Двойные листочки

ВАНЯ — Блин, Певцов, ты тупой! Ваня шёл по коридору в потоке ребят и слышал, как Трофимов, Певцов и Миля обсуждали прошедший урок русского. — Отвали, Трофимов, — Петя раздражённо поправил сумку. Даня хлопнул его по плечу. — Да ладно, согласен, это нереально было вспомнить. — Ага, — буркнул Петя. — Скажи это новенькому. — Кстати, да, — вклинилась Миля. — Как это он запомнил? — Просто запал на неё, — заржал Даня и почесал затылок. — Или это я запал? Училка-то ничего так выглядит! Ваня сжал зубы. Он хотел обогнать эту троицу, чтобы не слушать, как они обсуждают Яну, но вокруг был сплошной поток учеников, и Ване не оставалось ничего другого, кроме как продолжать молча идти за ними, оставаясь незамеченным. Миля потрепала Даню по плечу и хихикнула: — Данечка, у тупых с ней нет шансов, так что можешь расслабиться. — У Данечки шансы есть с кем угодно, Милёк, — усмехнулся Трофимов и перевёл тему. — Что у нас сейчас? — Английский, — ответил Петя. — Потом математика. И домой. — А в обычных школах первого сентября вроде бы уроков нет, — мечтательно вздохнул Даня. Миля хмыкнула: — А ещё в обычных школах воняет капустой и нет замков в туалетах. Переводись, Данечка, тебе понравится. Я пришлю тебе через год открытку из Гарварда. Даня прыснул и посмотрел на Певцова. — Кстати о капусте. В столовку пойдём? Петя среагировал мгновенно: — Погнали. Миля закатила глаза. — Господи, почему парни всё время едят? Даня картинно напряг внушительный бицепс перед её носом. — Растущий организм требует. К тому же, я слишком много сил потратил на тест, ни черта не мог вспомнить после лета. — Это всё ваши компьютерные игры, — в унисон тонким голосом сказали Петя и Миля, очевидно, подражая взрослым. Троица рассмеялась, а Ваня наконец-то увидел просвет и свернул в первый попавшийся коридор. Ваня шёл по коридору, сверяясь с номерами на дверях. В поисках кабинета двести двадцать три он с удивлением обнаружил, что после двести десятого номера и небольшого пространства с пуфиками, где расположилось несколько учеников младших классов, нумерация продолжилась цифрой двести шестьдесят. Тихо ругнувшись, Ваня развернулся и пошёл обратно к главной лестнице. Он вспомнил слова Яны, что коридоры здесь, как лестницы в Хогвартсе, исчезают и меняются местами, и тихо хмыкнул. Похоже, так и было. «Только не Яны, — мысленно исправил он себя. — Девушки Яны из отражения в зеркале больше не существует. Теперь есть только учитель русского и литературы. Яна Сергеевна. И всё». Ваня подошёл к лестнице и попытался вспомнить, как нашёл свой класс два часа назад. Он скорее умрёт, чем ещё раз спросит у кого-нибудь, где кабинет химии. А ему нужно было попасть туда перед английским, поскольку он так и не выяснил у классной, в какую группу ему идти. У главной лестницы он свернул наугад в один из коридоров и с радостью обнаружил знакомый рыжий силуэт — Вика как раз заходила в их кабинет. Ваня ускорил шаг и нырнул в класс следом за ней. Марина Викторовна сидела за столом перед горящим экраном ноутбука. Услышав, что кто-то вошел, она подняла взгляд и оживилась. — Ага, вы по поводу английского, да? Хорошо, что пришли, я уже собиралась звонить вам. Так, давайте посмотрим. — Классный руководитель пару раз щёлкнула мышкой. ­— Хм, вас пока нет в списках. Наверное, программу ещё не обновили. Сейчас исправим. В какую вас группу определить? — А есть разница по уровню? — спросила Вика. — Нет, группы одинаково сильные, в обеих преподают носители языка, но в первой группе на одного человека больше, туда Певцов перевёлся в прошлом году, хотел с Милей учиться, умолял всех полгода. — Давайте во вторую, — хором ответили Вика с Ваней. — Да, пожалуй, так будет логичнее. Вы новенькие, вдвоём вливаться будет веселее. Идите в группу номер два, кабинет четыреста тринадцать, четвертый этаж, левый коридор. — Спасибо, — ответили ребята и направились к двери. Звонок прозвенел, когда они уже подходили к кабинету. Дверь была открыта, Ваня с Викой вошли в небольшое помещение с одним окном и заняли свободную парту. В отличие от предыдущих