Mind over matter

В академии искусств Хексайд учатся два типа студентов: те, кто хочет показать себя миру, и те, кто хочет показать мир внутри себя. Но абсолютно каждого можно причислить к безумно талантливым. Эмити Блайт — скульптор-натуралист. Перспективная молодая леди, замкнутая и загадочная, как и многие студенты подобного направления. Ее мир наполнен беспристрастностью белых гипсовых фигур, а реалистичность произведений отсекает необходимость идти на поводу у ветренной фантазии и понапрасну кружить себе голову. Но как бы Эмити не хотелось оставаться гордым и неприступным призраком факультета, даже ей пришлось отправиться на поиски натурщика для курсовой работы. Совершенно другой случай — Луз Носеда с факультета актерского мастерства. Душа компании, шумная, бесшабашная и самую малость отчаянная. Ох, и она снова опаздывала на пару по сценическому бою от своей любимой преподавательницы. Пролетев лестницу и выскочив на этаж, Луз углядела, что Ида стояла в коридоре, разговаривая с Лилит. Да, по академии ходил слушок, что они сестры, но чтобы готично-педантичная завкафедрой скульпторов игнорировала расписание... Впрочем, для Носеды это прекрасный шанс незаметно прошмыгнуть в аудиторию, не теряя драгоценные баллы за опоздание. Подкравшись к двери кабинета, Луз оглянулась и заметила стоявшую с Клоторн студентку. Симпатичная, стильная незнакомка с изумрудными локонами. Но по спине тут же пробежали мурашки от ее холодного безразличного взгляда. Носеда нырнула в аудиторию с чувством, будто пряталась от маньяка. Переодевшись, Луз разогревалась с остальными, когда Ида вернулась и пригласила кого-то из коридора. Конечно же ту самую красотку с пугающей аурой. Клоторн с привычным раздражением огласила, что это скульпторша в поисках музы, включайте харизму, неучи, и так далее... Одногруппники мечтательно захлопали ресницами, выпячивали грудь и показывали свой выгодный ракурс мастерице, которая могла бы запечатлеть их пафос в камне. А Луз от неловкости отвернулась и практически прижалась к стене из-за неприятного первого впечатления. Вот бы эта горгона побыстрее нашла себе жертву и свалила на свой шабаш по окаменению. Эмити неспешно вышагивала между кандидатами, словно выбирала товары в супермаркете. В принципе неплохо, но она искала нечто более аутентичное. Так ей советовал сам мастер Виттебейн — весьма известный скульптор, что захаживал в академию ради поддержки новых талантов. Поэтому Блайт не посмеет его разочаровать. Пропустив всех нахохленных актеришек, Эмити дошагала до Луз. И посмотрела на зажатую скромнягу так, будто за Носедой никто не станет скучать в случае пропажи. — Кажется, я нашла то, что мне нужно. — сообщила Блайт. Но почему-то обращалась к преподавателю, даже не спросив согласие у натурщицы. И пока Луз выдумывала отговорки, все принялись ее завистливо поздравлять, и тема замялась сама собой. Теперь за наглый отказ Носеду побили бы свои же. При чем ногами по лицу и далеко не «сценически». Эмити оставила контакты и покинула актрису со странноватой улыбочкой Моны Лизы, если бы та была замешана в темные делишки. Время встречи с жуткой скульпторшей пришло даже слишком быстро. Луз совестливо отсидела всю последнюю пару и лично попрощалась со всеми одногруппниками, лишь бы отложить неизбежное. Поэтому в мастерскую для лепки она попала, когда помимо ледышки-Блайт оставалась всего пара человек, и те в углу забились. Всё же зря Носеда так замешкалась, со свидетелями было бы не так страшно. На этот раз общение с Эмити обернулось тем еще сюрпризом. Как для пугающей стервы, скульпторша показалась до удивления обычной. Просто неловкой в разговорах и замкнутой. Видимо, хорошенькая внешность отвлекала всеобщее внимание от недостатков и делала Блайт загадочной легендой факультета. Из-за неудобного расписания девушки могли встретиться в мастерской только после занятий, когда практически все другие студенты расходились. От скуки и одиночества, Луз потихоньку расковыривала лед вокруг сердца Эмити, пока не достигла теплого и трепетного нутра. Начались все эти случайные касания, странные изучающие взгляды, неловкие перекусы вместе... К тому же они творческие личности и не скупились на комплименты. Носеду так вообще заносило с пикантными намеками и шуточками при каждой встрече. И каждый раз она уверяла, что ляпает пошлости не по своей воле, а просто сердце кричало впереди мозга. Хотя источник этих