Увертюра нашей любви

Голова гудела так, словно в ней взрывались сотни звезд… И это было настолько утомительно, что я не знала, как еще избавиться от навязчивого чувства неполноценности и ущербности. Преподавательница по социальным дисциплинам, скорее всего окончательно и бесповоротно. Ибо другая причина столь бредового задания, лично мне в голову не приходила. Палец медленно очертил рисунок на стене, которая принадлежала моей соседке по комнате, и розовый контур сердечка превращается в готический черный, передавая все мое нетерпение и желание бросить столь бесполезное занятие, прямо сейчас. «Сочинение о идеальной любви, или как вы представляете себе жизнь с партнером» или что-то вроде того смотрело на меня и буквально ввергало в ужас. Я не понимала, что вообще от меня требовалось в этот момент. Как описать то, чего у тебя никогда не было, и ты не стремилась это отыскать. Я знала, что моя жизнь расписана буквально поминутно и в ней не было отведено место под такие глупости как любовь, мечты и идеальный брак. Достаточно было играть отведенную роль перед журналистами и на этом спрос заканчивался. Господи, да, что вообще в голове у этой полоумной женщины творилось в тот момент, когда она задавала подросткам такое? Я подписалась на идиотский переезд в Невермор и теперь была вынуждена корпеть над столь наивным и детским заданием, что от этого в желудке все скручивалось тугим узлом и хотелось побиться головой о стену. Я должна… Сочинить… Идеальную любовь... С тяжелом вздохом я вернула свой взгляд к окну, за которым поливал дождик, словно вторя моему душевному состоянию. Я подперла рукой подбородок, взяла в руки ручку и замерла, снова не понимая, что вообще должна переложить на бумагу. Вышло скучно… Нелепо… Не очень правдоподобно, потому что… Вот откуда таким, как я, по пояс деревянным, знающим о чувствах, только из рассказов, подобрать правильные слова и при этом остаться в рамках приличия? Меня-то целовали всего два раза в жизни. И то первый, был скорее обучающим курсом, а второй превратился в настоящую катастрофу, со всеми вытекающими из этого последствиями. Я неосознанно поморщилась и отложила шариковую ручку обратно на стол. Нет... Я никак не могла описать страсть сухими анатомическими терминами, которые лезли в голову. Потому что дополнительная версия задания звучала так: описать любовь красиво и ярко. Ведь все привыкли видеть перед собой чувственных, развитых в плане эмоциональности женщин, а не каменный сухарь с эмоциональным диапазоном табуретки. Не все, разумеется, придерживались подобного мнения, были и адекватные личности, вот только таких было меньшинство. В Академии мне попались именно те, которые считали, что могут указывать остальным как себя вести и что делать с определенными жизненными позициями. И увы, изменить это невозможно. Умные, образованные, сложно устроенные... Те, кто будоражит… Вернее, заставляли совершать какие-то поступки… Да, такие на самом деле существовали. Просто как эталон для подражания и предмет завести окружающих. По иронии судьбы большая часть студентов была именно такой, что, в общем, не имело большого значения… Ну, вот вышло так, что мне пришлось учиться вместе с такими личностями, бок о бок, уже два месяца и я невольно призналась себе, что бессовестно проигрываю в глазах окружающих, той же Энид, не считая уже яркую и самодостаточную Бьянку. Хитрая, способная, мыслящая нестандартно и восхитительная. Сложная... Многогранная… И безумно красивая… Сексуальная... Раскрепощенная... Стильная... Безупречно одетая... Какая-то правильная, искусно ограненная творцом. Мечта, которая, очевидно, и является магнитом для всех. Просто как образец эталонного совершенства... В общем, я на ее фоне была… Хотя… Плевать! Сейчас мне нужно было обратить внимание на то, каково было понимать, что, находясь рядом с подобными красавицами, проходя мимо них каждый день, ты не дотягиваешь. Моя походка вовсе не изящна, мои речи не сладки, а манеры — наверное, единственное, что превосходило их многократно. Возможность держаться на