двух кабинетов, парты здесь стояли двухместные. Возле двери располагался всего один шкаф, битком заполненный разными пособиями и словарями. Зато вся стена за спинами ребят представляла собой панораму Лондона с его символами: красной телефонной будкой, двухэтажным автобусом, знаменитым Лондонским мостом и Биг Беном. Урок английского у их группы вела худая улыбчивая женщина по имени Глория. И хотя её волосы уже тронула седина, она держалась очень бойко. Глория начала с того, что представилась новеньким, порадовалась, что новичков в этом году аж двое, а потом стала спрашивать всех о прошедшем лете, эмоционально реагируя на каждый рассказ. Ваня с удовольствием слушал её красивую речь и чистый британский английский. Он отметил, что все ребята свободно говорили с Глорией, не испытывая почти никаких сложностей в подборе слов. Ваня сильно отставал от всех по уровню. Когда Глория спросила его о лете, он от смущения едва смог выдавить из себя несколько простых фраз. Конечно, при поступлении в школу он и английский сдавал, но только письменный тест, к которому тщательно готовился. Сейчас на уроке подтвердилось то, о чём Ваня и так догадывался, — его устная речь оставляла желать лучшего, особенно если сравнивать с остальными. Даже толстячок Бунько, который производил впечатление простого и глуповатого парня, тараторил на английском, как на родном, весело рассказывая о своих летних приключениях в Китае. Слушая ответы ребят, Ваня снова почувствовал, как в рёбра ему кольнула зависть. Мама не могла позволить себе нанять для Вани репетитора, поэтому всё, что знал, он выучил сам. Английский в его бывшей школе сводился к тупому переводу и заучиванию текстов, так что Ваня, готовясь к поступлению сюда, занимался по разным учебникам, а ещё заставлял себя смотреть сериалы только на английском. И всё равно был гораздо ниже уровнем, чем ребята, которые учили язык не с репетиторами, не по книжкам, а в путешествиях, в реальной жизни, на которую Ваня любовался только через экран. Ваня хотел было помалкивать на уроке, но Глория каким-то магическим образом умудрялась разговаривать сразу со всеми, вовлекая каждого обсуждать истории одноклассников, так что Ваню спрашивали так же, как и всех остальных, если не чаще. Ему было неловко, что ребятам приходится ждать, пока он сообразит, как ответить. Но спустя четверть часа поддержка и обаяние Глории сделали своё дело, так что к концу опроса челюсть у Вани немного расслабилась, и он заговорил менее скованно. Однако ему снова поплохело, когда он вместе со всеми получил небольшой отрывок на русском для письменного пересказа на английском: «Образовательная система Финляндии: плюсы и минусы». В его старом классе они полгода мусолили тему «Моя школа», а тут сравнительный анализ школ соседней страны. Вика, кажется, заметила Ванино смущение, поскольку иногда тихо шептала ему перевод слов, и, кажется, только благодаря ей он смог сдать не пустой лист, хотя был уверен, что это задание он завалил. В конце урока они разбились на пары и составляли диалоги, что, снова благодаря Вике, получилось у них вполне сносно. После английского Ваня и Вика вместе пошли к кабинету математики, обсуждая по дороге англичанку. Оба пришли к выводу, что она классная. — А я самый тупой в группе, — кисло сказал Ваня. Они спускались по лестнице, то и дело чертыхаясь, когда их задевали мелкие из начальной школы. — Не парься, выправишься. К тому же, Глория не похожа на учителя, который будет валить специально. И я, если что, тоже помогу. — Спасибо! — благодарно отозвался Ваня. — Где ты так хорошо выучила язык? Вика, спускавшаяся по лестнице чуть впереди, обернулась к нему и закатила глаза. — Моя мама таскала меня с собой в отпуска и командировки всё моё детство. У неё есть знакомые по всему миру, и когда её приглашали на обеды, прогулки или на праздники, она брала меня, а её европейские друзья всегда приводили своих детей, чтобы мне было не скучно. Дети, само собой, по-русски ни слова не знали, так что у меня не было ни единого шанса не заговорить на английском. — Ясно. Вика