Увертюра нашей любви

В груди бешено колотилось сердце. Казалось еще мгновение, и оно просто выскочит и разорвется на части. Это было сродни помешательству. Тому, что я не могла назвать… И в то же время, я понимала еще одну вещь: Торп никогда не позволит держать себя за идиота. Мое сумасшествие граничило с параноидальным бредом. Но я лишь мерно дышала на счет и старалась не обращать внимание на то, что руки коченеют и в груди замирает, от волнения и страха, сердце. Каждый новый вздох приносил с собой боль и панику. Они усугубляли и без того нервозное состояние. Судорожно сглотнув, я все же сжала руки в кулаки и решительно потопала по направлению к комнате Ксавьера. Даже если сейчас придется вышвыривать сирену с третьего этажа головой вниз, я была морально готова это сделать. Никто и ничто не могли меня остановить, даже если пришлось бы творить нелогичные вещи, почему-то в данный момент, это не казалось чем-то неправильным или нелогичным. Напротив… Я шла отвоевывать свое и защищать то, ради чего вообще ввязалась во всю эту авантюру с Невермором. Моя помолвка могла быть сорвана лишь по моей вине. Всем остальным настоятельно рекомендовалось держаться подальше. Ибо я могла быть ласковой и доброй, но только до той поры, пока все не летело в бездну. Мать не зря мне говорила, что настоящая ведьма никогда не боится запачкать руки. Какими бы тяжелыми не казались обстоятельства, всегда есть вариант, способный их облегчить. Главное вовремя его найти и определиться с допустимыми рисками, которые могут появиться в процессе. Сейчас границы дозволенного были немного размыты, и я не понимала, что именно хотела сделать. Все что билось у меня в голове, это звук яростно пульсирующей крови. Мозг, словно плавился и переставал обрабатывать информацию. Я могла лишь загнанно дышать и надеяться на лучшее. Ибо пока никаких радужных перспектив я придумать не могла. И все, к чему сводились мои мысли: как бы не опоздать. Случись непоправимое и зная характер Торпа, он реально останется с чертовой полурыбиной, ради ребенка. С одной стороны меня бесило такое поведение парня, с другой же я понимала, что подобных ему в последнее время все сложнее и сложнее отыскать в нашем запутанном и холодном мире. Даже если придется перевернуть ради этого всю вселенную, я готова. Ибо только он был тем лучиком стабильного счастья, которое оставалось со мной все эти годы. Лишись я его и безвозвратно тьма сожрет меня и затянет в свои удушливые сети. Позволять же мраку побеждать в душе, я не собиралась. Пока жива надежда, свету есть где пробиваться. Чтобы я без него делала и как бы справлялась со всем, не знала даже сейчас. Ксавьер был в моей жизни всегда, и я уже не представляла себя без него. И это пугало… Осознание подобной истины никогда раньше не приходило мне в голову. Но по какой-то совершенно непонятной причине, пребывание в Неверморе, перевернуло все. Теперь, как бы я не хотела, у меня не получалось вычеркнуть дроу из своей реальности. Все планы, которые я строила на жизнь, так или иначе, но возвращались к нему одному. Стряхнув с мыслей вуаль помутнения, я постаралась двигать более плавно, горделиво, так, как положено наследнице богатого и знатного рода. Пусть в Неверморе не действовали никакие правила внешнего мира, а на километры вокруг распространялась магия покойного некроманта, это не повод забывать себя. Правильно, в первую очередь, следовало думать именно о том, как это будет казаться со стороны. Что вообще, могло стать отправной точкой, для катализации событий? Разве могла я когда-нибудь подумать, что мое сердце поддастся самым обычным, повседневным и стандартным эмоциям? Загвоздка состояла в том, что я понятия не имела, смогу ли хоть раз вздохнуть полной грудью и честно признаться во всем Торпу. Наверное… Никогда! Просто это на подкорке сознания, там, где перемешиваются вспышки сверхновых. Там, где в груди яростно бьется целая вселенная состоящая из всевозможных цветов и звуков. Вот только это ничего не меняло во мне самой. Я не желала становится другой, но и терять эти крупицы