Холодный ветер с дождём усилился стократно.
Всё говорит об одном, что нет пути обратно…
Ровно как у Дани не было пути в этот вечер. Он слегка подвыпивший, стеснённый в толпе участников «баяна», мигрируя глазами искал Кирилла. В голове всё кругом, словно его мысли посадили на карусель и раскрутили на полную мощь. Софитовый свет в радужках Дани истекал фиолетовой эссенцией и ослеплял как зимний снег. Ему натерпелось поскорее уединиться в более уютной атмосфере. Вернее, это было жизненно необходимо. Единственное, что заставляло сердце истекать кровью, так это мысль, что как нож вонзалась: «это их конец» Даню вдруг осенило, в прямом и переносном смысле. Он вдруг вспомнил, что после потной катки Кирилл любил выкурить всю улицу. И выйдя на свежий воздух, парень ухмыльнулся своим мыслям — как же он хорошо его знал. Кирилл энергично мнулся кроссовками в асфальт. В этот момент Дане показалось, что он так мог продырявить сердце. — Данечка, — окликнул Палмдропов, заметив в стороне движения, многозначительно улыбнулся Летаю и подошёл, радостно приобняв за крепкие плечи, тем самым заставляя Даню немного нервничать и нервно смеяться. — Мы же сегодня как всегда? В 4 сезона? Даня молча кивает, осматриваясь по сторонам на наличие людей с тусовки, которые потихоньку выползали из помещения с пинтами, для того чтобы покурить или просто подышать свежим воздухом, расслабляясь, после криков и постоянного стояния в толпе. Киреев лишь аккуратно выбирается из-под лап Кирилла, неловко отшатываясь, решая внутри себя какие-то трудные задачи и с грустью смотрит в никуда. — Дань, ты в порядке? Что-то ты какой-то сам не свой сегодня или мне показалось. Кирилл знал, что Даня не любит огромные скопления людей, но всё равно каждый раз спрашивал. — Да нет, всё норм, просто слишком душно в здании. — Тогда я вызываю такси? — спросил парень, доставая телефон из кармана, параллельно туша сигарету о мокрый асфальт, на что Даня лишь положительно кивал. Кто-то внутри будто отключил его бархатный голос, который не раз хвалил Палм, в подобные их вечера, как сегодня. За ними подъехала чёрная Лада Калина. — Прости, Дань, сегодня мы на экономе. Ты проиграл свой батл, — мило улыбаясь и приоткрывая заднюю дверь, произнёс Кирилл. В дороге Даню начало отпускать волнение, он просто поддался воле случая. «Была — не была!» — проносится в голове уже возле двери отеля. Кирилл вносится в номер как угорелый и пластом, точно дельфин плещется на кровати. Бормоча что-то под нос. Перекатывается с бока на бок, оставаясь в наиболее комфортном положении, поднимает глаза на Летая, который расположился у комода и сильно не торопился присоединяться к шатену, и произносит, не задумываясь: — Я ждал этого весь день…«Я ждал этого весь год» — проносится где-то в голове Дани.
В комнате повисла крайняя тишина. Даня робко присаживается на уголок кровати, вороша свои кудрявые волосы. Кирилла так манили они. Он подсаживается поближе, обнимая парня сзади, отчего у Киреева по всему телу табуном бегут мурашки. Руки Кирилла заходят под футболку Дани всё глубже и вот уже грубоватые подушечки пальцев ласкают маскулинные рёбра, отчего Кирееву становится хорошоплохо. Он начинает томно дышать, прикрыв глаза, ощущая обжигающее дыхание на своей шее. Палмдропов как дикая кобра, которая давно запустила яд в организм парня, и Даня готов поклясться, что по ощущениям он точно не доживёт до утра. Даня немножко отстраняется и решается на то, что планировал весь год. Его сердце сжимается и разжимается горячим чаем, что вот-вот прольётся на язык. Он смотрит в глаза зеленоватого оттенка, что в этом свете казались совсем чёрными. Взгляд вроде пьяный, но такой, сука, осознанный — знает чего хочет.Нельзя было не влюбиться в них.
Нельзя было не влюбиться.