задержала на нём взгляд. — Ясно. Звучит как «горите в аду, вонючие богачи». Ваня хмыкнул. — На тебя это не распространяется. Вика помахала перед лицом рукой словно веером. — Польщена твоей избирательностью. — Не спеши. Просто ты ещё не перечислила всю тысячу стран, в которых побывала. Вика ткнула его локтем в бок, они рассмеялись и продолжили шутливый обмен колкостями. Когда они подошли к кабинету математики, который располагался в соседнем крыле с их «родным» классом, Вика плюхнулась рядом с Ксюшей на тёмно-бордовый диван. Стены этого крыла были светло-розовыми, их тоже покрывали росписи, только вместо портретов взгляд привлекали огромные многогранники разных форм и математические формулы. Ваня отошёл к окну, облокотился на подоконник и стал незаметно наблюдать за ребятами. В классе было всего шестнадцать человек, поэтому большинство одноклассников он уже запомнил. Правда пообщаться успел в основном с Викой, с ней оказалось неожиданно легко и весело. Ему нравилось, что она не боялась говорить, что думает, была яркой и шумной. Многие бы сказали, что она наглая, но Ваня видел, что за этой напускной бравадой что-то скрывается. «Наверное, у неё в семье тоже проблемы», — подумал Ваня, вспомнив обрывочные фразы Вики о своей маме. Если захочет рассказать, он её выслушает, если нет — это не имеет для него никакого значения. У каждого свои демоны. У него их тоже полно. Вика, похоже, нашла общий язык с Ксюшей, а Ваню как-то не тянуло сближаться с кем-то ещё. Роль одиночки его вполне устраивала. Тем более, что с другими ребятами у него не было ничего общего — в отличие от него, все они уже находятся на Эвересте жизни. Ужасно бесило, что никто из них ни на минуту не задумывался, насколько им повезло, что где-то на небесах они сорвали родительский джекпот. Ваня тут же пристыдил себя за эти мысли. Он любил маму и не променял бы её ни на какие богатства, но… Ваня в который раз оглядел костюмы парней. Даже отдельно взятая деталь одежды одного из них стоила больше, чем мамина зарплата за неделю. Ваня сжал челюсти. Это ненадолго. Он обеспечит им с мамой другую жизнь. Люксовую. Самую лучшую. Ваня увидел, как к кабинету математики приблизилась невысокая полная черноволосая женщина в тёмном платье, охватывающем массивную фигуру. Она полностью проигнорировала несколько тихих «здравствуйте», открыла дверь и бросила через плечо: — Входите, «А» класс. Ваня зашёл в неожиданно пустой кабинет с чистыми свето-голубыми стенами и почувствовал, что настроение ребят резко переменилось. Никто не перешучивался, никто не разговаривал, все молча заняли места, которые как будто заранее были определены. Ваня с радостью обнаружил свободную парту в последнем ряду и начал выкладывать свои вещи. — Новенькие, руки вверх! — провозгласила учительница. Две руки поднялись, и учительница смерила взглядом сначала Вику, тоже оказавшуюся в последнем ряду, через парту от Вани, а потом вперила строгий взгляд в самого Ваню. В полной тишине Ване даже со своего места было отлично слышно её тихое ворчание: — Господи, как они умудрились пропихнуть сюда ещё двоих? И так самый большой класс в школе. Родители платят сумасшедшие деньги не за то, чтобы вы тут, как на вокзале, учились на головах друг у друга. Ребята стояли, как солдаты, и молчали, даже Певцов не отвечал — из чего Ваня сделал вывод, что спорить с этим учителем, вероятно, смертельно опасно. Ваня так же молча стоял и ждал, чем закончится поток недовольств этой странной дамы. Дама же продолжала: — Из-за вас вся рассадка сейчас посыплется. Как фамилия твоя? — резко спросила она, указав подбородком на Ваню. — Низовцев. — Низовцев меняется местами с Беззубовой. Ей первая парта больше ни к чему, а тебя ещё научить надо. — Может, и не надо, — не сдержался Ваня, сгребая в охапку тетради, ручки и учебник. Математичка хмыкнула, как показалось Ване, довольно презрительно. — Господин Низовцев решил, что он умный, раз прошёл сюда отбор? Ничего, это заблуждение мы исправим через пять минут. Училка сверлила Ваню взглядом, пока он шёл к первой парте. Руки у