публике, равнодушно и холодно. Так как и полагалось настоящей высшей из древнего рода. Да, маникюр сделала, колечки красивые носила, каблуки освоила, макияжем и чулками не брезговала, но внутри… Во мне все еще существовал барьер, который невозможно просто сломать и забыть про него. Ибо я – есть я! Один большой знак вопроса без вразумительного ответа и какого-либо пояснения. Просто потому, что я всю жизнь считала, что мне достаточно быть Аддамс, чтобы остальные не смели даже помыслить о возможности быть лучше меня. Сейчас же реальность все расставила по местам и пророческие слова сирены начали приобретать твердость, наполняться красками и становиться объемными. Это задание простое на первый взгляд, оказалось для меня настоящим истязанием, которое приходилось превозмогать, если я хотела добиться успехов в обучении. Иначе мне грозил не только выговор, но и отработка. Хотя моя приспособленность к анализу была выше среднего и мне было проще, потому что я могла легко изучить и уже изучила теорию и опыт тех, кто мог бы написать это сочинение за пару минут, но один на один с мыслями, было слишком тяжело. Конечно! Помешенная на силе и влияние я, вряд ли бы могла составить достойную конкуренцию романистам, и все же надежда еще не померла окончательно. Не могла же я проиграть женским романами, Камасутре, телепередаче «Погребенным в страсти» и прочим бульварными книжицами наподобие «Секрет Ундины, или как выйти замуж за последнего короля порока». Вот только это все заранее казалось мне одной сплошной провокацией и проверкой. Мне на спине словно мишень нарисовали и теперь я должна была найти способ, как избежать контрольного выстрела в голову. Если хотела спасти собственную задницу из этой передряги, придется как-то приниматься за работу, над скандальной темой. Ведь не могла Аддамс опозориться таким образом. Старательно изучая литературу, я пыталась поймать ускользающее вдохновение, парящее на крыльях любви. Самые изысканные фразы, которыми можно было бы описать чувства любви, которые пронизывали сердце острыми шипами. Местами очень чувственно и женственно, а иногда до пошлости горько и приторно. Вот только чем больше я читала, тем отчетливее понимала, что это вообще не мое! Все эти аббревиатуры, замаскированные пошлости и передергивания, не подходили мне. Зачем было обзывать женскую грудь — холмиками, полусферами, подушечками, округлостями, бугорками наслаждения, даже… Счастье для взрослого мальчика. А если взяться за противоположный пол? Там еще хлеще… Кроме самого очевидного в виде фаллоса, встречались всякие нефритовые стержни, корни силы, перчики и длинные палочки желания и страсти. Вот да, стрела любви! Прям вынос мозга в троекратном размере. Как тут изучать любовь, если в голове такое творится? Хотя… «Стрела любви резко проникла в нефритовые врата любви, погрузившись до точки целомудрия в пещерку первородного наслаждения, орошая своими соками лунный цветочек блаженства» - гласила первая фраза самой популярной книги в поисковике. Господи, какой бред мне приходилось читать, чтобы понять, как должно выглядеть мое сочинение. Перечитав еще пару подобных шедевров и, поняла, что толку от этого не больше, чем от зелья удачи и вдохновения. Вот только у меня не было права на ошибку. Наша профессорша, та еще мегера и сто процентов попытается сделать так, чтобы никто из группы не сдал. Ведь Торп уже спорил с ней… Помотав головой, постаралась выкинуть все ненужные мысли и сосредоточиться на том, что нужно завершить сочинение. Ибо уже три дня прошло с момента получения этого чертового задания. А мое сочинение еще не готово. Да, что уж там… Оно находилось на стадии пустого листа с написанной посередине темой. Словно смотрит на меня и говорит: кончай уже, дорогая, сдавайся, это не твое. Нет, я до сих пор не сдалась и не опустила рук. Ведь прекрасно понимала, что у меня нет права на слабость. Вернее… Мне осталось лишь плотнее сжать зубы и бороться с тем, чего я никогда не умела делать. И я все никак не решалась начать складывать гору терминов во вполне себе