— Ты чего так уставился как-будто первый раз меня видишь? — спросил Кирилл поддаваясь вперёд, желая прикоснуться к чужим губам. — Кирилл, — многозначительно произнёс Даня. Слышалось, как по окну начинали усиленно стучать капли — это плакало небо. На ум невольно приходили строчки Жуков.«Нет пути обратно»
— Я не могу… — Что такое, Дань, — заботливо спросил Кирилл. Даня, кажется, забыл все буквы в этом мире, язык заплёлся в один огромный морской узел и теперь он не мог сформулировать ничего внятного. Даня безудержно и торопливо выдал заветное:«Кирилл, я люблю тебя»
Анатольев слегка опешил, а в груди, где-то в районе сердца, больно ударило: может, это была совесть, из-за того, что от их игр у парня появились чувства к нему, а может, и что-то иное. Он и сам не до конца понимал, либо же был в ахуе, посему решил переспросить: — Что? — Я давно должен был сказать тебе, но боялся. — Чего? Моей реакции?! — Палмдропов резко поднимается, заводя руку за голову и начиная нервно расхаживать из стороны в стороны. Летай лишь испуганно наблюдал. И как же в цвет гремит гром за окном. Где-то на четвёртом повороте пятого круга Кирилл запутался в текстурах отельного ковра и немного опешил. В его зрачках отражались молнии. Дане казалось он и сам сейчас разрядится молниями. В его голове всё это походило на сцену из психологического триллера. Он? Он смеётся? Сел, накрыв руками лицо, глубоко вздыхая, после внезапного приступа. — И теперь ты не можешь со мной спать… — Это будет неправильно. Даню множко трясло, горло першилось тремором, не говоря уже о руках. — Да, ты прав, так будет неправильно. Я лучше пойду Дань, спишемся позже. Кирилл потянулся за своим рюкзаком, и быстро выскользнул из номера, как-будто его здесь и не было, как-будто здесь ничего не произошло. Хлопок двери. Оглушающая тишина начинала давить. У Дани в голове только один звук — хлопка двери на репите снова и снова. «Зря, зря, зря» — повторял он себе, по дороге из этого несчастного отеля.…Я тосковал по тебе в минуты расставанья…
Следующим утром Кирилл проснулся с тревожкой. В голове звон, то ли похмелье ебало его голову, то ли мысли о вчерашнем неудавшемся вечере. Кое-как поднявшись, он посмотрел в даль комнаты и безвольно в его голову начали приходить воспоминания, как вчера ехал на такси к одному из друзей с баттлов, который любезно принял парня, не задавая лишних вопросов. Как в горле рос непонятный ком смешанных эмоций по отношению к Дане.Он корил себя.
Мысли о том, что сегодня он наверняка приедет на его баттл — не давали ему покоя. По приезду, на площадке возле входа он увидел стаю нахохленных петухов — собрались обе команды. Но пробежавшись быстрым взглядом, Дани среди них он не заметил. Кирилл почувствовал глубокую пустоту и одновременно терзающее облегчение. Всю ночь Данил не мог уснуть. Слёзы на глазах и внутренняя истерика не давали ему это сделать.…И вроде всё как всегда: всё те же чашки, ложки Всё та же в кране вода, всё тот же стул без ножки…
«Я и вправду на что-то надеялся?» — кричали его мысли. Он готов был кататься по полу, пытаясь провалиться сквозь него.Он задыхался.
На улице дождь, а он тонет в уютной комнатушке, захлёбываясь душевной болью. Ему казалось он давно вышел за пределы и теперь сливается через подоконник. Как и его тело. Отправляться на баттл он и не планировал. В промежутке между истерикой и помешательством он достал телефон и зашёл в мессенджер, в надежде что-нибудь увидеть.Но тщетно.