него были заняты, поэтому, когда он отступил в сторону, чтобы дать Ксюше пройти к заднему ряду, не смог удержать на плече сползающий рюкзак, и тот свалился на парту Камиллы Геюшовой. Ручки и учебники Камиллы с шумом упали на пол. — Прости, — пробормотал Ваня, наклоняясь, чтобы помочь всё поднять. Но в него тут же выстрелил голос учителя: — Встал к своей парте! Пока не разворотил всё вокруг! Ваня непонимающе поднял брови, глядя на эту вопящую даму. Что с ней не так… Камилла быстро подняла свои вещи с пола, не удостоив Ваню даже взглядом. Он молча подошёл к своей парте под прицелом сердитых тёмно-карих, почти чёрных, глаз математички. — Твоя фамилия? — Теперь учительница направила подбородок на Вику. — Вольская. — Вольская, значит. — Учительница прищурилась. — Да, говорили, что дочка Софьи Вольской к нам присоединится в этом году. Я думала, ты младше. — Извините, что разочаровала, — язвительно пробормотала Вика. Ване показалось, что Вика не планировала, чтобы математичка её услышала. Но она услышала. — Не надо хамить мне, Вольская. Впрочем, это мы тоже быстро исправим. Меняйся с Алексáндровой. — Она Александрóва, — сказала Вика. — Она Алина, — добавил, не сдержавшись, Ваня. По классу пронёсся общий смешок удивления, и Ваня чуть ли не кожей почувствовал, как только что слегка поднялся в глазах одноклассников. Вика подошла к парте сразу за Ваней, а Алина, почти незаметно улыбнувшись Ване, уже, как ветер, тихо и стремительно пересела на последний ряд с явным вздохом облегчения. Учительница в упор посмотрела на Ваню. — Какие-то дерзкие новенькие у вас в этом году. Посмотрим, соответствуют ли их знания уровню их дерзости. К доске, оба. Остальные — сели. Сегодняшняя тема — повторение функций логарифмов. На доске два примера, один Низовцеву, второй Вольской. Остальные в тетради решают оба. У вас ответы должны появиться раньше, чем на доске. Число уже у всех написано! — повысила голос учительница. Класс вышел из оцепенения и зашелестел тетрадями. ПЕТЯ Петя смотрел на доску и быстро вертел ручку между пальцев. Вот обязательно Вольской надо было спорить? Если бы промолчала, к доске бы никто не вышел. А теперь, если новенькие не решат примеры, это их приговор до конца учебного года. Но Петю не должно было это волновать, скорее должно радовать — если училка будет орать на этих двоих, то это обеспечит некоторую безопасность на уроке всем остальным. Он продолжал нервно перекатывать ручку в руке, следя за тем, что появляется на доске. Вроде бы правильно. — Певцов, ты не за барабанной установкой! — рявкнула учительница. — Прекрати свои пляски пишущими предметами, где твоё решение?! Петя отвёл взгляд от рыжих локонов и быстро начал писать в тетради. — Как я скучал по математике, — тихо протянул с первой парты Бунько. — Математика, Бунько, у тебя была в начальной школе. Если у твоей кровати нет бортиков, то и математика для тебя закончилась. Теперь существуют только алгебра и геометрия. Не унижай науки своим невежеством. — По вам мы тоже скучали, Тамара Загировна, — сказал Бунько, медленно переписывая с доски пример, который решал Ваня. — Займись делом, Бунько, ты цифру пропустил вот здесь! — и учительница раздражённо ткнула красным ногтем ему в тетрадь. Петя поднял глаза от своего решения и обменялся улыбками с Милей. Математичка была единственным учителем в школе, которого побаивались не только дети, но и родители. Она была очень строгой, очень громкой, и ход урока часто напрямую зависел от её настроения. Но, надо признать, учила она на совесть, что заслуживало уважения. За результаты, которые её выпускники выдавали на экзаменах, не только российских, но и международных, ей прощалось всё или почти всё. Школьники от неё выли, но потом, выпустившись, многие приходили к ней с цветами, толпой засиживались у неё в кабинете, хвастаясь, какие в универе все тупые и что на парах по высшей математике они блистают. По школе ходили шутки, что улыбаться ученикам Тамара Загировна начинает только после выпускного. Нынешние одиннадцатиклассники, как и другие до них, математичку не