криков души явно находился гораздо ниже, ближе к неугомонной заднице. Однажды Луз пригласила Эмити сходить на выставку Виттебейна. Того самого деда, талантом которого Блайт так восхищалась и пыталась воссоздать. На самом деле скульпторша постеснялась предложить творческую прогулку первой. Переживала, что у Носеды эта тема не вызовет особого интереса. Хотя поистине удивительные произведения не оставили равнодушной даже ничего не смыслившую в лепке и резьбе актрису. Вот только... почему на вон той статуе мужика кроме короны больше нет никакой одежды? Луз понадеялась, что Эмити не станет вдохновляться этим образом для своего проекта. Хотя ради хорошей оценки Блайт можно и голой позировать... Чего не сделаешь ради искусства! После двусмысленного не-свидания подоспели взаимные смущения с неловкими улыбками и румянцем на щеках. И руки их начали задевать друг друга чаще, а случайность это напоминало всё меньше с каждым трепетным вздохом. Временами Эмити невероятно краснела от специфических комплиментов Луз. Блайт выходила из себя, если натурщица слишком отвлекала от работы, но Носеду такое только больше веселило, и она шкодливо смеялась, заражая смешинкой и красотку-скульпторшу. Эмити и сама начала загадочно улыбаться при встрече. Боже, до чего же у нее прекрасная улыбка... Не та лживая, обжигавшая морозом маска, от которой у Луз тряслись поджилки при первой встрече. А искренняя улыбка, согревавшая радостью, словно незримое объятие. Эмоциональная дистанция сокращалась, зато интимность разговоров становилась заметнее. Девушки делились всё более глубокими и сокровенными переживаниями, которые передавать кому-то другому было слишком неловко и даже неправильно. Но здесь, задерживаясь допоздна в опустевшей мастерской, окончательно влюбленные стесняшки заглядывали друг другу в душу. Прослышав об веселой актрисске, в мастерской стал задерживаться и Хантер. В основном он действовал Блайт на нервы, потому что любил поболтать так же сильно, как и Носеда. Возможно, это пробудилась банальная ревность, ведь Эмити не умела поддерживать непринужденный разговор так же ловко, как звезда выпускного курса скульпторов. К тому же их с Голгардом сравнивали слишком часто, чтобы оставаться равнодушной к человеку, у которого была фора в целый год. В ходе болтовни, Луз выпытала у Хантера, что известный скульптор Виттебейн — его родня. А парень ничего и не скрывал о том, как гордится своим гениальным и удивительно скромным дядей. Что ж, дяде повезло, что за него сполна похвастается племяш. Носеда раскрутила парня до такой степени, что тот согласился показать подругам «тайное логово мастера», чтоб посмотреть на рабочий процесс. Хотя, по правде, Луз плевала на тонкости лепки и не особо разбиралась в подходящих лопатках или правильно скрученных скрепках для ковыряния. Еще ослепительная парочка скульпторов вечно обсуждала загадочные растворы, что вызывало у Носеды противоречивые и местами пугающие ассоциации. Бр-р. Нет, Луз напрашивалась только потому, что хотела помочь несговорчивой Эмити. А в мастерской выдающегося Филиппа Виттебейна наверняка скрыто мно-ожество секретов. Иначе почему все эксперты жужжат, что именно в его работах ощущается сокрытая душа и другие художественные комплименты для своих. Вот только добровольно мастер делиться секретами не захотел. Даже Хантеру, по его словам, пока рановато до «по-настоящему бессмертного искусства». Поэтому обиженный парень выкрал у дяди ключи и пригласил Носеду в качестве достойного свидетеля своей дерзости. Естественно, Луз позвала Эмити, и компания пробралась в поместье Виттебейн ночью, подсвечивая путь фонариками телефона. Нарушители прокрались в мастерскую и разбрелись осматривать столики, коробки и ящики с инструментами. Носеда поглазела на начатую лепнину и порылась среди бумажек на столе, заглядывая в заметки. Фиксирующий раствор... Ацетон? Это что-то на скульпторском? Но... столько формальдегида в списке быть точно не должно. За спиной вскрикнул Хантер и от ужаса замер с куском брезента, которым накрывали продолговатый контейнер. Под слоем вонючей жидкости покоилось человеческое тело. Удивленная Эмити подошла ближе и тут же отскочила от увиденного, врезавшись в тумбочку. Опрокинутые приборы звонко рассыпались на плиточный пол, разнося эхо по всему поместью. — Я был не против, что ты, наконец, привел в дом девушек. — отозвался Филипп, который проник в мастерскую из