человеческого, что мне достались от далеких предков, как-то боязно. Словно именно они делали высших высшими. Помогали не терять голову и позволяли разграничивать «быль» и «не явь». Осознание наваливалось на плечи и придавливало к земле. Казалось, что я медленно схожу с ума и погружаюсь под толщу воды. До этого, весь мир делился просто на «черный» и просто «белый». Теперь же у них начали проявляться промежуточные цвета и это не радовало. Оно ввергало меня в панику и трепет. Чем больше становилось красок, тем сложнее оказывалось контролировать не только чувства, но и окружающее меня пространство. Как будто все сговорились довести меня до параноидальной шизофрении. После столь умных и в тоже время глупых мыслей, показываться на глаза родителям было немного страшновато. Словно я все мозги растеряла в одночасье и превратилась в глупую и наивную девицу, не понимающую в чем прелесть мира. И как бы дико это не звучало, но я даже была чуть счастлива этому явлению. Почувствовав свободу и вкус к жизни, неосознанно перестаешь напрягаться и следовать шаблонам. Пусть по началу это дико пугает, но чем дальше заходишь, тем легче становится дышать. Это я тоже прочувствовала на собственной шкуре. С силой впившись ногтями в мягкие ладошки, я чувствовала, как полукружия продирают кожу едва ли не до крови. Это помогало… Спасало… Давало дышать… Чуть примеряло с реальностью и не давало утонуть в водовороте безумных чувств. Сейчас не время и не место окунаться в то, что когда-то было заперто за семьи замками. Напротив, настал момент, который никаким образом не вязался с привычной картиной мира. Я шла… По коридорам… Веря лишь в одно… Надо спасти Ксавьера, пока не стало поздно… И все же оно захлестывало, пылало через край и утаскивало с собой на дно. Я могла лишь краем сознания отмечать то, что сейчас происходило. Как коридоры сменялись улицей, как мороз пробирал по коже. И что даже зимняя стужа не проясняла ничего в голове. Я болела паникой, я была на тонкой грани невозврата. Там, где всего один шаг отделял от полной катастрофы. Казалось бы, вздохни чуть сильнее и мир разрушится. Потому я и не дышала… Лишь урывками вталкивала воздух в легкие и молча шла… Сомнения терзали уже без перерыва… Сводили с ума и разрушали душу. Но я упорно продолжала двигаться вперед. Неважно, какими намерениями, все дороги приведут нас в ад. А коли так, то зачем паниковать и волноваться понапрасну. Всегда можно найти компромисс и подобающее ситуации решение. Даже если для этого придется пойти на сделку с самим дьяволом. И в эту секунду я готова была объединиться даже с матерью Торпа, лишь бы не дать сирене осуществить задуманное. Это было как раз в ее интересах не принимать в семью таких проходимок, как Бьянка. Даже если я потом об этом сильно пожалею, сейчас такой вариант казался самым адекватным. Пусть Ксавьер бесится и говорит, что я его предала. Но лучше два часа в компании его матери, чем такой прицеп в виде дохлой полурыбины, ибо ее все равно пришибут, как только она родит ребенка. А вдовцу в двадцать лет подобрать жену намного проще, чем неженатому наследнику семьи входящей в двадцать истинных. Ярость вновь всколыхнула что-то в душе и мне захотелось натурально взвыть на луну. Пусть меня посчитали бы полной идиоткой, но паника и нервное напряжение еще никого до добра не доводила. А в моем случае и подавно. Того и гляди кони двину… Но опускать руки в моем состояние было нельзя. Как только я сдамся, так сразу же поплачусь за это разбитыми судьбами всех, кто был связан со мной. Как там говорил отец? Все Аддамсы записаны в книге предназначения и обязаны идти по выбранному для них пути? Так вот я отказывалась от такого идиотского поступка и собиралась прокладывать свой собственный, исключительный путь. Боги или демоны, мне было плевать. Я – Аддамс! А это значило, что даже в самый жуткий час мы будем чувствовать себя как дома. Страшным ли судом, али невзгодами и неудачами. Нас ничем не пронять… Потому что мы сила, способная стереть все на своем пути и размазать его тонким слоем по тленности