стройную поэтическую подоплеку. На часах было практически шесть, так что нужно было приступать. Прямо сейчас. Ибо уже утром меня ожидала пытка под названием «учебное занятие и сдача домашней работы». Оная находилась в непотребном виде, но с этим я уже ничего не могла поделать. Как бы не хотела… Как бы не старалась… Но описать идеальную любовь у меня не выходило. Ни через страсть, ни через эмоции, ни, даже, через меркантильность. Как бы я не пыталась, все было бесполезно и грозило обернуться настоящей катастрофой. За окнами послушался оглушительный раскат грома и дождь хлынул с новой силой, напоминая о том, что я не одна в этом одиноком и жестоком мире. Волна паники поднялась и накрыла меня с головой. Кривой росчерк вспыхнувших электрическим искровым разрядом и пронзил затуманенные серой дымкой небеса. О, черт! Может быть, стоило уже писать так, как шло? Без всяких попыток сделать идеально? Максимально отстраненно и туманно. С яркими и пошлыми метафорами, чтобы передать все то, о чем рассказывали в популярных романах. Взять и переписать оттуда слово в слово и плюнуть на все? Но от одной подобной мысли мои щеки вспыхнули, мозг загудели от натуги, а дыхание застряло в горле. Я в очередной раз поднесла ручку к бумаге и принялась выводить слово за словом, не повторяясь, в выражениях и описаниях эмоций, которые испытывали героини. Порхание бабочек в животе, тугой узел, связывающий все внутренности, коварные когти, впивающиеся в сердце нежностью и томлением. Все многообразие бессмысленных фраз, которые были почерпнуты мной за прошедшие три дня истязаний. Но не успела я продвинуться в этом бедовом дела, как раздался стук в дверь, оповещающий о том, что меня кто-то очень сильно хочет видеть. Оторвав голову от листов, я крикнула, что открыто… Дверь медленно отворилась и я увидела позднего гостя, которого ну никак не ожидала встретить в такой час, еще и тут. В проходе собственной персоной, вальяжно оперевшись о косяк, стоял Ксавьер и внимательно смотрел на меня, практически немигающим взглядом. Сам пришел, зачем стучать-то? — Позволишь стреле любви пронзить нефритовые врата? — улыбается он так, что в голове становится пусто и тихо. Я замираю на секунду, потерянно хлопаю глазами, делаю судорожный вдох и не нахожусь с ответом. Что тут за фигня творится? Я пристально посмотрела на него во все глаза, пытаясь не выдавать никаких эмоций. Вид на себя навела праведно-деловой и все равно поняла, что провалилась в своих исхищрениях. Мы слишком хорошо знали друг друга, чтобы так просто не понять, что происходит в голове у другого. Так что он понял… Все! Даже не пытаясь манипулировать мною, просто четко уловил мой настрой и попытался минимизировать потери. Мне нужно было успокоиться и вернуть мысли к порядку. Он собран и вел себя, как обычно, и просто пришел, чтобы напомнить мне о чем-то. Или чтобы стереть со спины мишень? Все нормально… Это не совпадение, это его способ защитить меня. Я слегка тряхнула головой, когда он равнодушно прошел к моему рабочему месту и присел на край столешницы. Непринужденно... Так, будто мы опять дети и могли делать что вздумается. Наверное, я слишком увлеклась женскими романами, и мне теперь чудилось всякое. Я как можно спокойнее выдохнула еще пару раз и уткнулась обратно в писанину, которая должна стать приличным сочинением. Возможно, в голове все же появится какая-нибудь мимолетная легкомысленная фантазия и на бумагу ляжет что-нибудь стоящее. Но рядом с другим человеком думать выходило еще хуже, чем наедине с самой собой. Я судорожно пробегала глазами по интригующему силуэту мужских пальцев, лежащих на столешнице и словно видела… О нет! Он сидел и улыбался, думая о чем-то, лениво перебирая бумаги на моем рабочем столе. Проводя пальцами по листам недописанного детектива и словно возвращая нас обоих в детские годы. Головой я понимала, что он не просто так пришел. Высунул кончик языка и облизал ехидно изогнутые губы. И это мне понравилось. Ведь это прекрасно ложилось на бумагу в описании того, что же такое «идеальная любовь»!