любили и старались лишний раз её внимание не привлекать. Единственным исключением был Игорь Бунько, который не только не боялся Тамару Загировну, но, казалось, даже стремился контактировать с ней как можно больше. К огромному сожалению Тамары Загировны и к бесконечному удовольствию остального класса, Бунько в математике был туп как валенок. Наблюдать, как он выводит из себя математичку, было любимым развлечением и отдушиной на её уроках. Пока Бунько испытывал на прочность терпение учителя, задавая ей по десять вопросов в минуту, остальные украдкой могли что-то списать. За это они чествовали его как героя после каждой контрольной. Спустя несколько тихих минут Тамара Загировна обернулась на доску. — Итак, смотрим, что получилось у Вольской. Кто согласен с тем, что написано на доске? Наступила пауза. — Я согласен, — сказал Ваня, бегло просмотрев Викин пример. — Я спрашиваю не Низовцева. Ты свои познания уже изобразил. Класс, я повторяю свой вопрос: у кого получился такой же ответ? Все молчали. Петя тоже никак не мог сообразить, почему у него получился другой ответ и кто из них ошибся — он или Вика. Скорее всего, Вика. — Всем два. Пример решён абсолютно верно. Вольская стирает с доски и садится на место. А вы не списываете, а исправляете сами! Так, смотрим, что у Низовцева. — Математичка задержала взгляд на Ванином решении. — Здесь тоже верно. Ладно, может, в этот раз администрация, наконец, ко мне прислушалась, и отобрали не совсем безнадёжных. Низовцев стирает с доски, и побыстрее! Петя заметил, как Ваня переглянулся с Викой, подняв брови, та в ответ покачала головой и, скорее всего, закатила глаза. Тут учительница резко повернулась к классу. — Считаю до трёх, сдаём тетради! Раз. По поводу того, что всем поставлю двойки, я не шутила. Два. Класс передавал тетради вперёд, даже не пытаясь что-то дописать. — Три. Тамара Загировна протянула руку, и те, кто сидел за первыми партами, передали ей тетради. — А нам с Ваней по пятёрке? — с явным вызовом спросила Вика. Петя сжал пальцами переносицу. Тамара Загировна слегка скривилась. — Вам с Низовцевым отсутствие двойки. Скажите спасибо. — Но мы же работали на уроке и всё решили правильно. Почему нам нельзя поставить пять, если ошибок не было? — Это была ваша проверка знаний. — Мы прошли проверку знаний в августе, когда документы подавали, — присоединился к Вике Ваня. — Тамара Загировна, я вам не ту тетрадь сдал, можно поменять? Тамара Загировна перевела на Петю сердитый взгляд и молча вытянула руку с пачкой тетрадей. Петя встал, взял со своей парты вторую тетрадь и подошёл к математичке. Она сунула ему в руку пачку. — Побыстрее, Певцов! Почему такой несобранный сегодня? Петя положил тетради на парту Низовцева и, делая вид, что ищет свою, прошипел ему: — Уймитесь, иначе нам всем поставят ещё по одной двойке. Просто поверьте. Вы её не переспорите. Петя видел, что Вольская за ними наблюдает, поэтому наградил её предостерегающим взглядом и резко качнул головой, после чего ещё немного пошуршал тетрадями для вида и с самой вежливой улыбкой вернул пачку Тамаре Загировне. Он шёл к своему месту, попутно пытаясь осознать, какого чёрта он вообще влез. Потому что он староста. Да. Он просто спас весь класс от воплей Загировны или от проверочной. Или от лишней колонки двоек. Он молодец и герой. И это единственная причина. Тамара Загировна стояла у доски, перебирая пачку тетрадей в руках, и холодно смотрела на Петю в ожидании, пока тот сядет. Потом она заговорила. — Господа, нам некогда раскачиваться. Для тех, кто забыл, напоминаю, что у вас экзамены через девять месяцев. Это всего лишь тридцать шесть учебных недель, сто сорок четыре урока. Отнимите отсюда уроков десять на ваши сопли-кашли, и еще уроков пять пропадёт из-за праздников. У нас нет времени на повторение! — уже почти кричала она. — Я не допущу, чтобы вы стали первыми, кто завалил мой предмет и испортил мне средний балл. Кто не будет справляться, в декабре получит белый билет и красную дорожку до общеобразовательной школы через дорогу. После этих слов учительница