Кирилл даже и не думал спрашивать состояние Дани, ему казалось, что он вчера достаточно дров наломал. Сильно замахнулся. Не рассчитал силы и сломал чужую жизнь. Почему сейчас старался сильнее убить свою — закидываясь всем возможным алкоголем, вспоминая каждую из их ночей проведённых вместе. Окончательно напившись, он осознаёт, как сильно ему не хватает Дани. Его бархатного голоса, его несмешных шуток, мягких рук, его запаха, сейчас всё в нём казалось идеальным и таким родным. — Нужно что-то предприня…. — оборвав окончание, озвучил Кирилл и заснул прямо на барной стойке. — Ну что предпринял? — из сна его выводит до боли знакомый голос. До буквальной боли в груди, от резкой тахикардии. Он рассматривает его лицо, находящееся неподалёку, его красивые длинные волосы и не может не улыбаться. — Даня-я-я, — тянет он. — Тебе лишь бы всё выпивкой залить, придурок, — Киреев пытается восстановить ровное состояние парня, но это очень плохо получалось, — посмотри в кого ты превратился! — У тебя такиииие красиииивые волосы, Даааня, — изъясняется парень, будто в замедленной съёмке. — Ты меня даже не слушаешь! — парень кажется таким обиженным. Но Палмдропов понимает, что он сам виноват из-за вчерашнего, и он удивлён, что Летай приехал к нему. — Я только тебя и слушаю, — Что-то обжигающее разливалось внутри и это точно был не алкоголь. — Сколько ты уже выпил? — Пару рюмочек, — а Летай в глазах расплывался. — Может пару десятков? — Такой красивый, но такой зануда! — Это твой вкус.…Ты возвращалась ко мне сквозь сны и расстоянья Но несмотря ни на что пришла судьба-злодейка…
Несколько потупив взгляд, Палмдропов вспоминает и всё становится ясным как день. Волосы резко превратились в короткие пышные кудри. — Это мой вкус, — проговорив вслух, просыпается Палмдропов и видит как бармен на него странно смотрит, потому что до этого слышал все его ответы Дане во сне. — Блять, — полусонно выдал Кирилл и медленно сполз со стула прямо к выходу. По пути к Дане, после потной катки он решил всё-таки заехать домой принять душ. Зачем он так заботился об этом именно в этот момент? — он и сам не осознавал. День Дани проходил. Даня не ел со вчерашнего дня и за всё время пребывания в этом болезненном состоянии ни разу не встал с кровати. Он был похож на просроченный высушенный сухарик, который забился в угол и хотел поскорее умереть. Его указательный палец теперь обводил узоры на обоях, сопровождая яркие всхлипы. Картина выглядела ужасно ровно до середины дня, когда мышцы его чуть ли не начали кричать о разминке. Парень со скрипом встаёт с постели, еле телепая до кухни, ставит чайник на огонь и ожидает, наблюдая за синеватыми языками пламени. Спустя семь минут крышка красного чайника начинает страстно вздыматься и посвистывать. Даня в этот момент капитально закапывался в своём подсознании, переживая трагедию, как вдруг услышал стук в дверь. «Тук-тук», доносилось пронзительное эхо из прихожей, повторяясь трижды, пока Даня доковылял до ручки. Смотрит в глазок и «О Боже!» его и так хрупкое сердце, казалось, не выдержит таких встреч. Парень думал, что они наверняка ещё встретятся, но не думал, что Палмдропов сам приползёт к его двери. Такой красивый в этой черной рубашке, которую он когда-то отдал. Как всегда перебирает ноги по полу. Даня немножко затормозил в своих мыслях, сполз по двери и присел на коридорный коврик. И только услышав повторные стуки-стуки решился открыться. Щелчок. И Кирилл вваливается в Даню всем весом, удушающе обнимая, залезает под футболку, изучая спину, проходится по позвоночнику. Дышит в шею и Летай чувствует, что пьянеет рядом с ним. Конечно, этот перегар Кирилла мог бы уложить ещё десятерых людей.Вот настолько он был пьян.
Прошло ещё минут пять в крепких объятиях, прежде чем Даня слегка оттолкнул Кирилла. Тот смотрел на него с напряжённым вниманием, не отрывая глаз. — А слышишь чайник? — упиваясь голубыми глазами спросил Кирилл. — Ээ, чайник? — позабыв о красном, вопросительно ответил Даня. — Да, там у тебя что-то разрывается уже несколько минут, всё хотел сказать с порога, но руки только до тебя додумались. А Даня уже успел соскучиться по его этим шуточкам. Он подбегает к плите, на которой во всю разрывался чайник, отключая газ. — Даа… — неловко произносит кудрявый, начиная потихоньку осознавать только что произошедшее: чайник, дверь, пьяный Палмдропов, чайник. — Ты будешь чайник?.. Ой! То есть чай? — В голове полнейшая каша и парень не сильно соображает, что произносит. И что ему этот чайник? Язык совсем заплетается от стресса. И тот самый стресс кивает на его предложение и пошатываясь проходит внутрь, отчего-то сильно улыбаясь. Становится рядом и утыкается лбом в бородатую щёку, прикрывая глаза и касаясь носом плеча. — Чааааайник, — сушняком протянуло под ухом Дани. — Да, да, сейчас будет тебе чайник, — иронично протянул Киреев. Тогда