бытия. И если кто-то не верил в подобное, то моя задача заключалась в том, чтобы заставить его осознать, всю бедственность моего слова. Судорожно всхлипнув, я вцепилась зубами в собственную губу. Было больно… До одури противно и как-то понятно, что я переступила черту, которую не следовало. Это билось на подкорке сознания, отдавало гулом в ушах и неразборчивой мелодией ветра, завывающей в высоком небе. Перед тем, как войти в мужское общежитие, я подняла голову и всмотрелась в чернильно-черную ночь, с кривыми россыпями мерно мерцающих звезд на небосклоне. Видение завораживало, дарило покой и умиротворение и с той же силой взрывало бурю в груди. Словно только эта крошечная искра нужна была для того, чтобы все полетело к чертям. Каждый судорожный вздох, отдавал под ребра иголкой. Она словно ледяное копье пронзала в душе одинокую клеточку, отвечающую за мое человечное «я». За то, от чего многие давно отказались. Но не те, кто живут рядом с великолепной и неподражаемой Мартишей Аддамс. Она та, кто могла и дьявола заставить плясать под свою дудку. Хотя… Скорее всего так и было. Это не сказка и не странная притча. Это то, что я впитывала с самого раннего детства. И к чему имела непосредственное отношение. Будь на моем месте, кто-нибудь другой, он непременно струсил бы, плюнул на все и отступил. Но чем дольше я вертела в голове все события, этого странного вечера, тем отчетливее понимала, что судьба дала мне шанс все исправить. Сердце тоскливо замирало и казалось мир погружался в пучину серого. В тот самый оттенок, которого до недавнего времени не находилось в моей палитре. Я не пользовалась промежуточными цветами и презирала их существование в жизни общества. Теперь же Невермор настолько сильно перевернул мои взгляды, что я могла с легкостью отличить сто разных оттенков пепельного. Который горьковатым привкусом оседал на губах и заставлял чувства вибрировать подобно натянутой до предела струне виолончели. Теперь все, что мне оставалось, это тихо идти, не сворачивая с намеченного пути. Даже, если в груди на осколки разрывается сердце, я не имела права отступать. Я должна была быть сильной и держаться до последнего. Даже если больно и тошно. Даже если в голове набатом билась кровь. даже если желудок сводило судорогой. Для других это не имело никакого значения. Мой выбор был очевиден, и я сделала шаг в пустоту, следуя за своими собственными инстинктами. Пусть все же вечность остановится на краткий миг и позволит мне сделать спасительный глоток воздуха. Возможно, мне нахватало именно этого. Минутной паузы, которая бы создала в голове вакуум и выкинула оттуда все ненужные мысли. Вот только останавливаться нельзя… Чем дольше я медлю, тем сильнее может накалиться обстановка. Торп не белый агнец, в этом Аякс был, несомненно, прав. Теперь этого следовало опасаться и четко помнить о том, что вред, причиненный сновидцу, всегда вернется в кошмаре, в удушающей пелене дурмана из которой не будет ни единого выхода. В этом их сила и в этом же их слабость… По ночным коридорам я шагала, четко чеканя шаг и думая лишь о конечной цели своего путешествия. Пусть непреодолимо сложно и опасно. Но все же я должна была быть в Неверморе, чтобы осознать все это и переварить. Для искупления собственной наглой самоуверенности. Для того, чтобы окончательно понять, что без фамилии Аддамс, я не представляла из себя ничего. Вообще ничего… Именно пребывание в академии раскрыло мне глаза на правду и указало путь для самосовершенствования и открытия нового в болоте застарелых надежд. Чем ближе я подходила к спальне Ксавьера, тем сильнее сжимались кулаки. Во рту поселился горьковатый привкус разбитых надежд. А я не понимала, каким образом вообще смогла все это вытерпеть. Где вообще взяла силы, чтобы пройти весь этот путь и не повернуть обратно. Даже если кто-то назвал бы меня храброй, я лишь рассмеялась ему в лицо. Нет, мое состояние далеко от подобного определения. Все что гнало меня вперед, описывалось одним единственным понятием, старым и известным с давних времен: животный страх!