вздохнула и продолжила на две октавы ниже: — Достаём вторые тетради. Ещё раз записали число. Если кто-то ещё сейчас скажет, что сдал не ту тетрадь, получит два. Ребята снова зашелестели тетрадями, почти у всех они уже лежали на столах. Петя снова глянул на новеньких. Конечно, про вторые тетради они знать не могли, но Вика достала из своей сумки две чистые тетради и одну из них дала Ване. Тот благодарно кивнул. Напряжённая атмосфера сохранялась до конца урока, хотя Тамара Загировна больше голоса не повышала. Ира Орлова и Даня Жгунов справились с задачами, а Трофимова и Серёжу Савченко спас звонок, они примеры дорешать не успели, иначе им обоим наверняка поставили бы двойки. Парни сели, стараясь скрыть довольный вид. Тамара Загировна вышла из-за стола и небрежно указала на доску. — Эти примеры вы дорешаете дома. Следующий урок начинаем с вас двоих, — кивнула она Трофимову и Савченко, которые тут же сникли. — Основное домашнее задание на доске внизу. Для первого варианта — номера слева, для второго — справа. Бунько делает оба варианта. Певцов, за невнимательность, — тоже. Петя поджал губы. Чёрт бы побрал этих новеньких. — Вопросы есть? Класс молча сидел, переписывая домашние номера. Тамара Загировна повернулась к своему столу и, уже не глядя на учеников, слегка махнула рукой в сторону двери. — Свободны. Все поднялись и потянулись к выходу. Миля подошла к Пете. — Сочувствую, Петруш. Петя резко застегнул молнию портфеля и тихо буркнул: — Это всё Вольская. Разозлила её с самого начала, а мы отдувайся… — Серьёзно, Певцов? Рыжая стояла прямо у него за спиной и теперь, когда Петя обернулся, сверлила его взглядом. Петя ответил ей злым шёпотом, чтобы не услышала математичка: — Если бы ты не спорила с Загировной, она бы не разозлилась и не сорвала бы злость на мне. — Если бы ты не вмешался, никто бы тебя, бедненького, не тронул. — Без моего вмешательства пострадали бы невинные. У нас тут свои правила, о которых ты не знаешь, так что научись молчать, когда тебя не спрашивают! — Петя постарался смягчить последнюю фразу. — Хотя бы на математике. Ты бредишь, раз решила, что можешь что-то доказать Загировне. Вика подошла на шаг ближе и ткнула в Петю пальцем. — Бредишь ты, если считаешь, что в твоей домашке виновата я. Петя смахнул её руку со своего пиджака и прошипел: — Как насчёт переставать везде влезать и со всеми спорить? — Как насчёт научиться брать ответственность на себя? — Я должен взять ответственность за то, что ты тут находишься от силы часа четыре, а уже всех достала? Вика наградила его взглядом, полным презрения. Она ничего не ответила и прошагала в коридор. Миля молча взяла Петю под руку, и они тоже вышли. Пока они спускались по лестнице, Петя ещё раз проиграл в голове перепалку с рыжей, пытаясь проанализировать, был ли он где-то неправ, но за три этажа тщательных размышлений только сильнее на неё разозлился. На первом этаже царил обычный школьный хаос. В этой школе не было гардероба в классическом понимании — от главного коридора расходилось несколько коридоров поменьше, заполненных шкафчиками, как в американских сериалах. И хотя шкафчики старшеклассников были в отдельном коридоре, идти до них нужно было через главный. Петя с Милей решили переждать, пока снующие туда-сюда первоклассники освободят пространство, поэтому подошли к диванчикам, стоящим чуть в отдалении. — Господи, какое жуткое начало года. — Петя рухнул на диван и устало потёр виски. —Всего четыре часа в одиннадцатом классе, а у меня уже есть двойка по алгебре, куча домашки и Вольская. Миля сочувствующе улыбнулась, села рядом и облокотилась на его плечо. — Не грусти, Петруша. Вам с ней просто нужно научиться не провоцировать друг друга. — Скажи это ей! Миля подняла перед собой ладошки и со смешком ответила: — О, нет, вы там как-нибудь без меня договаривайтесь. Не хочу попасть под перекрёстный огонь. Петя откинул голову назад. — Да уж. Огонь. Трофимов, уже переобувший сменку, подошёл к ним с курткой в руках и пнул Петю в ботинок. — Чё раскис, староста? Петя смерил его угрюмым взглядом. — Медитирую. Даня