Кирилл продвинулся ближе к ключице, проводя губами по направлению линии солнечного сплетения так, что футболка потянулась на плече. — Эй, ты чего делаешь?! — красноречиво произнёс Даня. — Я не могу… — Что ты не можешь? — нахмурив брови, спрашивает Летай, заглядывая в полу-покрасневшие глаза напротив. — Именно так ты мне вчера и сказал, — Даня вовлечённо начал слушать, судя по всему пьяный бред, — я тоже так не могу, Даня! — Скажи, пожалуйста, сколько ты выпил? — недоверчиво спросил Киреев, когда начал понимать, к чему это второй ведёт. — «Я не могу…» — всё что крутится у меня в голове, твоё не могу! НО это Я не могу, Даня, не могу сидеть в баре без тебя, не могу дождаться каждой нашей встречи, не могу спать с тупыми тёлками, не могу не вспоминать, когда дрочу, не могу не думать о тебе, НЕ МОГУ. Настолько сильно ты въелся в мою голову! Но самое обидное: я не могу даже себе в этом признаться, — ком начинал сковывать горло, а по щекам непроизвольно начинали скатываться слёзы. Даня не ожидал этого всего услышать, и не знал что теперь сказать. Кажется, всё уже было сказано. Пространство между ними сейчас соединялось красной, как чайник электризованной нитью, которая становилась короче с каждым новым вздохом. Кирилл часто бывал так близко к его губам во время их вечерних перепихонов, но в этот раз всё было иначе. Какой-то миг и внезапно чайник стал никому не нужен, а чувства парней только сильнее закипали. Мгновение и у кухонного стола пошатываются ножки под чужим давлением. Второе и стены в коридоре собирают ожоги на обоях от жара голой кожи. Третье и пол укрывается чёрной толстовкой Палмдропова, жадно собирая остальные вещи. Четвёртое и дверь в спальню запоминает силуэт Летая и ладони Кирилла. Пятое и кровать со стоном ловит их в свои мягкие объятия, прогибая все свои пружины. Шестое и ковёр неуклюже собирает боксеры на своих узорах. Седьмое и комод позволяет проникнуть в него, отдавая смазку, которую бережно хранил всё это время. Восьмое и плед готов кричать от больно сжатой тканью под пальцами Кирилла. Девятое и у подушки появляется причина для похода к психологу, чтобы проработать недетские травмы. Десятое и одеяло молит о помощи, чтобы его вытащили из-под завалов тел Кирилла и Дани. Одиннадцатое и натяжной потолок — смущенно отражает происходящее. Двенадцатое и плотные тёмные шторы помогают потолку скрыть смущение. Тринадцатое и телевизор отказывается показывать фильм «пятница тринадцатое» Четырнадцатое и лампа начинает мерцать в такт сплетения тел друг об друга. Пятнадцатое и солнечный луч проходящий тоненькой струйкой через лазейку между потолком и гардиной прожигает число пятнадцать на календаре. Шестнадцатое и кресло в углу комнаты чувствует себя самым одиноким и ненужным в этой вселенной, в результате чего у него развивается депрессия. Семнадцатое и красный чайник самовозгорается в агонии недопонимания. Они обессилено валятся, делая глубокие вдохи. Кирилл смотрит на Даню, его уже растрёпанные волосы, его волосатую грудь и слегка приоткрытый рот. Он много раз так смотрел на него, но лишь сегодня понял, что за чувство внутри него разливается в этот момент. Кирилл был уверен у счастья есть лицо — и это лицо Дани. Они смотрят друг на друга почти соприкасаясь ресницами. Кирилл осторожно заводит руку за голову Дани и ласкает его солнечные кудри. В этот момент они показались ему золотистой пшеницей, что рассыпали прямо на подушке. Даня с мягкой улыбкой вспоминает ситуацию, когда Палмдропов завалился к нему пьяный в позаимствованной Сомбреро, с наивными разговорами о поездке в Мексику. Хоть это и произошедшее случилось 4 года назад, воспоминания были свежими, будто это было вчера: — Я принёс пивчик, — шатен массивно ставит светлое на середину стола в Даниной кухне. — Ты решил проигнорировать просьбу Мирона, — Летай неодобрительно посмотрел на содержимое бутылки. — Дань, я тебя умоляю, не занудствуй хоть сейчас, — недовольно проговорил Кирилл, поправляя рукой свой головной убор, — лучше оцени мою шапочку, — он стал в стойку, копируя выражение лица Микси на баттле. В тот вечер, парни всё остальное время проболтали о всяком. Смиловавшись над выпивкой Палмдропова, Даня таки составил компанию, дабы первый совсем не спивался. Так слово за слово, у парней всё и началось. После чего они каждый год собирались, провести время вместе. «И помни: мы с тобой — всего лишь друзья» — произносил Палмдропов каждый раз. А теперь они влюблённо лежали вместе. Бережно перелистывая странички воспоминаний в своей памяти, Даня уснул в объятиях Кирилла. Кирилл же затягивался запахом Дани, как первым весенним дождём. Даня сейчас был самым драгоценным, что он держал в своих руках. У Палмдропова затекла рука и где-то в соображениях у него пронеслось: «а вдруг, если сейчас отпущу он возьмёт и разобьётся» Кирилл решил оставить всё так и уснул.