий момент они оба должны наслаждаться теплом, исходящим друг от друга, пока оно ещё есть. – Спасибо... Наверное, я тебя люблю. – Не наверное, а точно.