фыркнул. — Жаль тебя прерывать, но не хочешь помедитировать где-нибудь, где есть еда? — Опять еда, — Миля с улыбкой покачала головой. — Специально ради тебя, Милёк, пусть это будет не просто еда, а еда по поводу. Давайте устроим пир в честь последнего школьного первого сентября в нашей жизни. Миля улыбнулась. — Звучит как тост. — Можно и тост, — Трофимов довольно кивнул. — Кто-то здесь сказал «тост»? — послышался задорный голос. Трофимов обернулся и расплылся в ухмылке. — Да, девушки, вы не ослышались. К диванчику подошли Лиза Киреева и Алина Александрова. Обе уже переоделись и стояли в плащах и белоснежных кедах. Алина смахнула чёрные волосы на одно плечо и радостно сказала: — А мы уж думали, что Петруша нас больше не любит. Мы сто лет не виделись, а в чате тишина, никаких вечеринок. Вы что, решили втихомолку собраться? — Мы сейчас всем напишем, что нас заигнорили, — присоединилась Лиза, симпатичная кареглазая шатенка, и достала телефон. — Никто никого не игнорит, — проворчал Петя. — И вечеринки не будет. Мне теперь полночи алгебру делать. — Вот и пойдёшь её делать. Нам же пиццы больше достанется, — беспечно ответила ему Алина. — Согласен! — хохотнул Даня. — Ещё бы, — Миля хихикнула и перевела взгляд на Петю. Увидев его выражение лица, она мягко ему улыбнулась. — Петруша, тебе не помешает отвлечься. День и правда выдался… необычным. — Не нужно мне отвлекаться. Я не готов сегодня ничего праздновать. — Как жаль, что я уже позвала всех к тебе, — сказала Лиза, бросая телефон в сумку. Ребята рассмеялись. Лиза села рядом с Петей и скрестила длинные ноги. — Петруша, милый, не придуривайся, мы же знаем, что ты ворчишь только для вида. Отец твой дома? Петя покачал головой. — А придёт вечером? На это Петя пожал плечами. — Ну и всё, — Лиза кивнула. — Не вижу причин не собраться у тебя, как в старые добрые. Мы всё лето не виделись, мы соскучились. — Согласен! — снова сказал Даня и опять пнул Петин ботинок. — Вставай, Певцов. Алгебру твою вместе решим. Петя дёрнул ногой, чтобы пнуть его в ответ, но Трофимов успел отскочить. Петя кисло хмыкнул. — Конечно, вместе — все как всегда у меня спишут. — Он провёл рукой по глазам и достал телефон. — Ладно. Напишу в чат класса, что всех жду. Пусть через час подходят. — А что, если и Вольская придёт? — с глумливым смешком спросила Миля. Петя фыркнул. — Готов спорить на крупную сумму, что она не только не придёт, но и заблокирует меня сейчас. И хорошо, а то ещё квартиру мне подожжёт. Ребята рассмеялись. — Ой, надеюсь, что придёт новенький. Ваня, — Миля так нежно произнесла его имя, что Петя даже оторвал взгляд от экрана, чтобы посмотреть на неё, и потому успел заметить, как девочки солидарно переглянулись. Парни сделали то же самое, только закатив глаза, после чего Петя наградил Милю скептическим взглядом: — Мне жаль тебя огорчать, но твой Ваня тоже не придёт. — Почему? Он уже написал? — Миля резко заглянула в Петин телефон. Петя ответил, спародировав тон Мили: — Нет, не написал. Да и не нужно, — добавил он своим голосом. — И так понятно, что ему с нами делать нечего. Закончив печатать, Петя сунул телефон в карман и поднялся с дивана. — Ладно, — сказал он, потянувшись. — Помедитировали и хватит. Переходим к безудержному веселью. Миля закатила глаза. — Пицца и приставка, очень безудержно. — И весёлые истории! — раздалось откуда-то сбоку. Это был Бунько, который, подходя, видимо, уловил последние фразы. — И красивые девушки, — с ноткой лукавства сказал Даня, подавая Миле руку. — Ну ладно. — Опершись на Данину руку, Миля поднялась с дивана и вертляво покрутилась перед ребятами. — И как ты только на таких каблуках ходишь? — спросил Даня, глядя на Милины ноги. — Она и не ходит, она ковыляет, — сказал Петя, за что получил от Мили локтем в область рёбер. Он рухнул обратно на диван и сделал вид, что бьётся в агонии от боли. Наградой за это послужило хихиканье девчонок. — Дурак, — со смехом сказала Миля. — Очень спорное заявление, дорогая, — Петя подскочил с дивана, закинул руку ей на плечи, и ребята направились к шкафчикам.