потайной двери. — Это показалось мне даже забавным. Камни всегда занимали у тебя всё свободное время, и столько лет у тебя не было ни одной гостьи. И тут сразу две. Две прекрасные скульптуры. Ощутив опасность, молодые люди бросились к выходу, но двери на пути оказались заперты. Пока детишки кричали от ужаса и подгоняли Хантера с ключами, Филипп выбрал для себя топор в ящике с инструментами. Замок открыт, беготня по коридору и новая преграда. Чертовы богачи, зачем столько дверей?! Снова зазвенели ключи, а Виттебейн шел следом с мечтательным выражением лица и что-то напевал. Конечно, его племянник впервые решил заняться «настоящим натурализмом». Разве можно поместить в камень душу, не принеся в жертву кого-то достойного стать вечным воплощением искусства... покрытой тонким слоем прочной белой скорлупы. Филипп настиг гостей у двери в крыло дома. Он предложил Хантеру стать его личным помощником и преемником, в обмен на секреты, которые мальчишка так спешил узнать. Но Хантер уверенно решил, что такие секреты ему не нужны. Он отдал Эмити ключи, отобрал у Луз швабру и выставил впереди себя, обороняясь. Разочарованно вздохнув, Филипп разрубил это нелепое орудие и полоснул племянника по плечу и ноге, чтоб больше не мешался. Болезненно вскрикнув, Хантер пал, медленно заливая пол кровью. Выиграв время, Блайт открыла дверь, и девушки побежали дальше. Лишь чтобы врезаться в главный выход, на котором светился кодовый замок. Носеда хотела закрыть Эмити собой, но та не позволила, и они взялись за руки, отчаянно наблюдая, как убийца подходит ближе. Виттебейн остановился напротив Блайт и заглянул в ее бледное лицо. — Раз мой наивный племянник не смог оценить дар, я предпочел бы довериться кому-то более устремленному. Кому-то... — он зловеще взглянул на Луз. — ...кто носит свой курсовой проект при себе. Носеда посмотрела на драгоценную подругу, горько улыбнулась и кивнула. Если ее жертва спасет Эмити или хотя бы выиграет время, то умница-возлюбленная уж точно догадается, как отсюда сбежать. Блайт прослезилась, сжала руку девушки крепче и отрицательно замотала головой. — Я согласна... стать скульптурой. Если это ради Эмити. — решительно произнесла Луз дрожащим голосом. Она выдернула руку, отступила от любимой и гордо утерла слезу. Филипп впечатленно кивнул, замахнулся и внезапно застыл, выронив топор. А из его груди прорезалось острие разрубленной швабры. Подоспевший на помощь окровавленный Хантер упал вместе с дядей. Носеда вцепилась в топор и, зажмурившись, ударила Виттебейна еще пару раз, покрываясь брызгами крови. Девушки подняли Хантера под руки, помогли ему набрать код от двери и выбрались наружу, где парень потерял сознание. Голгард пришел в себя уже в больнице. Во время визита Эмити сдержанно сообщила, что Филиппа забрали в городской морг. — А потом он вдруг исчез. — зловеще закончила рассказ Луз, и Хантер побледнел, подавившись яблочной долькой. — Она шутит. — успокоила Блайт и похлопала парня по спине. Хотя из-за этого у пациента дико разболелась рана. Кажется, Эмити тоже пока не простила его за то, что привел всех в смертельную западню. Блайт, как и Хантер, взяла академический отпуск, чтобы подумать об искусстве вне накопившегося безумия. Эх, академия потеряла сразу две звездочки. На храбрости Носеды и ее мужественное присутствие на парах особо не реагировали. От Иды Луз слышала, что после выписки Голгарда приютила Лилит, как бывшая жена Виттебейна. Она чувствовала в случившемся и свою вину, раз так долго не замечала странностей. А когда ощутила неладное, предпочла просто закрыть глаза и сбежать. Хотя Хантер не винил женщину за то, что она просто желала себе лучшей жизни. А еще парень попросил детективов провести экспертизу памятника его давно пропавшего отца. Если бы Хантер не был таким слепцом... а впрочем, слишком поздно переживать о прошлом. Переведя дух, Луз отважилась позвать Эмити на официальное свидание. Так что теперь они встречаются подальше от выставок, без всяких зловещих статуй и сомнительных растворов. Временами Носеда подшучивала, что звездная красотка согласилась встречаться, лишь бы ее «шикарный проект» оставался верен лишь ее рукам (что бы это ни значило). И хоть сперва мысли о лепке вызывали неприятные воспоминания, вскоре девушки нашли равновесие и держались за руки без желания с опаской обернуться. А когда впервые поцеловались... то миг и вовсе показался нерушимой вечностью.